Интроекция

      Ноги свисали в пропасть. Она распахивала челюсти, недвижимая, словно затаившийся хищник, высматривающий добычу. Яра покачивала левой ногой, мурлыкала себе под нос какую-то старую мелодию, постоянно отвлекаясь от пергамента на коленях. Разлом притягивал взгляд, странно голубел где-то глубоко внизу. Волшебница то и дело вздрагивала от звука скатывающейся по скалам каменной крошки, отчего исправлять намётки карты приходилось гораздо чаще.         В это путешествие отправился только основной отряд, пока остальная группа вернулась в таверну к арфистам.         Яра, Шедрухар, Карлах и Астарион спустились в катакомбы семьи Тормов, а затем и в таинственный древний храм богини Шар. Её незримое присутствие ощущалось повсюду, завораживало и тревожило. Взгляд богини пробегал по коже неприятным холодком, в каждом шорохе слышались шепотки, а в затхлом воздухе до сих пор стоял запах благовоний, пропитывающий одежду и броню.         Шедоухарт была в восторге, но каком-то молчаливом, опасливом. Яра не лезла в душу жрице, но ей казалось, что спутницу отчего-то тяготит это место. Возможно, ей было так же не уютно в объятиях стен храма, как и остальным, а может, Шедоу просто чувствовала взгляд своей Богини гораздо сильнее остальных.         Очередной шорох всколыхнул девушку. Она дёрнулась, осмотрелась. Ничего. Только скрипела свисающая с потолка цепь. Возможно, раньше на ней было подвешено кадило, потому что света храму не хватало. Яра так устала от полумрака подземелий и темноты пещер, что каждый вечер колдовала рядом с собой яркие огоньки. Они светили мягким белым цветом, совсем не похожим на тёплый солнечный свет. Истосковавшаяся по настоящим закатам и рассветам волшебница с трудом улавливала изменение времени суток, а вместе с тем и засыпала гораздо дольше. Чаще она просто ворочалась в спальнике до подъёма.         Впрочем, в маленьком лагере на четыре палатки никто пока не спал. Шедоухарт готовила ужин на скромном костерке, Карлах рассказывала что-то из своей жизни, а вампир, неожиданно дружелюбный, обменивался с девушками забавными каламбурами. Яра чувствовала себя немного неловко в неожиданно развеселившимся обществе. Ей хотелось посидеть в тишине и вот, составить план подземелья. Всё-таки она условный лидер отряда.         — Бу-усин-ка, — раздалось за спиной, рука дрогнула, карандаш прочертил по пергаменту длинную жирную полосу. — Хватит работать, пора есть.         — Почему ты вечно подкрадываешься? — воскликнула Яра, поднимая лицо от карты и откидывая непослушные волосы. По правде говоря, ей давно пора было стричься, но девушка постоянно это откладывала.         Астарион стоял перед ней с миской, над которой поднимался с паром запах овощного супа, и несколькими кусками сушёной говядины.         — У меня и в мыслях не было к тебе подкрадываться, — усмехнулся вампир, нагло ставя снедь прямо на недорисованную карту. Возмущённый взгляд волшебницы его ничуть не смутил. — Иди к остальным. У меня кончились плохие шутки.         Яра усмехнулась, подняла одну бровь:         — Карлах тебя переиграла?         Вампир задрал подбородок:         — Вот ещё, просто остались только хорошие, — и, понизив голос, шутливо добавил: — Наша горячая подруга их не поймёт.         — Знаешь, ты отвратительный сноб! — хохотнула Яра.         Вампир шутливо подбоченился, явственно демонстрируя, что гордится своим снобством.         Яра осуждающе покачала головой, но решила послушаться. Прихватитв с собой еду, она встала и двинулась к костру. Вампир молчаливо сопровождал, словно опасался, что волшебница передумает и кинется дальше чертить по памяти карту подземелий.         — Кстати, — она резко остановилась, понижая голос до осторожного шёпота, — можешь пить мою кровь сегодня.         Вампир кивнул и лукаво улыбнулся:         — Нет ничего, что я желал бы больше, моя дорогая.         Он вдруг накрыл ладонь Яры своей, мягко провёл по запястью. Волшебница посмотрела удивлённо. Скосила взгляд в сторону спутниц у костра, но те, похоже, не обратили внимания. Астарион, очевидно, пребывал в хорошем расположении духа.         — Приходи ко мне, когда закончишь с делами, — он звучал максимально двусмысленно, Яра неожиданно ощутила, как краснеют острые кончики ушей. — Моя щедрая прелесть.         И он отпустил её. Девушка едва заметно облегчённо выдохнула. Что с ней происходит? Почему, стоит только вампиру перейти на эту дьявольски кокетливую манеру общения, она превращается в маков цвет? В первые недели их знакомства всё было проще. Вампир был нужен как инструмент, и девушка не чувствовала смущения с ним. Что изменилось теперь, кроме того, что они с Астарионом заключили сделку?         Изменилось отношение. Теперь не нужно было разыгрывать очарованную вампиром жертву, не нужно было играть смущение, желание и девичий мандраж рядом с белокурым эльфом. Только вот Яра никак не могла предсказать, что смущение иногда было искренним, а уж про глупую ревность она и думать боялась. Опасалась того, что может за ней стоять.         — Всё в порядке, солдат? — голос Карлах прорвался сквозь пелену мыслей.         Яра захлопала глазами, присела рядом с девушками, поближе к костру. Она озябла, сидя на обрыве.       — Да, я просто... — она запнулась на мгновение. — Я просто устала.         Она постаралась как можно более убедительно потереть глаза. Вышло даже неплохо — сонливость и бессоница были её постоянными спутниками. Однако непомерно наблюдательная жрица смотрела на собеседницу с едва видимым недоверием.         — Ещё нужно карту дорисовать, — оправдываясь, Яра поторопилась спрятать лицо, отхлебнув супа.         Карлах раздражённо вздохнула:         — Давайте хотя бы за ужином не будем думать о делах и проблемах! — она растянула рот в беззаботной, открытой улыбке. — Я планирую сегодня выспаться, а не разговаривать о картах, некромантах и прочей дряни!       И тифлингша достала из рюкзака бережно припасённую бутылку старого, выдержанного бренди.             Напиток струился по жилам, оседая в груди ярким, шкодливым огонёчком. Волшебница не очень любила выпивку. Она притупляла инстинкты, замедляла реакцию, расслабляла мышцы. Однако Яра поддалась на очаровательные уговоры Карлах и, пожалуй, выпила чуть больше своей нормы. Приятное тепло разливалось по телу, пока девушка решительно отложила готовую карту и двинулась к тёмно-красному обиталищу вампира. После спиртного было спокойно и легко, девушка не чувствовала напряжения перед новым укусом. Только странное довольство, что Астарион всё ещё предпочитал её кровь.         В палатке было темно: ни свечи, ни масляная лампа не горели. Яра прищурилась, ожидая, пока зрение привыкнет к полумраку. Вампир светился своей белокурой шевелюрой и, кажется, медитировал. Девушка знала, что эльфы не спят, только проваливаются в транс на несколько часов. Правда, вампир определённо спал и как обычные люди. Возможно, решила волшебница, Астарион просто решил таким образом дождаться гостьи.         Первой мыслью было аккуратно потрясти его за плечо, но это показалось чем-то невежливым. Шедоухарт, например, не очень любила, когда Яра прерывала её медитацию. Волшебница вздохнула и присела рядом, думая, чем себя занять в ожидании. Взгляд скользил по убранству палатки, абсолютно гедонистическому, полному излишеств. Вроде подушек или серебрённого кубка с запёкшейся тёмной жидкостью на дне. После осмотра, взгляд против воли вернулся к Астариону.         Яра впервые видела вампира таким. Ровное дыхание, умиротворённое лицо, чуть приоткрытые губы. Только под веками двигались глазные яблоки, словно мужчина смотрел интересный сон.         Раньше волшебница не обращала внимания, но у Астариона были невеоятно длинные ресницы, светлыми черточками ложащиеся на нижнее веко. Кожа вампира тоже больше не казалась мраморной, идеально белой — виднелась сетка морщин у глаз и в складке губ, нос и скулы едва заметно покрывали пятнышки веснушек, а под правым глазом даже обнаружились две миниатюрные родинки, одна под другой. Чувствуя себя завороженной, Яра протянула ладонь. Ей очень хотелось дотронуться до них, убедиться, что это не крупицы каменной пыли, витающей в воздухе.         