✵✵✵
Хирван Мехмет заслонил ладонью глаза от яркого солнца, чтобы лучше разглядеть зависшего в безоблачном небе сокола. К полудню становилось так душно и жарко, что многие жители на пару часов скрывались в домах и шатрах, отчего улицы городов абсолютно пустели. Солнце пекло, и пот ручьями тек под его кафтаном. Слуга уже несколько раз настойчиво звал Мехмета в шатер, но молодой наследник пренебрегал его нервным тоном. Сокол в небе резко спланировал вниз. Мехмет проследил за тем, как птица, описав полукруг, опустилась на перчатку своей хозяйки. Аят улыбнулась, бережно погладила перья сокола и угостила питомца мышиной тушкой. Птица довольно забурчала и улетела прочь, прихватив в клюве свое лакомство. — Ты ее балуешь. В последнее время им редко удавалось проводить время вдвоем. Сколько Мехмет себя помнил, он всегда все делал вместе со своей сестрой. Тренировал их один и тот же воин, они вместе учились ездить верхом и в подростковом возрасте одновременно увлеклись соколами. — Я давно не выпускала ее, пусть развеется. Мехмет покосился на сестру. Ей было уже восемнадцать лет, а это означало, что вскоре отцу придется приступить к поискам мужа для Аят. Разумеется, отец выберет для нее самого достойного, однако, это означает, что сестра будет вынуждена покинуть дворец. Покинуть своих братьев. Они никогда об этом не говорили. Лишь однажды ехидничали над Онуром, когда тому прислали во дворец невесту. Раскрасневшийся от смущения Онур тогда носился за гогочущими словно пустынные гиены Мехметом и Аят по всему дворцу, за что в итоге троица получила нагоняй от визиря Бэрэза. Мехмету вроде бы тоже подыскали невесту, но молодого человека мало интересовала непонятная девица, которую он в глаза ни разу не видел. Небось какая-нибудь мямля одной из знатных семей Шибана, из которой и двух слов не вытянешь. Вся надежда Мехмета была на войну, которая, судя по строгому виду отца и старшего брата, могла вот-вот начаться. Империя Тогард не вступала в прямой конфликт, но султану порядком надоели бесконечные набеги мелких разведывательных отрядов на приграничные города Шибана. Хирван Мехмет мечтал побывать в бою и завоевать себе в битве с невежественными северянами славу. Однако говорить об этом он мог лишь с сестрой. Аят поддерживала его пыл, но умоляла быть осторожным в словах. Особенно при их госте. Наследник обернулся в сторону шатра, где от жары скрывался посол Кинниан. Мехмету этот огромный северянин казался занятным. Они часто говорили об оружии и боях, посол интересовался знаменитым военным ремеслом Шибана и с большой радостью сопровождал Мехмета на тренировочных выездах. Онур тоже хорошо отзывался об их госте, находя его потрясающе эрудированным и сведущим во многих темах. Они, вместе с султаном, частенько втроем собирались в саду и часами обсуждали шибанские философские трактаты. Но вот растопить сердце хирван Аят северянин до сих пор не смог. Братья как-то принялись издеваться над сестрой, за что каждый в итоге получил смачный подзатыльник от насупившейся принцессы. — Он чужак, — нахмурившись, сказала как-то Аят. — Вы знаете, что на севере его считают богом? Ему возводят храмы. Перед ним на коленях стоит целый народ, а он сидит с отцом в беседке и второй час обсуждает стихи Шолым-акзы. — Может, тебя просто раздражает то, что он не обсуждает стихи с тобой? — съехидничал Онур, и сестра одарила его недовольным взглядом. — Брат, ты первый наследник, — ледяным тоном отчеканила Аят. — Тебе править Шибаном после отца. И ты ведешь себя настолько безмятежно? Посол сюда приехал не на пустыню любоваться и философствовать с вами. Он нам не друг и уж тем более не союзник. Мхемет снова посмотрел на сестру. Они стояли плечом к плечу на высокой каменной стене, а перед ними простиралась безграничная пустыня. Пустыня, которая с каждым годом наступала на земли Шибан и беспощадно уничтожала густые леса, города и села, вынуждая жителей бежать в северные регионы страны. Аят этот песок тревожил куда больше надвигающейся войны. Принцесса часто ездила на границу с пустыней и часами смотрела на песчаные курганы. Она искала решение, но за все это время так и не смогла разглядеть его в этом злобном безжалостном песке. Мехмет опустил глаза. В прошлый раз песка возле стен было куда меньше. Пустыня наступала, и ни одна, возведенная по приказу принцессы Аят стена пока не смогла сдержать ее. — Надеюсь, будущий муж позволит мне продолжить заниматься делами государства, — внезапно заговорила Аят, не отрывая взгляда от песчаного горизонта. Молодой наследник не сдержал болезненного стона. Значит, отец уже все решил. А он-то полагал, что у них еще есть время. — И кто он? — слова давались Мехмету с трудом, словно легкие заполнились проклятым горячим песком. — Фензин Эхсан. Снова болезненный стон. Фензин Эхсан был знатным азаном Шибана. В его роду имелись представители оджаских ишманцев. Значит, для султана этот брак был в первую очередь возможностью укрепить отношения двух государств. Мехмет повернулся к сестре и бережно взял ее лицо в ладони. Щеки Аят были мокрые от слез. — Я клянусь тебе, белб ими, что он тебя не получит. Аят рассмеялась. Отстранилась, вытирая рукавом кафтана предательские слезы. Она не хотела, чтобы кто-то видел ее слабой. Даже родной брат. — Пойдешь против воли отца? Тебе явно жизнь не мила. — Аят... — Мое замужество далеко не проблема, Мехмет. Фензин Эхсан благородный человек. Я буду счастлива стать его женой. Так же, как и ты будешь счастлив со своей будущей супругой. Это наш долг. Мы не можем подвести отца. Только не сейчас. Наследник даже не собирался сдаваться, однако, его отвлек внезапный шум у ворот и въехавшие в них всадники. Раздосадованный известием о замужестве