✵✵✵
Достопочтенный барон Фредерик покручивал свои пышные усы, чувствуя, как челюсть начинало сводить от широкой улыбки, державшейся на его лице целый день. Практически все приглашенные аристократы и послы уже находились в Столице, успев с головой окунуться в водоворот бесконечных приемов, устраиваемых местной знатью. Однако, несколько гостей запаздывало, тем самым сбив плотный график барона на несколько часов. Фредерик, улыбаясь и кивая проезжающим мимо аристократам, мысленно покрывал их всевозможными проклятиями. Досмотр багажа знатных гостей смущал и оскорблял, но из-за добравшихся до ушей богачей и бедняков слухов о варварском Эхо Шибан, Гвардия решила перестраховаться и не делать исключений даже для самых важных персон. Фредерик промурлыкал уже заученные извинения очередной возмущенной баронессе из восточного региона. Конечно, кому понравится, когда посреди улицы в твои сундуки с панталонами и ночнушками сует нос какой-то мужлан в доспехах. Невозмутимые гвардейцы остановили для досмотра следующего гостя. На великолепном белоснежном коне восседал ишманец и окидывал окружающих гвардейцев гордым, решительным взглядом. В глаза сразу бросался желтый тюрбан, буквально кричащий о том, что этот человек родом из очень богатой семьи. В Ишмане строго соблюдали кастовость и старались всячески подчеркнуть свою принадлежность к высшим слоям. Среди знати выделялось четыре цвета тюрбанов: зеленый – для чиновников, черный – для так называемых мелких семей, белый – для крупных семей, чьи предки либо участвовали в политической деятельности государства, либо отстроили как минимум пятьдесят зданий и храмов. И, наконец, желтый. Цвет, который носили представители древнейших, могущественных семей, владевших целыми городами Ишмана. Выше таких людей стояла лишь королевская семья. Фредерику хватило одного мимолетного взгляда на эту крупную, выразительную фигуру с широко расправленными плечами, чтобы понять, что перед ним крайне знатный человек. — Кто это такой? — тихо поинтересовался барон у подошедшего гвардейца, держащего в руке официальное приглашение ишманца. — Дипак Адхикари, — гвардеец с трудом прочел имя, выведенное синими чернилами. — Адхикари? — удивился Фредерик, вырвал из рук гвардейца приглашение и перечитал содержимое. — Один из древнейших родов западного Ишмана. Баронесса Фонтин не говорила, что эта семья заявлена в списках почетных гостей. Кто его пригласил? Гвардеец пожал плечами, не сообразив, что вопрос был адресован явно не ему. Фредерик занервничал и поспешил к ишманцу на белом коне. — Какие-то проблемы? Яркий акцент ишманца, приправленный жгучим озорством, звучал так непринужденно, что барон немного выдохнул. Если ишманцы начинают скандалить, то их слышно даже на другом конце города. — Никаких проблем, — замахал руками Фредерик. — Прошу прощения за эту заминку, достопочтенный господин Адхикари. Похоже, возникла маленькая путаница. Дело в том, что меня не предупредили о вашем визите. От кого поступило ваше приглашение? Фредерик учтиво щебетал, а сам присматривался к ишманцу. Одет Адхикари был в роскошный, пошитый бесспорно на заказ полупиджак до колен. В Ишмане такие шервани носили только богачи. Каждое движение смуглых больших рук сопровождалось звоном золотых браслетов. Пальцы, вальяжно сжимающие поводья, украшали крупные перстни с драгоценными камнями. Ишманцы тоже любили выставлять богатство напоказ, что не всегда нравилось имперской знати, чувствующей себя на фоне ишманцев серыми мышами. Меж густых черных бровей ишмаца алела красная точка. Знак того, что господин Адхикари до сих пор не женат. Баронессы и их дочери начнут настоящую кровавую бойню за внимание состоятельного красавца, в этом Фредерик не сомневался ни секунды. Услышав вопрос барона, гость улыбнулся, и его густые брови поползли вверх. — Приглашение пришло от императора. Следовательно, пригласил меня он, разве не так? Фредерик поперхнулся. Неужели этот ишманец полагает, что Гунтер тратит свое время и лично пишет все приглашения? Боги, да императору не было совершенно никакого дела до гостей. Он из года в год не желал запоминать имена даже столичных аристократов. А его внимание могли привлечь только их несчастные служанки. — Это возмутительно! По левую руку от ишманца на черном коне сидела южанка в красном полупиджаке с высоким воротом и белых укороченных шароварах. Она гневно сверкнула карими глазами в сторону Фредерика. — Господин проделал такой путь, чтобы удостоить вас своим визитом. И так вы его встречаете? — южанка так свирепствовала, что на виске у нее вздулась вена. — Это и есть хваленое имперское гостеприимство? Барон потерял дар речи. Впервые женщина статусом намного ниже разговаривала с ним таким уничижительным тоном. Если бы его служанка посмела так говорить с любым знатным человеком, то Фредерик незамедлительно приказал высечь нахалку. Ишманец вскинул руку. Служанка затихла, продолжая сверлить Фредерика таким взглядом, от которого шея барона тут же взмокла. — Ты же слышала господина. Это всего лишь маленькое недоразумение, — знатный ишманец улыбнулся, будто поведение прислуги его