Я могу видеть тебя / I can see you

Гермиона и Драко прокрадываются обратно на площадь Гриммо уже после пяти утра, большая входная дверь со скрипом закрывается за ними. Они держались за руки, пока шли от аллеи к дому, но когда переступают порог, их пальцы разжимаются. Гермиона уже скучает по успокаивающим прикосновениям. — Я не думаю, что смогу снова заснуть, — говорит Гермиона. — Я тоже. Хочешь почитать? Гермиона сияет. Гарри и Рон никогда бы не задали такого вопроса. — Конечно. Давай, я только пойду приготовлю себе чашку чая. Хочешь? Драко улыбается в ответ. — Конечно. Он наклоняется, словно хочет поцеловать ее в лоб, как это делают влюбленные пары, но они не настоящая пара, и сегодняшний вечер — не свидание. Они — тайна, которую нужно хранить, зависимость, которую нужно подпитывать. Гермиона знает, что то, что между ними есть, не может длиться вечно, и она сомневается, что он все равно этого хотел бы. Это только на лето, только сейчас, совсем ненадолго. Драко направляется в библиотеку, Гермиона оборачивается, когда он уходит, и видит Гарри, перегнувшегося через перила лестничной площадки второго этажа. — Гермиона. — Гарри. — Она пытается говорить спокойно. — Что ты делаешь в такую рань? Гарри подходит к верхней площадке лестницы и начинает спускаться. — Не мог уснуть. — Плохой сон? — Да. Но не волнуйся, это был не… он. Просто обычный ночной кошмар. Почему ты так рано встала? Почему Малфой? — О… э-э… ну, вообще-то мы засиделись допоздна. Мы пошли прогуляться. — Что? — Брови Гарри удивленно приподнимаются. — С какой стати тебе это делать? — Никто из нас не мог уснуть, и мы подумали, что было бы неплохо подышать свежим воздухом. — С Малфоем? — О, Гарри, не смотри на меня так. Мы все в одной команде, что плохого в короткой прогулке между… коллегами? — Она практически давится этим словом, это кажется таким принижением того, кто они есть на самом деле, когда они одни. — Миона, он что-то с тобой сделал? — Что? Нет! Гарри, мы просто пошли прогуляться. Честно. Гарри бросает взгляд на дверь библиотеки. — Хорошо. — Похоже, его это не убедило. — Я собираюсь заварить чай. Хочешь? — Ты предложила приготовить чай Малфою. — Он произносит это как обвинение. Гермиона вздыхает, переходя от нервозности к раздражению от щелчка выключателя. — Я могу предложить приготовить чай кому захочу, Гарри Поттер. И так случилось, что я предлагаю приготовить его для тебя. Итак, ты хочешь чаю или продолжишь упрекать мою щедрость? Плечи Гарри опускаются, он явно смущен. — Нет, спасибо, Миона. Попробую еще немного поспать перед завтраком позже. Гермиона кивает. — Хорошо. Увидимся позже. Она спешит на кухню, прежде чем Гарри успевает сказать что-нибудь еще. Оказавшись там, она видит, что Кикимер приготовил поднос со свежим чаем и двумя чашками. — Слышал, как вы с мастером Поттером препирались из-за чая для тебя и мастера Малфоя. — Спасибо, Кикимер. Ты же знаешь, что Малфой тебе не Хозяин, верно? Ворчит Кикимер. — Возьми чай, грязнокровка. Кулаки Гермионы сжимаются по бокам. Обычно она пропускает жестокие слова Кикимера мимо ушей. Она пытается посочувствовать ему и всему, что он пережил, но тот факт, что многие ведьмы и волшебники считают его человеком второго сорта, но затем он может так легко развернуться и быть жестоким по отношению к ней, в конце концов, поражает ее до глубины души. После той ночи, которая у нее была, после того, что она сделала — что ей пришлось сделать из-за «чистильщиков» крови — никто больше не будет называть ее этим словом. Чашки дребезжат в такт его гневу. Кикимер замечает, что весь поднос дрожит в его нервных руках. Он поднимает взгляд на Гермиону, явно обеспокоенный. Хорошо, думает она, так и должно быть. Поднос продолжает дребезжать, пока не выскальзывает из рук Кикимера и не разбивается о стену, чай капает на разбитый фарфор, разбросанный внизу. Они оба ахают. Она никогда раньше не творила такой тихой магии. Тихая магия без палочки. До сих пор она справлялась с несколькими простыми заклинаниями без палочки, но ничего подобного. Кончики ее пальцев покалывает, странное тепло распространяется по ладоням. — Что, во имя Мерлина? — начинает Кикимер. — Никогда больше не называй меня так. Она поворачивается и выбегает из кухни без чая. Она находит Драко в библиотеке с открытой книгой на коленях и веселым выражением на лице. — Проблемы