Голубое пламя

Терять сознание от страха — что может быть постыдней? Наверное, разве что намоченные штаны по этой же причине. С Сораки, слава Богу, произошло первое. И теперь она неизвестно где, с кем и зачем. Она по воле психики потеряла сознание и уже как полчаса находится в таком состоянии, ничего не видит и не слышит. Если бы не обстановка и люди, окружившие еë, Сораки могла бы и дальше спать так до утра, однако еë разбудили нашатырным спиртом, от чего девушка брезгливо поморщилась. Даже борная кислота пахла приятнее спирта, с которым у неë ассоциировались не самые хорошие воспоминания. Однако пришло время вспомнить прошлое, которое ей так хотелось стереть из своей памяти, как своих бывших парней, только не из памяти, а в порошок. — Добро пожаловать в Лигу Злодеев, дочь Смертоносной Девы! Низкий гортанный голос прозвучал где-то в паре шагов от неë, от которого Сораки пронзила дрожь. Она не знала, кому он принадлежал, но даже с туманным сознанием смогла предположить, кто перед ней стоит. Будучи со связанными ногами и с наручниками на руках, что судорожно дëргались за спинкой стула, девушка не могла толком шевелиться. Еë внешний вид был помятым и грязным: лицо было всë в пыли вместе с одеждой, у водолазки была порвана горловина, из-за чего левое плечо оказалось оголено, ноги босые. Чувствовала себя Сораки в таком виде униженной и оскорблëнной. Парень, стоящий пред ней, многое о ней разведал, раз назвал прозвище еë матери, что ужасало. Понимая это, Сораки не хотелось открывать глаза и слушать дальше, как еë поливают «грязью». Всë, что было связано с еë матерью, девушка считала грязью, в которой Сораки однозначно однажды утонет, ибо от произнесëнного этим парнем клейма ей вовек не избавиться. Из раза в раз она напоминала себе об этом, хотя и не желала. А зачем она это делала? Чтобы самой себе ответить, почему люди еë ненавидят, отгораживаются от неë. Эти слова были чем-то вроде селхарма, только ранили в самую душу и без кровопролития. Но это не мазохизм, это неуправляемое действие психики. Ей пришлось открыть разноцветные глаза, когда еë потрясли за плечо. Хмурясь, Сораки оглядела тёмное помещение, в котором света было так же мало, как и целой мебели, которое освещала свисающая с потолка покоряжëнная лампа. Помещение было частично разрушенным, к стене были сдвинуты железные каркасы кроватей, и можно было предположить, что здесь раньше была либо больница, либо клиника. Одна плитка от пола откололась, образовав дыру. На полу валялся перевëрнутый мягкий стул на колëсиках, за спиной девушки стоял ящик и светились тьмой чудом уцелевшие окна. Но это можно преспокойно послать к чëрту. Окружающие люди — вот, что зацепило еë взгляд. Их было восемь человек, но некоторые из них на людей даже не были похожи. Каждый из них глядел на неë с подозрением и даже неким укором, что ещё больше пугало Сораки. Сухотелый парень, что стоял прямо перед ней, зачем-то прикрепил руку к лицу, тем не менее она чувствовала, как он улыбается под ней. Это был Шигараки Томура — глава Лиги Злодеев и тот самый злодей, кто организовал похищение ученика Геройской Академии Юэй. Сораки читала об этом на странице геройских новостей, где также были размещены фотографии и имена остальных членов Лиги, которых девушка видела вживую перед собой прямо сейчас. — Что в-вам... нужно от меня? — хриплым и дрожащим голосом обратилась она к Шигараки, смотря на него пугливыми глазами. Злодей снисходительно вздохнул. Слишком предсказуемый вопрос. В принципе, в данной ситуации любой бы человек на еë месте задал точно такой же вопрос, ничего удивительного. Он уселся на местами ободранный и криво поставленный диван, сгорбился и положил локти на свои костлявые колени, продолжая безустанно изучать еë взглядом алых прищуренных