***
Высушившись и переодевшись, я стояла у хижины на берегу озера и сушила волосы, накинув полотенце на голову и энергично растирая их. От них так приятно пахло. Я хмыкнула, прислонившись к хижине и наблюдая за тем, как лагерников собирают для подсчета голосов. Дверь кабины распахнулась, и из нее вышла Вивиан. — Готова? — спросила она. Я обогнула ее и спрыгнул со ступенек. — У меня есть выбор? — Нет, не совсем… — призналась она, — Либо мы устраиваем «охоту на мусор» сейчас, либо ждем возвращения Уолтера. Не знаю, как ты, а я бы предпочла провести ночь в помещении. — Я за помещение, спал… — Нет, ты бы копошилась в углу, делая бутерброды. «Откуда она об этом знает?!» Она остановилась рядом с двумя большими черными рюкзаками. — Гвен та еще болтушка. Она растрепала об этом Уолтеру, который, в свою очередь, стал у нее побираться. А брат уже мне по секрету растрепал. Это было нетрудно собрать воедино, Эмма. — Детектив Блэк. Кстати говоря… что ты собираешься делать с Лорен? И могу ли я получить эти письма обратно? — Гвен хочет поговорить со мной, прежде чем я что-то предприму. И как только мы вернемся, ты получишь свои письма. — Спасибо, — ответила я с облегчением. Вивиан достала из рюкзака карту. Она подняла рюкзак, продев руки через ремни, чтобы она плотно сидела на спине. Я сделала то же самое и чуть не упала от тяжести ноши. Девушка вернула меня в нужное положение, ухватившись за ремень, и снисходительно усмехнулась над моим затруднительным положением. Проследив за ней, когда она уходила обратно в лес, я пришла к выводу, что у нее гораздо более легкий рюкзак. Не то чтобы я ее особенно винила… Если бы у меня был лакей, я бы тоже им воспользовалась. Правда, я бы выбрала слугу физически покрепче. — Эмма, — сказала Вивиан, когда я наклонилась, чтобы расстегнуть молнию, — Мы ходили в одну школу. — Как и все остальные в этом городе, — заметила я, доставая мягкую игрушку, — только, наверное, полгода, когда мне было пятнадцать. Большую часть я прогуливала. Завтра я вернусь за этим зайцем и оставлю его себе. Это ведь не контрабанда, верно? — Ты не будешь участвовать в этом мероприятии, — Она похлопала по макушке кепки, проходя мимо меня, — Мы будем следить за игрой. Я не хочу, чтобы ты жульничала. — Единственный раз, когда я хочу принять участие в мероприятии, а ты лишаешь меня этого удовольствия. — Уолтер будет следить вместе с нами. Я уверена, что ты сможешь сама придумать себе развлечение. — Угу. Отметив на карте местоположение зайчика, мы снова отправились в путь. Мы оставили его с милым видом сидеть на ветке дерева. С учетом веса сумок и количества пройденного пути, это занятие достаточно согревало меня, чтобы не застудиться от прохладного ветерка. — Итак, — сказала я, щелкая пальцами, — почему ты заговорила об этом ужасном слове? Прижав карту к бедрам, она спросила: — Какое ужасное слово? Я заметно вздрогнула. — «Школа». — В ней училось триста человек, и я ни разу не видела тебя, даже мельком. — Может, и видела, но не запомнила. Это нормально. А может быть, ты не видела, потому что училась на год раньше меня. Я не знала Гвен, пока не приехала в лагерь. Честно говоря, мы могли бы встретиться, даже пообщаться, а я бы и не вспомнила… Детали того года очень туманны. — Плохая память? — Только когда мне тяжело. — Понятно, — заключила она, — У каждого человека есть телефон, из него можно узнать о человеке очень много информации. Наконец-то поняв, о чем она говорит, я ответила: — Да. Я была вполне довольной одиночкой. Единственный раз, когда мы могли пообщаться — за обедом — я пряталась. Тебе все