потешило, а затем обратился к Фредерику. — Простите мою служанку, дорогой друг. Мы были в пути много дней и весьма утомились. Фредерик начал потеть сильнее. Ведь из-за того, что какой-то балбес из его подчиненных не оповестил барона о визите достопочтенного Адхикари, для ишманца не подготовили гостевой особняк. Рядом с императорским замком в первые годы правления Гунтера был отстроен целый район особняков и резиденций, предназначенный для расположения почетных гостей города. Для Фредерика во время торжеств это всегда было отдельной головной болью. Кто-то требовал, чтобы в доме все стены выкрасили в определенный зеленый оттенок, некоторые хотели дома с видом на замок или горы, только так, чтобы в поле зрения не попадали рабочие районы города. Кое-кто не хотел соседствовать с тем или иным аристократом, очередным не был по душе наклон крыши, третьи желали, чтобы вся прислуга состояла лишь из молоденьких эльфиек. Одна баронесса из Сивуса требовала, чтобы комнаты в предоставленном особняке были зачарованы самой Хранительницей. Служанка как будто прочитала мысли Фредерика и зашипела подобно пустынной гадюке: — Только не говорите, что вы не распорядились подготовить апартаменты для господина... Голова барона работала как кипящий котел. Он так сильно крутил свои усы, что в любой момент мог их выдрать. Адхикари что-то пробурчал на резком ишманском, и в этом бормотании проступали раскаты недовольства. — Вам мы выделим один из лучших особняков, — выпалил Фредерик, размахивая руками, словно перед его лицом кружила назойливая муха. — Правда, он небольшой. Всего семь спален и три столовых... — Меня это устраивает, — перебил ишманец, всем видом показывая, что ему этот разговор уже наскучил. — Вы там закончили копошиться в моих вещах? Адхикари обратился к гвардейцам, которые в это время досматривали его повозку. Фредерик выглянул из-за белого коня и едва сдержал страдальческий стон. Повозкой, груженной несколькими роскошными сундуками, управлял эльф. На нем был такой же красный легкий полупиджак с высоким воротом, означающий, что он личный слуга Адхикари, а не нанятый где-то в порту Сивуса временный возничий. Знатный ишманец привез с собой в Столицу двух слуг. Эльфа и южанку. В голове барона Фредерика, члена Совета Его Императорского Величества, промчалась горестная мысль. Будет скандал. Марко все это время напряженно слушал барона, до боли в ладонях сжимая поводья. Он не знал, что его беспокоило больше: заминка на досмотре, невидимый зачарованный купол, способный выдать демонов или гвардейцы вокруг них. Каждый из этих парней в сине-золотых доспехах мог быть кадетом, с которым учился и тренировался Марко десять лет назад. Аят словно уловила его тревогу, обернулась и незаметно подмигнула. Еще утром демоны приняли человеческий облик, пребывая при этом в приподнятом, озорном настроении, словно действительно собирались веселиться все эти дни. Серьезными они стали, когда пришло время выпить кровь Марко. Эльф покосился на свое забинтованное запястье. Разлитую по маленьким скляночкам кровь демоны выпили залпом и с явным отвращением. И сразу после этого Марко начал ощущать в груди сдавленную тяжесть. Аят тогда пояснила, что пока действует эффект, она и Дипак будут привязаны к Марко. От этого эльф испытывал подобные неприятные чувства. После этих слов Марко сразу подумал об Алексее. Получается, делить свое тело с демоном или богом куда болезненнее и неприятнее. — Расслабься. Самое сложное уже позади. Мы прошли барьер. Голос Аят в его голове действительно успокаивал. Пару минут назад, проезжая главные ворота, демоны слегка вздрогнули, но никто из окружающих людей этого не заметил. Марко чуть качнул головой в сторону гвардейцев. — Они даже не обращают на тебя внимания. Все будет хорошо. И их действительно пропустили в город, выделив сопровождающего. При этом барон Фредерик подозвал к себе слугу и, что-то раздраженно прошептав тому на ухо, пустил паренька вперед. Они ехали по широким, мощеным улицам города, утопающего в цветах. Марко старался глядеть в одну точку, а вот Дипак был расслаблен и весел. Гордо вскинув голову, он одаривал широкой улыбкой каждую девушку, мимо которой проезжал. В спину ему летели сдавленные смущенные хихиканья. Действительно, Дипак выглядел как самый настоящий ишманский аристократ, и прикладывал демон для этого минимум усилий. Марко только оставалось гадать, кем же был Дипак до того, как обратился в демона. Вскоре стало понятно, для чего барон отправил вперед мальчишку. Подъехав к особняку, Марко заметил, что из распахнутых входных дверей туда-сюда суетились порядка десяти слуг. Руководил ими раскрасневшийся от бега посыльный барона. Прислуга кинулась к повозке и стала выгружать сундуки, в которые демоны без разбора накидали различных костюмов и украшений, чтобы не вызвать подозрений у гвардейцев. Марко прошел в особняк и замер на пороге, разглядывая огромное фойе с просторной раздвоенной лестницей. Посреди зала стояло три небольших бархатных диванчика, на одном из которых уже развалился Дипак. Он, пожевывая преподнесенный служанкой виноград, блаженно закрыл глаза, и