глаз. — Мы хотим, чтобы ты присоединилась к нам. Мы хорошо изучили твоë прошлое и способности, даже о твоих связях наслышаны, так что ты определëнно будешь полезна Лиги, — ответил он и сцепил пальцы рук. — Двуличность людей, которые живут только ради славы и денег, и общество, которое навязывает свои правила... Люди, что критикуют проигравших вместо того, чтобы их поддерживать... Мы боремся за правду. Что значит быть героем? Что такое правосудие? Существует ли в этом обществе справедливость? Мы хотим, чтобы все задумались над этими вопросами. И мы победим! — Как только герои начали требовать деньги за то, что делают, они перестали ими быть — вот чему научил нас Штейн, — добавил стоящий у стены ящер, своим внешним видом напоминая того, о ком говорил. — Именно. Этого кредо придерживалась твоя мать, великая Неншо Мидорима, которая считала, что у злодеев есть полное право существовать, что именно они сохраняют баланс в этом мире. Еë зелëное пламя погубило сотни людей, в том числе и героев. Она служит примером многим злодеям. А какого ты мнения о нас? Всë тело Сораки сковала судорога, которую было непросто скрыть даже при таком отвратительном освещении. Ей было до жути страшно, на еë голову давили слова злодеев, которым было только всласть внушать свои убеждения кому-то. Только вот поведëтся ли Сораки на это? Тот ещё вопрос. Девушка не чувствовала отвращения к этим людям, ничего не имела против их слов, однако... Шигараки затронул больную для неë тему, которую она просто не могла проигнорировать. — Забери свои слова назад, — произнесла она тихим, но ровным голосом, уставив взгляд на кулон, что болтался в воздухе при каждом наклоне вперëд. — Мою мать зовут Онадзаки Юки, а Неншо Мидорима — женщина, что убила еë на моих глазах. И мне тошно слушать, как ты лестно о ней отзываешься, об этой лицемерной психопатке. За еë словами последовала тишина. Все были поражены еë заявлению. Никто не мог понять, зачем она себя обманывает, при этом трясясь всем телом каждую секунду. Еë взгляд был затуманен, в душе Сораки неистово кричала и пыталась подавить крик, что вот-вот вырвется наружу вместе со слезами. Зареветь прилюдно являлось желанием привлечь внимание, а если она это сделает здесь, перед бандой юродивых преступников, Сораки провалится сквозь землю от позора. Нельзя проявлять слабость и эмоции перед кем попало, а перед «плохими ребятами» тем более. Ей нужно держать себя в руках и как-то высвободиться. — Ты это серьëзно? Отрицаешь очевидное? Зачем? Чтоб себя пожалеть и продолжать считать себя полноправной частью общества? — осмеял еë слова Шигараки. — Тогда откуда, скажи мне на милость, взялась твоя смертоносная причуда, которую так ненавидит твой отец? Из воздуха, что ли? Не смеши меня. Причуда передаëтся ребëнку от одного из родителей, но так удачно вышло, что ты унаследовала сразу обе от них, одна из которых стопроцентно принадлежала Неншо Мидориме. «Зелёное пламя» — это единственная на моей памяти причуда, непохожая ни на одну другую, и ей владеешь только ты и никто более. Кроме того, ты внешне очень похожа на мать, особенно твой правый глаз... Так почему ты отрицаешь эту доказанную истину? — Мать не та, кто меня родила, а та, что любила меня. Плевать я хотела на эту чëртову причуду и на твои слова! Из-за еë причуды я стала изгоем, меня презирали, боялись, я всю жизнь была одна... И ты думаешь, что от такого наследства я буду считать еë матерью?! Думаешь, буду восхвалять еë, приму еë философию и пойду по еë пути, окрасив свои руки в крови?! — Твои руки уже в крови, — упрекнул еë Даби, что всë это время стоял за спиной пленницы. Сораки вздрогнула, сердце заколотилось, как бешеное, отдаваясь противным стуком в ушах. — Верно. Ты считаешь себя чистой и невинной, когда сама