это рассказал телефон, или ты решила, что моим единственным другом был пухлый кот по имени Томас? Она повернулась так, чтобы идти спиной вперед. — Не обижай своего единственного друга. — Гвен — мой друг. Уолтер тоже. Твоя мама. Погоди, если подумать, то и твой отец тоже. У меня есть к нему претензии по поводу некоторых капибар. Ее шаги замедлились. — Капибара? — Самый крупный грызун в мире, — ответила я, все еще собираясь поговорить с мистером Блэком об этом существе, — И я уверена, что со временем мы тоже станем лучшими приятелями. — Ты и я? — Нет, я и капибара, — отшутилась я. В отличие от того случая, когда я в последний раз была в глубине леса с Вивиан, в этот раз мы шли по звуку воды, пока не наткнулись на водопад. Нам оставалось только следовать за потоком, светя фонариками, когда мы пробирались через завалы. Я выхватил свой телефон из рук Вивиан, когда она достала его из своего ранца, и, пританцовывая, добрался до вершины плоского камня. Не обращая внимания на ее протесты, я включил случайную песню. Я вспомнил, как я танцевал в кемпинге у костра, и решил, что в этот раз все будет по-другому, и вожатая присоединится. — Тебе нельзя пользоваться телефоном, помнишь? — сказала мне Вивиан, протягивая телефон. — Конечно, — демонстративно согласилась я, — Как, черт возьми, эта штука может быть заряжается на пятьдесят процентов? Она умерла, когда была у меня. Лорен не могла его зарядить, верно? — Он был разряжен, когда я забрала его у тебя, — подтвердила она. «По сути, ее воровство было бессмысленным. С другой стороны, у меня в комнате есть зарядка. *** — Интересно. В любом случае: потанцуй со мной, — пригласила я, покачивая головой взад-вперед, — Ты заставила меня танцевать в тот раз. Теперь я поведу. — Присоединиться к тебе, когда ты будешь скользить к своей смерти? Не, спасибо, — Но она все же села на край камня и прижала ладонь к поверхности. И тут я услышала звяканье ключей. Я успела вытащить их из ее кармана и была ошеломлена этим. — Боже мой. Вивиан, ты сохранила это! — Я подняла брелок как кубок, опустившись на пол, чтобы сесть рядом с ней, — Мой маленький птис, мой Майк. — Это сова. Ты назвала его Майком? Что это за имя такое — Майк? — насмехалась она. — Из «Монстров Инк». О, это самая отвратительная сова, которая когда-либо существовала. Кто захочет держать его в кармане целый день? — Я, — отшутилась она, — и он не отвратительный. — Я его сделала; я просто реалистка, — Я взял совенка из ее рук и заставил его танцевать на плече девушке, — Даже с одним глазом он тянется к тебе. Смотри! Он хочет, чтобы ты танцевала. Я перестала заставлять брелок танцевать, взглянув на Вивиан. На ее лице было одно из самых мягких выражений личика, которое я когда-либо видела, и которое (как мне казалось) было для нее недостижимым! Она придвинула свою голову ближе к моей. Я застыла от страха и волнения. Она наклонилась так, что ее лоб уперся в мой, и я закрыла глаза. — Тебя влечет ко мне? — сказала она едва слышным шепотом. Вивиан наклонилась и медленно поцеловала меня в губы. Мы быстро отстранились друг от друга и сделали неглубокий вдох. Не в силах больше сдерживаться, я взяла голову Вивиан в свои руки и притянула ее к себе в пылком и страстном поцелуе. Ее руки прошлись по моему телу, ощущая каждую клетку, каждую линию моего тела. Я легла на спину, а она, подстраиваясь под форму моего тела, забралась сверху. Мои руки шарили по ее изгибающемуся телу, исследуя его. Мы отстранились друг от друга и открыли глаза. Уставившись друг на друга, мы дышали в такт, наши глаза искали друг друга: мой взгляд был полон удивления, ее — любопытства. Так же быстро, как все началось, все закончилось. Вивиан вскочила на ноги и соскользнула со скалы, оказавшись в нескольких сантиметрах от водопада. — Я не должна была этого делать. Все еще лежа на плоском камне, я подняла сову над головой и потянула за крылья. — Но ты это сделала. Я соскользнула с камня, и мы покинули водопад в полном молчании, хотя я заметила, что Вивиан позаботилась о том, чтобы малыш был с нами, и, похоже, не имело значения, что его несу я.***