девушка ненадолго замерла, любуясь его длинными подрагивающими ресницами. Дипак приоткрыл глаза и лукаво улыбнулся. Девушка пискнула и, краснея, поспешила удалиться. Войдя в помещение, Аят расстегнула ворот полупиджака, утомленно вздохнув. На роскошную обстановку особняка она не обращала никакого внимания. Они подождали, пока слуги закончат все необходимые дела, и отослали тех обратно в город. Как только в фойе не осталось посторонних, Дипак резко стал сдержанным и мрачным. Демон выпрямился и сложил руки в замок. — Это тяжелее, чем я думал, — он заметил вопросительный взгляд Марко и пояснил: — Я макушкой чувствую, как этот проклятый купол давит. Очень много сил расходуется на поддержание человеческого облика. — Это не обычное заклинание, — подхватила Аят, распластавшись на соседнем диване. — Оно очень мощное и древнее, я тоже трачу много сил. Госпожа заметила встревоженное выражение на лице Марко. — О нас не беспокойся. Сил хватит. Причем твоя кровь очень помогает. Я чувствую, как она рассеивается по телу и поддерживает наше состояние. — Да уж, дружище, — промычал Дипак, как-то странно скосившись на эльфа. — У тебя поразительно мощная кровь. Хорошо, что ты на нашей стороне. — Нужно будет выпить еще, когда пойдем в замок. Думаю, защита там мощнее. — Кстати, — Марко вклинился в демонские рассуждения. — Как нам туда попасть? На руках приглашения только в Столицу. Повисло молчание. Тут в дверях стеснительно прокашлялись. На пороге стоял паренек лет двенадцати и потерянно глядел на мрачную троицу. Марко сразу заметил небольшие эльфийские уши мальчишки. — Мне велено доставить приглашения для господина Ади... Адхи... Мальчик запнулся, и Марко поспешил к нему, забрав из его потных рук внушительную стопку. Затем он поблагодарил паренька и потрепал того по голове на прощание. Маленький эльф не сдержал улыбки и, поклонившись, удалился. — Это приглашения от столичных аристократов, — Марко начал перебирать стопку, поражаясь их количеству. — Барон Вильгельм, баронесса Филиппа, барон и баронесса Фонтин... — Быстро они, — присвистнул Дипак, жадно таращась на стопку. — Мы даже вещи не успели разобрать. — Слухи в Столице разлетаются слишком быстро, — пробормотал Марко, протягивая приглашения Аят. — Ты произвел на горожан впечатление одним только видом. Неудивительно, что вся аристократия жаждет заполучить тебя на свои приемы. — А ты много знаешь о местных, — прищурился Дипак. — Откуда такие познания? Был у кого-то слугой? — Вроде того, — неохотно отозвался Марко. — Я был кадетом в Гвардии, — эльф заметил удивление, промелькнувшее в темных глазах ишманца. — И нам часто приходилось иметь дело со знатью. Аят не отреагировала на слова Марко, поэтому эльфу показалось, что она каким-то образом знает о его прошлом. Госпожа задумчиво перечитывала приглашения, затем вытянула одно из стопки и щелкнула по нему пальцем. — Пойдем на прием к барону Фредерику Нореси. — Барон, затормозивший нас на въезде? — изумился Марко. — Он же из Совета. — Вот именно. Он один из приближенных императора. Если Дипак расположит барона к себе, то через Фредерика у нас будет шанс попасть в замок. — Я вас не подведу, Госпожа, — отчеканил с горячей решимостью демон. Они разошлись по комнатам, чтобы немного отдохнуть. Марко скинул полупиджак, в котором чувствовал себя крайне нелепо. Коснулся тонкого шрама под ребрами. Постарался не думать о давно затянувшихся росчерках, оставленных кнутом на спине. Многочисленные мелкие шрамы по всему телу он уже и не считал. Марко задумчиво коснулся своей руки, и на ней тут же вспыхнули бледные руны. Эльф попытался рассмотреть незнакомые символы, но так и не сумел прочитать их. Может, какой-то демонский язык? Затылком Марко почувствовал чье-то присутствие. В дверях стояла Аят, сложив руки на груди. Ее напряженный взгляд был прикован к его изуродованной спине, но как только эльф обернулся, она отвела глаза. — Пришла сказать, что к барону пойдем мы с Дипаком. А ты пока погуляй по городу и послушай, о чем говорит народ. — Хорошая мысль. Марко поспешил накинуть рубашку и заправить ее в брюки. Демон изучала цветочный узор ишманского ковра под ногами. — Будь осторожнее. Даже если тебя кто-то и узнает, твое появление в городе вполне можно оправдать. Многие эльфы все равно продолжают поступать на службу к ишманцам. Демон казалась бледной и замученной. Похоже, противоборство с куполом отнимало у Госпожи много сил. — Разве я не должен быть рядом с вами, чтобы действие крови продолжалось? — Расстояние тут ни при чем. Того, что мы выпили утром вполне достаточно. — Я бы так не сказал, — Марко твердо шагнул к Аят, которая, наконец, подняла непривычно карие глаза. — Может, я мог бы... Она улыбнулась. Протянула руку, словно желая коснуться его щеки, но замерла и спешно шагнула назад. — Спасибо, но не стоит. Для тебя это такое же испытание, как и для нас. Побереги свои силы. Если ты будешь слаб, то не сможешь поддерживать наше состояние. Она развернулась и хотела уходить, но замерла и бросила через плечо: — Если что-то случится, — голос ее внезапно прозвучал сдавленно, — просто подумай обо мне. Я