сидела в психушке за покушение на убийство одноклассницы. Думаешь, раз не убила, значит, смыла кровь с рук? — продолжил его мысль Шигараки, смотря на девушку исподлобья, как учитель на провинившегося ученика. А Сораки сжалась от этих слов, скрывая перекошенное от испуга лицо. — Ты порезала ей горло ножницами на глазах у всей школы, однако она выжила, а тебя отправили в психушку, где ты головой о стену билась и кричала, что якобы это сделала не ты, а твоя мать. Мне интересно, что она... — ДА НЕ МАТЬ ОНА МНЕ! ЗАВАЛИ ВАРЕЖКУ! На последнем выкрикнутом слове тело Сораки воспламенилось, зелëным пламенем загорелись даже волосы и лицо. В этот момент у неë началась паническая атака. Слëзы полились ручьём из покрасневших глаз, тело охватил мандраж. Единственное, что могло заглушить панику, это еë кулон, до которого она не могла дотянуться из-за связанных рук. А в это время пламя перекинулось на пол, и испуганным злодеям пришлось ретироваться к выходу. Сораки не знала, что делать, и безуспешно пыталась схватить кулон зубами, в истерике ругаясь. — Я же говорил не доводить еë... — проворчал Даби, смотря на зелëные языки пламени, которое даже не обжигало. От него даже теплом не веяло, не говоря уже о жаре и запахе гари. — Чëрт! Да она же сожжëт нашу базу! Шигараки, придумай что-нибудь! — схватился за голову мускулистый мужчина в чëрном облегающем костюме и с маской на голове. — Какое-то странное пламя... Даже не обжигает, — заинтересованно проговорила женщина с мужским телосложением и голосом, протягивая руку к пламени. — И не сжигает даже ничего!.. — Не прикасайтесь к нему! Оно заберëт ваши души! — предостерегла их Сораки, с опаской в глазах смотря на них. — Я не могу его контролировать! — Даби, ты совсем из ума выжил? Она даже причудой управлять не может! — продолжал браниться мужчина в костюме, а потом запаниковал, когда загорелись стены с потолком. — Чего? Стены же даже не деревянные! Почему они горят?! — Этому пламени плевать, на чëм гореть. Оно предназначено для того, чтобы забирать души людей, а потом управлять ими, что и делала Смертоносная Дева... Иначе говоря, наша база не сгорит, нужно просто приструнить еë причуду, тогда и пламя потухнет, — объяснил для всех Шигараки, что, как и Даби, был абсолютно спокоен. — Компресс, ты можешь поместить еë в шар? — Могу, но... — Да какой там шар, — перебил Компресса Даби. — Будто в шаре ей спокойнее будет. Нужно сделать это здесь, чтобы она сама погасила своë пламя. — И что ты предлагаешь? — покосился на него ящер. Черноволосый ничего не ответил и вышел вперëд, подойдя близко к пламени. Его взгляд был сосредоточен на горящей в собственном огне девушке, что усиленно пыталась выровнять дыхание, успокоиться и наконец-то взять причуду под контроль. У неë это получалось убого, ведь из-за того, что пламя охватывало всë бóльшую площадь помещения, еë страх только усиливался. Такими темпами Сораки сгорит в собственном пламени, как только начнёт чувствовать боль от его воздействия, после чего распрощается с жизнью. Сгореть в собственном пламени... Как же это было знакомо Даби. Он словно смотрел на тринадцатилетнего себя, чья причуда точно так же вышла из-под контроля из-за сильных эмоций, и он не мог погасить своë пламя. Его тогда никто не пришёл спасать, и он сгорел заживо на пике Секото, где он любил тренироваться. А прямо сейчас Даби видит, как кто-то другой точно так же сгорает в огне, и никто не может помочь бедняжке. Только слова могут это сделать, и злодей решил произнести их своим голосом, примерно зная, какие из них подействуют. — Неужто ты настолько ненавидишь свою мамашу, что от одного упоминания о ней выходишь из себя? — спросил Даби, серьëзно глядя в еë потрясëнные глаза. — Ненавидь еë, сколько влезет, только с собой точно