Мы же не могли сразу вернуться в хижины и заснуть, чтобы избавиться от неловкости. Нам еще предстояло подготовить оставшуюся часть «охоты на мусор». Впервые с момента приезда в лагерь мои пугливые конечности и вытаращенные глаза были вызваны не паранойей от того, что я осталась одна в лесу. Нет, из-за повышенных эмоций мое беспокойство резко возрастало, и каждый раз, когда Вивиан шла слишком быстро, мое тело само по себе принималось карабкаться по местности, чтобы идти рядом с ней. Она замедлила шаг ради меня и шла рядом, даже если ее тело было напряжено как струна. Двигаясь быстро, мы скинули солнечные очки, фрисби, шляпу от солнца, пляжный мяч и шлепанцы, отметив их на карте, и вернулись в лагерь. Это было уже время ужина, и мысль о том, чтобы запихнуть еду в рот, не давала мне покоя. Мой желудок представлял собой яму с сарлакком*. Вивиан оставила меня, и казалось, что мы вообще не собирались ничего говорить друг другу, когда она вышла из своей хижины с моими письмами в руках. Когда я повернулась, чтобы заползти в свою комнату и упасть лицом вниз на матрас, она окликнула меня: — Подожди. Я знаю, как на тебя влияет то, что ты там… — Она развернула рюкзак и достала шоколадку, протянув мне сладость и пачку писем, — Я знаю, что ты не будешь есть сразу, но шоколад иногда помогает мне от стресса. Возьми его с собой. Ешь медленно… не как голодный медведь. Я попрошу маму отложить что-нибудь для тебя на потом.***
Вернувшись в свой домик, лежа на спине, я грызла плитку, отламывая кусочки. Мои волосы окутали кровать тем же запахом, который стоял в воздухе, когда мы целовались. С закрытыми глазами мне казалось, что я лежу на спине на валуне и целую, целую, целую…***
Группы «Бобров» и «Медуз» собрались вокруг своих вожатых, чтобы выслушать правила «охоты на мусор». Я стояла в сторонке и наблюдала за тем, как им раздают карту, компас и список предметов, которые они должны найти. Побеждала та группа, которая находила больше всего предметов. Я понимала, что, поскольку я участвовала в организации игры, я не смогу в ней участвовать, но я хотела дать Вивиан и себе как можно больше пространства — когда участники лагеря уйдут в лес, мы снова останемся одни. Она не разговаривала со мной с тех пор, как вчера поздно вечером передала мне письма. Уолтер расположил свою группу на стартовой линии, а затем неуклюже помахал им рукой, когда, наконец, присоединился ко мне у ствола дерева. Он перекинул через плечо куртку и протянул ее мне. — Вот, поскольку мы будем зависать у финиша, тебе это может пригодиться. Я провела пальцами по надписи «вожатый». — Очень мило с твоей стороны, Уолтер. — Ну это не моя идея. Я взглянула на Вивиан, наблюдая за тем, как она наводит полный ужас на своих подопечных. — Оу… — Я мог бы быть с моими маленькими подопечными и искать трофеи… — признался он, — Но я тут, и мне строго приказано быть буфером. Гвен… она чувствует дисгармонию в нашей любимой парочке… Она хотела чуть ускорить процесс «будь или не будь»… Это ее слова, не мои! — Это ненормально. Вы не должны, я не знаю, поощрять