daydreams and dancing leaves

      Дедлок пора бы привыкнуть, что её жизнь усилиями некоторых небезызвестных личностей совсем не медленно, но очень верно превращается в долбаный стендап.       И ладно когда это Брич со своей подборкой анекдотов категории «заходят в бар финн, норвежец и швед»; когда это Сова с плохо переводимой на английский игрой слов про похождения Штирлица; когда это Клов, из чьей шотландской болтовни в принципе сложно выцепить хотя бы слово, не то что панчлайн; но когда это… — Солнце, знаешь, что такое австралийский поцелуй? Давай покажу.       Возможно, ей стоило задуматься, шутка ли это, ещё на том моменте, пока они ждали кое-кого на совместную тренировку; потому что всё время скучного ожидания Скай потратила на созерцание её, Дедлок, бёдер.       Ей точно стоило что-то заподозрить, пока они со Скай целовались у ближайшей стены обычным французским, без всяких примочек, поцелуем.       Но она не задумалась и не заподозрила, и поэтому: — Ты серьёзно?.. — вздыхает она устало, когда Скай с хитрющей ухмылкой отстраняется от неё и, ничего не говоря, опускается на колени. — Ты серьёзно.       Скай невыносима. Дедлок думает именно так, а потом Дедлок ни о чём не думает — потому что Скай вдруг поднимается обратно и целует её во второй раз. Ровно так, как нужно, грубовато, с проталкиванием языка и пальцами под водолазкой; у неё в этом плане тигриный напор, а у Дедлок — внутренности дрожат от возможности расслабиться и плыть по течению.       Вот и всё — её мажет только от этого поцелуя. Наверное, стоило бы постыдиться. — А ты всегда под идиотскими шутками подразумеваешь только желание мне отлизать? — она, однако, ещё может уколоть и оставить за собой последнее слово, пока с каким-то смирившимся возбуждением наблюдает, как Скай, пачкая колени в пыли полигона, пытается разобраться с ширинкой. — Ты бы по-другому не согласилась, — отмахивается та, занятая исключительно вопросом избавления одной конкретной норвежки от штанов. В попытке стянуть их, поддевает невзначай пальцами широкий тугой ремень, плотно обхватывающий мускулистое бедро. — Иселин, — щурится и тянет имя нараспев, притираясь к этому бедру щекой. — Это настоящее блядство, ты в курсе?       А вот это верно. Она бы не согласилась. Она, в отличие от некоторых, имеет хотя бы зачатки самообладания. Здравый смысл, в конце концов. Она…       …приходит в себя от собственного утробного стона, уже лежащей на столе в самом развратном виде. Потому что Скай, к сожалению или к счастью, всё делает правильно.       И правда, блядство.       Её дёргает, как в припадке, когда язык в очередной раз слизывает горячие капли с самого клитора; обнажённый живот тут же накрывает шершавая раскалённая ладонь, не давая Дедлок ни выгнуться, ни оказать какое-то сопротивление происходящему.       Как будто у неё есть выбор, чтобы начать сопротивляться. Ладно, как будто у неё есть желание сопротивляться, боже. Перспектива секса на столе ей, в общем-то, даже нравится.       Но что ей нравится больше всего — ощущать кожей бёдер и подколенных ямок, как бугрятся и перекатываются в напряжении обветренные, покрытые шрамами твёрдые бицепсы Скай, когда та крепко удерживает её ноги, закинутые на свои веснушчатые плечи. — У нас же тренировка по плану, — в этот раз память подводит её совершенно в другом понимании слова. Дедлок разжимает зубы, которыми прикусила костяшки, затянутые в лёгкую тактическую перчатку, и другой рукой с тихим хлюпом неохотно отстраняет от себя чужую голову. Приподнявшись на локте, плывуще любуется пару мгновений. В общую прекрасную картинку между ногами отлично вписываются укус на левом бедре и багровый засос — на правом. — Не будет никакой тренировки, — Скай самым наглым образом прервали, оттого она крайне недовольная и немного лохматая; волосы под съехавшей набок повязкой растрепались и спутались, с горящих румянцем щёк по подбородку стекает смазка, а взгляд расфокусирован от возбуждения. Ей слишком хорошо внизу, где у неё солёно, мокро и горячо на языке, а голова зажата между мощными тренированными бёдрами, и выбираться оттуда совершенно не хочется. — Сорок минут уже прошло… — Ты права, — Дедлок торгуется с собой всего пару мгновений перед тем, как сдаться и сильнее раздвинуть ноги. С пальцами внутри вообще сложно рассуждать о нарушениях дисциплины, особенно не о своих. — Тогда не отвлекайся.       Обхватив ладонью затылок, она откидывается и грязно вжимает Скай лицом обратно в себя, припечатывая без возможности отстраниться и даже нормально вдохнуть.       Скай не жалуется — она в восторге. Проехавшись носом по клитору, обнимает свободной рукой сильные ноги. Жмётся ещё ближе, поочередно вбирает в рот складки половых губ, шумно посасывая и выпуская с чмокающим хлюпаньем.       Язык и пальцы работают в унисон, методично и жадно; Дедлок рвано, сдавленно стонет, то плотнее вжимаясь бёдрами в лицо, то намеренно отдаляясь только лишь для того, чтобы хватка стала сильнее. Она едва ли понимает, хочет она больше, или того, что есть, уже слишком много, и от этого сладость лишь больше разливается по телу.       