сразу приду на помощь. Аят ушла быстрее, чем Марко успел что-либо ответить. Выглянув в окно, он наблюдал за тем, как демоны оседлали лошадей и отправились на людское пиршество. Марко убрал за пояс кинжал, спрятанный в одном из сундуков, и покинул роскошное здание. Он снова оказался в этом городе. Прошло столько лет, а Столица совершенно не изменилась. Все те же сияющие в свете заходящего солнца золотые шпили, знакомая ровная синяя черепица домов. Если Марко пройдет на центральную площадь, то увидит, что мраморные статуи двадцати одного хранителя все так же стоят друг напротив друга, величаво взирая на прохожих. В южной части города – базары и торговые точки, в северной части расположены казармы, где Марко провел несколько лет, прежде чем покинул в спешке Столицу. Он двинулся на юг. Базар встретил его привычным гудением сотен голосов. Между прилавками мельтешили в основном слуги, закупая продукты к приемам своих господ. Ткани для платьев или украшения для хозяек или и их гостей. Без труда влившись в толпу, Марко разглядывал прилавки, все же заметив некоторые изменения в городе. Торговцев из Ишмана стало намного больше. Десять лет назад почти весь базар принадлежал южанам. Теперь среди торговцев с трудом можно было насчитать и десяток представителей южных земель. — Дорогой мой господин, — один из малочисленных южан приметил Марко. Черная шелковая рубашка и добротные сапоги говорили, что у Марко, несмотря на эльфийские уши, водились деньги. — Посмотри на мой товар. Твоей хозяйке точно понравится. Порадуй госпожу в честь праздника. Марко замер у прилавка. Торговец засуетился, стреляя в эльфа темными алчными глазищами. В кармане у Марко правда находился небольшой мешочек с золотом. Похоже, денежный вопрос для демонов никогда не был проблемой. Южанин завертелся вокруг Марко, тыча ему в лицо малахитовыми серьгами, серебряными кулонами, изящными кольцами с красными алмазами. — Моя госпожа южанка. Ты знаешь, что нравится таким женщинам? Торговец засиял и повел эльфа вглубь своей лавки. — Южные женщины любят золото, — заговорщицки прошептал торговец, указывая на разложенные перед ними золотые украшения. — Чистое, хорошее золото. Они не любят алмазы, нет. Это вульгарно. А золото, — южанин широко улыбнулся, подхватив тонкими пальцами один из браслетов. — Золото – это гордость. Южные женщины горды. Твоя хозяйка – гордая женщина? Марко кивнул. — Красивая? — южанин плутовато сощурился. — Очень. Торговец будто бы растрогался неожиданным откровением эльфа. Его позабавило, как острые смешные уши покупателя покраснели, а янтарные глаза лихорадочно заметались от украшения к украшению. — У меня не так много золота с собой, — начал было эльф, но торговец замахал руками. — Ты хороший слуга, раз так говоришь о своей хозяйке. Сделаю скидку. Марко недоверчиво покосился на южанина. Обычно они лишь заламывали цены, а не понижали ее. Эльф внимательно осмотрел товары и указал на тонкий золотой браслет. — Превосходно, — кивнул довольный лавочник. — С тебя сто золота. Марко торговался с южанином целых полчаса. В какой-то момент ему просто хотелось прирезать упертого торгаша. В итоге, обозленные и охрипшие от препираний, они остановились на пятидесяти золота. Марко швырнул южанину весь мешочек, забрал браслет и зашагал прочь с базара. Буря от спора с торгашом в груди понемногу утихала. Марко шел по улицам, рассматривая браслет и не понимая, зачем его купил. У Аят явно было много денег и украшений, она, наверно, могла позволить себе все, что только пожелает. На кой бес ей сдалась неприметная безделушка от Марко? И что он ей скажет? С какой целью он потратил такую сумму? Ноги несли его по знакомому маршруту, и Марко слишком поздно сообразил, где оказался. Он убрал браслет в карман брюк и озадаченно огляделся по сторонам. Недалеко от территории императорского замка ютился старый храм, посвященный Хранительнице Небесного Свода. Марко двинулся по безлюдному, заросшему садику. Скоро он остановился возле здания из белого камня. Стены сильнее потрескались, на кривую крышу навалилось старое иссохшее дерево. Увесистая стальная дверь в храм была приоткрыта. Хранительница Небесного Свода не была популярна в центральных землях Тогарда. Однако ни у одного императора рука не поднялась разрушить древнее святилище. Боги покинули людской мир, но народ все равно продолжал страшиться их гнева. Вспомнив о недавней встрече с Хранителем Ветров, Марко решил, что народ боится все-таки не напрасно. Он осторожно зашел внутрь. Все та же сухая полутьма, еле освещаемая почти затухшими от времени кристаллами. Неизменно пустующие лавочки, покрытые толстым слоем пыли. А в конце помещения находилась мраморная статуя самой богини. Марко каждый раз поражался, как скульптору удалось в бездушном куске камня передать ласковые, умиротворенные черты Хранительницы Свода. Прижатые к груди тонкие, изящные руки, прикрытые глаза, кроткая полуулыбка. Именно из-за статуи мальчишке-эльфу нравилось бывать в этом храме, отлынивая от тренировок в кадетском корпусе. Марко залюбовался статуей и не сразу заметил, что в храме он был не один. У