романтические интересы или отсутствие интересов у своих близких или форсировать это. — Что ты имеешь в виду под «отсутствием интересов»? — Ты не должен пытаться навязать что-то тому, кто ничего не чувствует, Уолтер. — Подожди секунду… — Серьезно, парень, оставь это. «Бобры» и «Медузы» были отпущены Вивиан в лес. Я думала, что Вивиан доберется до финиша без нас, но это не случилось. Она дождалась, пока мы подойдем к ней, и пошла впереди, решив не смотреть мне в глаза, да и вообще ни с кем не общаться. Я плелась позади братьев и сестер, не желая навязываться. Именно это я чувствовала и мне было хреново. Куртка была тонкой, хоть и пуховой. Так что я хоть не мерзла. Мы будем просто стоять там в темноте и рискуем простудиться. Весь смысл заботы от Блэк. — Это была она? — вздохнул Уолтер, заставив меня прислушаться к разговору. — Иди и спроси ее сам, — довольно самодовольно сказала Вивиан. — Это была ты, Эмма? — спросил он в недоумении, замедляя шаг, — Ты приготовила эти чертовски вкусные бутерброды и не сказала мне?! — Я ж не твой личный помощник. Да и зачем говорить? Он столкнулся своим плечом об мое. — Чтобы порадовать наши животики? Невольно мы догнали Вивиан. Я даже не рассердилась, когда Вив рассказала ему, что это были сэндвичи для Гвен, а не для него. «Она не избегала разговоров со мной — это был хороший знак?» — Я уже стала кулинарной ученицей твоей мамы. Гвен тоже, иногда по ночам, забредает. Не могу добавить к этому списку еще одного члена твоей семьи — и так много. — Конечно, можешь, — пошутил он. — Будешь должен. — Обещаю! — Могу ли я сейчас обналичить долг? — прошептала я, убедившись, что нас никто не слышит. Он заколебался, но потом кивнул, — Все не так уж плохо. Я оставила кролика на одном из деревьев и вроде как хочу получить его после игры. Убедись что я его получу. — И все? — Все. Уолтер отошел назад, переводя недоуменный, жгучий взгляд то на Вивиан, то на меня. Созерцание было явным, но нить его рассуждений от меня ускользала. Это же была простая просьба и простая задача. Он приносит мне брелок — я иногда буду делать ему бутерброды. Честный обмен между нами… Нечестный по отношению к участникам «охоты», но тут уж извините! Парень собирался сделать что-то невероятно глупое. Его сжатые кулаки тряслись, сжатые в кулаки. Я почти протянула руку, чтобы схватить его, но он пулей, проскочил между листвой ближайших деревьев и заорав на бегу бешеной обезьяной. Я даже не успела окрикнуть, останавливая его необдуманные действия. Он исчез, как будто его и не было. С трудом подняв голову, я увидела, что Вивиан так сильно сжала челюсти, что, кажется, могли треснуть зубы. Этот игнор и тишина постепенно сводили меня с ума. Мы вдвоем продирались сквозь ветки и начали подниматься по крутому лесному склону. Накинув капюшон, чтобы не видеть силуэта моей динамщицы — я решила действовать по формуле «с глаз долой — из сердца вон». Это прекрасно работало до тех пор, пока я не поскользнулась и не упала назад, врезавшись в нее, что заставило девушку захрипеть, ловя меня. Молниеносно выпрямившись, я смогла только покачать головой, тихо пробормотав: — Извини. Когда мы добрались до вершины, Блэк уже сама нарушила молчание, заметив: — Ты ведешь себя страннее, чем обычно. Вся на нервах. — Я боюсь походов, а так получилось, что мы в лесу, да еще и одни… — Нет, дело не в этом… — сделала она вывод, как будто я была головоломкой, которую нужно было разгадать, — ты стала гораздо лучше справляться с окружающей обстановкой. Удивительно быстро… но происходит что-то еще. — Хорошо. Давай честно… — все еще сомневаясь, стоит