с чаем, милая? — Я случайно швырнула его через всю комнату. — Простая ошибка, я уверен. Гермиона бросает на него понимающий взгляд, он тихо хихикает. — Он назвал меня грязнокровкой. Смех Драко прекращается. — Ой. — Я этого не потерплю, — говорит она. — Больше нет. Ни от кого. — Я знаю. — Драко откладывает книгу в сторону. — У меня есть синяк, чтобы доказать это. Гермиона закатывает глаза. — О, отвали, Драко, у тебя нет синяка, я едва задела кожу. — И это говорит внушающая страх маленькая ведьма? Его насмешка приподнимает уголки ее рта в улыбке. Он улыбается в ответ, выглядя слишком гордым собой. — Я услышал Поттера в фойе. — Он видел, как мы вошли вместе. Драко приподнимает бровь. — Значит, и его ты тоже обливиэйтила, не так ли? Драко явно слишком поздно осознает всю серьезность своей попытки остроумного ответа. Глаза Гермионы быстро наполняются такой яростью, что ее зрачки почти горят красным. Это поразительно. Она каким-то образом чувствует это, покалывание в теле, тепло в руках. Та же мощная ярость, доносящаяся из кухни, преследует ее, как спичка, готовая чиркнуть. Гермиона поворачивается, чтобы уйти. Драко вскакивает и мчится за ней, хватая за руки, пытаясь оттащить ее назад. — Грейнджер, прекрати. Это была глупая шутка. Я не имел в виду… — Отстань от меня. — Гермиона пытается высвободиться, но его хватка слишком сильна. — Не уходи от меня. Просто подожди… — Я сказала, отвали! Стекла дребезжат, когда Драко швыряет через всю комнату на книжный шкаф. У Гермионы отвисает челюсть, когда она наблюдает, как Драко падает на пол, фолианты падают с полок туда, где он лежит, смятый, на ковровом покрытии. — Драко! О боги. — Она бросается к нему, присаживается рядом на корточки, отодвигает книги, чтобы помочь ему сесть. — Прости, я не имела в виду… — Гермиона, с тобой все в порядке?! Рон врывается в библиотеку, Гарри следует за ним по пятам. Эти двое останавливаются как вкопанные при виде открывшегося перед ними зрелища. — Доброе утро, — бормочет Драко, садясь. Взгляд Гарри падает на руку Гермионы, лежащую на плече Драко. Она быстро отдергивает ее, отодвигаясь на несколько дюймов от своего места на полу рядом с ним. — Черт возьми, Малфой! — Говорит Рон. — Что ты с ней сделал? — Со мной?! Она швырнула меня через всю комнату. — Ну, — говорит Гарри, — что ты с ней сделал, что ей захотелось швырнуть тебя через всю комнату? — Я не делала… — Гермиона бросает на Драко свирепый взгляд. Он вздыхает. — Я глупо пошутил. — Ты назвал ее… — Рон замолкает, когда Гермиона тоже бросает на него предупреждающий взгляд. — Э-э… слово на букву «Г»? Потому что, если ты это сделал, Малфой, да поможет мне Мерлин… — Он меня так не называл, — говорит Гермиона. — Он больше так не говорит. Он обещал мне, что не будет. — Хорошо. — Гарри подозрительно смотрит на Гермиону. — Тогда о чем была шутка? Драко поднимается на ноги. — Она сказала мне, что ты видел, как мы вошли вместе, и я спросил, не наложила ли она на тебя тоже обливиэйт. — Драко! — Кричит Гермиона в то же время, как Рон спрашивает: — Откуда вошел? — Они пошли прогуляться, — говорит Гарри Рону. — Гермиона сказала, что они не могли уснуть. — Так ты пошла прогуляться с Малфоем? — О, Рональд, прекрати. Что? Два друга не могут пойти погулять, не превратив это в нечто грандиозное? — Друзья?! — Кричит Рон. — Рон, прекрати кричать! — Кричит в ответ Гермиона. Лицо Драко искажается в одной из его старых, предательских ухмылок: — Я говорю, все идет как по маслу. — Заткнись, Малфой, — огрызается Рон. — С каких это пор вы двое друзья? — Спрашивает Гарри. — С сегодняшнего вечера. — Драко бросает взгляд на Гермиону, но она отказывается смотреть на него. Она не знает, что еще сказать, не выдав их секрет. — Я проснулась, не могла уснуть и пошла прогуляться, а Драко уже проснулся, поэтому он предложил пойти со мной, и теперь у нас все хорошо. Мы друзья. О, Рон, не смотри на меня так! Джинни теперь тоже с ним дружит. — Нет, это не так! — Да, это так. — Джинни заходит в библиотеку, все еще в пижаме. — Из-за чего весь этот крик? — Гермиона швырнула Драко через всю комнату без палочки или чего-либо еще, потому что он отпустил злую шутку, — объясняет Гарри. Джинни улыбается Гермионе. — Это блестяще! — С каких это пор вы с Малфоем друзья? — Спрашивает Рон. Джинни драматично вздыхает, прежде чем рухнуть на диван. — С