***
Паутина, свисающая с угла потолка над моей кроватью, не помешала мне после ужина еще некоторое время смотреть в пространство, снова и снова проигрывая в уме каждый момент общения с Вивиан, пока он не стал казаться глупым дневным сном. У нас был выбор — записаться на йогу в рекреационном зале. Медитация в своей постели оказалась лучшим выбором. Я повернулась на бок в тот самый момент, когда Лорен зашевелилась своей кровати. «С каких пор она вернулась? Должно быть, Эбби все еще была на йоге». — Эмма, ты неправильно истолковала многие вещи, которые, как мне кажется, я должна объяснить, — тихо сказала Лорен. Мне вдруг вспомнился наш последний разговор. — Вивиан мне все объяснила. Не волнуйся. — Я уверена, что объяснила… — Лорен присела на край кровати и сцепила руки, — Мы совместимы, Эмма. Это один из тех видов «любви-ненависти», которые в конце концов приводят к романтическому интересу. — Я не знала, что существует ситуация «любви-ненависти», — призналась я. — Я тоже. Только после того, как я смогла выразить словами постоянное напряжение между нами. — Да, то скрытое напряжение — есть такое. Но это не то напряжение между людьми. Это, я думаю, это чувствуешь только ты, — я потерла лоб. Заявления о приеме на работу, которые отклонялись по электронной почте — это отписки, в которых все было четко и ясно, верно? Именно так и нужно было поступить в данном случае, — Спасибо за интерес, но нам, то есть мне, не подходит то, что ты предлагаешь сейчас. Наши интересы не совпадают. Наступившая тишина заставила меня приоткрыть глаза, чтобы увидеть последствия. Лорен оставалась в том же положении, запутавшись пальцами в волосах, и застыла. — Ты не дала мне шанса. Я знаю, ты сказала, что это из-за того дня… когда я бросила тебя на дереве, но ты обращаешься с Майком так, будто этого никогда не было. — Майк извинился передо мной, — признала я. — А как насчет Джесси? Я видела, как вы разговаривали на днях. — Она тоже извинилась. Но это не значит, что мы автоматически снова стали друзьями. Так не бывает. — Мне жаль. — Знаешь, я бы поверила твоим извинениям, если бы не тот факт, что ты вторглась в мою личную жизнь. Сначала — мой телефон. Потом — шантаж Гвен письмами? Скажи честно: почему? — Ты когда-нибудь читала замечательную книгу, не желая, чтобы она заканчивалась? — спросила она, — Чтение твоих писем было для меня чем-то вроде этого. Ты тусишь только с Гвен, вдали от всех остальных, но когда я читала твои письма, я видела твои мысли. То, как ты говоришь о своей маме… не принимающей тебя такой… Она бросает тебя, забывает о твоих днях рождения, ссорится с мужем… черт возьми, ты даже винишь себя в их разводе, потому что ты «вышла из шкафа» в двенадцать лет, Эмма. — Оу, спасибо за экскурс в мою дерьмовую жизнь, Лорен, ты сейчас хорошенько испортила мне остатки настроения. — Мне жаль. Мы бы поняли друг друга. Мой отец… он такой же, как и твоя мама. То, как ты отчаянно ненавидишь лагерь и хочешь уехать отсюда, чтобы провести время с отцом? У меня все с точностью до наоборот. Я хочу остаться здесь, чтобы не сталкиваться с ним каждый день летом. Храня этот секрет каждую секунду рядом с ним, я как будто медленно умираю. Но это лучше, чем если бы он отрекся от дочери-лесбиянки. Лагерь — это все позитивное, что у меня есть. Именно поэтому я приезжаю сюда лето без исключения. — Мне жаль, что твой отец такой, — сказала я, зная, что родители-гомофобы — это очень непросто, — Почему все игнорируют Гвен? — Речь всегда идет о ней, верно? — прошипела блондинка, — У нее есть все. Следующим летом она могла бы стать вожатой тут, если бы захотела, со всей своей семьей. Ей не нужно было читать твои письма, чтобы узнать тебя. Почему она должна получить все, без усилий? Должен быть баланс. Если она получила тебя, она может получить и остальных моих друзей. Разве я не могу иметь что-то одно для себя? — Ты относилась к ней так и до моего появления, Лорен. — На следующее лето есть только одно место вожатого, а в этом лагере все держится на кумовстве. Почему она хочет быть вожатой в следующем году, если в этом году