ли говорить, я кивнула сама себе, понимая что я сейчас скажу и дороги назад не будет, — …Ты случайно поцеловал меня. Может быть, это было мое воображение. Может быть, я поцеловала тебя. Теперь ты избегаешь меня — это молчаливый отказ, и я принимаю этот отказ. Не надо бояться, что я наброшусь на тебя или что-то в этом роде. — Бояться? Ты думаешь, что я тебя боюсь? Я не боюсь… — насмехается она. — Я сообщаю тебе об этом, чтобы избежать недоразумений. Тем более, это мешает нашему общению. Забудем о поцелуе и будем жить дальше? — Если ты этого хочешь — то так и поступим, Эмма. — Мы договорились? — Похоже на то… — сказала она, снова начав меня игнорировать. Впереди показалась финишная черта — прочная и осязаемая оранжевая лента, перекинутая через два ствола деревьев, которая завершала «гонку» между отдыхающими, а также завершала самый мучительно неловкий разговор в моей жизни. Сказав эти слова, воображаемая рука на моем горле ослабила хватку, и дыхание снова возобновилось. Облегчение, было столь ощутимое в те несколько мгновений, когда я устроилась возле одного из деревьев и закутавшись в куртку с запахом роз. Натянул рукава на кончики пальцев, я впился ногтями в ткань. Пара ниток зацепились за ногти, и я отвлеклась, на это — а мысли были слишком рассеяны, чтобы думать ясно. Глаза смотрели, но нитка не поддавалась. Да и меня интересовал больше сам процесс, а не результат. — Мне кажется, мы похожи больше, чем ты думаешь, Эмма… — Вивиан прислонилась к тому же стволу, что и я, оставшись стоять, — Мы обе неловки в социальном плане. Но это не значит, что мы не можем нормально общаться. Возможно, это означает, что мы честнее, чем большинство людей. — Ты хочешь сказать, что всегда говоришь прямолинейно и не надо ничего придумывать? — спросила я. — Конечно, нет. Ты слишком упрощаешь, — Вивиан сползла вниз и села рядом со мной, плечом к плечу, — Твой стиль. Он может быть пленительным. Очаровывает. Ты не играешь в игры. Ты честно говоришь что думаешь и чувствуешь — это можно было бы принять за слабость, но это не так. Вот чем мы отличаемся. — Ты хочешь сказать, что мы обе дуры, но в разных смыслах? Девушка не удержалась от фейспалма. — Нет. Я наклонилась вперед, заглядывая под ее ладони. — Тогда что ты хочешь сказать? — По тем причинам, которые я назвала… вот почему я тебя поцеловала… и ни за что на свете не повторюсь… — Я действительно запуталась. Думала, мы об этом забыли? — Я сказала, что это — возможный вариант. — Но это не так? — Похоже, что так. Мы сидели под кроной дерева. Тепло наших плеч было единственным, что давало мне понять, что я не одна. Это было так же успокаивающе, как и страшно. Вивиан высказала свою точку зрения — и теперь была моя очередь отвечать на ее слова. — Ты все усложняешь, — в конце концов сказала я, слегка отодвигаясь, чтобы дать ей пространство. — Нет… — Она поднесла кулак к подбородку и сосредоточив свое внимание на финишной прямой, — …Возможно. Да. Ты тоже не невинный свидетель. У меня был план на лето, Эмма! Ее тон был резким, сердитым, но в тоже время принимающим, что привело меня в замешательство. — Знаешь, что мне нравится в лагере? Знакомые лица, рутина, предсказуемость в этом старом лагере. Всего два месяца! А потом все остальное время я провожу в безумном, нестабильном мире. Незнакомые люди. Чистый лист и выяснение того, что мне нравится, кто я, поиск смысла в мире… — Костяшки ее пальцев побелели, — Я не очень люблю сюрпризы. — Никаких тебе сюрпризов на день рождения. Понятно. — Лагерь — не самое подходящее место для сюрпризов, — продолжала она, игнорируя