стойкий оловянный солдатик

кайзер хмурится, глядя на вручëнную ему жалобу. это одиннадцатый донос на исаги за три дня—он ведёт точный учёт. всё та же песня—государственная измена. назойливый игагури стоит прямо перед ним, боясь поднять глаза. ближе подойти уже нельзя—у ног кайзера сидит несс, встречающий всех вошедших суровым взглядом. —ваше высочество,—гуриму падает на колени. —я готов поклясться, исаги йоичи свергнет вас! вы же знаете, насколько он строптивый,—прибавляет он, тушуясь. осквернять кайзеровского фаворита опасно для жизни, но если исаги действительно придёт к власти, этот миролюбивый идиот порушит тиранию, порушит ту феодальную систему, при которой он, игагури, может жить в достатке, не беспокоясь ни о чëм, кроме результатов рыцарских турниров. —передайте, что следующему, кто придёт ко мне с жалобой на йоичи, я отрублю голову. строптивость—черта его характера, а вам лишь бы на чью-нибудь казнь посмотреть, —тянет михаэль, лениво сползая вниз по спинке золотого трона. —ваше высочество, пожалуйста, прислушайтесь к народу!—несс хватает его за крепкое бедро и сжимает в руках ткань расшитой мантии. —закрой рот,—бьëт по руке. —проституток не спрашивали. —я готов предоставить доказательства, —продолжает вошедший. —верховный суд уже приговорил исаги к смерти. нам только нужна ваша подпись, потому что— —потому что я скорее перевешаю вас всех, чем отдам исаги на четвертование, и вы испугались. —потому что он ваш советник и вы наградили его множеством титулов, а речь о государственной измене,—осторожно поправляет. —идите прочь. убирайтесь отсюда, пожалуйста. скажите, что на сегодня приём окончен. кайзер мрачно рассматривает смертный приговор для исаги с резолюциями всех членов верховного суда. личного дела исаги ему не принесли, но по приговору уже можно догадаться—доказательства весомые. если это не общий заговор двора, долго покрывать исаги будет невозможно. вся его прислуга страшно болтлива. вся, кроме несса, конечно—он не смеет отходить от кайзера и никогда не остаётся наедине ни с кем, кроме него и йоичи, проводит ночи в одной кровати с императором и его хорошеньким фаворитом или отбывает наказания в подземельях. один-одинешек. несса нельзя обвинить в заговоре против исаги—он по своей рабской натуре на такое не способен. —только посмотрите, у кого это прорезался голос?—шипит михаэль, как только за гуриму закрывается дверь.—ты используешь свой рот не по назначению, несс. кто, блять, разрешил тебе вмешиваться в разговор высших слоёв общества? кайзер смещает корпус и неспешно смыкает руки на шее несса. давит, гладит царапины, смотрит на след от ошейника и с удовольствием наблюдает, как у алексиса закатываются глазки. вот-вот лишится чувств. он тяжело дышит, его грудная клетка едва вздымается, кожа синеет—пора остановиться. прежде чем несс успевает глотнуть воздуха, кайзер пребольно ударяет его в солнечное сплетение коленом. он кашляет, борется с рвотным рефлексом, быстро переосмысляет своё поведение, мгновенно приходит в чувство—всегда работает. —никто, ваше высочество. простите за вольность,—живой лепет. странно, что он ещё может говорить. —сидел бы и дальше помалкивал, подсос. ты хочешь смерти исаги из-за своей тупой ревности, несс. кто будет помогать мне принимать решения? —я мог бы попробовать, —начинает несс и тут же осекается. ему не заменить исаги—их с кайзером связь искрится ярче фейерверков, запускаемых на рождество. его никогда не выберут. —да?—кайзер роняет на пол бумажку и двигает её носком туфли.—прочитай хоть одно слово. ты и букв-то не знаешь, идиот. в борделе не научили, да? алексис искренне силится разобрать мелкие знаки, старается найти хотя бы имя исаги, ткнуть в него, заслужить минимальную похвалу, но не может—он ни разу в жизни не держал в руках книг. в первые два года пребывания во дворце он ещё пытался уговорить кайзера дать ему обучаться грамоте, а после принял участь вечного сопровождающего, которого во дворце уже принимали за мебель. никто не знал, как звучит его голос и как его зовут, но все знали, откуда он родом, и потому боялись даже прикасаться. клеймо позора отмыть не получалось—нессу казалось, что только кайзер и исаги считают его человеком. —не научили,—виновато признаёт несс.—научите, я буду читать. прочту все книжки в замке. ваше высочество,—он поднимается на ноги, опираясь на край золотого трона.—пожалуйста, подпишите приговор,—усаживается на колени кайзера и обвивает руками худую шею.