***
От недостатка сна меня мутило, и решимость Вивиан на следующее утро не помогла. Она разбудила нас в шесть часов, чтобы быстро позавтракать, а затем выгнала на волейбол. По какой-то причине она поменяла расписание с утреннего творчества и ремесел на физические упражнения. Она несколько раз хлопнула ладонью по дверям и пригрозила отобрать у нас ключи, если мы не встанем. К счастью, объектом ее утреннего гнева стал домик. Ярко светило солнце, и я достала кепку, которую в эти дни брала с собой повсюду. Это была единственная вещь в лагере, которая мне нравилась, если не считать Вивиан. Я бы не удивилась, если бы она вплавилась в мою кожу. Вивиан заставила ребят отнести стул на волейбольную площадку, сделанную из газона. — Поставьте его здесь, — приказала Вивиан, сдвигая солнечные очки, чтобы закрыть глаза, и вытягиваясь на стуле. Стало немного понятно, почему она так злилась в то утро, когда ей пришлось вставать и возиться с нами, в то время как она, вероятно, хотела просто лениво провести день. То же самое было и со мной, но не потому, что я не могла ничем заняться, а из-за этого проклятого поцелуя. «Я держала ее за руку. Все, о чем мы говорили, заставляло мои колени слабеть, а голову — путаться.» Поскольку в «Бобрах» было всего девять человек, мы создали три команды потрое. Майк и Мейсон были в моей команде. Гвен, Эбби и Бенни попали в команду противника, которая должна была играть с нами первой. Оставшиеся трое — Лорен, Джесси и Кендра — сидели в сторонке, пока мы играли на маленькой площадке для пляжного волейбола на берегу озера. Пока Майк и Джесси устанавливали сетку для игры, я потащила Гвен к месту, где лежала Вивиан. Мы уселись в кресла кромке лужайки. Последний раз мы были втроем вместе, когда у нас с Лорен все разладилось из-за писем. С тех пор в «бобриной семье» произошли сдвиги и Лорен оказалась на «обочине жизни». Даже сейчас, когда мы втроем находились рядом с домиками для переодевания, а остальные участники лагеря ждали у деревянного помоста, свесив ноги в воду и ожидая, пока поставят сетку, Лорен сидела на песке в полном одиночестве. — Вы двое говорили о…? — спросила я, не называя Лорен по имени, поскольку мы находились слишком близко к остальным отдыхающим. — Дело вот в чем, Эм… — сказала Гвен, сцепив руки вместе, — Я не хочу ничего рассказывать папе. Все было не так уж плохо. Ладно, может быть, и было… но теперь уже нет. Какой смысл раскачивать лодку, если в этом нет необходимости? — Ты что-то не договариваешь. — Я работаю здесь бесплатно, — сказала Вивиан, — Как и Уолтер. Как и дядя Мэнни. Наша мать на кухне, наш отец… — Дело в том, — отрезала Гвен, — что нам нужен каждый турист, которого мы можем заполучить, чтобы удержаться на плаву. Семья Лорен очень влиятельна, и если ее выгонят, ее семья может разрушить репутацию лагеря. — Разве вас не финансирует какой-нибудь совет по образованию? — Это частный лагерь, Эмма. Репутация — это все: приманка для отдыхающих, приманка для спонсоров, а компания ее отца — одна из самых крупных. Теперь я в норме. Зачем мне портить бизнес отца, если это уже не проблема? — Так это все? — спросила я неверяще, — Ей все сходит с рук? — Угу, — пробурчала подруга. — Нет, — Вивиан сдвинув солнцезащитные очки и пронзила сестру яростным взглядом, — Лорен не будет так часто появляться днем, потому что ее действительно наказывают. — Только не говори мне, что она будет дежурить на кухне? Это моя обязанность. — Уборка помещений. — Жаль, что я не могу сфотографировать вас прямо сейчас, — неожиданно сказала Гвен. Вивиан только и успела, что ногой столкнуть меня, сбрасывая с кресла на лужайку. Ее сестра помогла подняться на ноги, а когда я встала, она взяла меня за руки и покачивала ими, танцуя, — Вы, ребята, выглядели так по-домашнему, сидя рядышком! Милые пуговки. «Неловко!» Прочистив горло, я прохрипела: — Да, пока она не столкнула меня с этого чертова стула. Ну да ладно. Теперь еще и игры с утра пораньше. — Ладно, Эмма, это не так сложно, как кажется, — Майк вложил мне в руки мяч, ободряюще улыбаясь, — Начнем с того, что будем отбивать мяч на другую сторону сетки, чтобы почувствовать, что это такое, понимаешь? — Надеюсь, ты не