Мужчина повёл плечами, и волшебница одёрнула руку, словно обожглась. Чувство стыда залило краской лицо и шею. Она слишком поздно подумала о том, что в общем-то разрешения неформально прикасаться к вампиру у неё не было.         — Яра? — Астарион хлопнул глазами, выходя из транса окончательно. — Давно ты тут?         Девушка нервно потёрла шею, не зная, куда деть глаза. Они то и дело возвращались к паре родинок. Они как сколы на старом фарфоре притягивали взгяд.         — Не особо, — Яра пожала плечами.         Астарион поднялся и протянул руку девушке. На её вопросительный взгляд ответил:         — Я хочу с тобой поговорить. Давай уйдём из лагеря.         Его звенящий голос встревожил волшебницу. Она торопливо, немного неловко поднялась, вкладывая свою ладонь в его. Астарион не торопился отпускать. Они прокрались мимо палатки Карлах и двинулись по узкому коридору. Вампир завернул в одну из дверей. Судя по проржавевшей чугунной посуде и мазанной печи, раньше тесная комната была кухней.         Когда вампир выпустил пальцы девушки, та наконец набралась смелости.         — О чём ты хотел поговорить?         Вампир шагнул в сторону низких полок, нервно провёл по одной из них пальцем, собирая клубок пыли. На Яру не смотрел, только себе под ноги. Ладони девушки стали влажными. Она нервно потёрла их о штаны, чувствуя, как воздух густеет, тяжело проталкивается в горло. Разговор наверняка предстоял непростой, и волшебница не понимала, о чём он может быть.       Молчание затягивалось. Яра робко приблизилась, коснулась напряжённого плеча мужчины.         Вампир развернулся резко, словно забыл, что он не один. Его взгляд встревоженностью отразился в глазах волшебницы.         — Я хочу поблагодарить тебя, — наконец тихо ответил Астарион.         Яра скрестила руки на груди, скрывая прокатившуюся дрожь.         — За что? — вопрос вырвался сам собой, волшебница не понимала, к чему клонит мужчина.         Брови Астариона поползли вверх, но он быстро справился с собой, нервно потёр шею:         — За то, что ты сказала, когда мы стояли перед той мерзкой дроу.         Яру окатило волной горячего стыда. Она даже не думала о том, что та встреча могла быть так важна для вампира. Для Астариона. Она думала только о своих чувствах — о злости на дроу, о копошащейся внутри глупой, конечно глупой ревности. Волшебнице даже в голову не пришло, что мужчину вновь окунули в прошлое, как в ведро с помоями, указали на его место высокомерным обращением. Отродье. Яра уставилась на Астариона, словно впервые видела — он не был отродьем. Девушка не могла представить, как этот вампир, несомненно ядовитый и опасный, перед кем-то пресмыкается. Уж точно не после всего того, что они прошли.         Молчание затягивалось, и Астарион продолжил:       — Я провёл двести лет, используя своё тело, чтобы заманивать самые прекрасные души на ужин семьи Зарр, — он помрачнел, голос стал тише. — Чего я хотел, что думал, это никогда не имело значения.         — Астарион... — начала Яра, болезненно скривившись. Она не хотела, чтобы Астарион вновь проживал то, о чём говорит.         Вампир не дал себя перебить.         — Ты могла бы приказать мне сделать так же, — брови мужчины сдвинулись к переносице. — Броситься на неё и к дьяволу мои желания!.. — он перевёл дыхание, его лицо разгладилось. — Но ты этого не сделала. За это я и хотел тебя поблагодарить.         Он замолк, прикрыл глаза на минуту. Яра заторможено следила за его движениями, улавливала сбившееся дыхание, поднимающее грудь и плечи. Девушка буквально чувствовала себя оглушённой неожиданной искренностью. Совершенно и бесповоротно. Словно вампир выскочил на неё из-за угла и ударил чем-то тяжёлым по голове. Его слова и правда были... тяжёлыми. Яра с трудом пыталась подобрать свои, но самые верные уже крутились на языке:         — Я не хотела, чтобы ты делал то, что тебе не нравится.         Вампир усмехнулся, почти возвращая себе маску обаятельного эльфа:         — Признаю, это новая для меня концепция, — вопреки лицу, голос неуверенно подрагивал. — И немного пугающая.         Волшебница постаралась выдавить ободряющую улыбку. Вышло неловко и глупо.         — Тебе нужно к ней привыкнуть.         