—если он устроит революцию, вам отрубят голову. в лучшем случае. ваше высочество, я боюсь представить... —несс, закрой рот, я ведь уже просил,—раздражëнно повторяет кайзер. —проституткам не пристало думать. —простите, ваше высочество. можно мне раздеть вас? —работай. несс быстрыми движениями расстегивает тяжёлую мантию из золотой парчи, возится с тяжëлыми пуговицами на тëмно-лиловом кафтане и силится стащить его с плечей кайзера—тот немного дёргается, чтобы помочь ему. одежды падают на начищенный паркет, звон металла об пол отражается от стен и ещё несколько секунд повторяется глухим эхом. несс несколько секунд рассматривает драгоценные камни по краям мантии и наконец переходит к оттороченным пурпуром перчаткам. они тоже летят на пол—кайзеру необходимо ощущать любое, даже незначительное изменение в восприятии его прикосновений. он хватает несса за грудки и протискивает к себе для поцелуя. у него неоправданно мягкие губы—они пахнут розовой водой и дорогим красным вином, даже не отдают металлом, как обычно—алексис ещё не успел истерзать собственную кожу до крови. михаэль водит руками по его спине, надавливая на следы от плëтки. несс знает, сегодня появятся новые—ему правда не следовало открывать рот в присутствии посторонних. у него на лопатках глубокие шрамы от крюков—как-то раз пришлось провисеть на них два дня—пока исаги не сжалился и не снял бессознательное тело. кайзер не стал с ним спорить—наверняка большего несс выдержать не мог. язык михаэля ходит по нëбу, быстро обводит дëсны, мельком облизывает губы и резко спускается ниже, к искусанной шее. собирается оставить там новые кровоподтёки, синюшные следы от зубов и гематомы, от которых его обычно спасает только вмешательство исаги. доброта не делает этого никчëмыша лучше—он всё ещё не заслуживает такого расположения кайзера. несомненно, интеллект у него исключительный, однако прочие его характеристики на крайне посредственном уровне. несс готов биться об заклад, что кайзер кончает только от того, что исаги корчит недовольную мину. йоичи какая-то абсолютная бездарность, что не в состоянии даже просто принять в себя член. он не умеет ни целоваться, ни трахаться, но кайзер почему-то всё равно его терпит. противно. —ты опять задумался, идиот,—с видимым раздражением в голосе говорит кайзер.—расскажи мне, почему я должен подписать приговор. если не кончу к концу твоего рассказа, порву приговор в клочья. —а если я смогу вас удовлетворить, подпишете?—с надеждой спрашивает алексис. —посмотрим, несс. ты тратишь время. твоя пустая болтовня мне не нужна, ещё один бессмысленный вопрос, и я заткну твой рот перчатками. алексис быстро кивает, стаскивает с кайзера белые брэ и, не глядя вниз, медленно проводит по члену тëплой рукой. он не исаги. ему нужно постараться, чтобы удовлетворить михаэля, чтобы защитить его корону, чтобы наконец избавиться от назойливого исаги, заработавшего любовь всего двора. ещё в борделе несс усвоил простую истину:хочешь жить—умей подслушивать чужие разговоры. так легче понять, что нравится человеку, какого поведения он ожидает от окружающих—в том числе, от своей куртизанки. с михаэлем всё сложнее. —исаги ведь... может быть подослан врагами нарочно,—шепчет несс. его правая рука мягко массирует края головки. он выглядит чертовски отчаявшимся, большие глаза блестят от редких слëз и кайзер чувствует, что вполне может проиграть этот спор. кровяной приток слишком сильный, потому что алексис сейчас самый горячий человек на свете. —и если он совершит революцию, наши территории перейдут во владение врага. к тому же, вы об исаги почти ничего и не знаете, кроме того, что он крайне сообразительный. более того, сообразительность—его мощное оружие. биография этого везучего сверчка немногим лучше биографии несса. исаги—военнопленный из швейцарии. его родители потратили уйму сил, чтобы перебраться туда из своей забытой богом японии, чтобы обеспечить нормальную жизнь их выродку, чтобы жить в достатке—а исаги попался в руки врагам и разочаровал всю свою армию. лишение стратега, конечно, стало их фатальной ошибкой. о дальнейшем ходе войны несс не знал или не помнил—кайзер не любил говорить о таких вещах. зато алексис знал и помнил, как долго исаги пытался сбежать. дурак похлеще него самого. —по-твоему, исаги может предать меня?