подножия на коленях сидела фигура в серой накидке и, безмятежно напевая себе под нос одну из молитв, слова которой Марко с трудом узнавал, раскладывала возле статуи цветы. Фигура тоже почувствовала чужое присутствие, стихла и обернулась. Это оказалась юная девушка с нежными чертами лица и большими, удивленными синими глазами. Ее пшеничные волосы аккуратными волнами ложились на маленькие плечики. Девушка медленно поднялась и слегка испуганно уставилась на Марко. Затем она прищурилась, пытаясь разглядеть незнакомца. Марко тоже всматривался, силясь понять, почему эта девушка кажется ему знакомой. И только когда взгляд его опустился ниже, к золотой подвеске на тонкой цепочке с маленьким синим камушком посреди, эльфа осенило. Девушка в этот момент тоже как следует рассмотрела незнакомца и пораженно ахнула. С губ Марко невольно сорвалось одно-единственное, искрящее паникой: — Проклятье. Он развернулся и зашагал прочь, стискивая зубы до омерзительного скрипа. — Марко? Тонкий голосок раздался совсем близко. Он ускорился, но возле двери его крепко схватили за руку. От неожиданности Марко дернулся, и девушка, покачнувшись, упала на каменный пол. Эльф выругался, но помог ей встать, с облегчением заметив, что девушка не ушиблась и ничего себе не разбила. Глаза их встретились, и Марко прошибла дрожь. — Марко, это действительно ты? Она была поражена их встречей не меньше. Светловолосая девушка разглядывала острые черты лица эльфа, словно перед ней оказался призрак. Марко стиснул зубы, проклиная себя за то, что не остался в особняке. Ведь чувствовал, что его присутствие в этом городе добром не кончится. Но деваться было некуда. Эльф шумно вздохнул, затем опустил руки и глубоко поклонился, произнеся при этом: — Мое почтение, принцесса.Глава 11
7 января 2024 г. в 19:42
Ежегодный праздник в честь принцессы Ирмы считается светским торжеством. Гуляния проводятся лишь в Столице, Маресе, Сивусе и других менее крупных городах империи.
Простые тогардцы по сей день больше ценили так называемые сезонные праздники. Эллина до сих пор помнила, как сдавала выпускные экзамены в Академии. В семнадцать лет в ней было куда больше неусидчивости, поэтому такую скрупулезную задачу, как составление календаря одиннадцатого года пятого тысячелетия, Эллина чуть не завалила.
Календарь каждого года представляли в виде круга. Год начинался с верхушки и двигался вправо, словно циферблат. Делился год на пять циклов: весенний, летний, осенний, зимний и цикл под названием Раху. Ученые давно спорили о сокращении циклов до четырех, ведь цикл Раху продолжался всего семь дней и уходил корнями в древние времена, когда по континенту якобы бродили великаны.
По легендам Раху был младшим братом великана-прародителя Сетоса. Именно из-за Раху, ведомого жаждой затмить своего непобедимого, великого брата, в свое время и пал весь великаний род. Ученые уже давно пришли к выводу, что их далекие предшественники дали такое название циклу не просто так. Все эти неизменные семь дней на небе держится солнечное затмение, из-за которого мир погружается в холодный сумрак. В древней религии Сетоса ассоциировали с ярким солнцем, а его брата Раху с холодной луной.
Цикл, когда луна полностью закрывает собой солнце, для людей был важнейшим, и к нему судя по скупым и весьма древним архивам, готовились основательно. Семь холодных, мрачных дней были очень опасными, ведь именно в эти дни древние демоны устраивали охоту на людей, ловко перемещаясь в тенях, которые накладывал на землю проклятый луноликий Раху.
Но сейчас шло пятое тысячелетие. Люди давно поклонялись иным богам, а такому явлению, как солнечное затмение, успели найти менее религиозное объяснение. Однако решение об упразднении цикла Раху мудрецы не принимали по одной простой причине: уже пятьдесят лет они не могли договориться, с каким конкретно циклом его объединить.
Грамотное составление календаря являло собой весьма кропотливую и, признаться, нудную работу. В Великой Библиотеке действовал целый отдел, занимающийся по большей части только составлением календарей. В этот отдел входили астрономы, ведь считалась продолжительность циклов по движениям солнца и луны. Используя специальные зачарованные телескопы и астрономические компасы, ученые сорок дней изучают небосвод, а затем еще сорок марают бумагу в длиннющих арифметических формулах.
Четыре основных цикла каждый год рассчитывался по-разному, неизменным оставался лишь цикл Раху. В этом году осенний цикл будет составлять всего пятнадцать дней. За ним последует тридцать пять дней зимнего цикла. А потом наступят семь долгих, холодных и мрачных дней Раху.
Эллина надеялась, что успеет вернуться в Библиотеку хотя бы в середине зимнего цикла. Мысль о том, чтобы застрять на целых семь дней Раху в этой деревне казалась медиуму ужасающей. Помимо проведения занятий, и составления планов по проведению этих самых занятий, медиуму в этом месте был совершенно нечем заняться. Все привезенные из цитадели книги были прочитаны дважды, прогулки по опушке леса Эллина прекратила после случая с бесом. Местные общались с ней натянуто и только по делу.