мое замечание и еще сильнее впиваясь кулаком в щеку, — Но ты… ты воровала из сарая, кидала в мячи для доджбола, крала телефоны, паниковала по поводу лагеря, одержима моим сердцем, влюблена в вещи с запахом роз, доверяла мне ключи от кухни… То, что Гвен и Уолтер заботятся о тебе; даже моя собственная мать обожает тебя. Ты мне симпатична… — Она убрала кулак от лица и пристально посмотрела на меня, — Увлечься девушкой? Возможно, это было неожиданностью, но не самой большой. Я это поняла и приняла. Нравишься ли ты? Эмма, ты все усложняешь. — У меня есть идеи, но я не уверена, сделает это сложнее или нет. — Я не думаю, что это возможно, — сказала она. Ее выражение лица заставило меня продолжить свои мысли. — Вместо того чтобы забыть об этом, может быть, мы могли бы пересмотреть то, что произошло. По тому, как застыло ее лицо и, черт возьми, даже все ее тело, я была уверена, что это, возможно, худшее, что я могла ляпнуть вслух. Когда она приблизилась ко мне, я испугавшись, закрыла лицо руками. Очень медленно она откинула голову, закрывая глаза. — Похоже, что да, это вполне возможно сделать проще. Тебе понадобилось лишь десяток слов, чтобы выразить чувства. Я вряд ли смогу поцеловать тебя, если ты закроешь свое лицо. — Я не указала время для своего «цем-цем предложения». — Это одноразовая сделка, Эмма: сейчас или никогда. — Но это мое предложение! — Я втиснула лицо между коленями, немного запаниковав, — Как ты можешь навязывать свои условия сделки? Ее пальцы постукивали по моей шее. — Компромисс. Это так работает. Я повернула голову так, что моя щека уперлась в колено, и встретилась взглядом с девушкой. — У меня есть идея получше, чем мое предложение. Она сделала паузу. — Я не вижу ничего лучше, чем поцеловать тебя. — Ухаживания, — опротестовала я. Не успела она даже подумать об этом (не говоря уже о том, чтобы сформулировать ответ), как раздались радостные возгласы, крики и топот шагов, протаптывающих дорогу через лес, пока они не вырвались из-под листвы и не ворвались в оранжевую паутину. Уолтер поднял чучело кролика, как чемпион, держащий свой трофей для всеобщего обозрения. — Это твой способ пойти на компромисс? Полностью отказаться от предложения? — спросила она, потрепав меня по щеке, чтобы вернуть мое внимание. — Да и у тебя неплохо получается, — я потянула за рукава куртки. Что-то дернулось на ее губах; была ли это ухмылка, так и осталось неизвестным, потому что она не дала возможность реализоваться. — Это не считается. — То, что я не замерзла: не считается? — Ага, — она не стала медлить с ответом. Когда Лорен вышла из кемпера, я подумала о другом. — А то, что мы поменялись спальниками, чтобы мне не было дискомфортно — тоже не считается? — Предотвратить домогательства было достойным поступком. — Тогда я победила. — Что?! Это не соревнование. — По твоим словам, я добиваюсь тебя быстрее, чем ты меня. Быстрее. Лучше. Видимо, ухаживание — это моя игра и мой стиль, — усмехнулась я. — Я тебя поцеловала! — прошипела она, наклонившись ближе, чтобы никто не слышал, — Ты говоришь, что я все усложняю. Эмма, но нет. Ты не должна не паниковать — и это трудно. — Трудно не поцеловать меня снова? — За это замечание я получила шлепок по бедру, но от этого мое возбуждение не ослабло. Я медленно встала и протянула ей руку. Она намеренно встала сама, скрестив руки в оборонительной стойке, — Я предлагала тебе шанс стать ведущей. Но нет, по твоему определению, ты еще не ухаживала за мной. Она положила руку мне на плечо и подтолкнула. — Иди и возьми своего кролика. — Кстати говоря, даже Уолтер обошел