Love to hate me, you hate to love me I'm takin' back what you've taken from me
(#BLACKPINK)
Чонвон затягивается сигаретой и выдыхает полупрозрачный дым, облокотившись о перила. С этого ракурса вся школа как на ладони, от спортивной площадки, на которой сейчас тренируется местная футбольная команда (фактически, единственная гордость их района, что Чонвон бережет как зеницу ока по многим причинам) до пристроя со слепой зоной. В этом одноэтажном здании с потрескавшейся штукатуркой и ветхими полами (впрочем, этими признаками обладают все корпуса их школы) хранятся инвентарь и прочая ерунда, до которой учащимся нет дела. В отличии от закоулка за этой пристройкой, которую нельзя разглядеть из учительской, однако прекрасно видно Чонвону с его смотровой точки на крыше. Там частенько ошиваются прогульщики, которые не особо волнуют лидера старшей школы северного округа Ывона. Пусть себе прогуливают на здоровье, его задача — не допустить драк или издевательств, как это было ранее. Чонвон успел своими глазами застать времена, когда это место использовалось хулиганами для запугивания ботаников, чтобы те сделали им домашку, и вообще всех, кто слабее, с кого можно было что-то поиметь — деньги или прихвостня на побегушках. Но теперь всё иначе, и это целиком и полностью заслуга Ян Чонвона. Очередная затяжка, и пепел уносит осенний промозглый ветер, от которого ёжится рядом стоящий Джеюн (но ему больше нравится, когда его зовут Джейком — в последнее время у них в банде модно брать клички на иностранный манер). Чонвон выловил того в коридоре прямо перед началом математики и уволок на крышу, не желая курить в одиночестве. Шим даже не успел сходить в класс за спортивной ветровкой, поэтому теперь ему приходится стоять в одной лёгкой футболке, едва слышно стуча зубами, а на дворе — середина ноября всё-таки. Но нужно отдать должное, тот, даже слова против не вымолвив, терпеливо дожидается, пока Чонвон выпустит пар и позволит ему удалиться. Ян с благодарностью относится к преданности Джейка, поэтому, стоит ему заметить состояние своего человека, тот сразу же снимает с плеч собственную ветровку и отдает её Шиму: не хватало, чтобы тот слег с простудой. Терять даже на несколько дней важных членов банды Чонвон не намерен. А благодаря закалке любая погода ему самому нипочём — если нужно, он и в разгар снежной бури сможет босиком прогуляться по улице. Джейк же, привыкший к теплу благодаря месту, в котором прожил почти всю свою жизнь, отличается от него. Ян не знает, что такой светлый позитивный человек, как Джеюн, забыл среди них. Он перевёлся в их школу только в прошлом году — говорят, приехал аж из самого Пусана, где море, солнце и прочие прелести жизни, о которых среднестатистический житель Ывона даже не задумывается. С первого дня в школе Джейк зарекомендовал себя как добродушный парень, готовый прийти на помощь и преподавательнице, чтобы донести стопку тетрадей до учительской, и однокласснику, которого случайно ударили на физкультуре мячом. Чонвон учился в другом классе, поэтому о новеньком ему доложили его парни, и по сложившемуся портрету тот у Яна не вызвал никакого интереса. Не какой-то отмороженный на голову — уже спасибо, ведь у них у самих таких экземпляров выше крыши. Однако явное удивление вызвало то, как под конец того самого первого дня Джейк подошёл лично к Чонвону и попросился в его банду. Зачем ему это было нужно — Ян не понимал, а потому ещё долго принюхивался, не доверяя новенькому. В их местах скептичность — это нормально; мало ли какие тёмные замыслы кроются за безобидной улыбкой. Шим Джеюн сумел доказать, что полностью заслуживает того, чтобы на него мог положиться сама глава группировки, со временем войдя в круг его приближенных. Чонвон любил держать хороших людей возле себя, именно поэтому он решил, что компания Джейка поможет ему развеяться. Сегодня Чонвона преследовало какое-то навязчивое чувство, что скоро должно что-то случиться. Ян не параноик до такой степени, однако с самого утра словно какая-то бесячая мушка жужжала в его подсознании, раздражая с каждой минутой всё