сестры, Мехмех решил проверить причину шума, оставив девушку одну на стене. Подул сухой ветер и Аят прикрыла лицо рукой, спасаясь от колких мелких песчинок. Как все не вовремя. Война с севером неизбежна. Пустыня надвигается, а бедуины так и не смогли поведать ничего стоящего о причинах такого бедствия. Отец не предавал значения словам Аят, но принцесса понимала, что эти два события вполне могут привести их дорогой Шибан к темным временам. Расходы на армию будут в приоритете, ужимая средства на развитие государства и пополнения продовольственных складов. Меж тем страна из-за пустыни теряет плодоносящие земли. Еды будет меньше. Бегущие от наступающего песка люди тянутся к густонаселенным городам. У этих людей теперь нет дома, а градоначальники не сумеют выделить для каждого достойное жилище или рабочие места. Аят шумно вздохнула, унимая тем самым колотящееся в груди сердце. Отец и, возможно, Мехмет в итоге отправятся на войну. Скорее всего, султан возложит часть обязанностей на Онура. Как бы Аят ни любила своего старшего брата, она прекрасно понимала, что Онур не сможет самостоятельно править государством. Ему будет нужна помощь Аят. И в такое тяжелое время отец решил выдать ее замуж? — Значит, это та самая знаменитая пустыня Шибан. За ее спиной прозвучал голос посла Кинниана. Аят закатила глаза, но придала лицу мягкое, доброжелательное выражение. Хотя принцесса догадывалась, что северянин прекрасно видел ее истинное к нему отношение. — Бедуины могут устроить для вас выезд в пустыню, если пожелаете. — Благодарю, но вынужден отказаться. Этот песок вызывает у меня неприятные чувства. Аят обернулась. Стояла чудовищная жара, но на фарфоровой коже северянина не было ни капли пота. — Почему пустыня вызывает у вас подобные чувства, фензин? Киннинан опустил глаза и пристально посмотрел на принцессу. Он был выше ее на голову, отчего девушка рядом с ним выглядела чрезмерно хрупкой. — Можете называть меня просто Кин, принцесса. Девушка промолчала, продолжая сверлить посла выжидающим, малоприветливым взглядом. Кин шумно вздохнул и ответил: — Смотрю на этот песок, и кажется мне, будто он живой. Вот что мне в нем не нравится. Кин снова поглядел на Аят. Ее смуглое лицо побелело, а в карих глазах засияла тревога. Она обернулась к пустыне и потерянно обвела ее взглядом. Кин наклонился ближе и произнес вполголоса: — Вы ведь тоже это чувствуете, принцесса? Его дыхание колыхало темные волосы наследницы. Девушка поморщилась и отвернулась от северянина. Возмутиться ей не дал раздавшийся со стороны пустыни глухой тягучий вой. Кин настороженно метал взгляд по песчаным курганам, но не сумел заметить источник столь пугающего звука. Краем глаза он заметил, что принцесса наблюдает за ним с еле сдерживаемой ехидной усмешкой. — Не стоит так бояться, достопочтенный фензин, — голос Аят звучал едко и приторно. — Это всего лишь бес. Не желаете поглядеть на него вживую? Я все еще могу попросить бедуинов сопроводить вас в пустыню. И снова они сверлили друг друга колкими взглядами. Внезапно тонкие губы Киннана дрогнули в непроизвольной улыбке. Прервал их далеко противоречащие любому этикету переглядывания мрачный Мехмет. Не глядя на посла, наследник подошел к Аят и взял ее за руки. — Беда, сестра, — голос Мехмета был тихим и надломленным. — Ниса снова потеряла ребенка.✵✵✵
Дворец был погружен в удручающую тишину. Супруга хирвана Онура в пятый раз потеряла ребенка. Султан Ашам был мрачнее тучи, а наследник Онур вторые сутки не отходил от опустошенной, замкнувшейся в себе жены. — Иногда я спрашиваю себя, луноликий Раху так испытывает меня или наказывает? Раху. Брат солнечного Сетоса. Коварный соблазнитель. Лжец. Предатель. Братоубийца. Шибанцы верили, что Раху был первым демоном в мире, поэтому поклонялись именно ему, чем вызывали ужас и отвращение у тогардских послов. Султан медленно брел по саду, заложив руки за спину. Рядом с ним шел Кин и молча слушал правителя Шибана. — Онур мой первый наследник. После моей кончины именно он сядет на трон. Как же он может быть султаном без собственных преемников? — А что говорят лекари, повелитель? — Бедная Ниса совершенно здорова, однако каждая ее беременность заканчивается трагедией. — У меня остались связи на островах Этанити, повелитель. Искусство врачевания там имеет древние и крепкие корни. Я могу послать весточку своим друзьям. Несомненно, с вашего позволения. Султан Ашам остановился и тепло улыбнулся собеседнику. — Благодарю. И сожалею, что вы стали свидетелем нашего горя. — Если бы я только мог как-то облегчить вашу душу, повелитель. Может, есть смысл отложить военный поход на империю? — Нет, друг мой. Из-за этого несчастья мне и так пришлось остановить приготовления к свадьбе дочери. Бедная моя Аят, наверно она так переживает. Кин улыбнулся себе под нос. Вряд ли принцесса, узнав об отложенной свадьбе, сильно горевала. — Повелитель, к своему стыду, я еще не совсем разобрался в ваших законах. Скажите, если Онур так и не обзаведется преемником, будет ли он иметь полное право сидеть на троне и руководить государством? — Конечно, — тут же отозвался Ашам. — Однако, — султан призадумался, приложив палец к губам, — если у Мехмета родится сын, то он сможет через Священное Собрание потребовать Онура отречься от трона. — А если ваша дочь родит сына? — Лишь если Онур и Мехмет будут мертвы. — Тогда принцесса сядет на трон? — Нет, правителем станет только ее сын. Женщины не могут править так же, как мужчины, друг мой. Они не созданы для такого нелегкого, поистине мужского дела. — А ваш младший сын? Хирван Яхзы? — Так как он сын моей второй жены, то он сможет сесть на трон лишь после смерти всех наследников от моего первого брака. К чему вы