За окном раздались шумные, веселые голоса. Прямо посреди улицы местные воздвигали длинный стол и заваливали его едой, собираясь отпраздновать последний день сборки урожая. Для крестьян западных земель Тогарда это было таким же важным событием, как день рождения принцессы для аристократов. Пожалев особенно неусидчивых в этот день детей, медиум решила закончить свой урок раньше и отпустить ребятню праздновать вместе с родными.
Помимо сезонных, простых и светских, возвышенных, в империи самыми популярными все же были праздники в честь хранителей божественного пантеона. Когда боги еще ступали по землям континента и давали наставления людям, каждый из хранителей отвечал за что-то определенное.
Справедливый и прекрасный Хранитель Ветров и Морей пользовался большой популярностью на островах Этанити и всем побережье центральных земель. Праздник в его честь проводился в середине летнего цикла. Веселый и добрый Хранитель Шумящих Лесов почему-то имел огромное признание на западе. Праздник этого бога выпадал на последний летний день. Праздник Хранительницы Теплого Очага, покровительницы семьи и быта, проводился на шестой день весеннего цикла.
Оставшись одна в комнате для занятий, Эллина села за покачивающийся столик, мысленно перебирая в уме весь божественный пантеон, при этом загибая перепачканные в чернилах пальцы. Хоть боги больше не появлялись среди людей, народ уже много столетий продолжал почитать и восхвалять их. Каждый уважающий себя имперец должен был чуть ли не с пеленок знать всех богов назубок.
Медиум запнулась на шестнадцатом хранителе. Вот вам и ученый Великой Библиотеки. Эллина покачала головой, чувствуя тяжесть на своих плечах. Выходить из комнаты не хотелось, ведь так или иначе, придется идти мимо местных. В последнее время их колкие, неприветливые взгляды удручали Эллину куда сильнее, чем хотелось.
Девушка невольно раз за разом старалась убедить себя, что ее вины в гибели местного медиума и бегстве десятка других из соседних деревень, нет. Как назло, перед глазами предстало лицо Дильяра. То горькое отчаяние и какая-то жгучая безнадега в его темных, бездонных глазах не давали Эллине спать уже вторую ночь подряд.
Все не должно быть так. Эллина обязана делать свою работу, а не отвлекаться на переживания и проблемы местных.
Жутко хотелось залезть в ванну и смыть с себя все неприятные мысли и непонятно откуда взявшееся маслянистое чувство вины. Эллина собралась с духом и вышла на улицу. Лицо приятно ласкала свежая прохлада постепенно уходящего дня. Местные, сидящие за длинным столом и согревающиеся запасенными с прошлого осеннего цикла крепкими настойками из клюквы и смородины, казалось, не обращали на фигуру в синем камзоле никакого внимания.
— Госпожа медиум!
Эллину окликнул Томас. Судя по размашистым движениям и глуповатой улыбке, клюквенная настойка успела знатно разгорячить кузнеца. Окружение Томаса его инициативы не оценило, таращась на медиума взглядом, требующим развернуться и шагать как можно дальше. Желательно за Северные хребты.
— Госпожа-а, идите к нам! — пошатываясь, Томас все же сумел доковылять до Эллины и настойчиво потянуть девушку к столу. — Тако-ой праздник, а вы хотите сидеть совсем одна над своими, как их там, книж-жками…
Одна из крестьянок стискивала вилку в руке, представляя, как засаживает эту самую вилку Эллине в глаз. Так, по крайней мере, медиум полагала, затаив дыхание от прожигающих насквозь злых взоров. Никто не шелохнулся, когда Томас попытался найти свободное место для Эллины.
— Здесь свободно.
Все обернулись на источник голоса. Дильяр выставил рядом с собой пустующий стул и кивком пригласил медиума присоединиться к застолью. Местные изумленно глядели на Дильяра, но никто не посмел сказать старосте что-то против.
Эллине от всей этой ситуации было не по себе, но ее пригласили, и она села за стол. Отказываться теперь будет неприлично. Не зря же она до зубного скрежета два года учила имперский этикет в Академии.
— Спасибо, — прошептала Эллина, надеясь, что Дильяр услышит ее сквозь поразительно оглушительный хохот Томаса.
Южанин промолчал, только помог наполнить ее тарелку. Картофельный пирог, немного запеченного мяса, крупно нарезанные овощи. Скромно по меркам Столицы. Но живот Эллины все равно радостно отозвался урчанием.
— Смородина или клюква?
— Клюква.
Дильяр заполнил рюмочку красноватой ароматной настойкой. Эллина с интересом взяла в руки рюмку из резного голубого стекла. Такую посуду использовали по большей части в Тусморе. Возможно, кто-то из местных был родом из северной провинции и хранил такую, на самом-то деле весьма недешевую вещь, в память о корнях.
Настойка горчила и жгла горло, словно Эллина проглотила раскаленный нож. Девушка закашлялась, из глаз полились слезы, а лицо вмиг приобрело пунцовый оттенок.
— Надо закусить, — возле ее уха раздался горячий шепот Дильяра. — На голодный желудок никто не пьет.