больше. Поэтому за первой сигаретой сразу же идёт вторая. Ян знает, что курение вредит здоровью, но, откровенно говоря, Чонвон — подросток из провинциального городка, находящегося в глуши их страны, имеющий много заёбов по жизни, среди которых две сигареты в день являются лёгкой привычкой, помогающей снимать стресс. Если посмотреть с такой точки зрения, Мальборо с двумя кнопками — не самый худший исход. Могло быть и похуже — например, бесконтрольная агрессия, заканчивающаяся сломанными рёбрами и двумя неделями в исправительном центре для несовершеннолетних преступников. Чонвон знает, какого это, не понаслышке. Внезапно дверь крыши с грохотом открывается, и Чонвон дёргается в сторону шума, он способен по чужим спешным шагам определить — надвигается нечто нехорошее. Нарушителем спокойствия оказывается мальчишка на несколько классов младше, что не так давно стал новым членом их банды, получив роль связного. Тот подбегает к лидеру и, запыхавшись, начинает тараторить: — Там… наши… стычка с южанами… В этом ворохе звуков, отдаленно напоминающих слова, Чонвону удаётся зацепиться за основную мысль, и её смысл приходится совершенно не по душе. — Что-то серьёзное? Сегодня Джей на патруле, неужели он не может справиться без меня? Джей (или Пак Чонсон) — правая рука Чонвона, которому он доверяет, как самому себе. Его навыки в боевых искусствах безупречны, а расчётливый ум помогает решить самые сложные для банды ситуации, поэтому, когда наступает его очередь прочёсывать территорию, Чонвон знает: их район находится в надёжных руках. — Сонбэ сказал не впутывать Вас, но туда объявился Ким Сону, а в таких случаях Вы велели… — мальчик, упершись ладонями в колени, наконец переводит дыхание и поднимает испуганные глаза. Он ещё побаивается реакции Чонвона, хотя тот никогда не вспыхивал на него ранее — без явной причины Ян не кричит на своих подчиненных, но только в этот раз дело напрямую касается Ким Сону, а все в их группировке знают: ничем хорошим закончиться это не может. Поэтому, стоит услышать чужое имя, Джейк тревожно вздыхает и переводит взгляд на лидера. — Сону там? Чего ты сразу не сказал? — Чонвон подскакивает с места, туша недокуренную сигарету о перила. — Срочно веди меня. Вот она — бесячая мушка. Пора бы её подстрелить.***
Место разборок оказывается подворотней около недавно закрывшейся из-за долгов корейской забегаловки (даже немного жаль, ведь там подавали отменный тансуюк) в квартале от школы, что напрягает Чонвона, так как официально эта территория закреплена за ними. Что южанам понадобилось в здешних местах? Особенно — самому Ким Сону. «Южанами» местные называют жителей южного округа Ывона, с которыми враждовал северный район годами. Кажется, неприязнь к соседям передаётся в этом городе с молоком матери, хотя официальную причину конфликта уже давно назвать никто не может. С финансового кризиса, захватившего в конце двадцатого века многие страны Азии, включая Южную Корею, некогда цветущий Ывон стал угасать, превращаясь в дыру, где нашли себе места мошенники, бандиты и просто люди низшей социальной прослойки. Когда кризис был в самом разгаре, городом начали заправлять местные мелкие мафиози, которые никак не могли поделить между собой территорию. Потребовались годы, чтобы страна, встающая на ноги, навела в Ывоне хоть какой-то внешний порядок. Лидеров банд посадили в тюрьму, однако основной проблемы это не решило. Их город уже прослыл злачным местом, бельмом на глазу государства. Хоть поножовщина и преступность снизились, местные шайки не желали оставлять в прошлом свою вражду. Так уж было принято в этом Богом забытом городке, до которого правительству не было дело. К моменту, когда Чонвон прибывает на место, разворачивается серьёзная стычка. Десяток парней и девушек (да, в их бандах нет гендерной несправедливости) подтягиваются как со стороны южан, так и со стороны местных. Чонвону хочется решить проблему по-тихому, но, видимо, в этот раз разрулить всё гладко не выйдет. Это становится понятно, стоит заприметить среди скопившихся людей главную фигуру, интересующую Чонвона