так же не поступай. Ты же наверняка ненавидишь себя за свою причуду, которую она тебе подарила, верно? — Всхлипнув и опустив голову, Сораки кивнула. — Как ты там говорила? Тебя боялись и презирали? Ты всегда была одна? А ты знаешь, почему? — Из-за причуды! Всë из-за неë! — выкрикнула она, уже не находя в себе сил плакать. — Общество не принимает меня! Они не видят во мне простого человека, у которого тоже есть мечта и стремления! И я... Я ненавижу себя и Мидориму за это! — Так не послать бы на хер это общество? — равнодушно предложил злодей, только вот для девушки эти слова прозвучали, как звук спущенного курка у пистолета. — Если прошлое причиняет тебе только боль и страдания, то лучше отринуть его. Прошлое не умирает, но если жить настоящим, которым ты наслаждаешься каждый прожитый день, то уже можно не думать о том, что было до этого, ведь тогда прошлое уже теряет значимость в твоей жизни. У тебя есть возможность начать жить именно так, если ты откажешься от всего того, что заставляет тебя страдать. Ты поймëшь смысл моих слов, присоединившись к нам. Таким ребятам, как мы, плевать на прошлое и родословную друг друга, какими бы ужасными они не были. Изменить мир, изменить общество, уничтожая героев-самозванцев — вот, к чему мы стремимся, а если ты присоединишься к нам, мы добьëмся этого быстрее, став сильнее, и тогда никому из нас не придëтся пресмыкаться перед кем-либо, и мы обретëм свободу. Признай, так гораздо легче будет жить, и ты не меньше нас желаешь этого, Нишияма Сораки. Гаси своë пламя — и ты станешь одной из нас. Слëзы высохли прямо в глазах, так и не высвободившись наружу. Впервые Сораки вдохновилась чьими-то словами, да и ещё сказанными злодеем. Она смотрела на него, не веря в действенность его слов, но пока девушка не спускала с него глаз, дыхание наконец-то выровнялось, пламя вокруг гасло, как по команде, что у неë первый раз в жизни получилось без вмешательства духа Мидоримы. Как это вышло — Сораки сама не понимала, но она была безумно рада и благодарна Даби за это. Еë глаза закрылись, когда девушка резко наклонилась вниз, к ногам, чтобы привести мысли в порядок, ибо при зрительном контакте с этим человеком у неë этого не получалось. «Отринуть общество и стать свободной? Это вообще возможно? — мыслила Сораки, вникая в суть услышанных слов. — Эти злодеи имеют такие масштабные и вдохновляющие мечты, что даже завидно. Пускай их мечты идут вразрез с законами, но это не отменяет их существования. Оказывается, злодеи тоже имеют мечты, и они убивают, крадут не просто так — всë это приближает их к исполнению их мечтаний. Без жертв никак, ибо эти мечты стоят выше морали и законов. В этом их величественность и привлекательность, а герои и общество мешают им стать реальностью, поэтому эти ребята возненавидели и отвернулись от этих людей. Теперь они не нуждаются ни в героях, ни в общественном одобрении, они добиваются всего сами. Все люди считают, что такие мечты аморальны и не имеют права быть осуществлëнными, но на самом деле все имеют право мечтать и воплощать мечты в реальность. И если они действительно желают изменить этот мир, сделать его лучше, избавив его от героев, то я хочу увидеть такой мир. Всë равно для меня он хуже уже не станет». Когда от зелëного племени не осталось и следа, злодеи расслабились и подошли к Сораки, смотря на Даби с искренним удивлением, как будто он совершил какой-то подвиг. А так оно и выглядело со стороны. Даби мало говорил и делал, но только что он проявил себя, спас всех присутствующих здесь, так и ещё, кажется, убедил кандидатку присоединиться к Лиге. Но о нём потом. Сейчас особую важность играла Сораки, которая не только присмирила свою причуду, но и подозрительно молчала, понурив голову и размышляя о чëм-то. — Твайс, освободи