задаете такие мрачные вопросы, дорогой мой фензин? — Прошу прощения, повелитель. Я лишь хотел лучше узнать порядки и законы вашей прекрасной страны. Но я вижу, что мои настойчивые расспросы вас сильно утомили. Кин раскланялся перед султаном и направился в сторону своих покоев. Когда вокруг него не осталось и души, северянин сделал глубокий вдох и шагнул в ближайшую тень. Этому трюку его научила одна из сестер. И он очень помогал Кинниану спокойно бродить по султанскому дворцу и делать свою работу. Сквозь тонкие тени он добрался до восточного входа в сад, где застал хирвана Яхзы. Мальчик сидел на пуфике и, сильно хмурясь, вслух читал текст огромной старинной книги, раскрытой перед ним. Рядом сидела его сестра, время от времени поправляя мальчишку или объясняя значение того или иного слова. Кин замер в тенях и стал наблюдать за наследниками. Средний язык давался маленькому принцу тяжело. С каждой ошибкой он злился все больше, пока в итоге не отшвырнул от себя книгу. Аят подняла ее с земли и заботливо оттерла от грязи. — С книгами нужно обращаться бережно, Яхзы. Мальчик лишь фыркнул и скрестил руки на груди. — Подумаешь. Мне не нужны эти глупые книжки. — Книги хранят знания. Без них ты не сможешь учиться... — А мне не нужно учиться! — вспылил мальчишка и вскочил на ноги. — Я наследник трона! Я великий Яхзы! Когда я стану султаном, то прикажу сжечь все книги в Шибане! Аят схватила брата за руку и притянула к себе. Ее глаза горели недобрым огнем, а лицо стало пугающе суровым. Однако голос ее звучал сухо и ровно. — Подобные слова недостойны не то, что правителя, но и любого добропорядочного человека, Яхзы. Где твои манеры? Даже не смей больше говорить такие вещи, понял меня? Видимо, достопочтенная хирван Аят нечасто позволяла себе подобные слова, раз мальчишка мгновенно захлюпал носом. Яхзы вырвался из рук сестры. — Ты злая! Ты меня ненавидишь! — Если я тебя отчитываю, это не значит, что я тебя ненавижу. Я люблю тебя всем сердцем, Яхзы. Ты моя душа. Если бы мне было на тебя плевать, то я не делала подобные замечания. Я хочу, чтобы ты вырос порядочным и образованным человеком. — Мама говорит, что ты хочешь моей смерти! Что вы с братьями ненавидите меня за то, что я родился! Лицо Аят резко смягчилось. Она потянула руку к уже рыдающему мальчику, но тот извернулся и бросился прочь из сада. Принцесса запустила пальцы в свои волосы и прошептала себе под нос одно из грубейших шибанских ругательств. Кин вышел из теней, но Аят этого не заметила, погруженная в свои мысли. — Мне следует поздравить вас с отложенной свадьбой. Она вздрогнула, когда Кин, наконец, заговорил, с легкой усмешкой наблюдая за ее растерянным выражением лица. — Не стоит так подкрадываться к женщинам, фензин. Вы не у себя на родине. Южная женщина может неверно истолковать ваши намерения и вонзить лезвие кинжала вам в грудь. — У меня тоже был младший брат, — проигнорировав замечание, продолжил Кин. — Воспоминания о смертной жизни давно поблекли, но я еще помню, как с каждым капризом хотелось швырнуть его в тростник. Аят не сдержала улыбки, но тут же взяла себя в руки. Она поднялась, оправила свой кафтан и строго посмотрела на северянина. — Вы еще и подглядываете за султанской семьей? Я полагала, что вы воспитанный человек. — Принцесса, нам с вами пора прекращать эту игру в любезности. Она изогнула темные брови и заложила руки за спину, выжидающе уставившись на Кина. — Вы прекрасно понимаете, зачем я здесь, принцесса. А я отчетливо вижу, чего вы на самом деле хотите. — И чего же я хочу, достопочтенный фензин? — Власти. Аят рассмеялась. — Хоть вы и дочь султана, на вашем пути слишком много преград. Полагаю, сесть на трон вы никогда и не планировали. Ведь это связывает руки. Проще манипулировать одним из братьев, кому посчастливится в итоге занять место отца. Не уверен, кого из них вы считаете более достойным, но рискну предположить, что хирван Онур к вам прислушивается с большей охотой. Не стоит забывать о маленьком Яхзы. Не сомневаюсь, его мать страстно жаждет усадить своего сына на заветный трон. Она-то манипулировать малышом вам точно не позволит. А тут еще это замужество. По законам вы должны будете покинуть дворец и поселиться в доме супруга, рожая ему одного ребенка за другим. Вряд ли вы о такой жизни мечтали, принцесса. Аят больше не смеялась и не улыбалась. Она неотрывно смотрела на Кина. Со злостью и досадой. — Я это все говорю не с целью оскорбить или шантажировать, Аят. Хоть я прибываю здесь в роли посла Тогарда, мне по большому счету дела нет до того, какая из сторон в итоге одержит победу. — Неужели. — Мне уже больше тысячи лет. Я видел, как ваши далекие предки на верблюдах пересекали пустыню и основывали на этих землях первое поселение. Был свидетелем, как император Омарос разъезжал на своем льве. Наблюдал за танцами драконов в небесах и угасанием целых народов. В сравнении с этим конфликт Шибана и Тогарда для меня словно спор малых детей. — Вы неплохо сохранились, господин Кин. Было видно, что Аят поразили его слова, но принцесса изо всех сил старалась этого не показывать. — Благодарю. — Но я вам все равно не доверяю. — Жаль. Мне бы очень хотелось стать вашим другом. Принцесса прикусила губу, медленно качая головой. — Нет, дорогой фензин. Друзьями мы с вами никогда не станем.✵✵✵