Мокрая потная ладонь соскальзывает с бедра, и Скай, возвращая Дедлок на место, цепляется пальцами за ягодицу, стискивая почти до красных следов, пока пальцами другой руки продолжает толкаться внутрь и размашистыми движениями спускается языком чуть ниже, тщательно вылизывая.       Когда короткие стоны сменяются на отрывистый норвежский мат, она увеличивает темп, сокращая сами толчки, обхватывает клитор губами и внимательно наблюдает, ловит тот самый дрожащий взгляд из-под полуопущенных ресниц, уже до секунды зная, через сколько секунд Дедлок накроет.       Четыре.       Три.       Два… — Прощеньица просим за опоздание! Мош, конечно, такой симпатяга, что прям бери и тискай, но он умудрился сожрать мой айди, пришлось топать к Гекко и… Вашу ж мать, вы совсем страх потеряли?! — за спиной Дедлок распахивается металлическая дверь, и болтовня Клов моментально подскакивает на два тона выше, переходя в возмущённый вопль.       Вообще-то Клов не ханжа. И даже ничего не имеет против поцелуев на немногочисленной публике. Но вид собственной наставницы, распластанной прямо на столе со спущенными штанами и задранной водолазкой — явно не то, к чему её когда-либо готовила жизнь. Вечная, на минуточку, жизнь.       На несколько мгновений на полигоне повисает вмиг отрезвляющая звонкая тишина, исключая шумные и хриплые попытки Скай отдышаться.       Будь здесь Сова, он бы, вероятно, назвал эту паузу мхатовской.       Но Совы здесь нет и не предвидится, поэтому Клов остаётся только молча глазеть на интереснейшую картину. — У-у-упс… Я, кажись, ваще не вовремя, — первоначальный шок проходит, и губы трогает шальная нехорошая улыбочка. — Кстати, Локи, классный засос на плече. Красивый. — Ты отвернуться не хочешь, а? — И не подумаю! Я, конечно, уже не понаслышке знаю, что вы друг от друга тащитесь, но… воу, — несколько мерцающих бабочек, до того мирно прятавшихся в волосах, садятся на переносицу и пытаются прикрыть Клов глаза, но от них тут же энергично отмахиваются, чтобы продолжить: — И всего-то на каких-то пятнадцать минут стоило задержаться… Вам не стыдно, дамы? — Потому что нечего опаздывать! И не на пятнадцать минут, а на… — у Скай вызывающе, без стыда и совести блестят губы, когда она, приподнявшись, всё-таки удостаивает специалиста взмыленным взглядом, но тяжёлая протезированная рука давит ей на голову и бесцеремонно опускает вниз. — Зайди чуть позже, — в убийственно тихом голосе и тяжёлом дыхании Дедлок клокочут стыд, неловкость и угроза одновременно. Поначалу замерев от шока и забыв хоть как-то прикрыться, она так и не пошевелилась ни на миллиметр, продолжая неподвижно и идеально прямо сидеть к Клов спиной. — И дверь за собой прикрой, пожалуйста! — а Скай, в отличие от неё, раскаиваться вовсе и не собирается. Да и слышно её плохо и невнятно, словно она уже уткнулась куда-то лицом. Подробности Клов знать вот вообще не хочется. — Знаете что, готовьте-ка новые листы персонажей на следующую сессию, вы обе! Я на вас отыграюсь по полной. В качестве моральной компенсации за увиденное! И, Скай, ну, приятного аппетита, наверное?.. Всё-всё, ухожу! — опасаясь, что за такое уже вполне может прилететь, нарушитель интимной обстановки быстро делает два шага назад и захлопывает за собой дверь. С размаху и на все электронные замки разом. — Полный атас, — констатирует увиденное Клов, плюхаясь прямо на пыльный металлический пол и подтягивая колени к груди. На вытянутый указательный палец изящно приземляется полупрозрачная перламутровая бабочка. — Скажи же?       Маленькая собеседница лишь несколько раз взмахивает крылышками. И неизвестно, с её подачи или нет, до специалиста вдруг наконец-то, с серьёзным опозданием, но всё же доходит. — Блин, ты права, надо было снимать! — ахает Клов, хлопая себя по лбу и вскакивая на ноги. — Такой компромат зря пропал! Хотя… есть у меня одна идейка, должно и так прокатить. Телефон нащупывается на самом дне третьего по счёту кармана, уже после того, как приходится собрать рассыпавшиеся по полу кубики с двадцатью гранями и игровые карточки. — Эй, Сайфер, как там делишки с координатами? А у меня тоже кое-какие новости! — марокканец, кажется, что-то упоминал про свою нелюбовь к голосовухам, но кого это волнует, когда печатать сообщения немного лень? — Вопрос со шмотками решён и обкашлян с кем надо, ну теперь-то я могу поехать? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста?..       Ну, подумаешь, небольшой урон по психике, в ДнД прилетало и похлеще. Во всём надо искать плюсы, не так ли?       Потому что после такого у Дедлок теперь уже точно нет другого выхода, кроме как всё же милостиво и совершенно добровольно пожертвовать свою шикарную куртку в фонд пострадавших от отсутствия необходимых для маячащей на горизонте вылазки на базу Песочных часов тёплых вещей.