Интроекция

      Они лежали рядом, уставшие и влажные. Яра облизывала надкушенную губу, а Астарион косился хитрым, немного жадным взглядом на взбухающие капельки крови. Звёзды проглядывали сквозь густую листву деревьев, ветер играл в самой вышине. Ночь казалась тихой, застывшей, будто бы время остановилось.       — Интересные у тебя шрамы, — наконец сказала охотница, приведя дыхание в порядок.       Вампир кисло улыбнулся, приподнимаясь и подпирая голову ладонью.       — А у тебя руны, — хитро заулыбался он, скользя взглядом по обнаженному телу. — Думал, они только на лице, но ты усыпана ими, как веснушками.       Захотелось прикрыться, но вместо этого девушка поёжилась. Её не волновала собственная нагота. Но вот руны на теле всегда вызывали у её незадачливых любовников вопросы.       — Давай ты расскажешь мне про шрам, а я — про знаки, — предложила Яра, нервно облизывая губы.       — А что тут рассказывать? — засмеялся эльф, делая неопределённый жест свободной рукой. — Мой хозяин, Кассадор, считал себя великим художником. Холстами для него были его отродья, — Астарион едва заметно помрачнел, но продолжил, саркастично улыбаясь. — Он сочинил этот стишок и вырезал его на мне за одну ночь.       — О чём в нём говорится? — видя, что мужчина не спешит продолжать, спросила Яра.       — Понятия не имею, никогда не просил, чтобы его кто-то прочитал в слух, — он вдруг подался вперёд, заглядывая в глаза девушки.       Охотница почувствовала, как пальцы мужчины скользят по плечам к груди, выводят круги на животе, заставляя мышцы сокращаться. Она не смогла подавить улыбку. Щекотно.       — Так что насчёт рун, душа моя?       — Это дело рук моего нанимателя, Элидаса, — Яра почувствовала, как во рту враз пересохло. — Что-то вроде договора между нами.       Астарион посерьёзнел, но прикасаться к девушке не перестал:       — Элидас, хм.. — он задумался. — Ты охотница из Гончих, верно?       Яра коротко кивнула, наблюдая за реакцией вампира. Не было похоже, что он что-то подозревал, лицо его оставалось серьёзным. О Гончих знали многие, особенно в высших кругах. Элидас за двадцать лет смог превратить свой небольшой отряд в полноценную гильдию наёмников. Вопреки расхожему мнению, брались они не только за убийства.       — До того, как в моей голове оказалась личинка, — продолжила Яра, — Элидас мог смотреть на мир моими глазами, чувствовать мои мысли, связываться телепатически, — охотница замялась, зубы гневно скрипнули.       Ладонь Астариона замерла в нескольких миллиметрах от одного из символов. Он поджал губы, поднял брови, в отвращении рассматривая знаки. Охотнице вдруг смертельно сильно захотелось прикрыться. Она резко села, едва не ударившись лбом о подбородок вампира. Нашла свою рубашку в траве, осмотрела вырванные с мясом завязки.       Эльф за спиной завозился, сел рядом.       — Было больно?       — Да, — коротко и зло бросила девушка, сама не понимая, отчего её ярость вдруг направилась на мужчину.       С трудом попав в рукав, охотница принялась натягивать одежду.       — Я знаю, каково это, — вновь начал Астарион, — утратить контроль над собственным телом.       Тихо хмыкнув, Яра встала. Она была благодарна вампиру. Охотница терпеть не могла, когда на неё сочувственно смотрели, будто это не знаки, а проказа, и слезливо говорили, как им жаль, что с ней такое произошло.       Натянув штаны, девушка стала вытряхивать веточки и травинки из спутанных волос. Вампир, судя по звуку, тоже поднялся и принялся одеваться. Охотнице хотелось двинуться в сторону лагеря, но она не могла. Её дыхание спирало, воздух застревал в лёгких, сердце невпопад колотилось. Та боль, сколько бы времени ни прошло, всё ещё сидела в голове, ощущалась в теле. Руки в цепях, холод, резкий жар пришедший следом, впивающиеся в тело иглы, безжалостно проникающие под кожу.       