тебя стороной. — Иди, — повторила она сквозь стиснутые зубы. Я оставила ее в покое, потому что рисково дразнить при всех так, как я хочу… Но мы выяснили несколько моментов, не став слишком серьезными и напряженными. Мы заслужили похвалу, хотя бы, за смелость и честность. Когда «Бобры» и Уолтер вернулись (а мы продолжили разговор) — «Медузы» пришли в ужасном состоянии. Уолтер занял внимание всех, все еще сжимая кролика под мышкой. Он многократно оглядел группу, наморщив лоб. Я подошла к товарищам, и тут же меня схватила холодная рука и слишком обнадеживающие глаза. — Эмма… моя лучшая подруга Эмма… — сказала Гвен, притягивая меня ближе для обнимашек, — Я горжусь тобой! — Пожалуйста, никогда больше не повторяй этого. — Так горжусь, — фыркнула она, отстраняясь и вытирая фальшивую слезу со щеки, — Простите, счастливые слезы. — Чего это Уолтер так волнуется? — У нас одна потеряшка. — Ой.***
Вот так, спустя неполные четверть часа, каждый был снабжен товарищем по поиску, фонариком, запасными батарейками, рациями и куртками. Нас отправили в лес на поиски пропавшего человека. Обычно довольное лицо Уолтера было суровым и напряженным, что заставляло отдыхающих воспринимать его всерьез, даже если зайчик был аккуратно заправлен в куртку так, что голова высовывалась из воротника. Часы показывали, что уже одиннадцать вечера, и даже если на дворе лето, было холодно и темно, и ни у кого не было настроения активно искать идиота, который отбился от пары. Мы с Вивиан продолжили наш личный балаган. — Честно говоря, я поражена, — сказала она. — Ты первая призналась в своих чувствах. Это я должна быть впечатлена. — Нет, я не это. Я ожидала от тебя бешенного галопа по лесу в одиночестве, учитывая твои поздние ночные перекусы. — Впечатлена? Тогда это уже «забота». — Ты так самоуверенна в этом. Типичное отклонение от нормы для Эммы Лейн, — Ее губы восхитительно изогнулись, и в следующее мгновение я оказалась прижатой спиной к стволу случайного дерева, а ее губы прильнули к моим, — Это, вот здесь, это реальность. «Просто пройдя рядом с тобой, я стала неотразимой, видимо. Это приятная реальность». Прежде чем подтолкнуть ее в спину, я прижалась к ее щеке самым крошечным поцелуем и вернулась к своей прогулке… губы пощипывало, а руки слегка дрожали, заставляя пятно света прыгать бешенным тушканчиком. В остальном… я была совершенно спокойна. Не считая дыхания. Я занялась себя изучением маленькой черной рации, которую держала в руке, и перебирая частоты. Люди бездумно бубнили в устройства, явно развлекаясь, хотя меня это бесило скорее. — Ладно. Выкладывай. — Отлично, — проворчала она, забирая рацию и выключая ее, — Как ты определишь, что выиграла? Есть ли система очков? Какое действие имеет большую ценность? Ты придумала что-то осязаемое? — Я думала, что это не соревнование, Вивиан. — В твоем мозгу это так, и кто я такая, чтобы не потакать твоим детским играм? Я потянулась к ее руке, и от ее инстинктивного движения, когда мы переплели пальцы, у меня заболели щеки от улыбки. — Видишь? Наша первая романтическая прогулка по лесу, держась за руки. Очевидно, что я получаю максимальные десять баллов. — Десять баллов за жуткую поисковую группу? — выдавила я, — И еще два балла за твой румянец.***