еë, — неуверенно приказал Шигараки и дал ему ключ от наручников. — Чего? А если она опять загорится? — Не загорится, если про еë мать ничего говорить не будешь, — убедил его Даби, приземлившись на каркас кровати. Твайс вздохнул и подошëл к пленнице, остальные же продолжили пялиться на черноволосого, который каким-то неопределённым взглядом глядел на Сораки. — Ого! Не ожидала от тебя! Что это с тобой, Даби? Ты так себя вëл, будто она дорога тебе, — прокомментировала низкорослая блондинка с пылающим румянцем на щеках. — Так только влюблëнные в мангах поступают. — Молчала бы, пришибленная. Она будет полезна Лиге, к тому же ею легко можно управлять, если сделать еë преданной нам. Такими, как она, легко манипулировать, не подвергая при этом под сомнения еë чувство преданности. — Ты говоришь о ней, как о какой-то шавке, преданной своему хозяину, — подчеркнул Компресс, задумчиво приложив руку к подбородку. — Так она и есть самая настоящая шавка в человеческом обличье. — А ты, я смотрю, хорошо разбираешься в людях, Даби, — усмехнулась блондинка. — Не только людей сжигать умеешь, оказывается. — А ты ни того, ни другого не умеешь, — с безразличием на подпалëнном лице заключил он, а потом снова перевëл взгляд на пленницу, услышав звяканье наручников, упавших на пол. — Эй-эй, не падай только! Ты слышишь меня? — засуетился Твайс, когда Сораки резко наклонилась в сторону, как будто отключилась. Он также развязал ей ноги, так что девушка поимела полную свободу действий. — Я в порядке, — сиплым голосом сказала она, выпрямившись и потерев лицо. — Просто... Мне немного плохо. — Что? Ой, Шигараки, мне кажется, ей нужно воды! Воды, срочно! — с резкой сменой интонации сообщил Твайс остальным, поднявшись на ноги. Ящер швырнул ему бутылку воды. Твайс поймал еë, открыл и подал изнеможëнной девушке. — Держи, только всë не выпивай. У нас, если честно, с водой небольшие проблемы. Нет! Ещё какие проблемы! Нам даже еду бывает трудно достать! Нет, неправда! Иногда, лишь иногда, да-да! — Спа... Спасибо, — поблагодарила Сораки, сделав три глотка и отдав бутылку с пробкой злодею. Еë взгляд всë ещё был уставлен в пол, то бишь ей было страшно и стыдно смотреть на тех, кого она чуть не убила. — Простите меня... Я... не умею управлять своей причудой и часто срываюсь... Правда, простите... — Я знал об этом с самого начала, так что, можно сказать, я и сам виноват, — признался Шигараки и озадаченно почесал шею, приблизившись к ней. — Куда важнее, что никто не пострадал и мы увидели, насколько сильна твоя причуда. — А ведь могли бы и сгореть, — подметила мужеподобная женщина своим грубым голосом, поправляя свои солнцезащитные очки. — Стыдно в таком возрасте не уметь контролировать причуду. — Эй, Магне, полегче. Ты ведь ничего о ней не знаешь, — упрекнул еë Компресс. — Тебя, кажется, кроме себя любимой никто не интересует. — Интересует вообще-то, но тебе я об этом не скажу, — ответила она и горделиво сложила ручища на груди. — Не поссорьтесь только, — посоветовал мужчина, чьë тело полностью состояло из чëрного тумана, а одет сам он был в строгий костюм с галстуком. — Сораки, с тобой случается так каждый раз, когда ты используешь причуду? — с неподдельным интересом обратился Шигараки к розоволосой, как только сел обратно на диван. — Нет, только во время панических атак, которые возникают из-за сильных негативных эмоций или... Когда вспоминаю еë, — уже нормальным голосом ответила Сораки и в этот момент посмотрела на кулон. — Но каждый раз мне удаëтся подавить эти эмоции. До тотального исхода ещё никогда дело не доходило... до сегодняшнего дня. — Считай, что ничего не было, раз ничто и никто не пострадал. Несмотря на опасность твоей причуды, мне она интересна, и, как я уже сказал, ты будешь полезна