Астарион положил руку ей на плечо, выводя из мрачного воспоминания. Вытянул оставшуюся зеленую травинку из макушки девушки.       — Пошли в лагерь, — он весело хмыкнул, как ни в чем не бывало. — Пока какой-нибудь тифлинг не нашёл нас и не начал благодарить за свой уцелевший хвост.       Яра отзеркалила ухмылку и пошла вперёд. Ничего, если до Врат Балдура она не превратится в чудище с головой-осьминогом, то за всё поквитается. А вампир ей поможет.       Проснувшись в своей палатке, охотница первым делом осмотрела рубашку, валяющуюся рядом с лежанкой, и оценила ущерб. Завязки у воротника были вырваны и не подлежали ремонту. Благо, тифлинги поделились своей одеждой, так что замена была. Но раздражение всё равно противно возилось внутри — кто просил Астариона портить ей одежду?!       Отринуть мысли о прошедшей ночи было... непросто.       Проклятый вампир был хорош. Охотница не ждала многого — обычно мужчины взбирались на неё, тяжело дышали и потели, а Яре нужно было только соблазнительно стонать и выгибаться навстречу. В такие моменты она закрывала глаза и отключалась. Тело действовало само, а девушка уходила в свои мысли.       С Астарионом такой трюк не сработал. Он чувствовал её. Это пугало и завораживало. Тело всё ещё ощущало ласки умелых рук, прохладу кожи, нежность прикосновений и страсть движений. Перед глазами стояло его лицо — то спокойное и внимательное, то полное страсти и голода. Яре отчего-то понравилось, как вампир на неё смотрел.       Щёки запылали, следом шея, жар перетёк к животу. Девушка резко встала. Так продолжаться не могло. Ей нужно прийти в себя, освежится и... Она вспомнила, что совсем рядом тихо шумит река. Помыться, точно.       Яра вышла в прохладное утро крадучись, стараясь даже не дышать, когда проходила мимо палатки вампира. Девушку напугали его слова о том, что кровь не врёт. Наверняка и пульс Астарион слышал. Охотнице не хотелось, чтобы мужчина при первой возможности подшучивал над ней на предмет её утреннего возбуждения.       На берегу лежала педантично сложенная стопка вещей и ботинки. В воде, распустив косу, стояла Шедоухарт.       — Оу, прости, я не хотела подсматривать, — Яра резко отвернулась, замечая, как жрица разворачивается.       Та, похоже не сразу заметившая собеседницу, встрепенулась:       — Ничего, всё нормально, — она просто пожала плечами, но всё-таки скрыла обнаженную грудь в воде. — Если хочешь, заходи, я не буду смотреть.       — Ага, — Яра, всё ещё смущённая и рассчитывающая на одиночество, растерянно кивнула.       Быстро скинув с себя одежду и сложив чуть поодаль комплекта Шедоухарт, Яра погрузилась в воду. Та обожгла прохладой, заставляя поёжится, но охотница не остановилась, ныряя с головой.       Когда она вынырнула, Шедоухарт посматривала на неё через плечо. Взгляд девушки ненадолго остановился на горле и плечах, выглядывающих из под воды, а потом смущённо отпрыгнул куда-то на деревья.       Яра нахмурилась, в водной глади пытаясь разглядеть то, что привлекло внимания подруги. Нарушаемое кругами отражение показало лицо девушки — удивлённое и подозрительное, а ниже, на шее и плечах, расцветали следы. Весьма невинные, но достаточно неприличные для того, чтобы носить платья с декольте.       — Бес тебя задери, — не сдержалась девушка и резко вскинула голову. Отражение пошло рябью.       Шедоухарт засмеялась:       — Кажется, вы отлично провели ночь, — она улыбалась через плечо и хитро стреляла глазами.       Яра сдержалась, чтобы из раздражения не нагрубить. Она не злилась на жрицу, только на её наблюдательность.       — Ты уверена, что это хорошая идея? — спросила Шедоу уже на берегу. — Он же... ну, я думаю, ты и сама поняла.       Не имея возможность видеть её лица, охотница в голосе различила беспокойство.       — Не знаю, — так же серьёзно ответила Яра и тихо, для себя добавила. — Не уверена, что у меня есть выбор.