соперник, — проворчала я, неохотно беря мяч в руки. — Я имею в виду, что Гвен убила мои яйца в той игре в доджбол. — Не мечтай о мести. Мои-то половые органы — внутренние, — сказала я, устремив взгляд вниз. — Хы, — сказал он с покрасневшими щеками. — Я приложу минимум усилий в удар, — отшутилась я. — Это все, что мы просим. Мейсон поприветствовал меня. — Давайте сделаем это, — сказала я, вертя в руках мяч. Мои обещания пошли прахом, когда я обнаружила, что для того, чтобы просто перебросить мяч через сетку, требуется немного больше усилий, чем я думала. Игра стала немного сумасшедшей, когда вместо того, чтобы отбить мяч как муху, я ударила по нему головой, и он перелетел через сетку, принеся нам очко. Мальчишки уставились на меня так, словно были готовы встать на колени и провозгласить меня богиней волейбола. Другая команда застонала от разочарования, а потом появилась Вивиан, которая, видимо, решив обратить внимание на игру, гоготнула. Этого волейбола хватило бы на всю жизнь. Вместо того чтобы наслаждаться реакцией своей команды, я объявила перерыв. Гвен двинулась вперед, и мы встретились у сетки, пока все остальные пили воду из бутылок. — Ты не двигалась пятнадцать минут, а теперь выигрываешь игру, — сказала она, впечатленная. — Что я могу сказать? Талант. — Мы с Эммой играем в команде с Джесси и Кендрой, — обратилась она к сестре, прежде чем утащить меня с площадки. — Что? Это не рестлинг: вы не можете объединяться в команды! — прокричал Майк нам вслед. — Извини, моей подруге нужна эмоциональная поддержка, — объяснила я. Гвен подвела меня к валуну с видом на озеро и площадку и заставила лечь на него так, чтобы мы ничего не видели — солнце не позволяло открыть глаза. — Хочешь узнать секрет, Эмма? — А ты сдержишься, чтобы не рассказать? — Только не это, — пропела она, — Моя семья — настоящие олухи. Очаровательные, восхитительные и впечатляющие экземпляры, но в конечном итоге — олухи. За одним исключением — Вивиан. Поэтому довольно странно видеть, что она сегодня такая неловкая. Ты — воплощение неловкости и лени. Сегодня? Ты ударила головой по волейбольному мячу, Эмма. Со всей силы. Это выглядело почти грациозно. Я вскочила на ноги. — Думаю, смогу сделать это еще раз. — Эмма… — хныкала Гвен. — Удар головой!***
Большинство наших занятий на той неделе проходило на свежем воздухе, ничего не ограничивалось укромными уголками. Через пару часов после игры в волейбол нас вернули в домик для занятий декоративно-прикладным искусством. К счастью, временная вожатая Марисса уже покинула лагерь, дав вожатым свой номер телефона, если им понадобится помощь. Но больше всего мне понравилось проводить время на кухне с Джули. Я училась владением ножом, развесовка специй, секретики приготовления еды. Когда мы готовили стейк на ужин, она научила меня одному хитрому приему: нужно было высушить мясо, чтобы оно хорошо прожарилось. Она научила меня промакивать мясо бумажным полотенцем, и в результате оно получалось темным, хрустящим и очень ароматным. Хотя папа был замечательным человеком, он не был лучшим поваром, и это давало мне большую свободу действий, чтобы проверить все дома. Он, наверное, подумал бы, что я вернулась домой из кулинарного лагеря. Я бы наверняка нашла способ снова вляпаться в неприятности, чтобы попасть на кухню, если бы Джули решила, что моя помощь ей больше не нужна. Я должна была пройти через декоративно-прикладное искусство, прежде чем мне суждено будет вернуться на кухню. «Маленький уродец Майк» лежал на столе рядом с маркером, чтобы вдохновить меня на сегодняшнее упражнение. Он был у меня с того самого дня у водопада. Он был символом, напоминанием о том дне, потому что что было бы, если бы она не сообщила мне, что хранит его? «Хранила его при себе? То, как она преподнесла его мне… Боже, это значило для меня все. Он символизировал начало нашего честного отношения друг к другу». На столе лежал большой плакат, и у каждого был свой кусок, который нужно было прикрепить к краю. Вивиан вскользь упомянула об упражнении на дружелюбие, когда мы занимались стрельбой из лука, и вот мы здесь, придумываем свои собственные лозунги и слова, чтобы напомнить «определенным людям» о его