ей это не нравилось? — Почему ты рассказываешь мне все это сейчас? — Ты спросила, и я хотела быть с тобой откровенным, показать тебе, что ты тоже можешь быть со мной откровенной. Кроме того, у меня действительно нет шансов получить эту работу в следующем году. Уже нет. — Это та сделка, которую ты заключила с Вивиан: Оставь Гвен в покое, и ты получишь место в следующем году? — Угу. Воздух в комнате вдруг стал невыносимо душным и слишком теплым. Единственные окна здесь были над кроватью Лорен и в ванной — оба слишком далеко. Единственным звуком в помещении было ритмичное тиканье моих часов. Девять часов никак не могли наступить достаточно быстро, чтобы Эбби пришла и отвлекла нас светской беседой о том, что произошло на йоге. «Неужели так будет всегда? Я отсчитываю секунды, находясь рядом с Лорен, зная, что нравлюсь ей? Вивиан была на моем месте ранее и отвергла Лорен.» — Хм, — сказала я, собираясь с мыслями, — когда ты приглашала Вивиан на свидание — ты хотела ее использовать, чтобы получить место вожатой? — Гипотетически: допустим? — Я бы сказала, что этот лагерь — не самое подходящее для тебя место. — Я извинюсь. Я извинюсь перед всеми. Перед тобой. Как положено. — В чем подвох? — Ты дашь мне шанс. — Прости, Лорен: не могу. — Не могу или не хочу? «И то, и другое, учитывая, что у меня что-то было с Вивиан, но я не смогла этого сказать.» — Мне жаль, Лорен, но нет. Но это не значит, что мы не можем быть дружелюбными. Если бы наши роли поменялись местами, и она отвергла бы меня — я бы захотела остаться один, а не терпеть эту неловкость, когда она лежит в кровати в двух шагах от меня. Даже когда она смотрела на меня, мне казалось, что я лукавлю, когда я сползала с кровати и натягивая куртку Вивиан на себя. Ее запах ощущался как защитный пузырь: теплый и пушистый. Дверь слегка приоткрылась, прежде чем ее захлопнула рука, находящаяся у меня над головой. Удар был достаточно сильным, чтобы завибрировали стены, и достаточно громким, чтобы его услышали все, кто бродил снаружи. Мой взгляд задержался на белых костяшках пальцев, прижатых к стене. — Отпусти дверь, Лорен! — приказала я, поворачиваясь. — И это все?! Отказываешь мне и тут же убегаешь к той, кто тебя ждет? — Она наклонилась ближе, насмехаясь, — Ты всегда сбегаешь отсюда. Я знаю, что у тебя есть любовница… кто же это? — Домыслы — не лучшая форма дружеского общения, мисс. Кроме того, почему ты считаешь, что имеешь право на информацию о моей личной жизни? — Дело не в праве. — Тогда в чем же? Потому что ты считаешь себя вправе распоряжаться моим телефоном и письмами. Может быть, дело в размере твоего эго после отказа? Извини, но это лишь доказывает что ты мне не понравишься ни как девушка, ни как человек. — Я узнаю, с кем ты встречаешься, — заявила она, заглянув в глаза, — И как только я это сделаю… — То что? Снова обольешь меня соком? Мы это уже проходили. — Эмма, если ты мне не скажешь… Я оттолкнула ее от себя и не остановилась на этом. В тот момент, когда она споткнулась об одинокую туфлю, я продолжила и снова толкнула с силой. Она не могла найти опору и просто шмякнулась на на задницу. Дверь домика открылась, и как только Эбби вошла внутрь, она заметила Лорен и в считанные секунды оказалась рядом с ней. — Что за черт, Эмма? Ты в порядке, Лорен? Честно говоря, девчонки… — высказалась соседка, — Разрушение жилья каждое утро в на протяжении нескольких недель, постоянные вылазки друг к другу в течение дня… Я наконец-то успокоилась, когда вас сослали в «изоляцию». И тут снова! Вам нужно разобраться в себе. Это сводит меня с ума. — Извини, Эбби, — сказала я и, отстранившись от ситуации, выскользнула из комнаты и направилась на кухню.***