После двухчасовых поисков мы нашли Джесси заблудившейся в лесу. Мы с Вивиан нашли ее распростертой на валуне, уставившейся на звезды, словно в них были ответы на все жизненные вопросы. Рядом с ней на земле лежали две винные бутылки. Не нужно было быть детективом, чтобы понять ее состоянии. Она украла вино из кабинета мистера Блэка. По рации мы объявили об успешном выполнении задания. Я помогла Вивиан оттащить пьяную девушку в лагерь. Она бормотала какую-то чушь о том, что я по-прежнему ее лучшая подруга, и говорила о том, что жалеет, что отдала письма Лорен. Бессвязное бормотание закончилось, когда Джесси заснула у нас на руках. Мне стало немного легче от того, что она чувствовала себя ужасно из-за того, как вела себя после моего приезда в лагерь. Может быть, то, что она писала в письмах, и было тем, кем она хотела стать, но на самом деле давление сверстников сбило ее с этого пути? — У нее будут большие неприятности? — спросила я в конце концов. — Пьянство, воровство, неподчинение вожатому, — перечислила Блэк в ответ, — Это зависит от обстоятельств. Мой отец любит вникать в причины такого поведения. Если он может помочь, он поможет. Если это был акт бунта, то да, последствия будут. — И поэтому ему приходят в голову такие идеи, как «изоляция»? — Это одно из его любимых наказаний, которое, так уж получилось, чаще всего устраняет источник проблемы. — Боже, Джесси действительно не в себе, верно? — Похоже, испытывает чувство вины, — прокомментировала Вивиан, пытаясь случайно добыть личную информацию. она сбилась с шага и мы осторожно прислонили девушку к земле, переводя дух, — Не то чтобы я что-то знала о письмах, но если они были настолько глубоко личными… Вы двое были лучшими друзьями? Я чуть было не сказала «да», но сдержалась. — Я бы сказала «да», когда жила здесь, но мне не с чем было сравнивать. Я мало что помню, и это одна из причин, почему мне нравилось писать ей. Она заполняла для меня пробелы. Встретить кого-то вроде тебя? Это показывает мне, что мое представление о дружбе — ничто по сравнению с реальностью. — С точки зрения постороннего человека, если он делится с кем-то таким личными мыслями, это может означать, что она больше, чем просто друг, — сказала Вивиан, — Вот и все. — Нет, в молоко. Она сказала мне в начале лагеря, что читает письма каждое лето, и сначала я подумала, что это очень мило, — усмехнулась я, — Но она легко показала их Лорен. Мне интересно, кто еще читал их все эти годы? Я думаю, что это очень некрасиво — делиться такими вещами. Даже когда дружеские отношения заканчиваются, я не могу себе представить, чтобы делиться чем-то настолько личным с кем-то еще. Я рада, что не живу здесь. — Что ты собираешься с ними делать? — Сжечь. Записи — это то, что мне посоветовала делать мой психотерапевт. Она сказала, что нужно вести дневник, и это хорошая идея для отслеживания воспоминаний, если мне тяжко, но мне было как-то странно разговаривать с собой, поэтому я отправляла копии Джесси. Это превратилось в рутину. — А что будет теперь, когда рутина… — …Закончилась? Перестану посылать письма и начну вести дневник, как и следовало делать в первую очередь.***
Потребовалось еще пять минут таскания Джесси по лесу, чтобы высадить ее в директорском кабинете. Он приказал всем вернуться в свои домики на ночь, и по ворчанию и протяжным вздохам было понятно, что все почувствовали облегчение. Как только мы вернулись домой, все соседи тут же рухнули в свои кровати, не потрудившись переодеться или снять обувь. Я зажгла лампу и разделась, хотя на то, чтобы снять куртку Вивиан, у меня ушло минут пять. От нее слишком хорошо пахло, чтобы избавиться от нее добровольно. Я забралась на кровать и положила руки за голову. Вместо того, чтобы уснуть, как и хотела, пришлось просто лежать. Это не было периодом бессонницы или беспокойства. Я все время вспоминала, как Джесси ушла и потерялась, и, честно говоря, это было нереально.