Тайна алой ночи

pov: Minami Отсидев последнюю, самую скучную лекцию трилогии, лениво посмотрев на окно, медленно подняв голову, в сонном состоянии она заметила капли воды, яростно стучащие по стеклу, формирующие «гонку» капель дождя. Забавно, ведь именно таким наблюдением она занималась в детстве, когда свесив свои маленькие ножки с дивана, с бескрайним, нескрываемым интересом наблюдала за тем, как водяные потоки снова лились на их дачный участок. Радость в её глазах и простое детское счастье. — Да? Я сейчас приду, — кому то в телефон сказала Мия. Я чувствовала, как она смотрит мне в затылок. Будто бы она не решалась отвлекать меня. Похлопав по плечу, она попрощалась со мной, а я лишь кивнула в сторону оконной рамы в знак прощания. Я застыла так ещё на пару минут, не переводя глаз с окна. Я выбрала не оглядываться на аудиторию, но было понятно, что в ней уже никого не осталось, и я явно рисковала ночевкой в ней, ведь следующих пар здесь не будет на сегодня. Внезапно подскочила с места, взяв свою сумку и поспешно вышла из аудитории. В коридоре я заметно разогналась, чем вызывала недоумение тех, через кого уже бежала. Я будто бы не видела ничего перед собой. Пробегая мимо вахтерши, я проигнорировала её крики и существование гардеробной. Сейчас мне в последнюю очередь хотелось вспоминать про пальто. Дождь. Только он. Никто на улице и не думал спрашивать, с какой стати и куда в такую погоду молодая студентка бежит будто в последний путь. По щекам били струи дождя, а глаза заливали слезы, которые могли обозначить, куда сейчас я бегу. Бегу изо всех сил по лужам в сторону горы. Спустя несколько десятков минут я уже неслась по проезжей части, ведущей в то место…. Я падала, спотыкалась, поднималась снова падая. Одежды уже не чувствовалось, впрочем как и ног, истесанных каблуками. Я могла только позавидовать книгам в сумке. — И пусть! И пусть всё будет так! — я орала это будто потеряв рассудок, оглядываясь по сторонам, будто бы обращаясь к кому либо, хотя я знала, что меня никто не слышит и слышать в принципе не может, но мне важно было быть услышанной. Этому срыву суждено было случиться. В этой местности с хорошо проложенной дорогой раз в час ходит автобус, а домов на горе вовсе нет. Есть только лес. Легких я уже не чувствовала, глотая воздух и не давая внутренним органам выплюнуть себя из горла, которое уже успело пересохнуть. Волосы можно было сравнить с нитками, настолько они отделились друг от друга. Все мои ноги были мокрыми. Я вся была мокрая. Все было мокрым. Я добежала. Добежала в то место. Свернув с основной дороги на километр в лес, раздвинув ветви можно было заметить небольшое «укромное место». Не помещаясь по росту в «проход в штаб», пришлось согнуться. Оглядываясь по всему периметру, я жаждала увидеть его. Однако чудес не бывает. Сейчас здесь только я, заливавший на то место где мы играли косой дождь. Бросив сумку в сторону, я подошла к почти что краю — к обрыву. Бросив взгляд на маленькую древесную, изначально детскую лавочку из досочек, которую нам смастерил его отец, я подметила, что сейчас на неё было небезопасно садиться, так как гвозди уже стояли ненадежно, она могла попросту провалиться, и сама уже была покрыта «илом лет». С тех пор прошло уже больше 12 лет, а я до сих пор не могу забыть той поры. До этого я приходила сюда только раз. Это было спустя месяц, как он пропал без вести, а потом его нашли мертвым. Тяжело было и сейчас осознавать, что своего первого и единственного друга больше нельзя позвать по имени, поздороваться с ним и заняться любыми играми. Просто видеть его или просто знать что с ним все хорошо— больше было невозможно. И о его смерти я узнала не сразу. Его нашли совсем не скоро — через 1,5 года после пропажи. Глупыш ушел из дома и заблудился в лесу, запутавшись в трясине. Опознали его не сразу, а родителям удалось утаить от меня это на 4 года. Утаить смерть друга в пять лет. Надо же. Никогда бы не подумала, что когда нибудь не скажу своей дочери о том, что её друга больше нет. Я бы сказала об этом хотя бы тогда, когда моя дочь искала бы его каждый день, надеявшись увидеть его снова приходя на место их игр. С этими раздумьями я села на булыжник рядом со скамейкой. Наполняясь светлыми воспоминаниями, я с улыбкой смотрела вдаль. Из неба, казалось, на меня смотрит он. Смотрит, и кажется, гордится. Никто не заслуживает смерти в таком раннем возрасте. Его отец рассказал, что он ушел из-за ссоры с матерью, и похоже это было правдой, смотря на то, как она корила себя за язык. Вспоминая его, на глаза наворачиваются слезы. Счастливый маленький мальчик, не успевший реализовать свои смелые светлые мечты. *12 лет назад* — Миккаааа! — мальчик с белоснежными волосами мчался к своей единственной подруге, пряча кулачок за спиной. Подбегая к ожидающей его с улыбкой я, я тогда не могла подумать, что уже через месяц потеряю его. Нас как «Джё-Ён и Минами-сан» больше не будет существовать. Никто не