Астарион кивнул и горячо продолжил:         — Было так просто броситься на эту дроу! Просто сделать то, что мне велели, — он сбился, выдавил горькую ухмылку. — Момент отвращения к себе, через который я бы переступил и... Продолжил, как и раньше. — И замолк, смотря на Яру нечитаемым взглядом.         Та закусила губу, только сейчас замечая, как нервно теребит пальцами нитку, торчащую из рукава рубашки.         — Это неправильно, — нашлась наконец с ответом волшебница.         Астарион шагнул ближе, поднял брови и вдруг неловко перехватил предплечья собеседницы, осторожно сжал, словно удерживал и притягивал одновременно.         — Не забывай, чем я был для Касадора, — вновь усмешка, отдающая горькой, напускной беззаботностью. — Весь смысл моего существования был в том, чтобы соблазнить того, у кого есть пульс. И все мои инстинкты кричат, что ничего не изменилось.         Яра осторожно выпуталась из его рук. Чувствуя вину, когда вампир посмотрел на неё удивлённо и испуганно.         — Это не так.         В груди щемило, почти болело. Яра гнала от себя это ощущение. Она чувствовала, как её разрывает от противоречий. С одной стороны, она несмело радовалась тому, что не стала приказывать вампиру. С другой стороны, неожиданная исповедь Астариона её напугала. Она считала, что мужчина бежит от настоящих эмоций, а теперь, стоя перед ним в пыльной кухне заброшенного храма, Яра понимала, что единственный беглец здесь она.         — В момент, когда я узнал, что ты охотилась на меня, — заговорил вампир, и сердце девушки оборвалось и покатилось куда-то вниз, — я напал, потому что мне казалось, что ничего не изменилось.         Дыхание перехватило. Яра вновь окунулась в чувство стыда, с головой нырнула в грызущую кости вину:         — Я не отношусь к тебе так! — слова сами вырвались изо рта.         Вампир несмело улыбнулся:         — Я знаю. Ты заставила меня понять, что я так и не перестал быть рабом, даже на свободе, — Астарион поднял глаза, и в них, вопреки отчаянным словам, ярко плясали огоньки. — Но я больше, чем вещь, которую можно использовать.         Он замолчал, отвёл взгляд, словно вдруг устыдился своих откровений. Яра не знала, куда деть руки, что сказать. Слов и мыслей было столько, что мозг напоминал бурлящий котёл. Волшебница не могла сложить нужную фразу, не могла протолкнуть её в горло к языку, не могла даже улыбнуться. Она не понимала.         Не понимала, что чувствует.         Казалось, что слова Астариона не должны были предназначаться ей. Только не охотнице, которая обязалась вернуть отродье хозяину. Не любовнице, которая его обманула. Не волшебнице, которую он пытался убить.         Яра решительно выпрямилась.       Она не знала, как могла бы продолжить диалог, что можно было ответить, и как вообще реагировать на откровения вампира. Но и оставлять его в тяжелом как могильная плита молчании не могла.       Девушка аккуратно сократила дистанцию.       Астарион шагнул назад, его взгляд панически заметался, словно он опасался приближающейся волшебницы. Та подняла уголки губ, постаралась изобразить ободряющую улыбку, успокоить не столько его, сколько себя. Она чувствовала себя неумелым дрессировщиком, который должен был зайти в клетку к голодному медвесычу.       И она зашла.       Ракрыла руки, обвила ими талию мужчины, вжалась. Лбом, носом, грудью, впечаталась плечами. Задохнулась от запаха его кожи, вздрагивала от лёгкой прохлады тела, ловила прерывистые вдохи слухом.       Астарион замер. Всего на мгновение, но оно показалось вечностью. А после — осторожно накрыл плечи девушки ладонями, приобнял. Немного неловко, деревянно, но сердце всё равно пропустило удар.       Вампир носом уткнулся в волосы на макушке волшебницы, взъерошил их дыханием, прижимаясь плотнее. Яра прикрыла глаза и осторожно, едва ощутимо погладила Астариона между лопаток. Он вздрогнул, но не оттолкнул.       Девушка сделала это вновь, чувствуя, как расслабляются под пальцами напряженные мышцы спины, как сквозь гладкий хлопок рубашки проступают рубцы шрамов.       Астарион ослабил объятия, но не отпустил. Его дыхание выровнялось, звучало размеренно и тихо. Он успокоился.