значении. — Эмма, серьезно, если ты будешь прятать лицо, это не помешает мне заметить, что вы обе ведете себя странно, — сказала Гвен, не желая прекращать разговор. — Я не согласна, — я глупо продолжала держать свой плакат перед лицом. — Ты такой ребенок, — пробормотала Гвен, проводя пальцами по краю бумаги, — Я поделилась с тобой секретом… Она медленно потянула страницу вниз. — Моими тайными наблюдениями, Эмма. Я ни с кем ими не делюсь. Я положила плакат на стол и ворчливо спросила: — И ты хочешь, чтобы я сделала то же самое? Она протянула мне тюбик с блестками и толкнула своим плечом. — Нет. — Тогда чего же ты хочешь? Мы с Вивиан вовсе не ведем себя странно, сис. — Я ничего не хочу. Просто… вы обе «ворчливые дурашки». — «Ворчливые дурашки», — повторила я медленно. — Да, именно. Но по отдельности, а вместе — просто очаровательны. Я положила тюбик с блестками в передний карман футболки и подошла к полкам, на которых лежало все, что касалось искусства. Дело в том, что здесь было столько всего, что я не знала, что использовать в первую очередь. Взяв обычный черный маркер, села обратно на стул. В этот момент Гвен была слишком поглощена своей «бомбочкой с блестками», чтобы досаждать мне. Я нарисовала гигантскую фигуру и речевое облако и сочла свой маленький проект законченным. Мне оставалось только придумать короткие, но эффективные слова, чтобы донести до людей мысль о дружелюбии и открытости. Прислонился щекой к ладони, приняла такое положение, чтобы иметь возможность поспорить с маленькой совой и ее одним большим глазом. «Несмотря на то, что Вивиан прилагала все усилия, чтобы избегать меня, она все же поцеловала меня. В конце концов, она поцеловала меня, и это был ее выбор.» — Я думала о том, что ты сказала, о том, что мы должны забыть об этом, но я не могу… — Лорен села в кресло рядом со мной и стала играть с листом бумаги, — Я понимаю. Ты боишься своих чувств. Я тоже. Я даю тебе это, чтобы ты тоже стала смелее. За все время ее речи я ни разу не моргнула. — Что теперь? — Прочти это, — прошипела она, ткнув в мою сторону страницу. «ТЫ СОГЛАСНА СО МНОЙ?» — Слушай, я прощу тебя за то, что ты украла мой телефон, потому что я не хочу драмы. Это не трусость. А потом я узнала о том, что ты каким-то образом шантажировал Гвен моими письмами. Так что мое мнение о тебе определено. Наступила минута молчания. — Эмма, мне кажется, ты запуталась. Я резко ткнула пальцем в страницу под собой. — Это, Лорен, не то, с чем можно шутить. Схватив два плаката, я вышла из кабины. Покачав головой, я опустилась на пол зала перед центром искусств и ремесел. Эти пять слов, нацарапанные на странице, не имели никакого смысла. Я резко вскочили, услышав за спиной шарканье. Слишком резко повернув шею, я поняла, что это Вивиан, но это нисколько не помогло приди в себя от внезапного шока. Потирая затылок, я простонал: — Я и забыла, что ты тоже здесь. Вивиан осталась сидеть в шезлонге, но повернулась так, чтобы видеть меня. — Ты чуть не снесла дверь. *** — Лорен ведет себя… странно. Она украла мой телефон. Я даю ей отбой, и мы забываем об этом, — Я протянула плакат, чтобы Вивиан могла его увидеть, и он был быстро выхвачен у меня из рук, — Только она решила не пользоваться шансом. Теперь она хочет получить мое согласие на его использование? Для меня она не имеет смысла. Теперь я знаю, что можно написать на этой штуке… — сказала я, нацарапав слова на бумажке. Вивиан села в шезлонг, скрестив ноги, и посмотрела через мое плечо на плакат. — «Только «да» означает «да». — Ага. Только «да», а все остальное — «нет». Даже молчание. Неопределенность — читать как «абсолютное нет». — Эмма, мне кажется, вы с Лорен начали не с того. — Вивиан, я уверена, что прекрасно понимаю ее хулиганские наклонности — ведь я ж была мишенью и все такое. — Гвен упомянула о том, как утомительно иметь дело с твоей забывчивостью, — пробормотала она, протягивая руку вперед, чтобы поместить плакат Лорен перед моим лицом. Таким образом, я оказался в ее объятиях. Я оказалась в ее объятиях, а ее голова склонилась на мое плечо. — Она влюблена в тебя. Это сообщение должно было быть каким-то комичным способом пригласить тебя на свидание, я полагаю, что это