Я накинула на голову капюшон куртки Вивиан, волоча ноги. Краем глаза я заметила, что снаружи хижины зажглись огни, и остановилась на месте. Несмотря на то, что я была далеко, застыла, как суслик на автодороге. Дверь хижины распахнулась, и из нее вышла Вивиан, выгнув спину, как кошка во время охоты, готовая царапать все, что попадется ей на пути. — Тук-тук, — я объявила о своем присутствии, раскачиваясь взад-вперед на пятках. Девушка вздрогнула. — Ты же боишься леса, — огрызнулась Блэк, — Странно: ты боишься темноты, леса, животных — и бродишь по кемпингу в самое опасное время. — Только в те ночи, когда я не взбешена, — признала я. — Это же описания почти каждой твоей ночи, — заметила она. — Я постоянно нахожусь в состоянии раздражения. Почему ты здесь? Тебя не пугает, что ты здесь одна в доме? — задала я встречный вопрос, — Я застряла с Лорен, и даже это кажется безопаснее, чем быть совсем одной. — Мне нравится иметь свое собственное пространство. — Только не говори мне, что там паук, — поддразнила я, — так вот почему ты встала с постели? Паук? — Я просто устала. Уверена, ты можешь мне посочувствовать. — Конечно, могу. Обычно это происходит потому, что мой мозг слишком занят мыслями. Вопрос в том, о чем ты думаешь? — Хотелось бы знать… — лукаво сказала она, — А как насчет тебя? Что ты будешь делать, когда наденешь мою куртку? Вместо ответа на ее вопрос я положил руку на ручку входной двери. Вивиан явно не собиралась меня останавливать, а мне нужно было провести расследование. В комнате было темно, поэтому я приоткрыла дверь настолько, чтобы внутрь проник лунный свет. Сапоги Вивиан хрустели по камням, удаляясь от хижины. Из ниоткуда по полу заскрежетала какая-то крошечная черная тварь, заставив меня споткнуться и выскочить из хижины. Я крутанулась на месте и ухватившись обеими руками за перила и пытаясь удержаться на ногах. — Что это было? Вивиан стояла на камнях, скрестив руки, и хмурилась. Когда она что-то пробормотала, я перегнулась через перила и приблизился к ней. — Что ты сказала? — Ты был права: это паук, — шипела она, топая ногой, — Крошечное существо, которое превращает мою жизнь в ад. Ты ведь хочешь выиграть соревнование, не так ли? — Такими темпами, я думаю, ты не сможешь его догнать, — я постучала по ее пальцам, чтобы она расслабилась. Облокотившись на перила и изо всех сил стараясь не накрывать своей рукой ее руку, которая теперь сжимала часть моей куртки, — предлаешь выбить входную дверь, как рыцарь в сияющих доспехах, и спасти положение? Довольно шаблонно, не кажется? Спрашивать девушку, которая буквально боится всего этого? — Это насекомое. Она не собиралась спать этой ночью, когда оно все еще находилось там. — Ты хочешь, чтобы я убила это мерзкое чудовище? — Я прошу вежливо попросить моего незваного гостя уйти. Ты ведь сделаешь это для меня, не так ли? В лунном свете волосы Вивиан казались мягче, чем все, что можно себе представить на земле. Я услышала свой ответ, еще до того, как осознала его. — Сейчас все сделаю.***
Несколько минут я возилась, отбрасывая с дороги вещи, чтобы засунуть паука в салфетку, а затем выбросить через входную дверь. Вивиан сидела, поджав ноги под последний поручень, раскачиваясь взад-вперед, опираясь локтями о среднюю перекладину и положив подбородок на раскрытые ладони. Щеки ее были румяными. — О чем думаешь? — спросила я. — О тебе, — ответила девушка. Она встала со своего места, подойдя ко мне. Расстегнула молнию на куртке, сдвинула в сторону блестки в переднем кармане рубашки и положила рядом брелок с совой. Затем она взяла меня за руку, потянув к двери своей комнаты, склонив голову, — Я не боюсь остаться там одна, но я бы предпочла компанию. Твою компанию. Глаз совы выпучился под луной. — Серьезно?! — К сожалению.***
Вивиан трижды нажала пальцем на край лампы, стоящей рядом с ее кроватью, и желтый свет осветил маленькое пространство. Теперь, когда мы были в помещении, я расслабилась и пошла назад, к середине комнаты, пока не нащупала край кровати, а затем опустилась на нее. Справа на стене висела фреска с изображением большого клена, но вместо огромного количества оранжевых листьев на ней были самые разные цвета, словно радуга. Это был дом вдали от дома. Я считала свою спальню дома своим личным убежищем, в котором были только мои безделушки и удобства. От этого домика исходила та же атмосфера; я словно попала внутрь души Вивиан… и это было потрясающе. — Ты знаешь о моих поздних ночных перекусах. Ты точно ждала, когда я