в первую очередь. Увидев главу, толпа начинает шептаться, а члены банды — расступаться. Велев Джейку следовать за ним, Чонвон идёт в самый эпицентр, ощущая, как с каждым шагом над их головами сгущаются тучи и вот-вот засверкают молнии. Их причина стоит напротив Джея — между ними расстояние не больше метра. Заместитель, похоже, пытается о чём-то договориться с лидером южных территорий, но, судя по царившей атмосфере, компромисса они достигнуть не могут. За попытку Чонвон в своей голове ставит Чонсону плюс десять баллов, однако ирония покидает его мысли, стоит остановиться возле заместителя и увидеть лицо Сону. Тот разве что не дышит огнём, замерев в стойке, показывающей, что он может напасть в любой момент. На его сжатых кулаках белеют костяшки, на висках от напряжения проступают вены, а взгляд — любой бы съёжился в страхе от демонов, что пляшут на дне его тёмных зрачков. Но Чонвон не любой — он бежать не станет. — Так-так, что у нас тут происходит? Кто же так приходит в гости и без предупреждения? Мы даже поляну накрыть не успели, но я смотрю, и вы без гостинцев. Чонвон расслабленно встаёт ровно напротив лидера южан и взмахивает руками якобы в недовольстве, но таким образом, чтобы пустые ладони были отчётливо видны противнику — знак, что ты безоружен и не собираешься нападать первым. — Давненько не видел твою рожу. Вот, пришёл навестить, — губы Сону искривляются в ухмылке, а в глазах загорается пламя, будто бы Чонвон стал тем, кто зажёг этот фитиль (все понимают, что так и есть). — Если бы ты вёл себя сдержаннее, не попался бы так глупо на порче государственного имущества, не ввязался бы в перепалку с копами и не пришлось бы тогда сидеть две недели за решеткой. Я уж начинаю думать, что это твой изощрённый способ избавить себя от меня. Чонвон дует губы, словно его это действительно задевает, а сам внимательно рассматривает фигуру оппонента, пытаясь проанализировать ситуацию. В целом Сону выглядит приемлемо, однако его костяшки сбиты, а на посиневшем носу виднеется кровь. Не перелом ли? Чонвон напрягается и боковым зрением быстро осматривает Джея. У того внешние признаки драки отсутствуют — разве что одежда помялась, предположительно, от бега, это также выдаёт его ускоренное дыхание. Ян делает вывод, что Сону получил свои раны где-то на стороне и стычка между их группировками ещё не успела перейти на уровень мордобоя. Этот расклад кажется лидеру северян оптимистичным, ведь со строптивой натурой Ким Сону он может справиться и в одиночку. — Ты о себе слишком большого самомнения, если решил, что я бы специально стал прятаться от тебя в той дыре для мамкиных сладких мальчиков. Но если хочешь, могу тебя сопроводить до участка. Уверен, что полиция с радостью составит тебе экскурсию по обезьяннику. Каждое слово брызжет ядом, но у Чонвона выработан иммунитет: — Это приглашение на свидание? Бесстрашие или глупая отвага? Ответить на этот вопрос будет трудно, особенно, когда Сону делает резкий выпад вперёд и хватает своего противника за края расстёгнутой спортивной ветровки с красующейся эмблемой северной школы Ывона, что ещё сильнее злит лидера с юга. Сону напирает со всей прытью — Чонвон чувствует чужое дыхание на своём лице. Однако он даже не дёргается, позволяя старшему делать то, что ему захочется, и вызывая ропот в толпе. Джей по правую руку от него тоже заметно напрягается, из-за чего Чонвон вяло машет ему, мол, не трогай, всё под контролем. Ким Сону — зверь дикий, готовый бить первым, не дожидаясь наступления противника; его легко вывести на эмоции, словно маленького ребёнка. И порой он забывает, что Чонвон о нём знает гораздо больше, чем тому, возможно, хотелось. Поэтому лидер северных территорий остаётся спокойным, даже когда от чужой силы трещит ткань собственной ветровки. И пускай каждая стычка с Сону непредсказуема, Чонвон всегда умудряется направить её поток в нужное русло. Ян Чонвон не любитель лишний раз помахать кулаками. Обычно он пытается договориться и использует свои десятилетние знания тхэквондо лишь в обострённых ситуациях. На самом деле, он даже не помнит, когда