Легенды Тогарда: Демон южных земель

      Светящийся кристалл, вставленный в медную переносную лампадку, освещал разложенную на столе карту звездного неба, поверх которой Дана, кусочком мела, чопорно выводила соединения созвездий. Эллина старалась полностью сконцентрироваться на движениях девочки, но то и дело отвлекалась и косилась на широкую спину Дильяра.       Его дом находился на краю поселения. Первым, что сразу же бросилось в глаза медиума, стоило ей переступить порог жилища старосты, была чистота. А еще нос медиума тут же приятно защекотал легкий запах благовоний. Она невольно сделала глубокий вдох, различая смолистый, теплый кедр, еле уловимый кисло-сладкий бергамот и нежный отзвук апельсина.       — Я закончила.       Девочка отряхнула руки от мела и выжидающе уставилась на медиума. Эллина оторвала задумчивый взгляд от Дильяра, который, словно позабыв о присутствии в своем доме постороннего, стоял у очага и, Эллина не до конца могла поверить своим глазам, готовил.       — Хорошо, — девушка мотнула головой и вернула свое внимание к Дане. — Позволь, я посмотрю. Да, ты правильно объединила все созвездия, даже не забыла о группе младших созвездий, — Эллина замолчала и удивленно посмотрела на ученицу. — Но мы ведь еще не проходили младшие созвездия. Откуда ты знаешь о них?       — От папы, — тут же ответила Дана.       Эллина снова покосилась на Дильяра. Тот, помешивая на огне суп, бросил беглый взгляд на дочь, но медиум не успела зацепиться за темноту его глаз, чтобы понять мысли мужчины.       — Вот как, — Эллина многозначительно прокашлялась. Сам, значит, учит дочь, а ей в лицо орал, что образование, которое дает Эллина, бесполезно. — Однако твой папа немного ошибся, — краем глаза девушка заметила, что Дильяр с явным недовольством повел плечами. Подавив предательскую самодовольную усмешку, медиум продолжила. — Ты неверно объединила младшие созвездия, их в разы больше, надо…       Тут Эллина осеклась, всматриваясь в линии, пересекающиеся между собой. Группа младших созвездий включает в себя двенадцать соединений, но Дана указала шесть. И тут медиума осенило.       — Дана, — заметив легкое разочарование из-за возможной совершенной ошибки в глазах девочки, Эллина мягко улыбнулась. — Дело в том, что астрономы Тогарда включают в малую группу двенадцать созвездий.       Дана нахмурилась и принялась покусывать нижнюю губу, сверля недовольным взглядом карту перед собой.       — Астрономы Ишмана не сходятся во мнении с учеными империи и считают, что малая группа включает в себя лишь шесть созвездий.       — Значит, я не ошиблась?       — Не совсем. Теоретически ты не совершила ошибки, однако, ты указала данные, принятые Ишманом, а мы находимся в империи.       Дана, казалось, озадачилась еще больше. Девочка с недоверием поглядела на медиума и спросила:       — Теория о шести созвездиях Ишмана считается ошибкой?       — Нет…       — Значит, я не ошиблась и сделала задание верно?       Эллина растерялась. Дана обладала феноменальной памятью, но медиум и подумать не могла, что ум этой девочки настолько остер.       Со стороны очага раздался тихий смешок. Дильяр был явно доволен тем, как его дочь утерла нос собственному учителю. Эллина невольно задумалась. Этого человека, к большому сожалению, язык не поворачивался назвать дураком. Он ведь прекрасно понимал, насколько одарена его дочь. Дильяр был знаком с основами астрономических теорий, раз объяснял их Дане. Непонятно только почему Дильяр основывался на теории Ишмана, ведь по внешности он и его дочь были абсолютными южанами. И все же, почему же он так противится желанию Эллины обучать детей этого поселения?       К расслабляющему духу благовоний присоединился свежий, горячий запах овощного супа. А затем в комнате раздалось тихое урчание живота Эллины. Девушка покраснела и, опустив голову, принялась собирать карту и принадлежности.       Какой позор.       — Поужинаете с нами? — внезапно спросила Дана. — Папа очень вкусно готовит.       Дильяр и Эллина встретились взглядами.       — Благодарю, — Эллина мотнула головой. — Но я...       — Госпожа медиум и так засиделась с тобой, — холодно отозвался Дильяр. — Уверен, она совершенно выбилась из сил и мечтает как можно скорее вернуться к себе и отдохнуть.       Эллину задел его тон. Однако Дана медленно покачала головой и сказала, неотрывно глядя на отца:       — Мы же пригласили госпожу Эллину к нам в дом. Готовиться сесть за стол, не предложив гостье присоединиться - очень дурной тон, папа.        