Война не заставила себя долго ждать. Шибан пересек границу в первый день осеннего цикла. Султан Ашам вел главное войско вглубь Тогарда. Хирван Мехмет отправился в портовый Хелим, где намечалось одно из крупнейших сражений. Хирван Онур остался во дворце и принял на себя часть отцовских обязанностей. Правление давалось Онуру сложно. Молодой человек мыслями был со своей женой, которая перестала разговаривать и не вставала с постели. Прячась в тенях, Кин наблюдал за тем, как по вечерам Аят еле слышно разъясняла Онуру, что и как он должен говорить на собраниях, кого из азанов, шибанских чиновников и советников, слушать, а кого ставить на место. Пустынные бедуины, редкие гости султанского дворца, неся с собой песок и запах верблюдов, шли прямо к принцессе и подолгу обсуждались ней свои проблемы. Кин слышал, что султану многочисленные непокорные бедуинские племена были не по нраву. Аят же видела в них полезных и надежных союзников. Она прекрасно понимала работу государства, знала сильные и слабые стороны своей страны и с огромной осторожностью старалась хоть как-то помочь брату в правлении. Кин еще не раз совершал попытку наладить отношения с принцессой, и с каждым их коротким, скупым разговором Аят чуть поддавалась, сама того не замечая. Возвращаться в Тогард бог не спешил, напряжение в султанской семье казалось ему куда занимательнее всего, что сейчас происходило в империи. Спустя цикл с начала военного наступления, ранним утром Кина, да и всех во дворце разбудили истошные крики. Накинув халат на голое тело, он вышел на балкон и глянул вниз. Окна его покоев выходили на декоративный пруд, возле которого стояла одна из служанок и истошно вопила. Кин не сразу заметил, что среди огромных белоснежных лотосов плавало тело. К пруду подбежала взъерошенная принцесса, султан Ясмин вместе с заспанным сыном, растерянные стражники и хирван Онур. Первой сообразила Аят. Она сразу же приказала увести младшего брата обратно в покои. Попыталась перегородить дорогу Онуру, но тот отстранил сестру и прямо в сапогах вошел в воду. Аят оставалось лишь наблюдать за тем, как брат медленно идет к телу своей жены. Онур перевернул ее, коснулся позеленевшего лица жены, а потом прижал к себе бездыханную Нису и завыл словно пустынный бес. Тем же вечером, прогуливаясь в тенях, до слуха Кина долетели чьи-то напряженные голоса. Заинтересовавшись, он без зазрения совести скользнул по теням в спальню султан Ясмин. Супруга Ашама стояла возле окна, сложив руки на груди. На ее красивом лице прорезалась широкая, ядовитая улыбка, а голубые глаза горели неприкрытой ненавистью. Напротив нее стояла принцесса Аят и глядела на Ясмин с ответной неприязнью. — Ты перешла уже все границы, ведьма. Кин поразился, насколько голос Аят был груб и резок. Ясмин в ответ на эти слова лишь фыркнула. — Думаешь, я не знаю, что это ты раз за разом травила Нису? — прошипела Аят. — Ты извела пять так и не рожденных детей. Смерть Нисы тоже на твоей совести. Хотя я сильно сомневаюсь, что она у тебя вообще есть. — Никто не тащил Нису в пруд. Прежде чем родить Яхзы, я тоже потеряла троих. Но топиться из-за этого я не пошла. Ниса была молода и мечтала родить Онуру наследника. Ее слабый разум помутился, и бедняжка наложила на себя руки. Совершила самый тяжкий грех. Несчастный Онур, он не имеет права даже похоронить жену. Аят зарычала и мотнула головой. — Нет повода для расстройств, — продолжала, с приторной издевкой, Ясмин. — Онур погорюет, а потом найдет себе новую более молодую и здоровую жену. — Которую ты так же изведешь. Ясмин цокнула языком и сделала шаг к принцессе. Оглядев Аят с ног до головы, голубоглазая красавица поморщилась и сказала: — Сколько я усилий прикладываю, а все никак не могу вытравить тебя из дворца. Кин отчетливо услышал хруст костяшек Аят. — С таким трудом я заставила твоего отца, наконец, найти тебе мужа. И сразу же он откладывает эту проклятую свадьбу и отправляет Эхсана на войну. — Так это все твоих рук дело? Голубые глаза Ясмин сощурились. — Тебе стоило сказать мне спасибо, девочка. Сомневаюсь, что на тебя хоть один мужчина по трезвости согласится залезть, — султанша сделала паузу и сказала намного тише: — Если только речь не идет о твоем брате... Пощечина оказалась такой сильной, что султан Ясмин с трудом удалось удержаться на ногах. Женщина прижала руки к покрасневшей щеке и ошарашенно вытаращилась на побелевшую от ярости Аят. — Дрянь, — прохрипела Ясмин. — Думаешь, я с тобой не справлюсь? Да я уничтожу тебя. — Только попробуй. Попробуй сказать подобную мерзость моему отцу. Он не поверит ни одному твоему слову. Даже не смей думать о том, что ты можешь навредить Онуру или Мехмету. Клянусь Раху, я вывезу тебя в пустыню и брошу на съедение бесам. — Не посмеешь. Я султан. Я мать наследника. — А я принцесса Шибан. Аят, похоже, была сыта по горло общением с Ясмин. Наследница резко развернулась и направилась к выходу. Однако звенящий от бешенства голос султанши вынудил Аят замереть в дверях. — Советую тебе быть очень осторожной. Следи за тем, что ешь и пьешь. С кем ездишь на охоту, и кто караулит твои покои. Не ты одна имеешь власть и союзников во дворце. Аят промолчала. Ясмин ядовитого хохотнула и продолжила: — Не воспринимаешь мои слова всерьез? Твоя мать тоже не считалась со мной. Вспомни, как она трое суток блевала кровью, прежде чем испустить, наконец, дух, чтобы я могла занять свое законное место. Кин в тенях покачал головой. Поддавшись эмоциям, султан Ясмин выкладывала перед Аят все что нужно, чтобы принцесса могла без труда уничтожить ее. Он полагал, что Аят умышленно вывела Ясмин на чистую воду. Считал, что у наследницы Шибан был четкий план. Какого же было его удивление, когда Аят бросилась на растерявшуюся Ясмин и повалила ее на пол. Сперва Кин озадаченно наблюдал за борьбой жены султана и его дочери, но вскоре бог, наконец, понял, что происходит. Ясмин не могла звать на помощь из-за сомкнутых на ее шее пальцах. Красивое лицо султанши побагровело, глаза налились кровью. Она металась под Аят, хваталась за ее плечи и руки, до крови царапала лицо принцессы. Из теней