скажет «А вот Минами с Дже-Ёном сегодня снова учудили…» и пойдут отчеты жизнерадостных, не терпящих познать эту жизнь детях, стоящих за углом и слушая родителей друг друга, изображая своих родителей, открывая рот под их речи и кривляясь. Беззвучно смеясь они убегали в комнату. Но этого больше не будет. И вот прямо возле меня: мальчик в комбинезоне бананового цвета и зелеными глазами, смотрит прямо в мои и достает из-за спины цветок азалии. А девочка улыбаясь, выхватывает его, нюхая, и дает подзатылок мальчику. Тот возмущается, а его подружка хихикает, изображая дующегося его. «Миккаааа» — так он звал меня. — Ну ты и вредина, Мика-а-а! — он захихикал, а я сделала вид, что обиделась. — Ээй! — по беловолосой голове снова последовал подзатылок. — Микка, я решил кем стану, — он серьезно, как взрослый, зажмурился, собираясь толкнуть свою речь. — я буду врачом! Я буду лечить людей и спасать их от смерти! — всё это он говорил с нескончаемым энтузиазмом, что казалось, он прямо сейчас немедля наденет халат и заставит администратора местной больницы отдать ему пациентов. — Ну-ну, молодчина-а-а… — я задумалась о чем то своем, пока его лучезарные глаза начали подробнее рассказывать как он этого ждет и уже всем сердцем любит, как это будет. Энергии в этом ребенке хватило бы на заряд космической ракеты, если бы он у неё был. Зажмурив глаза от солнца, сидя на той самой лавочке, которую пару дней назад установил нам его отец с рисунком кота сзади, выжженным специально для нас, я по товарищески обняла его за плечи, на что тот ответил. *Настоящее время* И сейчас я вспоминаю его: «Миккаааа». Меня будто выводит из гипноза то, что дождь заканчивается, а на небе появляется радуга от выступившего на него солнца. А я верю, что он наблюдает за мной. — Дже-Ён, — говоря имя мальчика, будто пробуя его на вкус, улыбаюсь и смотрю на облачко, похожее на цветок азалии, — а каким бы был красавцем. — я чувствовала, что он улыбается мне прямо с неба, и улыбаясь и цокая языком из-за несправедливости мира, я снова обратилась к нему, — Я знаю, сейчас ты улыбаешься, как и всегда. — я хотела добавить «Я скучаю по тебе, Дже-Ён» но вместо этого мои губы лишь шевельнулись, не издавая ни звука. И всё же я верю, что у него всё хорошо. Я надеюсь, что на распределении, прежде чем отправить его, ему дали «вылечить лягушку» ангелы. От этих мыслей я усмехнулась, мельком взглянув на небо и встала. Подобрав сумку, я направилась на остановку. Пройдя километр через лес обратно на главную дорогу, я дошла до остановки. С её краёв капали капли недавно вылившегося дождя, и не спеша подходя к ней, я надумывала над тем, чтобы посмотреть сегодня фильм. На потрепанной мокрой вывеске расписания автобуса, следующий был через 10 минут. — Что же, уже скоро. — Мне довольно повезло. Уже совсем скоро буду дома. Он идёт по моей улице. Сложив ознобшие руки я наблюдала за тем, как появляются сумерки. Сначала небо становилось причудливо сиреневым и отливало малиновым, и хоть все эти цвета не были ярки и насыщенны, здесь уже работа воображения. Хотелось бы чтобы и Дже-Ён когда нибудь увидел его. Хотелось бы встретить с ним и закат, и рассвет, и провести ночь, звёздную ночь на крышах разговаривая о самых несносных вещах на свете. Пока я сидела на лавке, размышлял о невозможном, ко мне подсела бабулечка. Обратив взгляд на неё, я увидела милую старческую, а главное искреннюю улыбку. улыбнулась ей в ответ. Люблю таких пенсионерок. — Грустишь, деточка? — я не сразу признала этого, отведя взгляд, но через секунду вернула его на бабулю, и улыбкой уголками вниз кивнула ей. — Порой самые непредсказуемые вещи становятся причиной для нашей грусти, — я следила за словами бабушки. — и если этим причинам уже не сбыться, то ты зря тратишь свои слёзки и время, — я посмотрела на бабулю, и была полностью с ней согласна. Я часто заговаривала с заговорившими со мной пенсионерками, а те делились своей мудростью. Видимо, хороший я все-таки, человек, раз притягиваю к себе добрых пенсионерок. — Не трать свою драгоценную молодость, ведь ее не вернуть, а пролетит она быстро. — она ласково улыбнулась мне, а я ей. Я поняла её слова, и решила что задумаюсь о них в уже подъезжающем пустом автобусе.

***

— Боги, да ты до ниточки! — растерянно и слегка возмущенно снимая с меня то, что можно было снять чтобы не остаться нагой. Недовольно взглянув на мою улыбку, вызванную воспоминаниями друга. Я мечтательно протянула — Мгммм…— и взглянув будто сквозь осёкшуюся тётю, броуновским движением поднялась в спальню, улыбаясь как-то по дурацки, не реагировав ни на звук из вне, мычав какую то песенку так довольно, что непонятно каким образом не откинулась через перила лестницы второго пролета на второй этаж. По пути удалось вспомнить того парня из коридора. — И почему он не сказал с какой он аудитории? — выглядело так, будто изречь это с задумчивым видом сопутствовало такое же чувство— задумчивость… Но это явно было не так…