нам. Я сожалею о сказанном насчëт Мидоримы и надеюсь, что ты забудешь эти слова и подумаешь над моим предложением присоединиться к нам. Даби правильно сказал, нам плевать на прошлое и родословную друг друга, а про твоё родство со Смертоносной Девой я сболтнул, не подумав о твоих чувствах. Ты уж не сердись на меня за это. Теперь Шигараки был с ней предельно вежлив и даже ласков, с кем он никогда так себя до этого не вёл, не считая его учителя и убитую семью. Даже остальные злодеи удивились тому, насколько он может быть добр с теми, в ком видит потенциального человека, чья причуда намного сильнее его. Да что там скрывать — причуда Сораки превосходила по силе всех членов Лиги вместе взятых, даже если учитывать отсутствие контроля над ней. Но дело было не только в «зелëном пламени», но и в «исцелении», которое будет не менее полезным для них, ибо врача в их команде не было. Сораки была для них значимой фигурой с выдающимися способностями, которую им во что бы то ни стало необходимо переманить на их сторону. — Кстати говоря, мне любопытно узнать, — спустя некоторое молчание продолжил Шигараки, и Сораки подняла на него глаза, — почему ты помогла Даби скрыться и сбежать от полиции? Или что, он тебя так сильно напугал, что у тебя не было иного выхода? — Нет! Это потому что... — Девушка перевела взгляд на брюнета, который тоже жаждал ответа на этот вопрос, но она резко уронила взгляд на свои колени, сжала кулаки и шумно сглотнула. — Я лишь защищала своего пса, и если бы он его тронул, я бы, скорее всего, так и поступила. Мои поступки были нелогичны, но зато я не нарушила свой принцип: не делать зло тому, кто тебе ничего плохого не сделал. Кроме того, я не доверяю ни полиции, ни героям. Лишь обычным людям я могу довериться, но в итоге и они предают. Ещё ни один человек на этом свете не смог оправдать мои ожидания и быть по-настоящему верным мне. — Для человека вроде тебя это весьма странно... — Что именно? — Быть помешанной на доверии и верности, — пояснил Шигараки свои слова. — Ты ведь сама сказала, что тебя постоянно предают, но ты упорно продолжаешь верить, что среди обычных людей ты найдëшь преданных? — До этого дня я так думала, — ответила Сораки, смотря на него уверенно, что заинтриговало босса Лиги. — А сейчас ты уже другого мнения? Неужто слова Даби тебя так вдохновили? — Есть такое, — сморщилась девушка, почувствовав на себе пронизывающий взгляд бирюзовых глаз, и наклонила голову вниз. — Вы тоже люди, только добиваетесь своих целей незаконным путëм. Раньше мне было плевать на существование злодеев, я считала вас отщепенцами общества и не принимала за людей, которым нет места среди обычных граждан. Сейчас я другого мнения о вас и злодеях в целом, — набрав побольше воздуха в лëгкие, она подняла голову и оглядела всех присутствующих. — Как и все люди, вы имеете мечты, стремления и убеждения, что даëт вам право существовать в этом мире, какими бы безумными они не были. Ваши мечты и цели осуществимы, хоть они и аморальны. И если Лига Злодеев стремится к переустройству мира, в котором не будет героев, не будет тех, кто принижает меня за родство со злодейкой, то я хочу увидеть, как вы этого добьëтесь, и помочь вам в этом. Сказанное поразило всех, ибо Сораки слишком быстро поменяла своë мнение, будто переобулась. Кто-то улыбнулся, кто-то усмехнулся, кто-то остолбенел от шока, анализируя в своей голове слова девушки. Шигараки снял с лица руку отца и внимательно оглядел Сораки с ног до головы, ожидая подвоха. Но нет, всë это было сказано ею искренне. Ему пришлось признать, что как бы эта девушка не была помешана на чувствах и эмоциях, она умеет размышлять и принимать верные решения, значит, дурой точно не была. Это не могло не радовать босса Лиги Злодеев, который тоже