довольно удручающе. Почерк у нее плачевный. У меня открылся рот от такого объяснения. Рука потянулась вперед и спокойно вырвала плакат из ее рук, только для того, чтобы собрать его в шарик и выбросить в мусорное ведро напротив. — Ты хочешь сказать, что я ей нравлюсь? Это невозможно. Я бы знала. Вивиан хихикнула. — Нет, ты действительно не догадалась бы. — Почему? Я тебе так давно нравлюсь? Она отступила назад, охваченная паникой. «Мило.» — По-моему, твоей фигурке нужна еще одна нога, — сказала она, отстраняясь. — Нет, он такой и есть, — возразила я, вставая. Посадил сову на ее плечо и повернулась, чтобы вернуться в дом, бросив через плечо, — Майк скучает по тебе.***
Как только я вошла в зал, три головы посмотрели в мою сторону, и у каждой было свободное место рядом с ними. Время замедлилось настолько, что я смогла обдумать свои варианты. Гвен. Она на волне «расскажи мне все о себе и Вивиан», о чем было немного неудобно. Во-первых, Вивиан была ее сестрой вообще-то. Во-вторых, я никогда не говорила о людях, которые мне нравились. Это был совершенно новый для меня опыт: нравиться кому-то и получать ответную симпатию — это было немного пугающе. Даже если до Вивиан у меня и была влюбленность, мне не с кем было об этом поговорить. Лорен. Которая, как утверждала моя подруга, была влюблена в меня. В этом был смысл. Вся эта «изоляция» была самым большим намеком. Она не хотела, чтобы я ее ненавидела, несмотря на все наши обиды друг на друга. Но откуда мне было знать, что девушка, бросившая меня на дереве и не подумавшая извиниться; девушка, облившая меня яблочным соком; девушка, пытавшаяся представить ситуацию так, будто это я начала «драку за еду», влюбилась в меня? Та ночь в палатке… она попыталась взять меня за руку, разговоры после поездки в «изоляцию»… это были еще одни разговоры, к которым я не была готов, потому что у меня еще никогда не было никого, кому бы я нравилась… особенно того, кто не нравился мне в ответ. Джесси. Предательница всех моих самых сокровенных и мрачных мыслей. Она была идеальным человеком, чтобы сидеть рядом! Сначала, когда я села, мы не сразу поняли друг друга. Только когда она повернулась на стуле с листом бумаги в руке, мы снова установили зрительный контакт. Взяв предложенную страницу, я спросила: — Что это? — То, что ты заслужила, — тихо сказала она. «Она просто сказала: Мне жаль.» — Ты говорила правду. У тебя больше не было писем, — заключила я. — Но ты была права. Я отдала их ей, Лорен, — прошептала она так тихо, что никто, кроме меня, не услышал, — Мне очень жаль. — Могу я спросить, почему? Я никогда ничего тебе не делала, Джесси. — Ты приехала в лагерь. Твое самое страшное место, и каким-то образом, даже тогда, ты умудрилась обзавестись новой лучшей подругой, даже не деля с ней жилье. Я подумала, что было бы здорово пообщаться этим летом. Узнать друг друга. Вот почему я хранила те письма, понимаешь? Почему я вообще взяла их с собой? Ты доверилась мне. Я знаю, это звучит очень эгоистично, но тебе больше не нужно было, и… — Ты приревновала? — Да. — Я не могу извиниться за то, что завела новых друзей. Я думала, что буквально не способна на это. Представь мое удивление, когда Гвен тоже захотела со мной дружить? Почему я? Почему не с кем-то другим? Есть много людей круче меня. Рыжая не согласилась. — У нее хороший вкус. — Спасибо, что извинилась. — Спасибо, что не ударил меня по лицу. Или обблевала меня в тот раз… — Очень трогательно, — отшутилась я. — Мы больше не будем близки, да? — неожиданно спросила она. — Извини, но не думаю, что могу доверять тебе, а без доверия… дружба не работает. Так мне говорит Гвен. — Я понимаю… Но я все равно рада, что мы поговорили. — Я тоже. Мы вернулись к рисованию на оставшееся время занятий. Подумав, я решила, что сделала правильный выбор. Дружбу уже не вернуть, даже поговорив о таких тяжелых вещах, как наши чувства. Но не было смысла держать в себе обиду и злость. Обстановка в лагере и без того вытягивала из меня чертовски много энергии — мне не нужен был дополнительный стресс от мести бывшей ЛП. Подняв глаза от страницы, я увидела, что и Гвен, и Лорен смотрят на меня. Эти разговоры могли подождать до другого дня.