По телу разлилось покалывающее тепло, а голову понемногу отпустили напряженные мысли. Эллина улыбнулась и послушно накинулась на пирог.
— Не думал, что вам понравится наша скудная стряпня. Поговаривают, в Столице блюда посыпают обработанной золотой пыльцой.
Напротив сидел старик и глядел на оголодавшую столичную даму беззлобными глазами. Эллина заметила, что рюмочка из голубого стекла снова наполнена. Запихнув в рот кусок пирога, она выпила настойку и скривилась. Эффект в этот раз оказался не таким ужасным, но горло все равно засаднило.
— Никогда в жизни не пробовала ничего подобного, — прокашлявшись, ответила медиум. — Большую часть времени я провожу в Библиотеке. А там иногда несколько циклов подряд подают одну овсянку на завтрак и овощной суп на ужин.
Эллина не сразу заметила изумление на лицах старика и Дильяра. Как оказалось, ее слушали еще несколько людей, в глазах которых заискрилось ненасытное любопытство.
— Голова работает лучше, когда желудок голоден, — медиум повторила некогда услышанные вскользь слова Хранительницы. — Сытость мешает думать.
— Вас что, морят голодом? — одна из крестьянок не сдержалась и выпалила этот вопрос. По ее розовому, круглому лицу расплескалась смесь из удивления и сочувствия.
Эллина замахала руками, даваясь слишком крупным куском запеченного мяса. Она протолкнула еду, запив третьей рюмкой.
— Не стоит так налегать... — начал было Дильяр, но девушка сморщилась и отмахнулась от южанина.
— На самом деле выдаваемых порций вполне хватает. Никому же не нужно, чтобы ученые падали в обмороки посреди коридоров. Так сотрудников не напасешься.
— А как выглядит Библиотека?
Осторожный вопрос задала Дана. Она сидела рядом с отцом и ковыряла пирог, превращая его в картофельное месиво.
— Это очень большое и старое здание из прочного крупного камня, начала рассказывать медиум, устремив взор в темнеющее небо. — Каждый булыжник зачарован Хранительницей. Это самое неприступное здание в империи. После замка императора, конечно же.
— Зачем зачаровывать Библиотеку? — Дана тут же взбодрилась, бросая в медиума новым вопросом.
— Для защиты, разумеется. В Великой Библиотеке хранится огромнейшее количество книг, рукописей и артефактов со всех континентов. Ученые собирали их с самого момента основания цитадели, привозили в библиотеку и досконально изучали. Хранилища до сих пор пополняются. И будут пополняться еще много тысячелетий.
— И чем же вы там занимаетесь, среди всех этих старых пыльных книг?
Вопрос задал Дильяр. Он прищурился и прижал руку к губам, словно пряча тем самым ухмылку. Эллину его поведение напрягало. Дильяр казался слишком безмятежным и... отзывчивым. За все время она не услышала в свой адрес ни одного упрека или привычной язвительности.
Медиум облизнула пересохшие губы и выпила четвертую рюмку. Стало так жарко, что пришлось расстегнуть камзол и закатать рукава. Между прочим, это противоречило этикету. Госпожа Хильда была бы весьма недовольна подобным поведением Эллины.
— Я, до того как направиться преподавать, была ответственной за две тысячи двадцать шестой отдел.
Эллина гордо вскинула голову, но не увидела в глазах окружающих восхищения или частицы понимания. Медиум спохватилась, виновато улыбнулась и сказала:
— Прошу прощения. Я сейчас поясню. В Библиотеке есть три тысячи один отдел. Каждый из отделов имеет соответствующую квалификацию. Квалификации разные, от истории до арифметики. Отделы представляют собой большие хранилища, разделенные на секции. Это весьма облегчает поиск нужных материалов. В каждом отделе также есть архивариус. Этот человек несет полную ответственность за выдачу и сохранность материалов. А также помогает коллегам с поисками запрашиваемых документов или литературы.
— То есть, — протянул старик. Кажется, он был единственным, кто до конца понял, о чем говорила медиум. — Если вы ответственная за отдел, значит, все время сидите в архиве и выдаете по запросу старые книги? И ради этого, по вашему мнению, стоит заканчивать академии?
За столом раздались смешки. Разгоряченная Эллина фыркнула и, скрестив руки на груди, откинулась на спинку стула так, что чуть не свалилась.
— Ученые всегда заняты работой, уважаемый. Чтобы стать хорошим архивариусом, нужно знать весь предоставленный в отделе материал. В моем отделе восемьсот сорок три книги, рукописи, рукописных тетрадей с заметками и тридцать четыре артефакта. Пять из них, между прочим, демонские.
— Что это за отдел такой? — изумился Дильяр.
— Этого сказать не могу, — Эллина невзначай коснулась затылка, где покалывало бесцветное клеймо.
Хранительница, слава ей, клеймить заклинаниями языки ученых не особо любила, предпочитая использовать для этого более подходящие части тела.
— Эта информация частного характера. Извините.
Пятая рюмка прошла незаметно. Картофельный пирог уже не лез, поэтому медиум начала ковыряться в еде, как недавно делала Дана. Только теперь девочка выжидающе таращилась на эту медноволосую умную даму в красивом синем камзоле.