Кин наблюдал за тем, как жизнь медленно покидала тело султан Ясмин. И лишь когда женщина перестала дергаться, а ее красные, выпученные глаза в застывшем ужасе закатились, Аят слезла с Ясмин и тут же рухнула на пол. Хирван дрожала всем телом, шумно и учащенно дышала, прижимая побелевшие руки к груди. Кин вышел из теней. В это время Аят с трудом села на пол и уставилась на тело султанши. Кина она заметила далеко не сразу. Она вздрогнула, но не проронила ни слова. Осознание понемногу разгоралось в ее округленных карих глазах. Бог в это время оглядел распластавшуюся на полу Ясмин, шагнул к Аят и протянул ей руку. — Тебе нужно уходить отсюда. Хирван Аят не противилась. Она с трудом стискивала огромную руку Кина, когда тот шагнул в тени и потянул за собой принцессу. Дрожала всем телом, пробираясь в тенях к покоям посла. Кин усадил до конца не пришедшую в себя Аят на постель и внимательно осмотрел ее окровавленное, исчерченное глубокими царапинами лицо. Аят коснулась пальцами своей щеки и сдавленно зашипела. Первая произнесенная фраза принцессы поразила Кина не меньше совершенного ею поступка. — Все сразу поймут, что это была я. — Это можно поправить. Кин начал что-то искать на письменном столе. Аят озадаченно наблюдала за ним, разминая гудящие от боли руки. Бог обернулся, в его руках была небольшая стеклянная баночка с какой-то мазью. Ему пришлось сесть перед принцессой на колени. Когда его пальцы коснулись царапин на лице Аят, девушка дернулась и отвернулась. — Мазь затянет раны за ночь. Не останется и следа. Аят помешкала, но все же позволила Кину нанести на свое лицо щиплющее, приятно пахнущее лекарство. Она старалась не смотреть на северянина, а тот, в свою очередь, пристально рассматривал лицо принцессы, нарочито неспешно нанося мазь, то и дело касаясь мягкой кожи Аят. — Ты убила султан Ясмин. — Да. — Задушить человека очень сложно. — Да, это было непросто. — Я могу помочь. — С чем? — Обставить все как естественную смерть. Аят наконец-то посмотрела ему в глаза. — Это невозможно. — Поверь, я очень талантлив. — И зачем вам это делать? — Я же сказал. Хочу тебе помочь. — Но почему? Кин закончил и поднялся на ноги. Вытер руки прямо о свой халат и устремил на Аят задумчивый взгляд. Она ждала его ответа. Честного. Лишенного лукавства. Девушка вздохнула и на мгновение прикрыла глаза. — Понятно, — прошептала она и начала медленно распоясывать свой кафтан. Наблюдая за тем, как непослушные пальцы Аят расправляются с тканью, он еле слышно пробормотал: — Вот так просто? — А что мне остается делать? — так же тихо проговорила Аят. — Никто не посмотрит на то, что я дочь султана. В нашей стране все равны перед законом. Но я столько всего сделала не для того, чтобы в итоге из-за смерти этой твари лишиться головы. Аят стянула с плеч кафтан. Помедлила. Губы ее начали дрожать, но на этот раз она сумела совладать с эмоциями и принялась за рубаху. — Делайте что хотите. Только, пожалуйста, молча. Кин накрыл ее дрожащую руку своей. Про себя заметил, что остановить Аят ему стоило огромных усилий. Принцесса несмело подняла голову. В глазах ее читалось недоверие. — Не так. Голос Кина предательски хрипел. Его глаза совершенно потемнели от вспыхнувшего внутри желания, но он каким-то чудом сдержался и добавил: — Я обо всем позабочусь. С этими словами он коснулся лба Аят большим пальцем. Глаза девушки тут же сомкнулись, а тело обмякло. Какое-то время Кин рассматривал погрузившуюся в сон наследницу Шибан. Как это хрупкое существо смогло задушить голыми руками взрослую женщину? Он слышал, что женщины Шибана умеют держать оружие и способны постоять за себя. Обучали их основам боевого искусства для того, чтобы во время военных походов, оставленные без покровительства мужей и отцов, женщины могли защитить свою честь, если недруг посмеет на них посягнуть. Аят с детства тренировали лучшие воины страны. Но все же, сколько в этой девушке должно быть нечеловеческой злости, чтобы совершить подобное?✵✵✵
Шибан проигрывал. Кин знал, что на стороне Тогарда выступали боги. Южане же не могли похвастаться никакой божественной поддержкой. Силы в этой войне были неравны. В такое непростое время известие о внезапной кончине султан Ясмин пошатнуло уверенность повелителя Ашама. Однако даже смерть жены не сумела вынудить Ашама покинуть свои войска. Лекари, обследовавшие тело султан Ясмин, пришли к единому заключению: остановка сердца. Озвучив это, ученые мужи лишь развели руками. Онур кисло кивнул, поблагодарил собравшихся мужчин и намеревался вернуться в свои покои. Но тут его осторожно остановил азан Абу, старший чиновник при совете султана, и сказал: — Так много испытаний пало на ваши плечи, хирван Онур. Посовещавшись, совет принял решение одобрить вашу просьбу и похоронить покойную фензин Нису как положено. Онур ошарашенно уставился на азана Абу и схватил старика за плечи. — Благодарю вас, фензин! От всей души благодарю вас! Старик похлопал молодого человека по руке и бегло глянул в сторону хирван Аят, которая держала на руках всхлипывающего Яхзы. Азан Абу еле заметно кивнул девушке и заковылял прочь, но этого беглого взгляда для Онура было вполне достаточно. Он быстро подошел к сестре и прошептал: — Как тебе удалось их переубедить? — Напомнила им, что ни один ученый муж не в праве осуждать женщину, потерявшую дитя. На глазах Онура выступили слезы. Он обхватил лицо сестры и расцеловал ее в щеки. — Как я могу отблагодарить тебя, Аят? — Помоги с ним, — пробормотала принцесса, поглаживая по дрожащей спине маленького Яхзы. Мальчик не переставал плакать с самого известия о кончине Ясмин. Даже когда сил на слезы у него не осталось, он продолжал стонать и выть одни и те же слова: — Мамочка... мама... Онур тихо вздохнул и взял на руки всхлипывающего брата. Аят размяла руки и встретилась взглядом с Кином. Она понятия не имела, как именно послу удалось все это провернуть, но понимала, что с северянином необходимо поговорить откровенно как можно скорее. Они встретились в самой густой части сада, подальше от посторонних ушей. Долго молчали, разглядывая гальку под ногами и слушая вопли павлинов где-то в кустах. — Что вы хотите? — Мне ничего от тебя не нужно, принцесса. — Неправда. Вы сделали слишком многое, чтобы я поверила в ваши безвозмездные намерения. — Люди во всем ищут выгоду, согласен. Вот только я не человек. — Надоело, — Аят поморщилась и раздраженно махнула на собеседника рукой. — Вы, северяне, никогда не говорите прямо. Только и делаете, что врете и лукавите. — Я не северянин. — Для нас вы все северяне. — Тогард никогда не был моим домом. Я родился в стране, от которой давно ничего не осталось, лишь бледные отзвуки, вроде островов Этанити. Название моей родины стерлось из всех текстов, и в мире не осталось ни одного живого существа, способного разделись со мной воспоминания о доме. — Вы не отрицаете, что прибыли во дворец, чтобы шпионить за нашей семьей. Вы верны империи. Вы помогли мне, чтобы потом шантажировать и разрушить мою семью. Вы здесь, чтобы уничтожить Шибан. Кин прищурился и шагнул ближе к девушке, при этом чуть нависая над ней. — Верно. Таков был план. Вот только, как оказалось, делать мне ничего и не нужно. Глаза Аят округлились. — Ты веришь в судьбу? — После того как принцесса робко мотнула головой, он продолжил: — Знаешь, когда-то существовала одна эльфийская раса, способная предсказывать судьбу мира на тысячелетия вперед. — Эльфийская раса? — переспросила Аят. — Никогда о такой не слышала. — Потому что боги и демоны уничтожили эльфов почти до основания. — Какими они были? — Эльфы? О, они и сейчас есть. Но их осталось очень мало. Скрываются за северными хребтами. Весьма уродливые существа. У них еще такие уши, — Кин призадумался, какое бы сравнение подобрать лучше. — Как у летучих крыс. — Какая гадость! — Аят брезгливо поморщилась, чем вызвала у Кина слабую улыбку. — И как эти полукрысы могли предсказывать судьбу? — Я не знаю. Эльфы существовали еще в эпоху великанов, а тогда наш мир жил совсем по иным законам. Аят слушала его с нескрываемым интересом. Кину это весьма польстило, поэтому он продолжил говорить, деловито прохаживаясь вокруг девушки. — Думаю, у эльфов были свои колдуны. Они-то и делали предсказания. Весьма точные. Например, я нашел эльфийские записи о падении моей родины. Об основании божественного пантеона. О войне Тогарда и Шибана. И об уничтожении твоей страны. — Нет, — принцесса мотнула головой и повернулась к северянину спиной. — Это все сказки. Глупые совпадения. Наивная девочка. —Шибан падет. Все города сравняются с землей. Пустыня дойдет до самого Анар-Дарреха. Султан погибнет в бою. Погибнут и твои братья. Сгинет весь народ Шибан. Сгинешь и ты, Аят. — Довольно. — Твоя юность и горячее сердце затмевают разум. Ума и силы недостаточно, чтобы спасти эту страну. — Вы ничего обо мне не знаете. Вы не знаете, на что я способна. — Твой пыл несравним с силой, пропитывающей весь наш мир. Это круговорот жизни. Культуры расцветают, чтобы потом угаснуть и сгинуть в небытие. Кто знает, может, сейчас мы находимся на земле, где тысячелетия назад процветало совершенно иное государство, о котором никто и никогда ничего не узнает. Возможно, на этом самом месте когда-то так же стояли двое и спорили о неизбежности судьбы. — Я не сдамся, — глухо процедила Аят, обернувшись наконец к собеседнику. Глаза ее горели яростным бесстрашием. — Никакие предсказания и слова о судьбе не заставят меня опустить руки. — Война истощит ваших людей и казну. Песок уничтожит города. Отчаявшийся народ назовет виновниками в их бедах твою семью. Людям будет плевать на твои старания, Аят, если им нечего будет есть. — Я найду способ победить северян, отстоять честь Шибана, спасти мой народ и уничтожить эту проклятую пустыню. На миг Кину показалось, что слова Аят имели больший смысл. Словно у молодой принцессы уже был какой-то план. Сложная, граничащая с безумием мысль, не дающая наследнице Шибана спать по ночам. Кин не сдержался и осторожно коснулся горячей нежной щеки принцессы. Его рука была так огромна в сравнении с маленьким девичьим лицом. В карих глазах Аят вспыхнуло удивление, но девушка не отстранилась и не проявила ни капли возмущения от такой наглой вольности со стороны посла. — Надеюсь, я ошибаюсь, принцесса. И ты в итоге докажешь мне, что предначертанную судьбу можно изменить.✵✵✵
Тем же вечером из теней его покоев вышла фигура. Высокая женщина, облаченная в алую мантию, широко расставила руки и завлекла Кина в объятия. — Что ты здесь делаешь, Дорея? Одна из его сестер, именуемая в народе Хранительницей Умов и Сердец, тепло улыбнулась и нежно коснулась его щеки. — Ты должен был давно вернуться домой, Кинниан. — Для беспокойств нет повода. — Я боюсь, что ты снова увлекся и заигрался в человека. — Семья султана прекрасно осведомлена, кто я на самом деле. Зеленые глаза женщины сощурились. Затем богиня внимательно оглядела гостевые покои: широкую кровать, тонкие занавески. Комната была пропитана умиротворяющим запахом ладана и опаленных, догорающих свечей. — Южане не боятся нас, Дорея, — заметив сомнение на лице сестры, заговорил Кин. — Они просто не понимают, насколько мы могущественны. Но так даже лучше. Возможно, их беспечность только помогла тебе. Кин отошел к балкону. С минуту разглядывал погруженный во тьму сад. Задержался на ровной поверхности пруда и махнул рукой, создавая незримый вакуум, изолирующий любой