они с Сону последний раз прилюдно дрались, — кажется, это было ещё до заключения официального договора между южной и северной территорией. А вот припираться, петушиться и словесно нападать — это у них отнять никто не может. Если только Сону не решил внезапно изменить ход игры, то зачем он здесь? Впрочем, Чонвон не успевает озвучить свой вопрос. Протяженный звук сирены разносится по всей округе, порождая панику среди членов обеих банд. До Чонвона где-то со стороны южан доносится гул: — Шухер, копы! Всполошившись, все начинают метаться, не зная, что им следует предпринять, так как оба лидера команду не дают, а без разрешения они не могут покинуть место событий. Но Сону эта неразбериха словно и не волнует — он, не шелохнувшись, продолжает держать Чонвона за грудки, сдавленно рыча, — пытается контролировать агрессию и не дать злости затмить рассудок. — Хэй, отпусти. Чонвон медленно поднимает руки, обхватывая ими чужие костяшки, а затем опускается пальцами до запястий — он легко может перехватить их в кольцо, но медлит. Сону же лишь дёргается, не обращая внимание на боль от прикосновения к разбитым до мяса костяшкам, и сильнее сжимает покрасневшие кулаки. Чонвон предпринимает ещё одну попытку: — Если не отпустишь, нас повяжут. Тебе это ни к чему. Остынь. — Да пошёл ты, Ян. В глазах напротив мелькает сомнение, огонь затухает, давая здравому смыслу взять верх — и как раз вовремя. Сирена полицейских машин (судя по всему, их не меньше четырёх) раздаётся совсем близко. Сону, наконец, опускает руки. Отойдя на пару шагов, разворачивается и с характерным звуком плюет под ноги. — Сваливаем, — громко командует глава южного округа, и его люди мгновенно начинают бежать в рассыпную, следуя тактике «чем больше зайцев, тем сложнее угнаться» — это умно. Чонвон, не двинувшись с места, провожает взглядом спину Сону, пока тот не исчезает в подворотне за мусорными баками и прочим хламом, который является самым настоящим символом их города. — Босс, что прикажете? Джейк и Чонсон вырастают по разным сторонам, пока последний закидывает руку Чонвону на плечо, пытаясь привлечь внимание лидера. — Уносим нахуй отсюда ноги, Джей-я.***
Чонвон бредёт по неосвещенной обочине, пиная кроссовками придорожную пыль. Время перевалило за полночь, так что в округе царит тишина и лишь изредка мимо проносятся загруженные фуры из других провинций, не желая надолго задерживаться на их территории. Чонвона это смешит: их обособленность, репутация, говорящая сама за себя, — даже не нужно прикладывать никаких усилий, чтобы окружающие сторонились тебя. Чонвону знакомо это чувство с рождения, он собирается жить с ним до самой смерти. Хотя он знает: бывает иначе. Например, их предыдущая глава успешно выпустилась и сумела даже поступить в университет в Тэгу (кто-то скажет, когда-то самый устрашающий лидер северян сбежал, но Чонвон назовёт это иначе — смог выпутаться из этого болота). Иногда тот пишет Яну, кратко рассказывая о своей новой жизни: говорит, что нашёл там подработку и славных ребят, новую компанию, но далось это всё не сразу. Стоило людям услышать, откуда прибыл новоиспеченный студент, окружающие замирали, потупив неловкий взгляд в пол. Все боялись выходцев Ывона, только вот сказать это в лицо — кишка тонка. Чонвон радуется за прежнего лидера, насколько умеет, однако для себя давно решил: покидать Ывон он не намерен. Пока он заканчивает второй класс старшей школы, впереди чуть больше года, а дальше… ничего не изменится. Чонвон хочет служить этому городу и в будущем, даже если тот и не до конца этого заслуживает. До конечной цели в виде заброшенного гаража в глуши, что находится ровно на невидимой черте, о которой южный и северный районы договорились пару лет назад, путь (от его дома) занимает около сорока минут. Чонвон идёт неспешно, зная, что нет смысла волноваться, шугаясь каждой тени. Это его территория, тут он главный, знает каждый завядший куст и трещину в тротуаре, который последний раз чинили ещё до его рождения. Чонвон наслаждается ночной тишиной. Телефон сдох ещё пару часов назад, так что никто