Медиуму пришлось отвернуться к стене, чтобы Дильяр не увидел ее несдержанной улыбки. Уроки имперского этикета, похоже, не прошли даром. На виске Дильяра вздулась вена. Несколько долгих секунд отец и дочь вели зрительную перепалку, в которой, похоже, победила Дана, ведь южанин, недовольно фыркнув, достал третью плошку и налил в нее суп.       Сперва они ужинали в полной тишине. Эллина невольно мяла в пальцах кусок хлебной лепешки, не решаясь приступить к еде.       — Не отравитесь, — заметив недоверчивый взгляд медиума, пробубнил Дильяр.       Отказываться от предложенной еды, особенно той, которую приготовил лично хозяин дома, тоже считалось дурным тоном. Эллина оставила в покое остатки несчастной лепешки и взялась за суп.       Боги, этот человек действительно умел готовить.       Обычная морковь, репа, картофель. Немного трав и что-то странное, совсем непривычное. Осушив половину плошки, Эллина, наконец, догадалась, что необычный вкус этому супу предавали специи.       — Госпожа Эллина, — Дана задумчиво теребила в руке деревянную ложку. — Почему ученые империи и ученые Ишмана думают по-разному?       — Не болтай за едой, — одернул ее Дильяр.       Дана рассуждала так, словно была студентом имперской Академии. Эллина невольно вспомнила дебаты, которые устраивались для студентов последнего курса перед выпускными экзаменами. Если бы Дана была из знатной семьи или у нее был влиятельный покровитель - девчонка вполне могла стать прекрасным студентом.       — Полагаю, дело в том, что эти ученые немного по-разному представляют себе наше мироустройство.       — Мироустройство? Что это такое?       — Это порядок. Взаимосвязь, из сцепления которой образовывается наш мир и его законы.       Дана снова нахмурилась. Было видно, что тема для нее весьма сложная, но она обернулась к медиуму, отложила ложку и, не обращая внимания на недовольный взгляд отца, сказала:       — Можете объяснить?       — Попробую, — Эллина чуть задумалась, а затем начала: — Самый простой и понятный пример – это религия.       Темные глаза Дильяра недобро сверкнули. На мгновение Эллине показалось, что сейчас мужчина вскочит с места и выставит медиума за дверь.       — При чем тут религия? — пробормотала Дана.       — Это очень важная часть того самого порядка. Из религии выходят приметы, сказки, обычаи, которые стоят в основе любой нации. Например, до основания божественного пантеона хранителей, люди поклонялись иным божествам.       — Четыре великана-прародителя, — девочка закивала. — В их честь названы четыре самых крупных созвездия в небе.       — Верно. Считается, когда великаны-прародители умерли, их тела остались на земле, а души рассыпались на тысячи звезд и унеслись в небо. Они образовывают группу больших созвездий. А двенадцать младших созвездий – это дети великанов-прародителей, первые правители и основоположники законов нашего мира. После смерти их души тоже рассыпались на звезды и образовали собой группу малых созвездий.       — Но почему ученые Ишмана считают иначе? Они не верят, что детей великанов было двенадцать?       — Они считают, что этих двенадцати наследников вообще не существовало. Шесть созвездий в малой группе названы в честь шести главных и очень древних божеств Ишмана. Поэтому-то, если мы возьмем и сравним карты звездного неба Тогарда и Ишмана, то увидим некоторые отличия. Государство Ишман очень бережно относится к своей культуре, поэтому ишманские ученые основывают работу на собственных заключениях.        — Но в чем тогда смысл? — заметив удивленный взгляд медиума, нахмуренная Дана пояснила: — Почему нельзя взять и договориться? Пусть шесть и двенадцать созвездий будут одновременно в малой группе. Ведь все прекрасно понимают, что звезды, это никакие не души. Души умерших никогда не улетают в небо, они...       — Довольно.       Дильяр резко оборвал их и встал из-за стола.       — Но папа, госпожа еще не объяснила мне…       — Я сказал, довольно. Тебе давно пора спать. Убери со стола и ложись. А я провожу госпожу медиума.       Дана недовольно засопела, но сделала так, как велел отец. Эллина взяла в руки свой саквояж и зашагала следом за южанином.       Довольно долго они шли в молчаливом напряжении. Их окружала темнота позднего вечера, освещенная лишь мерцанием свечей в окнах низеньких домов.       — Что скажете? — Эллина решила прервать тишину. Хоть Дильяр весь вечер занимался делами, медиум чувствовала, что мужчина внимательно слушал ее урок. — Отпустите, наконец, дочь на мои занятия?       — Нет.       Эллина остановилась и раздраженно фыркнула. Каков же баран.       — Могу я узнать причину отказа? — медиума и так обидело то, что Дильяр бестактно прервал ее объяснения. И его неуважительный тон лишь сильнее распылял девушку. — Дана умная, поразительно способная девочка…       — Я прекрасно знаю, что моя дочь умна. Дело вообще не в ней.       — В чем тогда?       — В вас.       В темноте Эллина не могла толком разглядеть лица собеседника, но в голосе Дильяра она не уловила привычного недовольства.       — Объяснитесь, господин Дильяр.       — Я вам не доверяю.       Что это значит? Не доверяет, как преподавателю? Как ученому? Или как человеку? Его грубые слова в который раз больно резанули Эллину по сердцу, а в носу начало предательски щипать от подступающих слез.       — Вы сказали, что мы никогда друг друга не поймем. И что мне здесь не место, — даже в темноте она заметила, как своими словами сумела слегка пристыдить Дильяра. Он явно не предполагал, что девушка слышала тот разговор в повозке. — Может, вы и правы. Но есть указ императора, который я, увы, не имею права нарушить. Но я очень стараюсь. Стараюсь быть хорошим учителем. Стараюсь наладить со всеми контакт и показать, что все жители империи равны друг перед другом. Но вы так злитесь на меня. Словно я перед вами в чем-то провинилась. Я совершенно не понимаю причины такой неприязни с вашей стороны, господин Дильяр.       — С чего вы взяли, что я житель империи?       Эллина в недоумении уставилась на Дильяра.       — Я родился и вырос в Ишмане.       Это многое объясняло. Эти благовония, которые продавали на рынках империи торговцы независимого государства. Отличающиеся от имперских знания в основных дисциплинах. Даже специи, которые так оживляли пищу Дильяра, были тоже ишманскими. Ведь Эллина уже пробовала блюда с ними в Столице. Медиум всмотрелась в сокрытое тенями лицо Дильяра. Но в нем не было ничего от ишманца.       — Простите, — пробормотала Эллина. — Все это время я была уверена, что вы южанин.       Дильяр недобро хмыкнул.       — Если уж вы такая любопытная, госпожа медиум, я вам расскажу, как так получилось, — он сделал небольшую паузу, словно собирая волю в кулак, и продолжил. — Дело в том, что мою мать продали в рабство ее же господа. А ведь она была беременна, вот с таким животом. Чуть не померла в имперском корабле, который вез ее и сотню других южан в Ишман. Кажется, на своих уроках вы называете таких людей наемными рабочими? Вот только заплатили не моей матери, а ее поганым имперским хозяевам.       Медиум пораженно таращилась на Дильяра, который замолк и резко отшатнулся от нее, словно в этой прохладной темноте девушка могла разглядеть что-то слишком личное в выражении его лица.       — Это невозможно, — пробормотала медиум. — Работорговля в империи запрещена уже как минимум семьдесят лет.       — Хотите сказать, что я вру?       — Нет, что вы! Простите… — Эллина запнулась. Она только и делала, что постоянно извинялась перед ним. — Я даже подобное представить не могла…       Дильяр поморщился. Он уже глубоко пожалел, что проболтался об этом. Особенно этой девушке. Ему не нужны были ее извинения и сожаления.       Сочувствие не сможет исправить прошлое.       — Дети рассказывают, чему вы учите на своих занятиях. История великой империи, — Дильяр едко рассмеялся. — Вы ничего не знаете о настоящей истории. Вам достаточно того, во что приказывают верить император и его Совет. Но самое омерзительное, что вы со щенячьей радостью навязываете это детям, преподнося все с лицемерной гордостью.       — Да как вы смеете…       — Я не желаю, чтобы моя дочь, наслушавшись этих бредней, в итоге превратилась в вас. Бестолковую, наивную дуру.       Звон пощечины в темноте позднего вечера прозвучал особенно ярко.       Затем Эллина, прихрамывая на так и не успевшую до конца восстановиться ногу, пошла прочь, прижимая пульсирующую от боли руку ко рту, сдавливая предательские рыдания, готовые вот-вот вырваться из нее.       Дура.       Эллина всей душой ненавидела это слово. Сколько раз она слышала его в детстве. Том ужасном, пропитанном вонью застоявшейся воды, сырости и дешевым спиртом прошлом. В ушах Эллины сразу же раздался хриплый, пьяный голос отца.       — Рыжая дура. Чего ты там ковыряешься в золе? Что? Учишься писать? На кой бес это тебе? В твоей башке ничего ж нет. Ты такая же бестолковая, тупая овца как твоя мать. От тебя один прок будет, когда пойдешь продавать себя в красный квартал. Таким дурам, как ты там самое место. Не смей мне тут рыдать. Я ненавижу, когда ты или твоя мать начинаете рыдать. А ну, иди сюда. Я сказал, иди сюда!       