принял взвешенное решение и собирался его огласить. — Тогда отныне ты одна из нас, Нишияма Сораки. Я принимаю тебя в Лигу Злодеев. — Почту за честь, — скромно усмехнулась она, глядя на свои босые ноги и пряча их под стул. — Даби! Ты еë без обуви оставил! — закричал Твайс и соскочил на ноги. — Она ж так простудится! — Здесь есть целые бахилы, — сообщила улыбающаяся блондинка, сжимая в руках синие бахилы, и подошла к девушке. Сораки взяла их и рассмотрела блондинку. Ей было не больше пятнадцати, одета она была в сэйфуку и жëлтый кардиган. Поблагодарив еë, Сораки надела бахилы. — Давай знакомиться, шавка! Меня Тогой звать. Химико Тога. Люблю Пятнышко. И убить его хочу. А ты знаешь о Пятнышке, шавка? — П-почему шавка? — недоумевала розоволосая, которой речь блондинки казалась сущим бредом. — Потому что верная! Так Даби тебя назвал. Но тебе не идëт это прозвище. Мне вот хочется называть тебя зажигалкой. Можно? — Тога наклонилась к еë лицу и говорила это на полном серьёзе, махая предплечьями рук. — Эм... — Ну Тога! У неë же уже есть имя! А вообще круто придумала, мне нравится, — присоединился к разговору Твайс. — Меня зовут Бубайгавара Джин, но все зовут меня Твайсом, и ты зови. Его, — он указал на мужчину в жëлтом пальто, шляпе и маске, — Компрессом, вон его, — показал на ящера с фиолетовыми волосами, стоящего в тëмном углу, — Спиннером, еë, — указал на мужеподобную женщину, на которую Сораки вылупила изумлëнные глаза, — Магне, а это, — указал на «туманного», — Курогири, Шигараки и Даби ты знаешь. Теперь нас на одного человека больше благодаря тебе. — Рада... знакомству, — неуверенно проговорила девушка и встала со стула. Все ей взаимно кивнули. — Ой-ой, Зажигалочка, а это правда про девочку, которую ты чуть не грохнула? — пылающими радостью глазами смотрела на неë Тога, что была гораздо ниже Сораки. Розоволосая на это нахмурилась, кивнув. — А почему не добила? Ты же, наверное, еë так любила, а она выжила... Как-то грустно. — Ч-чего? — вздрогнула от еë слов девушка.  — Я же ненарочно еë... — Как это ненарочно? Ещё как нарочно! — возразила блондинка. — На чью попало жизнь так просто не покушаются, знаешь ли! Всегда должен быть повод. Мне очень интересно! Расскажи, за что ты перерезала ей глотку. Казалось, эта сумасшедшая блондинка просто стебëтся над ней, но еë интерес был неподдельным, настоящим, да и ещё излучаемый блестящими от волнения янтарными зенками. Если бы Сораки не видела этих глаз, она бы не решилась рассказать об этом. Глубоко вздохнув, девушка начала объяснять: — Окатáки Ру́фуми — так еë звали — была моей одноклассницей с младшей школы и всë это время издевалась и травила меня за мою фамилию, причуду и гетерохромию глаз. В тот день она заставила всю школу кричать, чтобы я показала зелёное пламя и какое я чудовище. В итоге я сорвалась и... достала ножницы из портфеля, резанула прямо по горлу, у неë потекла кровь... Сбежались учителя, приехала скорая... Руфуми оказалась в больнице, где еë мой отец излечил в качестве извинений за мой проступок, а меня приняли невменяемой в суде и отправили в психушку. — Бедняжка-Сораки, — с надутыми губками посочувствовала ей Тога. — Тяжко тебе пришлось. Но меня расстраивает то, что ты не убила еë. Если уж ты не любила Руфуми, но хотя бы из-за ненависти прибила бы еë. У тебя ведь такая мощная причуда! Ты бы ею всех школьников поубивала! Такая была возможность... Ну ничего, наверстаешь упущенное вместе с нами. Сораки не верила своим ушам. Еë утешают за то, что она не убила человека? Еë поддерживают? Не говорят, какая она психопатка за покушение на убийство? Это что-то из ряда вон выходящее, что-то нереальное. Хоть Тога и была психически неуравновешенной, что понятно по еë извращëнным словам, но она по крайней мере не испытывала