приду. Вивиан отпихнула с дороги одежду, проходя через комнату, и уселась на край кровати, сцепив руки. — Вот это и называется паранойей, Эмма. Ты явно не выспалась. Не делай выводов, которые не можешь подтвердить, — поддразнила она, проводя рукой по простыням, и щеки ее порозовели, как мне показалось, от лукавой ухмылки, — Сегодня я кое-что узнала о тебе. Кое-что очень важное для того, чтобы понять, хочу ли я продолжать ухаживания. — И что же это? — спросила я, откидываясь назад так, что мои ноги свисали с кровати, а голова покоилась на ее середине. — Ты смелая. Мои глаза закрылись. «В лагере я чувствовала себя наоборот, но здесь, с Вивиан?.. Она делала меня храброй.» — Паук — это буквально крошечное препятствие в жизни, Вивиан. — Ты храбрая, потому что ты ни разу не упомянула о том, чтобы вернуться в дом до того, как мы нашли Джесси. Эта мысль вообще не приходила тебе в голову, а если и приходила, то ты ее не озвучивала, — я удовлетворенно хмыкнула, когда она провела пальцами по моим волосам. Девушка продолжала, — Ты когда-нибудь объяснишь причину своих фобий? — Это глупо, — признала я. — Большинство вещей глупо, когда речь идет о тебе, но меня это не волнует. Я слегка рассмеялась. — Когда я росла, я любила прогулки на свежем воздухе. Мне нравилось дремать в шезлонге или на батуте, ощущая солнце на своем лице. Однажды папа решил, что это идеальная ночь, чтобы поставить палатку в палисаднике. Родители бесконечно спорили, и я ухватился за возможность разлучить их на некоторое время. — Сколько тебе было? — спросила Вивиан. — Десять. Вот секрет: я любила, действительно любила, лазить по деревьям. — Мне трудно в это поверить, — сказала она мне, — Что случилось? — Потом я приехала в лагерь, — Я повернула голову в сторону, когда она закатила глаза, — Лорен и Майк хотели погулять по лагерю в нашу последнюю ночь здесь. И когда мы услышали, что кто-то идет, мы забрались на деревья выше, чем я когда-либо раньше. Клянусь, Вивиан, мне казалось, что мир вот-вот закончится. Я не могла дышать. Все вокруг кружилось. И вот я там, на ветке, застыла и не могла говорить, а они спрыгнули вниз и оставили меня там. Пальцы Вивиан провели по моему уху и спросили: — Что ты сделала? Я снова посмотрела на потолок, закрыв. — В основном: плакала. Мне было холодно, мокро и чувствовала себя убого. Я не могла ничего сделать, кроме как переждать это. — Ты что-то сдерживаешь. Ты забралась наверх. Почему ты не могла спуститься? — Надо мной была ветка, одна из последних на высоте, которая постоянно дрожала. — Ты боялась сорваться? — Сначала, пока я не заметила, что было на ветке. Осиное гнездо. Я просидела там несколько часов, задрав голову вверх, чувствуя, как дождь бьет по лицу, но мне было все равно, потому что я боялась, что осы зажалят меня до смерти. Даже когда ветер утих, мне казалось, что если я закричу или издам какой-нибудь звук, осы проснутся, или что-то в этом роде, и нападут на меня. В конце концов, твой отец меня успокоил. Мы услышали стук мелкого дождя по крыше, затем Вивиан прошептала: — Мне так жаль тебя, что я даже готова позволить тебе заснуть на кровати, а не на полу. — А что подумают соседи? Вивиан закрутила прядь моих волос и переместилась так, что ее лицо оказалось над моим. — Я уверена, что они останутся поглощенными своим занятиями и не придадут этому значения. — Ты позволишь мне остаться здесь на ночь? Она глубоко вздохнула. — Согласись, что я выиграю ухаживания, а там посмотрим. — Нет. Она потрепала меня по волосам, затем встала и начала укладывать свои вещи. Я предположила, что она застеснялась не ее личная одежда. Мне потребовалось больше времени, чем хотелось бы признать для выхода из оцепенения, в которое она погрузила меня, играя с моими волосами, затем я встала и помогла навести порядок. Это заняло всего несколько минут, потому что было видно, что в комнате обычно поддерживается аккуратность. Вероятно, то что я видела — это паника после встречи с пауком. Вивиан подошла ко мне и расстегнув молнию на куртке, сняла ее с меня, перекинув на стул у стола. Вернувшись, она достала