untitled track (slowed and reverb)

Если бы Алексею Сапрыкину предложили самому оформить какую-нибудь страницу на Википедии о людях, с которыми он проводит сейчас стримы, он бы однозначно выбрал Диму: каждый вечер он узнаёт о нём всё новые и новые факты. И это знание приводит к какому-то беспокойному чувству внутри. Дима оказывается очень заботливым. Он может язвить сколько угодно, укладываться у чужой шеи змеиными кольцами и гипнотизирующе смотреть в глаза, пуская яд в беззастенчиво подставленную для него шею, но при этом в мелочах создаёт такой комфорт, что Лёхе хочется на этих стримах жить, потому что оно всё ощущается почти как дом. Лёх, как относишься к французской выпечке? Сообщение приходит с утра, вечером они смотрят матч с Францией — традиция иметь какое-то национальное блюдо на столе во время матча той или иной сборной сохраняется. Не возражаю Кайф-кайф Переписка у них почти вся именно такая — деловая, потому что Сапёр долго подбирает модели общения с людьми. Диму он видит практически каждый день, и в письменном общении как будто нет какой-то необходимости. Сапёр надеется, что сегодня всё пройдёт спокойнее, чем вчера. Вчера, кажется, в студии случилось несколько штормов, потому что приходили известный российский тренер и известный российский футболист. Приходили не одни, а с толикой быдловатости и хамства. К счастью — к эгоистичному счастью — зацепились за Рому. Лёху тоже пытались цепануть, но он слишком непонятный для тех, кто его видит впервые. Кос оказался ближе — не только в расположении на диване, а как человек, — и попал под раздачу. Сапёр уверен, что кому-нибудь в чате это даже понравилось, кто подмечает разные детали, которые они не обсуждают, но чувствуют. Но из всего уважения и дружбы Сапёр об этом много не думает. На статье про Диму он бы добавил, что в целом у него такая аура, что его сложно чем-то задеть. Известный российский футболист, например, между уничижительными шутками про Рому, поворачивался к Позу рассказать что-то более серьёзное и искреннее с таким восторженным лицом, что напоминал щенка, виляющего хвостом. Поз на его восторг реагировал вежливо-сдержанно, но всегда активно вовлекался в диалог, зная, что это будет для Ромы передышкой. То есть в целом, люди, конечно, могут пытаться напоминать про неудачи из “Громкого вопроса”, и иногда это Диму раздражает ужасно — это же одна из фишек шоу, не задуманная никем, просто вот так получилось, что самый умный мальчик среди них вообще не умеет читать по губам, — и пора бы остальным менять тактику объяснения, в самом деле. А зрителям, если кого-то прям задевает, как можно было что-то не понять, выключить и смотреть другие шоу. Впрочем, после того, как они решили сделать несколько видео для зрителей, где сами объясняют слова, комментариев “к Диме теперь вообще никаких претензий”, стало куда больше. А вообще Сапёр и Позов, переглянувшись и кивнув друг другу, выбрали просто отмалчиваться. Рома, конечно, им предъявит за то, что они бросили товарища в беде, но лучше уж потом оказать ему первую душевную помощь, чем сейчас лезть под раздачу, затягивая конфликт. Дима больше смотрит на Лёху во время этого шторма: — Всё нормально у тебя? — спрашивает аккуратно, стараясь не привлекать к нему лишнее внимание. — Да конечно, просто если коэффициент полезного действия равен нулю, то я не хочу выполнять такое действие, — чуть сонно произносит Сапёр, этим поддерживая образ немножко заторможенного фриканутого человека. Поз улыбается его шутке. А потом незаметно для всех пишет в тг: Если тебя всё заебало, то ты так и скажи Буду уходить курить — цепану какой-нибудь провод, трансляция пойдёт по пизде, но извиниться перед зрителями проще, чем знать, что тебе некомфортно Сапру нужно дважды перечитать, чтобы точно сформулировать для себя: Поз ужасающе наблюдательный, а ещё прекрасно понимает, когда о своих наблюдениях можно вслух, а когда — шёпотом на ушко. (Хотя, если бы Дима сейчас подошёл и сказал что-то именно шёпотом на ушко, Сапёр бы сам цепанул какой-нибудь провод — абсолютно случайно, просто от наплыва эмоций.) Всё нормально, Рома страдает за нас двоих Зато в чате перестанут хотя бы из сочувствия всё время его называть душным и выгонять со стрима Эта ситуация, как говорили классики, может, укольчик такой, чтобы нам стало совестно, но