презрения и ненависти по отношению к ней. Никто здесь не ненавидел Сораки, никто не желал ей смерти и не поливал грязью, хотя они знали практически всю еë биографию. Их это не пугало, наоборот даже — ею восхищались и принимали за свою. Впервые она оказалась в такой компании. Даже как-то жутко. Однако Сораки не дрожала, не страшилась этих ребят. Ей с каждой минутой становилось только комфортнее рядом с ними, чего Сораки не могла ощущать в компании своих знакомых и даже отца. «Может, это и есть то самое общество, в котором мне суждено быть? Неужели моë место среди них?» — Сораки, скажи, ты хочешь улучшить контроль над своей причудой? — обратился к ней Шигараки, выводя еë из раздумий. — А? Да, разумеется, но... В одиночку я этого не добьюсь. — Я это понял, поэтому решил поручить Даби твоë обучение, так сказать, — объявил он. Сораки и Даби как будто током ударило. Оба посмотрели на друг друга неоднозначными взглядами. — С хера ли я-то? — возмутился черноволосый. — У вас схожие причуды, так что на роль еë тренера ты идеально подходишь. Да и это ты ведь еë к нам привëл, так что будет справедливо, поручив это дело тебе. Вы ещё, как я заметил, уже неплохо ладите. — Еë пламя даже не греет и не сжигает ничего. Откуда мне знать, как управлять им? — Вот и узнаете, — пожал плечами босс. — Не заставляй меня просить дважды и выполни мою просьбу. С неуправляемым пламенем она мало чем будет полезна нам, не беря в расчëт вторую причуду, так что уж постарайся сделать из неë полноценного члена Лиги. Даби устало вздохнул и поднялся на ноги. Наклонив голову набок и спрятав руки в карманах, он направил на Сораки испепеляющий взгляд, полный раздражения и недовольства. Эта девчонка только проблем ему подкинула, а не пользу принесла. Пока что она всего лишь слабая пешка в его глазах, чьих сил не хватит, чтобы исполнять его капризы, так что ему пришлось согласиться с Шигараки, как бы сильно ему это не нравилось. А Сораки оставалось лишь покрываться мурашками под прицелом его бирюзовых глаз и судорожно глотать воздух. Да, он спасал еë дважды, однако чувство благодарности и желание довериться ему накрыл волной инстинкт самосохранения, погрузив на дно. А на поверхность они всплывут вряд ли скоро, учитывая садистскую натуру Даби. — Только не сожги еë на первой же тренировке. Ты теперь в ответе за неë, — угрожающим тоном добавил Шигараки. — Нашли няньку, — проворчал штопаный. Босс на него подозрительно зыркнул, требуя чëткого ответа. — Да понял я, понял. — Хи-хи, Даби-нянька, — просмеялась в кулак Тога, за что поплатились убийственным взглядом со стороны названного приятеля. — Ой. — Сораки, дай свой номер Тоге, а потом Курогири переместит тебя обратно. Мы с тобой свяжемся при необходимости. Пока что ты будешь заниматься развитием своей причуды, — потребовал Шигараки. — Хорошо, — кивнула Сораки. Номер еë мобильного телефона переместился в электронный журнал вызовов Химико, к чьëму мобильнику был прикреплëн симпатичный брелок непонятной формы. Курогири, обменявшись с ней парочкой приветственных слов, отправил еë домой. Твайс с Тогой ей на прощание помахали руками, Компресс пожелал наступления новой их встречи, остальные промолчали, смотря ей вслед. А Сораки, когда оказалась в стенах своей квартиры и под вылизывающим ей лицо псом, сделала протяжный выдох. Этой ночью ей точно не удастся самостоятельно уснуть. Поэтому она, приняв душ и снотворное, легла в кровать. Около двадцати минут девушка гладила Мрака и глядела в потолок, утопая в водовороте мыслей о сегодняшних событиях, а после погрузилась в долгий мучительный сон, перенасыщенный бредовыми фантазиями. Это были не кошмары, однако эти фантазии пугали не хуже, но благодаря снотворному Сораки ни разу не проснулась за ночь, что впервые огорчало.