звук, раздающийся в его покоях. — Расскажешь мне о своих успехах? Дорея оправила широкие рукава мантии и развалилась на низеньком диванчике, подперев голову. — Шибан доживает свои последние циклы расцвета, — начал Кин, сев рядом. — Меня беспокоит пустыня. Сможем ли мы сдержать ее после того, как она уничтожит эти земли? Не двинется ли песок дальше на север? — Я найду нужное заклинание, чтобы сдержать пустыню, когда та подберется к границам Тогарда. А что правитель? Стоит ли нам приблизить его кончину? — Делайте, как считаете нужным. Сейчас он на поле боя. Смерть от зачарованного копья ни у кого не вызовет подозрений. — А что случилось с его супругой? Твоих рук дело? — Нет, семья султана уничтожает саму себя. Все это время я лишь наблюдал. Великий был прав. Эти люди обрекут Шибан на погибель. Богиня довольно улыбнулась. — Тогда почему ты все еще здесь, Кинниан? Он не ответил. Лишь опустил голову и уставился на свои огромные белые руки. Дорея была старше и мудрее. Кин и без чтения мыслей всегда был для нее как открытая книга. — Расскажи мне о наследниках султана. Что будет происходить в этом дворце после смерти правителя? — На трон взойдет старший. Но он лишен хитрости и цепкости ума. Средний горяч и наивен. Он жаждет битв и, скорее всего, найдет свою смерть на поле боя. Младший всего лишь ведомый ребенок, чью душу успела отравить покойная мать. — А принцесса? Кин поджал тонкие губы. — С ней могут быть проблемы, верно? Хранитель промолчал, но его собеседница лишь хмыкнула себе под нос и покачала головой. — Думаю, избавиться от нее будет несложно. Неудачное падение с лошади, заражение крови от небольшой царапины. Могу помутить разум какого-нибудь стражника, чтобы тот... — Нет! Он выпалил это слишком резко. На лице богини расцвела коварная улыбка. — Мой дорогой Кинниан, — она снова коснулась его щеки. — Неужели после стольких лет твоя плоть все еще испытывает голод? — Дело не в этом, — Кин заговорил спокойнее, но все равно не мог смотреть сестре в глаза. — Смерть Аят не имеет смысла. — Аят? И снова эта коварная улыбка. — Я все сделал как нужно. Поверь, именно принцесса в итоге уничтожит Шибан и все свое наследие. Сегодня я как раз подтолкнул ее к этому. Все будет именно так, как мы и задумывали, сестра. Только дайте мне еще немного времени. Дорея понимающе вздохнула и убрала руку с бледной щеки Кина. — Прости, дорогой брат, но времени у нас больше нет. Я пришла, чтобы вернуть тебя домой. Великий ждет. Ему не терпится наградить тебя за твои труды.✵✵✵
Аят не понимала, почему ощущала слабую боль в груди. Она появилась после новости о том, что посол Кинниан спешно покинул дворец и вернулся на родину. Родину. Он ведь говорил, что империя никогда не была ему домом. Тогда почему он был на стороне северян? Разве было в этих невежественных людях что-то лучше, чем в великом и благородном народе Шибан? — Хирван Аят? У нее было так много вопросов, которые она не успела задать. Аят знала, что некоторые мужчины так же хороши во лжи и лести, как и женщины. Она просто боялась, что посол попросту мог воспользоваться ее доверием. — Госпожа моя? Аят не могла позволить себе оказаться в дурах. Чтобы кто-то сумел обвести ее вокруг пальца. Воспользоваться ее чувствами, ее наивностью. — Достопочтенная хирван Аят! — Да в чем дело? Принцесса Шибана оглянулась и раздраженно уставилась на визиря Бэрэза. Она даже не заметила, как вышагивала кругами по внутреннему дворику и до крови кусала губы. — Простите, фензин-хирван, что прерываю ваши раздумья, — визирь низко поклонился. — Но я должен сообщить, что во дворец вернулся хирван Мехмет. Боль в груди отступила. На ее место пришли радость и облегчение. — Где он? — В своих покоях, фензин. Аят держалась изо всех сил, чтобы не перейти на бег. Отец и братья были превосходными войнами, но все равно каждый день Аят боялась получить известие о том, что султан или Мехмет пали в битве. В десять лет она наблюдала за тем, как мать медленно и мучительно умирает, захлебываясь к собственной крови. Аят не хотела смотреть, но мама из последних сил требовала, чтобы дочь видела и помнила каждый чудовищный миг этих невыносимых страданий. Для Аят не было ничего ужаснее, чем потерять то, что любишь. Мехмет изменился, хотя с момента их последней встречи прошло всего три цикла. Он похудел, черты его лица стали острее, мужественнее. Брат словно вырос сразу на десяток лет. Но при виде сестры его потускневшие глаза загорелись знакомым, родным огнем. А его объятия были до боли крепки. — Я так рада, что ты невредим. Она вдыхала его новый непривычный запах. Пота, стали и смерти. — Я ведь говорил, что вернуть. С победой. Мы сумели удержать Хелим. Видела бы ты, как полыхают корабли северян. Мехмет отстранил ее от себя, взял сестру за лицо и внимательно поглядел ей в глаза. — Ты уже получила весть? — Какую? — Фензин Эхсан погиб в битве. Вражеский меч пронзил его сердце. Я видел это собственными глазами. К сожалению, я не успел ему помочь. Слова брата были лишены сожаления, а лицо Мехмета приобрело странное выражение. Аят уж очень хорошо его знала, однако на мгновение принцессе показалось, что перед ней стоял чужак. — Пусть примет Раху его душу, — прошептала Аят. — Такова его воля. Хирван Мехмет не понимал, отчего глаза его сестры полны такой глубокой тоски. Ему безумно не нравилось, когда Аят начинала унывать. В детстве она всегда могла насмешить братьев, а ее улыбка была похожа на солнце. Но после смерти матери теплый свет внутри Аят обратился в обжигающий огонь. Мехмет отстранился, чтобы щелкнуть сестру по носу. Аят не сдержалась и захихикала, потирая нос тыльной стороной ладони. — Ну вот наконец-то я снова увидел твою улыбку. — Мне не стоит смеяться после новости о том, что мой супруг мертв. — Он никогда не был твоим супругом. — Скажи это нашим законотворцам. Мехмет фыркнул и снова обнял сестру. Он понял, что смерть Эхсана не казалась для Аят тем желанным спасением из клетки, в которую ее пытался запихнуть их родной отец. — Я же обещал тебе, — совсем тихо произнес Мехмет, — что он тебя не получит.✵✵✵