не дозвонится, хотя и звонить-то ему некому. Родители пропадают сутками на заводе, впахивая из последних сил, чтобы прокормить семью из пяти голодных ртов. Два младших брата и две сестры находятся дома. Чонвон знает, что они в безопасности — патруль из его людей охраняет их посменно круглые сутки. Небольшая привилегия лидера, однако как хорошо избавляет от головника. Чонвон, как старший, никогда не стремится взять роль родителя и достойно воспитать своих младших, раз настоящие предки просто не имеют на это времени. Хозяйством заправляют разнополые двойняшки — Чувон и Дживон, что появились на свет парой лет позже Чонвона. В их семье, да и во всём северном округе, он отвечает за безопасность. Возможно, глупо мнить себя кем-то значимым в неполные восемнадцать лет, однако все достижения Яна принадлежат ему по праву. До введения определённых правил и географических границ в Ывоне всё было совсем плохо: стычки происходили каждый божий день, и они не заканчивались обычными перепалками — отнюдь нет. Предыдущие главы школы не могли прийти к соглашению, так что каждый конфликт сопутствовался драками, разбитыми носами и переломанными конечностями. Только два года назад, когда пост главы северной школы перешёл Чонвону, который на тот момент являлся заместителем и прямым приемником (ни для кого не стало неожиданностью, в пользу кого решит предыдущий лидер), лёд между враждующими группировками тронулся. Чонвон был справедливым и мудрым для своих лет лидером. Он навёл порядок во всём северном округе, разобравшись с мелким мошенничеством, драками на территории школы и буллингом, творившимся среди учеников. Чонвон ненавидел, когда обижают слабых, поэтому он, впитав все наставления бывшей главы в совокупности со своими принципами, начал постепенно менять в лучшую сторону весь их район. Оставалось разобраться с одной проблемой — южанами. Он приступил к политике снижения напряжения между группировками и почти договорился с их лидером о разделении границ и мире. Условия были составлены идеально. Однако спустя полгода, как Вон занял свой текущий пост, лидер южан резко поменялся, когда соглашение договора не было доведено до конца, — им-то и стал Ким Сону. Сону — срывающий все стоп-краны ураган. Он соткан из свирепствующих ветров и грозовых молний, целящихся пронзить тебя насквозь. Высокий, худощавый, но крепкий, таящий в себе неизведанную мощь, которая, по мнению Чонвона, не может найти правильное применение — от этого и беды. Острый язычок Кима всегда его забавлял, и, зная, на какие риски он идёт, Ян никогда не боялся засунуть руку целиком в глотку этого зверя, который готов разорвать на куски любого врага. Дело в том, что Чонвон с Сону никогда врагом не был, даже если старший считал иначе. Наконец дойдя до гаража, Чонвон видит из приоткрытой двери тусклую полоску света (недавно они провели туда электричество) и понимает: внутри уже кто-то есть. Не размениваясь на вежливые манеры в виде стука, Ян вваливается в гараж, запирая вход на засов (лишние глаза им ни к чему). — Ты сегодня вёл себя безрассудно. Снова в обезьянник захотелось? Чонвон рассматривает второго человека в помещении, скрестив скептически руки на груди. Перед ним хорошо знакомая картина — Ким Сону, сидящий на сером офисном стуле с поломанной спинкой, который они вместе стащили с помойки недалеко отсюда. На пыльном столе перед ним открыта аптечка с последним мотком бинтов (Чонвон делает заметку в голове — как можно скорее пополнить запасы). — Захлопни хлебало, пока я тебя не нагнул. Дикий зверь — на самом деле, маленький строптивый зверёк — даже не оборачивается на шум, зная, кого принесло в эту берлогу. Всё-таки место тайное, и оба поклялись о нём никому не пиздеть. — А я думал, тот, кто любит, когда его нагибают, из нас двоих — это ты. Подойдя к столу, Чонвон расплывается в приторной ухмылке, прекрасно зная, как это ненавидит старший. — Завались, — Сону шипит, пытаясь смочить в водке (не самый лучший антисептик, но чем богаты) ватку, чтобы продезинфицировать рану на носу, попутно делая несколько глотков спиртовой настойки