прошлого утра. Это не имеет большого значения. Если мы все сражаемся вместе, мы могли бы поладить. Я не говорила, что он мой лучший друг или что-то в этом роде, мы просто вежливы. — И теперь мы тоже, — добавляет Гермиона, одаривая Джинни благодарной улыбкой, на которую рыжеволосая ведьма отвечает взаимностью. — Подожди… — Гарри присоединяется к Джинни на диване, в то время как Рон остается в дверях, кипя от злости. — …зачем Малфою спрашивать, наложилали ты «также» на меня обливиэйт? Гермиона бросает взгляд на Драко, который стоит, прислонившись к книжному шкафу, с полной непринужденностью, как будто он не налетел на него несколько мгновений назад. — Ты хочешь, чтобы я сказала им правду, Грейнджер? Или ты предпочитаешь красивую ложь? — Драко! — Она не может ему поверить! Она доверилась ему в этом, а теперь он просто собирается разоблачить ее ни с того ни с сего; как будто это ничего не значит — как будто она ничто. — Они бы в конце концов узнали. — Узнали что? — Спрашивает Гарри. — Мы ходили в дом Грейнджер. Она стерла память о своих родителях. — Что? — кричат остальные трое. — Миона, — говорит Гарри, — зачем ты это сделала? — И почему из всех людей ты взяла с собой Малфоя, чтобы сделать это? — Я не просила его идти! Он последовал за мной. — Значит, ты не решила пойти погулять. — Рон бросает на нее обвиняющий взгляд. — Хорошо, прекрасно! — Гермиона тоже прислоняется к книжному шкафу. — Я собиралась сделать это, и Драко услышал, как я ухожу, и пошел со мной, и теперь мы все здесь вместе, разве это не прекрасно? — Гермиона, — Гарри встает и подходит к ней, — зачем ты это сделала? — Чтобы они покинули Великобританию и отправились в безопасное место. Я знала, что они никогда бы этого не сделали, если бы думали, что я в какой-то опасности. О, Гарри, ты же знаешь, я никогда по-настоящему не рассказывала своим родителям, что происходит в нашем мире. Они никогда бы не позволили мне вернуться в Хогвартс, они могли бы даже запретить мне колдовать. Я не могу рисковать, зная что с ними что-то случится из-за моего статуса крови. — Или из-за твоей дружбы со мной. — Гарри, не вини себя, — настаивает Гермиона. — Даже если бы мы перестали быть друзьями сегодня, ты не знаешь, кто бы об этом узнал. Я все еще магглорожденная, Рон и Джинни… — Предатели крови, — вмешивается Рон, свирепо глядя на Малфоя, когда он произносит это. — И ты Мальчик, который выжил, — печально говорит Гермиона. — Мы все обречены. В начале лета ты упоминал, что говорил Дурслям, что им следует уехать, и я понял, что ты был прав. Гарри ничего не говорит, и Гермиона знает, что он понимает, почему она это сделала. Почему она должна была. Она может сказать, что Уизли менее понимающие. — Но это можно исправить, не так ли? — Спрашивает Джинни. Гермиона чувствует, как на глаза наворачиваются слезы, и ей хочется закричать. Она ненавидит плакать, и сегодня она сделала слишком много. — Я не знаю. Это было очень основательное заклинание памяти. Я не думаю, что даже Локанс когда-либо стирал столько, сколько я. — Сколько ты стерла? — Спрашивает Рон. — Ты что, не понимаешь? — Огрызается Драко, выпрямляясь. — Она стерла себя. Они больше не знают, что у них есть дочь. Они даже не знают, кто они такие. Насколько им известно, Гермионы Грейнджер не существует. Такой вещи, как магия, не существует. В комнате воцаряется душераздирающая тишина. Пятеро подростков обмениваются испуганными взглядами, которые быстро превращаются во взгляды, полные жалости, направленные на Гермиону. Она не может этого вынести. Она планировала рассказать им по-своему в свое время, а Драко украл это у нее. Она смотрит на него со слезами на глазах, но он не смотрит на нее. Что ранит больше всего, так это то, что она только что достигла уровня магии, который они когда-либо видели только у самого Дамблдора, и это уже забыто в разгар раскрытия ее тайны, в тщательном изучении ее отношений с Драко, в печали по одинокой маленькой магглорожденной без семьи. Она переводит взгляд с Драко на Гарри, сейчас она чувствует себя такой же сиротой, как и он. Она молча умоляет его понять так, как она думала, он поймет — сменить тему и вернуться к попыткам понять, как ей удалось достичь такой мощной магии. Но Драко все испортил. Комната прогнила из-за его предательства. — Мне нужно принять душ, — бормочет она, прежде чем выбежать вон.