—выдыхает кайзер. —честно говоря, исаги, наверное, никогда и не был вам верен. для него служение вам есть способ выжить—я помню, пару лет назад исаги расплакался, когда мы с ним остались наедине. сказал, что не понимает, как я могу быть рядом с вами по собственной воле. назвал вас ужасным. короткие ногти легонько царапают нежную кожу яичек, его пальцы оттягивают их, подолгу мнут и отпускают. несс—влажная мечта. он соблазнителен всегда—когда рыдает после тридцати ударов кнутом, когда улыбается, потому что кайзер взял его с собой на охоту, когда метко стреляет в маленьких и ни в чëм неповинных зайчат, когда красиво опускается на колени, когда зло зыркает на любого, кто смеет потревожить их во время соития—только валить и трахать. быстро, резко и по-животному. так ему и надо. у него мясистые бёдра, в которые особенно хорошо впиваться, которые удобно царапать, по которым можно так звонко бить—они у него ужасно чувствительные. михаэль не трогает внутреннюю сторону—он здесь только ради своего удовольствия. алексис не имеет никакого права на оргазм после того, что натворил. —почему ты не сказал сразу, несс? ты хочешь быть выброшенным? ты существуешь только для нас с исаги. ты бесполезен, если не можешь делать нашу жизнь лучше. —чтобы сделать жизнь исаги лучше, надо дать ему свободу. вы ведь этого не сделаете. я, знаете... привык, что мне ни в коем случае нельзя разглашать то, что мне сказали наедине,—он беззаботно пожимает плечами. не понимает, насколько всё серьёзно. —нет. ты пиздецки меня взбесил,—он возвращает руку на его шею. алексис мелко трясëтся—боится, что кайзер в порыве гнева задушит его насмерть.—засунь свои проститутские установки себе в зад, речь шла об исаги. ты должен был сказать мне, ты должен пересказывать мне каждый ваш диалог. неужели исаги доверяет тебе больше, чем мне? —сомневаюсь. мне кажется, тогда он просто не выдержал. знаете, когда накатывается это чувство аморальности, прямо... —несс, подними с пола мои перчатки, —приказывает кайзер, чуть отодвигаясь назад. руку с шеи приходится убрать—ему необходимо дослушать до конца. неизвестно, что ещё скрывает этот безмозглый идиот. —простите, ваше высочество. дайте ещё шанс, —неловко просит несс. —взбесишь меня сильнее, и я поменяю имя на этом смертном приговоре. несс извиняется, зализывая собственные засосы на шее и интенсивнее двигает ладонью. так ему никогда не добиться своего—кайзер опьянëн мыслями об этом изменнике. алексис знает об исаги всё—на самом деле, он внимательнее, чем михаэль. алексис знает, что исаги любит спать под отдельным одеялом. алексис видит, как исаги злится и царапает свою кожу после секса с кайзером. алексис чувствует, как дико трясутся его руки, когда кайзер нашептывает ему что-то ужасно пошлое. алексис слышит, как исаги тихо жалуется на кайзера бачире, периодически заглядывающему в его покои, чтобы убраться. алексис догадывается, что исаги ненавидит кайзера и презирает его, несса, за его собачью преданность. алексис ненавидит то, что знает, то, что видит, то, что чувствует и то, что слышит. алексис ненавидит и себя, и исаги—нужно только понять, кого больше. мерзкое чувство одиночества захлëстывает его с головой каждый раз, когда он видит, каким ласковым бывает михаэль, когда ему всё нравится—как жалко, что ему никогда такого не достичь. ему светит только горстка гороха в углу, глубокие мелкие шрамы на коленках, странный, презрительно-жалостливый взгляд йоичи, старающегося как можно безболезненнее принять в себя кайзера, рваные вдохи и расплывающиеся перед глазами картинки. —исаги постоянно где-то пропадает,—большой палец несса по очереди ласкает каждую венку. мальчишка умудряется параллельно массировать мошонку левой рукой—может же, когда хочет. кайзеру невъебически хорошо.—с кем-то совещается, все так его любят, просто ужас... к тому же, вы позволяете ему выходить из дворца, он спокойно мог бы собрать себе армию... в последнее время вы перевешали много командиров за подозрение в измене. манжеты кружевной белой блузочки безнадëжно пачкаются—несс не обращает внимания. ему должно быть плевать на всё, кроме удовлетворения клиента. жëлтый бантик на шее тому свидетельство. спасибо кайзеру за то, что разрешил перестать носить платья—весь двор только это и обсуждал. теперь на бёдрах короткие чëрные шорты—на подтяжках, чтобы не спадали после того, как он несколько дней подряд забывал попросить кого-нибудь дать ему поесть. мокро. брэ несса насквозь мокрое от предэякулята. мерзко—мерзко возбуждаться от того, что дрочишь кому-то другому. кому-то столь безразличному, безэмоциональному—ну, по крайней мере с ним. —и я слышал, как он разговаривал с поварами, когда нëс меня к вам. он, кажется, думал, что я без сознания. он спрашивал, кто именно готовит для вас и когда с ним можно будет поговорить. кайзер по-прежнему пялится в эту бумажку, прожигая её глазами. перечитывает снова и снова, с каждым разом всё сильнее убеждая себя в том, что это необходимо для государства. нужно хотя бы иногда слушать кого-то кроме йоичи—ну, не несса, разумеется. он никогда не думал о нëм как о советчике—потому что он беспросветный идиот, который не видит ничего кроме кайзера. впрочем, пожалуй, ему и не надо ничего видеть. идеальным решением было бы к черту выколоть ему пурпурные глаза, но—увы—тогда несс станет ещё более проблемным питомцем. —исаги очень, очень хитрый. пожалуйста, подпишите приговор, ваше высочество.