Султан Ашам погиб при битве за Анар-Даррех. Сумевшие бежать с поля боя солдаты говорили, что грудь повелителя пронзило, будто стрела, необъяснимо откуда взявшееся вражеское копье. Многие углядели в этом злое предзнаменование. Шибан пошатнулся. В отдаленных городах зарождались волнения. Армия из последних сил сдерживала границы, не пропуская напирающих северян на свои священные земли. С другой стороны пустыня наступала на новые города, вызывая в народе панику. Для молодого султана Онура настали тяжелые времена. Всего за несколько циклов из статного юноши он превратился в осунувшегося, затравленного серого человека. Онур сидел на троне, сгорбившись, и с полнейшим равнодушием слушал длинную речь очередного азана. Хирван Мехмет, облаченный в доспехи, расположился у стены и с мрачным лицом начищал саблю. Ему не терпелось отправиться на очередную битву и отсечь голову каждому северянину, вставшему на его пути. — Город Меккин полностью поглотила пустыня, — подытожил азан. — Народ бежит в ближайший город, в котором еды не хватает даже местным. Каковы будут ваши приказы, повелитель? Онур громко вздохнул. — Пусть градоначальник запустит сколько сможет людей, а потом закроет ворота. Беженцы должны распределиться по оставшимся городам равномерно, чтобы еды хватало всем. Что говорит валли Ишмана? Мы еще цикл назад отправили в Сурат гонца. — Мы пока не получили никакого ответа, повелитель. — Вот же шакалы! — рявкнул Мхемет, поднимаясь на ноги. — Отсиживаются, пока наши люди проливают кровь от мечей невежественных северян! Они не думают, что после поражения Шибана империя возьмется за них? — Направьте в Сурат нового гонца, — проигнорировав слова брата, пробормотал Онур. — Мы нуждаемся в помощи Ишмана. Без их провизии армия продержится от силы несколько циклов. Азан глубоко поклонился и покинул зал. Мехмет недовольно глядел на брата, но тот вновь погрузился в свои размышления. В руках Онур теребил синий платок, который когда-то принадлежал его любимой покойной жене. Двери распахнулись, и в зал быстрым шагом вошла Аят. Несмотря на происходящее, на губах принцессы играла широкая улыбка. — В чем дело? — Онур озадаченно оглядел непривычно возбужденную сестру. Аят остановилась перед троном, заложила руки за спину и сказала: — Я нашла решение, как спасти Шибан. Мехмет и Онур переглянулись. — О чем ты говоришь, Аят? — Мы проигрываем, потому что на стороне северян те, кого они называют богами. Северяне сражаются без чести, пользуясь мощью этих самых богов. Мы должны уравнять силы. Братья все еще не понимали, о чем говорила пугающе воодушевленная Аят. — Онур, Мхемет. Я прошу вас продержаться всего цикл. В это время мы с бедуинами отправимся в пустыню за помощью. — Аят, ты не заболела? — Мехмет подошел к девушке и приложил ладонь к ее лбу. — Да ты вся горишь! — О какой помощи ты говоришь? — впервые за долгое время на лице Онура проступил интерес. — Я отправлюсь в Аль-Метир. На какое-то время в зале повисла звенящая тишина. — У тебя точно лихорадка, — пробормотал Мхемет. В его глазах начинала зарождаться тревога. — Иди в покои, я вызову тебе лекаря. — Бедуины нашли путь в запретный город, — разгоряченная Аят отстранилась от брата и шагнула к султану Онуру. — Во мне кровь правящей семьи. Я имею полное право ступать по демонским землям и обращаться к ним. — Ты хочешь попросить помощи у демонов? — Все верно, Онур. Я призову демонскую армию. С их помощью мы покончим с северянами и их богами. — С чего ты решила, что они тебя послушают? — Да вы оба с ума сошли! — взорвался Мехмет. — Ни один человек за всю историю Шибана не пересекал границу Аль-Метир! — Значит, я буду первой. Возможно, у них я смогу найти помощь и в борьбе с песком, — упиралась Аят. — Ты слышишь себя? Дед и отец не просто так все время запрещали нам выезжать вглубь пустыни, Аят. Забудь об этом. — А что ты предлагаешь? Как собаки скулить и вымаливать помощь у Ишмана? Потерять еще больше солдат? Уморить народ голодом? — Хорошо. Если ты считаешь, что демоны по какой-то причине согласятся помочь, то поеду я. — Нет. Ты нужен здесь. Ты амир султана. Теперь ты главнокомандующий шибанской армией. Ты нужен Онуру. — А ты нужна нам живой, Аят! Я не пущу тебя в проклятый город! Если понадобиться, запру в покоях! — Пусть едет. Мехмет запнулся. Весь его пыл стремительно сдулся, уступая место опустошенной обреченности. Он повернулся и вытаращил глаза на Онура. Расшитый золотыми нитями черный кафтан, белый тюрбан с пером. Впервые за все свое недолгое правление Онур на этом троне стал похож на истинного повелителя. Султан сидел ровно, опустив украшенные перстнями руки на резные ручки. — Онур, нет, — просипел Мехмет, делая нетвердый шаг в сторону брата. — Ты отправляешь ее на верную смерть. Мы не знаем, что из себя представляет демонский город. Аят наша сестра. Как ты можешь... — Она уже все решила, — отрезал Онур, строго глядя на Аят. — Мы с тобой не в силах ее остановить. — Нет... Прошу тебя, — Мехмет метнулся к сестре и схватил ее за плечи. — Зачем ты ищешь смерти? За что ты меня так наказываешь? Аят мягко улыбнулась, взяла брата за дрожащую руку и прижалась к ней губами. Ее ничто не остановит. Ради него, ради Онура и Яхзы, она готова встретиться лицом к лицу даже с самим королем демонов. Она отдаст все, что у нее есть, чтобы спасти то, что она любит всем сердцем.