Девушка яростно замотала головой, пытаясь скинуть с себя образ покойного отца. Страшный злой голос в голове тут же смолк. Но болезненный, омерзительный осадок остался. Сколько лет прошло, а этот ублюдок до сих пор не давал Эллине покоя.       Совсем расстроенная и заплаканная медиум спешила в свою съемную комнату, но кое-что привлекло ее внимание и заставило на время забыть о горькой обиде и мерзком призраке прошлого.       У главных ворот поселения прыгающее пламя факелов освещало посапывающих запряженных в повозки лошадей и снующих возле них местных жителей. Эллине эта картина показалась странной. Она еще не видела, чтобы ночью из деревни вывозились товары. Медиум спряталась за угол ближайшего дома, подальше от света факелов, чтобы ее не заметили, и стала наблюдать.       Местные грузили в телеги небольшие ящики. Обращались с ними крайне осторожно, плотно укрепляя их веревками. На одной из телег сидел Томас и вполголоса переговаривался с каким-то мужчиной, тоже местным. Выглядел кузнец непривычно сосредоточенно и хмуро.       Вскоре повозки тронулись, и Эллина поторопилась уйти до того, как ее заметят. Слезы засохли на щеках, а мысли зацепились за увиденное. Похоже, рыскающий по округе бес Томаса нисколько не пугал, раз кузнец решился сопровождать товары в Луфорд ночью.       Но вспыхнувшие сомнения Эллины тут же развеялись. Конечно, ведь совсем скоро наступит день рождения принцессы. Столица активно готовится к торжеству и, разумеется, чтобы прокормить съехавшихся со всех концов империи аристократов, послов и баронов, необходимо изрядно пополнить имперские склады.       Медиум чувствовала себя вымотанной и изможденной. Однако попав в свою съемную комнату, первым делом зажгла кристалл и села за стол. Оглядев кучу писем, которые девушка так и не успела вскрыть после случая с бесом, Эллина решительным жестом отодвинула стопку в сторону.       Достав из саквояжа карту звездного неба и разложив ее на столе, Эллина уставилась на меловые линии, которые выводила Дана. Она только начала знакомить детей с основами астрономических теорий, Дана успела посетить всего одно занятие перед тем, как ее отец запретил девочке посещать уроки имперского медиума. Дильяр староста этого поселения. Самого обычного мелкого поселения, окруженного полями и лесами. Но Дильяр не был похож на остальных фермеров и рабочих. В этом южанине было что-то загадочное, сокрытое очень глубоко в темени его глаз.       Эллина резко вырвалась из своих размышлений, чувствуя, что начинает злиться на себя. Какого беса она вообще думает об этом? Какая ей разница, откуда ребенок или ее грубиян-отец могут знать то, что преподают на первом курсе имперской Академии? Почему она вообще только и делает, что думает о нем?       Рука все еще пульсировала, хотя удар вышел смазанным и не таким уж сильным, но медиум корила себя за такую несдержанность. Не стоило опускаться до подобного. Откинувшись на спинку скрипучего стула и оглядев свою маленькую комнатку, Эллина вдруг почувствовала себя невероятно одинокой.       Как бы она хотела вернуться в Библиотеку. Эллина закрыла глаза и представила. Просторные читальные залы, длинные коридоры, массивные деревянные двери, за которыми скрывались десятки огромных, упирающихся в потолок стеллажей. Сделав вдох, девушка представила теплый запах пергамента, чернил и книг. Вместо этого ноздри щекотнул мимолетный отзвук ишманских благовоний.       Эллина распахнула глаза и тихо застонала, опуская лицо в ладони. Как бы ей хотелось сейчас поговорить с кем-то из ее коллег. Ее друзей. Но все они были далеко. Катерина осталась в цитадели. Ее имя, конечно же, не вносилось в списки тех ученых, которых можно оторвать от дел Библиотеки и отправить в глушь империи. Константина и Зика отослали на юг. Кажется, в округ Феима. Вот им двоим, наверно, повезло еще меньше, чем Эллине. Юг считался нестабильным районом, где синие камзолы и доспехи встречались местными с большей нелюбовью.       — Слишком много думаешь, Эллина. Как всегда, только и делаешь, что думаешь, — медиум прошептала себе под нос слова одной из своих преподавательниц Академии.       Верно. Ее направили сюда с конкретной целью. Нести слово императора в народ. Этим она и должна заниматься.       На следующий вечер, закрепляя на стене карту звездного неба, Эллина заметила, что довольно долго пустующий стол на первом ряду снова занят. Дана, сложив руки на столешнице, неотрывно глядела на карту с еле сдерживаемым ребяческим воодушевлением. Губы Эллины невольно расплылись в искренней улыбке.        — Итак, — медиум оправила свой синий камзол и начала урок: — Сегодня мы изучим с вами группы созвездий...