из горла бутылки. Его правая рука уже криво перебинтована — видимо, он тут сидит уже не первый час. Вот же упрямый баран, а мог ведь просто отправить сообщение с просьбой о помощи; пора уже привыкнуть к этому дитю с обострённым желанием «я справлюсь со всем сам». — Дай сюда. — Чонвон вырывает из рук все принадлежности и осматривает недовольное лицо напротив. Нос, слава богу, не сломан, как ему показалось сегодня днём, во время перепалки, однако тот прилично опух из-за пореза, сделанного явно чем-то острым. Чонвон стирает ваткой запёкшуюся кровь, на что Сону дёргается и возмутительно восклицает. — Как в драки лезть, так ты у нас первый. Как потерпеть пару секунд, пока я устраняю последствия твоих разборок, так ты сразу вопишь, как пятилетка. — Достали твои нравоучения, когда ты от меня уже отъебёшься? — Когда научишься усмирять свой пыл и перестанешь размахивать кулаками во все стороны. — Чонвон строго качает головой, удерживая уворачивающегося Сону на месте, чтобы нанести мазь. Тот продолжает шипеть, впившись ногтями в ручки кресла, хотя Ян уверен: на месте обивки тот представляет его лицо. — Да клянусь, это не я первый начал, мои люди патрулировали территорию и наткнулись на одного барана, который до школьницы домогался. Я рядом оказался, вмазал этому уёбку хорошенько, а он ножиком принялся размахивать, старался глаза мне выколоть, да только промазал. А потом и вовсе сумел удрать, мы его гнали, пока этот гад не свинтил на вашу территорию. А там твои бараны повылезали, как грибы после дождя, мы его из виду и потеряли. — Так вот почему ты там оказался. — Чонвон хмурится, анализируя полученную информацию. Сону сегодня чуть жизненно важных органов не лишился, что не могло не волновать. Кроме того, нападавший не пойман, получается, ублюдок до сих пор может прятаться где-то у них. — Судя по тому, что ты рассказал, это не обычный педофил. Возможно, кто-то из бывших зеков. Я предупрежу всех, а ты скажи своим быть внимательнее. Я понимаю, сегодня произошел форс-мажор, но в будущем будь осторожнее. — Разберусь без твоих сопливых советов. — Слушай, если мы будем работать сообща, быстрее поймаем его, разве ты этого не хочешь? — Хочу. Сону вновь сдаётся, явно бесясь, что это уже второй раз за день. На что Чонвон одобрительно качается головой, не отрываясь от своего кропотливого занятия. Он не помнит, когда записался в бригаду скорой помощи, однако для Сону он всегда готов оказать её по первому зову. Ян клеит цветной пластырь на пострадавший нос и выдыхает: — Ну вот, все готово. — Говорил же, терпеть не могу все твои примочки, это не по-мужски. Сону недовольно трёт переносицу, за что получает по рукам от Чонвона — не хватало ещё, чтобы он всё смазал, пока Ян так старался обработать чужую рану. — Да, а вот в жопу давать — это уж точно по-мужски. Сону вспыхивает и взмахивает кулаком, который Ян успевает перехватить. Да, Сону бесспорно силён, возможно, даже сильнее его. Но Чонвон побеждает его в ловкости благодаря профессиональным занятиям с тренером, когда учителем Сону с детства были улицы — и то, под присмотром старшего брата. — Не забывайся, если мы иногда трахаемся, это не значит, что ты можешь языком молоть всякую дичь. — Конечно, как скажешь. Только не отрицай, что тебе это нравится. Чонвон нагибается и хватает пальцами чужой подбородок, заставляя смотреть прямо в глаза. В молчании, повисшем над их головами, можно уловить шелест длинных ресниц Сону, который старается смахнуть наваждение. Чонвон уже тянется в намерении распробовать манящие пухлые губы, как старший скручивает его запястье, заставляя простонать от внезапной боли, и пихает уже обеими освободившимися руками на старую полуразвалившуюся кушетку. — Никогда не показывай окружающим свою слабую сторону, Вон. Чонвон слышит звук твёрдых шагов и лязганье ржавой двери. Он переворачивается на спину, закидывая руки под голову, и вновь усмехается, понимая: Сону не использовал и половины своих сил, чтобы по-настоящему навредить ему, как и сам Чонвон — он предпочел поддаться в нужный момент. А значит, в эту игру играют сразу двое.