из кармана моей футболки блестки и брелок. Ни слова не говоря, она положила их на стол, а затем бросила мне пижаму. Ей оставалось только избавиться от ботинок, после чего она забралась на кровать и стала ждать. Единственный оставшийся свет в комнате исходил от ее прикроватной лампы. Одна моя рука лежала на бедрах, а другая держала пижаму, которую она мне дала. — Я закрою глаза, — заверила она меня. — Я не собиралась спрашивать об этом, но ты молодец, — пробормотала я, ковыляя в центр комнаты. — Нервничаешь, — сделала она вывод, прозвучавший несколько забавно. Прошла минута, в течение которой мы обе молчали. Я переоделась в пижаму и подошла к краю кровати. Она нарушила молчание, предложив, — Думай об этом как о ночевке. — Я никогда раньше не оставалась на ночь, — неохотно призналась. — Можно? — Да, извини. — Ну, — сказала она, открывая глаза и глядя на меня стеклянным взглядом, отчего мое сердце заколотилось, — Ты когда-нибудь представляла себе, что у тебя будет такая возможность? — Конечно. Откинув одеяло, Вивиан похлопала по другой стороне кровати. Я последовала молчаливому указанию и скользнула под одеяло. Лежать на спине, застыв и не двигаясь, не входило в мои планы, но так и случилось. Она не сделала ни одного движения, чтобы выключить лампу. Девушка легла на бок так, что ее щека уперлась в руку, лежащую на подушке, и улыбнулась мне. Медленно, словно боясь, что я передумаю и уйду, она протянула другую руку и нежно обхватила мою щеку, повернув мою голову к себе лицом. Ее глаза практически искрились. — Расскажи мне о том, как ты представляешь себе ночевку. — Как в кино, — сказала я, — друзья делятся секретами, у них нет запретных тем. Попкорн. С маслом. Правильный попкорн, понимаешь? Страшные фильмы, одеяла, я не знаю… — Может, у нас и нет попкорна, может, мы и не совсем друзья, но ты выбрала быть здесь. — А поделиться секретом? — Ты хочешь чем-нибудь поделиться? — Я считаю тебя другом. Может быть, лучшим другом, если я не сошла с ума. — Лучшие друзья, ухаживающие друг за другом — она задумчиво хмыкнула. — Думаю, осталось только страшное кино, — заметила я. — Ищи пульт и мы можем посмотреть что-нибудь страшное… — Она еще глубже укуталась в одеяла и провела рукой по моей щеке, подбородку, шее, пока, наконец, не обвила рукой мою талию, прикрыв глаза, — Мой секрет в том, что я бы предпочла остаться в этом положении. — Черт побери, — прошептала я себе под нос, — У тебя это хорошо получается. — Что именно? — спросила она, чертовски самодовольная. — Ухаживать. Мне кажется, я могу потерять сознание от такого… — пробормотала я, — Черт. Не думаю, что на ночевках один участник смотрит на губы другого. Наверное, в этих фильмах было много подтекста. Я бы, наверное, знала, что делать сейчас, если бы этот подтекст был, ну, знаешь, явным и видимым, а не прятался в тени. — Эмма, — сказала она, ее голос внезапно охрип, — Подтекст может быстро превратиться в текст, если ты будешь продолжать выкладывать все, что у тебя на уме. — Опять же, это не дает особого направления разговора. — Уступаю тему, — пробормотала она. — Ни за что. — Уступаю, — повторила она, плавно поворачивая меня на бок, так что ее рука пробралась под мою рубашку и уперлась в кожу на спине. Мое тело оказалось притянуто гораздо ближе… так что мы могли чувствовать дыхание друг друга, — Уступи… Она поцеловала меня, и мир вокруг исчез. Это было медленно и мягко, успокаивая так, как никогда не смогут сказать слова. Ее пальцы медленно прошлись по моей спине, пока не выскользнули наружу. Ее большой палец на мгновение коснулся моей щеки, а затем она вернула руку к позвоночнику, провела пальцами по нему и притянула меня ближе, пока между нами не осталось свободного пространства. Я чувствовала биение ее сердца на своей груди. Аромат роз витал вокруг нас, даже когда она оторвала свои губы от моих. Открыв глаза, я потрясенно прошептала: — Охренеть… Она прислонилась своим лбом к моему. — Теперь, когда ты уступил, а я выиграла ухаживания, все кончено. Я моргнула, непонимающе. — Что это значит? — Мы официально вместе. — Круто. — Вполне.