нам, получается, немножко до пизды Я скажу, если будет совсем херово Дима вместо ответа присылает эмодзи с поцелуем. И с таким шторм можно пережить. А сегодня, кажется, никаких особо хаотичных гостей не предвидится. Скорее всего, кто-то придёт и нарушит уютную атмосферу, не зная, как себя вести, но в целом всё должно быть мягче. До съёмок они приветственно пожимают друг другу руки, и Дима сразу вводит в курс дела: — Мы с тобой начнём вдвоём, остальные подтянутся чуть позже. Он перечисляет гостей, которые точно будут, и Лёха на некоторых именах чуть поджимает губы. От Поза это не скрывается: — Сапёр, ну слушай, там всегда буду я, кто-то начнёт бесить — садись поближе, будем с тобой тихонечко лежать рядом, пока кто-то перетягивает внимание на себя. — Блин, а я ведь стараюсь быть максимально дружелюбным, — вздыхает Сапрыкин. — Надеюсь, не очень заметно, когда меня кто-то напрягает. — Да ты вообще легенда, не заморачивайся, кто там что о тебе может подумать, — отмахивается Дима. — Невозможно нравиться всем, как и невозможно, чтобы все нравились тебе. — Ты такой мудрый, — усмехается Лёха, — мне надо в канале заводить рубрику твоих цитат. Поз чуть улыбается, но никак не комментирует. Точно знает, что такой канал в телеграме есть, и в целом рад его существованию — после стольких лет я недостаточно хорош для того, чтобы меня любили, видеть, как и у тебя появляется своя фан-база, отдельная от других, всё-таки очень приятно. — Пойдём сотворим уют, — тянет его Дима уже к дивану, вручая часть пакетов с едой. Они раскладывают на столе выпечку, Поз просит приготовить им чай и кофе — вообще очень хорошо, когда за кадром есть такая команда, которая реагирует на просьбы, иначе постоянно бегать из кадра в их студийную кухню было бы ужасно. Они бы ещё сделали из этого очередной спор, решали бы через дурацкие ставки, кто в итоге станет этаким кулинарным болбоем. Это и правда получается уютно. — У нас будет французское чаепитие, — торжественно объявляет он, — так вот на стриме и скажу. Сапёр что-то про себя додумывает и фыркает. — Ну? — Дима выжидающе смотрит на него, догадываясь, что тот придумал какую-то шутку. — Да нет, так нельзя, — Лёха чуть прячет взгляд, как всегда делает, когда собственная мысль его смущает. — Да всё можно. — Ну я хотел продолжить твою мысль, мол, ты говоришь, что будет французское чаепитие, а я — что будут французские поцелуи. — Хоро-ош, — Поз добродушно смеётся. — Потом подумал, что всё-таки поцелуи — они по-французски, а каламбур на прилагательном и наречии сложнее построить, чем на двух прилагательных. — Согласен, — Дима поправляет на тарелке круассаны. Они сидят на диване рядышком, до стрима ещё несколько минут, пока играет заставка. — Так непривычно… — выдыхает Лёха, вслушиваясь в то, как у них с Позом тихо. — Это да, мы вроде впервые вдвоём с тобой. Тебе нормально? — Мне охуенно, — улыбается Лёха. — Есть же слово такое из молодёжного сленга, лампово, да? Вот это оно. — О-о, ты ж снимался в передаче про молодёжный сленг, точно, ты же эксперт. — Так выяснилось, что нет. Газлайтинг подвёл очень. — Удивительно, да, что психологический термин с довольно страшной подоплёкой стал частью молодёжной лексики? Сапёр кивает. — Переиначивая известное выражение, всё лучшее — детям, всё страшное — юным. — Лёх, мы с тобой должны в соавторстве писать книгу мудрости. — Я чувствую какое-то невероятное единение, — то ли иронично, то ли искренне, но с огромным восторгом говорит Сапёр. — Прям хочу тебя обнять, — последнее срывается просто так, хотя Сапрыкин, наверное, предпочёл бы это оставить секретиком. — Давай обнимемся, без проблем, — Дима улыбается — мягко и лучисто — редкая улыбка, и адресована она сейчас только Лёхе. Объятия — крепкие-крепкие, определённо дольше, чем нужно, Сапёр растворяется в этот моменте чистейшего уюта весь, и его выводит из этакого счастливого транса только голос Поза: — Лёх, если мы с тобой прям вот так в первых кадрах стрима появимся, то второй тайм в целом можно и с поцелуев по-французски начать. Хотя если и целоваться с тобой, то не при камерах. Всё, тридцать секунд — и начнём. Сапёр разрывает объятия, но подвисает на последней фразе. Целоваться с Димой наверняка охуенное чувство, если его так греют объятия; и не ради какой-то любви или влечений, а просто — чтобы было до одури уютно. Поз — человек, который скажет, что в бездне с ним будет роскошно, и ты за ним обязательно прыгнешь — и он окажется во всём прав. Сапёр обновляет свою книгу фактов о Диме этим художественным образом и пропускает само начало стрима. И не чувствует за собой никакой неловкости: Дима прекрасно со всем справляется. Сапёр подключается через пару фраз, сам шутит о том, что забыл поздороваться. Мысли о поцелуях оставляют свой след, и когда Поз говорит: “А вот это называется французский язык”, Сапёр, конечно, добавляет: — А я давно не пробовал язык. Во всех смыслах. Это ужасно — поэтому мягко разносит обоих. Они очень уютно сидят около получаса, и это сохраняется в истории их стримов как один из самых дружелюбных фрагментов, где комфорт можно ощущать в каждом кадре — сквозь провода и пиксели. Потом приходят гости, уют смазывается, и Сапёр хранит его в ладонях, которыми обнимал Диму, и то и дело мыслями возвращается к этому особому моменту между ними. Между таймами Поз уходит покурить, оставляя Сапра с девушкой, которая всех немного напрягает манерой перетягивать внимание на себя. Она, конечно, может, и неплохой человек — просто не вписалась в компанию. Зато чат от неё частично в восторге, все почему-то решают, что если в кадре мальчик и девочка, то они должны поцеловаться, о чём активно спамят и даже проводят опрос. Дима возвращается ровно тогда, когда у Лёхи не остаётся никакого терпения спасаться от этих комментариев. — Нас там в чате заставляют поцеловаться, — жалуется он. Поз с осуждением смотрит на чат, потому что привык к тому, что его коллег сводят, а они никак не хотят сводиться, и надо вмешиваться и прекращать все эти просьбы о фан-сервисе. Фан-сервис кайфовый, когда он идёт от души, когда самим ребятам хочется сделать что-то шальное и провокационное, но не когда их об этом так настойчиво просят. Поэтому Дима очень привычно смещает фокус: — А чё это вы не писали нам с Лёхой поцеловаться, когда мы вдвоём в кадре были? Где ваши каламбуры про то, что французский — это язык любви, и нам стоит заняться его изучением? Ой дураки, — Дима машет рукой на чат и точно знает, что попросит его отключить с первыми же секундами матча. Сапёр благодарно и чуть заметно кивает. Матч завершается без каких-то неожиданных поворотов, но, на счастье ребят, футболисты проводят много атак, и им интересно смотреть за всем этим. Дима в конце рассказывает, что будет на следующем стриме: — Завтра мы снова будем готовить, и наконец-то это будут десерты! — и глаза горят, и всем сразу становится очень уютно, потому что Поз, наверное, резонатор всей атмосферы — от него заряжаются, без него всё немножко идёт не так. Камеры выключаются, и Дима переводит дух. Все благодарят друг друга за хороший стрим. Пока они собираются, Сапёр думает, что когда-то они вот так разойдутся в последний раз — после финала — и чёрт его знает теперь, когда соберутся вот так вместе. Проектов планируется на следующий год много, Сапрыкин сам не ожидал от себя такой бурной деятельности, но что из этого в итоге получится воплотить, с кем он везде сможет пересечься — большой вопрос. — Ну ты опять загрустил, — строго и в то же время как-то нежно говорит Дима. — Ну-ка рассказывай. — Да знаешь вот бывает настроение, когда тебе очень уютно, а при этом — желание читать стихи, от которых хочется повеситься? Поз загадочно улыбается: о да, ему ли не знать это чувство, когда все вокруг танцуют друг с другом, а ты — со смертью, и тебе кажется, что веселья на вас двоих куда больше, чем на всех остальных людей. — В какой-то иной вечер я бы сказал, мол, Лёха, у меня дома огромная библиотека депрессивных стихотворений Серебряного века, поехали ко мне, но сейчас у меня немного другое искусство царит в квартире, но обещай, что когда-нибудь такой иной вечер настанет, и мы поедем красиво депрессовать к кому-нибудь. Сапёр кивает, они пожимают друг другу руки. Какой-нибудь иной вечер обязательно случится; Сапёр пока будет очень внимательным, собирая разные факты о Диме. Человек контрастов — сегодня радуется десертам, завтра будет чуть хищно смотреть на Лёху, который ради прикола будет стоять в фартуке на коленях, — удивляет и завораживает каждую секунду своего существования. И Сапёр искренне рад, что вселенная оказалась добра к нему — и свела его с Димой среди бесконечных координат непересечения.