Брошенный.

      За месяц Эш сбросил 10 килограмм. Он почти перестал есть, мало спал и постоянно находился «в своей голове». Либидо тоже упало, уже не хотелось переспать с каждым встречным.       Эш знал, что он в дерьме. Он этого не отрицал. Эш в принципе довольно умный и понимает, что продолжаться так больше не может, что надо заканчивать. Ему всегда было холодно, кружилась голова и иногда болел желудок, а теперь, кажется, он и вовсе заболел. Иммунитет упал. Тошнило от своего внешнего вида, но и от еды тоже. Хотелось выпить, но стоило сделать глоток — он отставлял бутылку в сторону. Хотелось курить, но пары тяг было достаточно. Хотелось спать, но только сон не шёл от чего-то. Панические атаки стали обычным делом, уже после второй Эш купил себе корвалол, а после третьей выпил его в лошадиной дозе. Не помогало. Ещё бы. Ему сейчас, казалось, вообще ничего не поможет. Эш был растерян, напуган, всеми отвергнут. В голове только и крутилось: «Ты сам виноват, идиот, придурок, ничтожество, это твоя вина, твоя, понимаешь? Ты никому не нужен и абсолютно ничего не стоишь.» Хотелось кричать, лезть на стену, да что уж там — на потолок; вывернуть себя наизнанку, вытащить органы и собрать обратно. Казалось, только так он мог бы стать другим человеком. Может, даже, гораздо лучше, чем старый Эш.       Больно. Было так больно, что даже дышать становилось тяжело. Но он продолжал улыбаться и ходить на работу. Он дал себе наказ: идёшь туда — оставляешь депрессию дома, она не маленький ребенок, не кот, не собака, подождёт как-нибудь. И удивительно, но это работало. Плохо становилось только дома, в тишине, в одиночестве.       Поднять себя с кровати рано утром стало тем ещё испытанием. «Я не хочу, Боже, я абсолютно никуда не хочу.» — думал он, но собирался и уходил. Эш буквально считал дни до выходных. А выходные были редко. Работы много, так что он мог проработать недели две без отдыха а на третьей переходнуть лишь день. Ему не хотелось ходить туда больше, не хотелось в принципе выходить на улицу, но Эш понимал: если я так сделаю, то точно умру. Ему нельзя было сейчас находится в одиночестве, потому что в голову лезли мысли о смерти. Эш в принципе старался поменьше думать, но получалось с трудом.       Хотелось есть. Конечно, он же ведь живой… Но когда Эш смотрел на еду, всегда думал: а в общем-то, уже и не хочется. Пил чаи, кофе, соки… Его рацион теперь почти полностью состоял из жидкостей, потому что употреблять что-то твердое было достаточно тошнотворно.

***

— Ебучий случай… Ты чо… Ты. Ты жрать не пробовал, не? Попробуй как-нибудь, прикольное занятие. — Итан потерял дар речи, когда увидел Эша, а потом ещё и подколол. Выглядел он неплохо. Кажется, даже так, как будто бы в его жизни абсолютно ничего не поменялось; чего никак нельзя было сказать про Эша. Они решили встретиться и выпить, поговорить, обсудить новости за последний месяц. — Смешно, да. Итан тяжело вздохнул. На самом деле, его довольно сильно огорчил внешний вид Эша. — Нет, я серьезно. Ты что сотворил с собой, дурак? Нахрена? Начинай жрать уже. — Итан… — Эш. Они смотрели друг на друга. Эш — устало, Итан — крайне пристально. — Знаешь, мне было так больно… Да что уж, мне и до сих пор непросто. Я так устал… Я так больше не могу, мне хочется с собой что-нибудь сделать. — Эш, хватит. Найдешь себе ещё кого-нибудь, успокойся. Эш промолчал. Хотелось возразить, накричать. Если бы Итан только знал, как сильно кольнуло у Эша в сердце, на фразе: «Найдешь себе ещё…». Потому что Эшу не хотелось отношений. Наверное, даже, больше никогда. У Эша было много отношений, возможно, даже слишком, однако Итан был первым человеком, которого Эш полюбил по-настоящему. Итан — первый, кто действительно разбил Эшу сердце. И повторять этот ужасный опыт, если, конечно, он до него вообще доживёт — Эш не хотел. — Нет. — было единственным, что ответил Эш. — И почему же? — Да какое тебе дело… Итан решил не накалять ситуацию и промолчал. Потом перевёл тему. Остаток вечера они провели общаясь на разные темы, другие. Не затрагивающие тему отношений. Ему так и не полегчало...