— Но ведь вы же медиум, — осторожно поинтересовался старик. — Разве вы не должны колдовать на благо империи? А вместо этого сидите в архиве.
Эллина долго не отвечала. Шестая рюмка клюквенной настойки показалась безвкусной. Голова сделалась тяжелой, будто ее заполнили жидким свинцом.
— Мне категорически нельзя колдовать, — наконец отозвалась медиум, опустив глаза на свои руки. — Мои заклинания... могут навредить.
Часть стола, уловившая мрачные слова Эллины, замолкла. Все таращились на медиума, которая задумчиво кусала губу, продолжая рассматривать свои испачканные в чернилах пальцы, словно увидела их впервые в жизни.
— Не переживайте, имперские медиумы не колдуют без разрешения, — Эллина выдавила из себя что-то отдаленно напоминающее улыбку. — Я никогда не нарушала правил и не планирую этого делать. Так что вы правы, уважаемый, я простой архивариус. Не более.
Эллина поняла, что сболтнула лишнего. Обвинив в этом проклятую настойку, медиум поднялась с места и попрощалась с окружающими. Поразительно, но злобных взглядов стало куда меньше.
Девушка плелась по тропинке, прижав пальцы к пульсирующим вискам. За спиной раздались шаги. Преследователем оказался Дильяр. На озадаченный взгляд медиума он отозвался без тени издевки.
— Решил убедиться, что вы не свалитесь по дороге в какую-нибудь канаву.
Может, крупица издевки все же была.
Эллина недоверчиво сощурила глаза и резко икнула. Желудок откликнулся неприятным спазмом. Дильяр наблюдал, как к медиуму подкатывало осознание неотвратимого. Девушка охнула, согнулась полам и издала знакомый каждому человеку звук.
Дильяр тактично отвернулся и подождал, пока из Эллины выйдет большая часть картофельного пирога и настойки. Только после того, как со стороны медиума раздался сдавленный всхлип, южанин повернулся и придержал девушку за плечи.
— Зачем же вы так налегали на настойку, госпожа медиум? — стараясь скрыть улыбку в голосе, спросил мужчина. — Это вам не розовое столичное вино.
Эллина ответила глухим стоном. Голова ее кружилась так, словно какой-то невидимый великан раскручивал девушку за ноги. Она даже не поняла, как и когда очутилась в постели.
Дильяр уложил обессиленную Эллину в кровать и окинул взглядом ее крохотную комнатку. На заваленном бумагами столе он нашел светящийся кристалл и озадаченно повертел его в руках.
— Нужно потрясти, — слабо прохрипела Эллина, пытаясь стянуть с себя камзол.
Вскоре комнатка заполнилась мягким, желтоватым светом. Южанин бегло оглядел рабочий стол медиума и вышел в коридор. Эллину снова начало мутить. Дильяр вернулся вовремя и успел поставить перед девушкой небольшое деревянное ведро.
— Утром я занесу ромашковый отвар, — Дильяра эта сцена нисколько не смущала. — Он успокоит желудок.
Позеленевшая медиум простонала что-то совсем бессвязное. Пряди медных волос липли к ее лицу, и Дильяр осторожно убрал их. Затем, спохватившись, одернул руку, но Эллине было так плохо, что она не обратила на его прикосновения никакого внимания.
Южанин помог Эллине снять сапоги и повесил синий имперский камзол на спинку стула. Девушка пробурчала что-то отдаленно похожее на благодарность и отвернулась к стене. Пару минут Дильяр прислушивался к ее тяжелому дыханию. Когда оно стало ровнее, мужчина сел за стол и начал рассматривать исписанные листы.
По большей части записи были о занятиях. Заметки о детях. Кто как ведет себя на уроке, кому что интересно, у кого из них есть способности. Больше всего заметок было о Дане. Дильяр, стиснул бумагу в руках, но тут же заставил себя успокоиться.
Однако Дильяр искал не это. Он оглянулся. Неужели, Томас был прав, и он зря пытался увидеть в этой девушке врага? Убедившись, что Эллина заснула, южанин стал читать незапечатанные письма, адресованные Эллине. Пустая болтовня, размышления о занятиях. Дильяр нахмурился, чувствуя, как злость закипала в венах.
Должно же быть хоть что-то. Дильяр все равно душой чувствовал, что Эллина непростой медиум, но как бы он ни присматривался, как бы не провоцировал ее, за все это время так и не смог найти хоть какое-то доказательство своего недоброго предчувствия.
Опасаясь, что медиум в любой момент может проснуться, разочарованный Дильяр вернул бумаги на место и тихо вышел из комнаты. Как только дверь за ним закрылась, Эллина приподнялась с кровати и задумчиво покосилась на свой стол.
Это место было подозрительным. Дело было даже не в том, что местные ненавидели имперцев. Интуиция медиума с самого первого дня пребывания в деревне бесновалось под ребрами девушки. Создавалось ощущение, что опасность здесь поджидает медиума за каждым углом.
Но все же Эллина хотела разобраться до конца в происходящем. Бес на тракте, убийство местного медиума, злость и скрытность жителей деревни. Эллине казалось, что она уже докопалась до сути, но ей нужно было посетить еще одно место, после чего медиум сможет с уверенностью делать выводы и предпринимать следующие шаги.
Эллина кивнула своим мыслям. А затем ее снова вырвало.