—повторяет несс.—клянусь, он действительно очень опасен, пожалуйста... кайзер кончает—заходится звонким стоном и изливается на бледное лицо несса, попутно пачкая его волосы. сперма стекает по его щекам, лбу и подбородку. норовит попасть в глаза и испачкать шорты, но алексис не предпринимает ничего, чтобы её стереть. михаэлю нравится смотреть на такого несса—униженного и грязного. как будто он бывает каким-то другим. он не может очиститься. несколько лет в борделе нельзя стереть с лица платком. испачканное лицо даже унижением не назовëшь—по сути, это доказательство того, что несс ещё хоть на что-то годен. настоящее унижение несса—ебучий синтоист в постели кайзера. пусть исаги и все его титулы горят синим пламенем, несс с радостью подбросит дров. было бы куда. кайзер протягивает руку за пером, и алексис готов потерять сознание от того, как бешенно бьётся сердце. у михаэля ужасно красивая роспись—тëмная роза с тонкими изящными краями и его инициалы по центру—несс обожает смотреть на то, как красиво движется его тонкое запястье, когда он выводит её. только вот сейчас кайзер не шевелится— роняет несколько капель на пергамент и замирает, ещё раз изучая текст приговора. тук-тук-тук. сердце пропускает удар, когда несс слышит треск. михаэль в одно быстрое движение разрывает приговор пополам, а после кромсает его на мелкие кусочки, рассыпает их по всему трону, скидывает на пол и подносит то, что осталось, к губам несса. собирает с его лица собственное семя, пачкает в нём пальцы и толкает в рот алексиса вместе с бумагой. туше. —глотай. заслужил. несс душевно больной и аморальный ублюдок, потому что он глотает. не жуя проталкивает ком из бумаги в горло. кайзер ухмыляется и сдавливает его щеки, вынуждает открыть рот. проверяет, что он ничего не спрятал за щеки. но несс—шавка честная. в пустой рот кладут ещё несколько клочков, и алексис окончательно лишается дара речи и здравого восприятия происходящего. он вжимается в грудь кайзера, сгибается напополам и несколько раз гулко всхлипывает в его дублет—на нëм остаются следы спермы, смазанный блеск с его век и эта блядская розовенькая пудра, которую он наносит на пухлые губы. наверное, кайзер повесит его. четвертует. бросит на съедение своим породистым охотничьим псам. —отвратительно, несс,—морщится михаэль.—ты некрасиво сгибаешь спину и, блять, ты испачкал мою одежду? какой же ты мерзкий, идиот. по-прежнему бесхребетная шлюха. стирать будешь сам,—кайзер резко поднимает правое бедро, сталкивая несса на пол. он не успевает среагировать—летит прямо на каменный пол. даже не открывает глаз. какая-то жгучая смесь из чувства вины, разочарования и обиды. больно. однажды кайзер разобьёт ему череп. —да, ваше высочество,—безразлично отвечает несс. он слышал треск. кажется, он сломал ногу. исаги будет сердиться. кайзер всыпет кнута. бачира посмеëтся, когда исаги расскажет ему. несс пустой. внутренности разбросаны по тронному залу, по кровати кайзера и по подземельям в замке. он рыдает от страха, от жуткой боли в ноге, содрогается и несуразно дёргается на холодном полу—хочется отпинать, как мешок с картошкой. ломать свои игрушки можно. можно купить себе новых, можно заменить их более красивыми, хорошенькими солдатиками, которые будут чëтче выполнять приказы командира. олово—недрагоценный металл. несс сделан из олова. стоит несколько медяков. неоправданно высокая цена для шлюхи. тем более, такой беспросветно тупой. он, несс, не видит и не замечает, как исаги с кайзером косятся в его сторону, когда катаются по кровати, сцепившись в один единый комок. несс не видит, как кайзер приходит в подземелья по ночам—проверяет, что его хорошенький пëсик всё ещё живой, как кайзер подсовывает ему в тумбочку куски сахара. несс не видит, как исаги таскает его туда-сюда, как перетягивает его открытые раны жгутом, как просит бачиру принести нессу чего-нибудь холодного, чтобы облегчить лихорадку. ненависть к себе пожирает мозг несса—и он никогда не поверит, что кто-то—тем более, эти двое—может о нём думать. что кто-то может всерьёз о нём переживать. что кто-то действительно может любить его.