Голубое пламя

«Экстренные новости из Токио! В районе Аракава произошло массовое крушение зданий, причиной которого стало внезапное появление великана около тридцати метров ростом, был схвачен полицей и героем Леди Горой. Полиция установила личность преступника: им оказался 29-летний Токурото Хигуне. По его словам, его причуда вышла из-под контроля по причине сильных негативных эмоций. По его вине погибло 11 человек, 56 человек тяжело ранены, разрушено семь многоэтажных зданий...» — Да-а-а, ни дня без происшествий, — тяжело вздохнула медсестра, слушая новости по ТВ. — А нам-то после этого сколько работы... — Молчала бы про работу. Эта девушка больше всех нас сделала, стольких людей спасла, а нам оставалось только жгуты налаживать и ингаляции делать, — возразила ей коллега-окулист, что осматривала глаза Сораки. — Ага... Вон, кстати, еë показывают. Все три девушки и мужчина, сидящий за столом, подняли глаза на телевизор, висящий на стене. Журналистка, ведущая репортаж с места событий, подошла к девушке с розовыми волосами, чья одежда была в чужой и своей крови, вся разорвана и пропитана запахом гари и пота. Она оказывала помощь очередному пострадавшему, а когда подошла журналистка, поднялась на ноги, вытерла рукавом лицо. «— В этом происшествии также стали героями и обычные граждане, как, например, эта девушка, что оказала медицинскую помощь с помощью своей причуды многим пострадавшим. Скажите, как Вас зовут? — Нишияма Сораки. — Нишияма-сан, как называется Ваша причуда? — «Исцеление». — То есть... Вы родственница Хираго Онадзаки — врача, работающего в агентстве Старателя? — Да, он мой отец. — Вы решили пойти по его стопам, верно? — Нет. Мой отец говорил мне, чтобы я использовала свою причуду во благо людей, что я и сделала. Я просто не могла стоять в стороне, когда окружающие люди нуждались в помощи, которую я могу им предоставить. К сожалению, я не смогла помочь всем, ведь моя причуда не подходит для лечения открытых переломов костей. — И всë же благодаря Вашей причуде многие люди избежали смерти и больничной койки. Вас считают героем, Нишияма-сан. Уверена, Ваш отец гордится вами...» «Да он даже о моей второй причуде не знал... до сегодняшнего дня, — подумала Сораки, смотря на себя с экрана телевизора. Несмотря на грязный внешний вид, она действительно выглядела героем в глазах людей, которых Сораки спасла, и тех, что знали о еë подвиге. Она была горда собой, ведь наконец-то еë заметили и оценили еë способности по заслугам, а не слухам. Теперь люди станут замечать Сораки, и, возможно, благодаря этому у неë появятся настоящие друзья». «Теперь всë хорошо. А почему? Потому что я здесь!» — это говорил Всемогущий с широкой улыбкой на лице, когда появлялся на месте происшествия, чтобы спасти людей и разобраться с нарушителями порядка. Сораки чувствовала, что она не сможет стать хотя бы подобием героя. Геройство было для неë чуждо, ибо с детства она замечала со стороны окружающих еë людей зачастую проявление злодейской стороны, что заставило еë забыть, что из себя представляет то самое безвозмездное и постоянное добро. В жизни девушки было множество ситуаций, требующих вмешательства героев, но ни в одной из них не появился хотя бы один герой, что сказал бы, положив руку ей на плечо, что теперь всë хорошо и бояться нечего. В итоге Сораки разочаровалась в героях, решив, что она сама должна уметь за себя постоять, не используя при этом причуды: «исцелению» девушка не доверяла, а «зелëным пламенем» не умела толком управлять. Только физические способности были под еë постоянным контролем, которым Сораки полностью доверяла. Возможно, если бы еë с детства учили управлять обоими причудами, а не скрывать ото всех, она бы выросла совсем другим человеком — тем самым человеком, каким еë представлял отец. — Так, ну что могу сказать, — начала делать выводы окулист, снимая резиновые перчатки с рук, — к моему удивлению, вашему зрению ничего не угрожает. Осколки чудом не задели хрусталики, ранив только глазные яблоки и веки. Даже сетчатка глаза не повреждена... Неужели ваша причуда исцеляет абсолютно всë? — Нет, только открытые раны и переломы костей, а ещё способствует восстановлению сосудов и вен. Я не разбираюсь в медицинских терминах, но вроде как моя причуда ускоряет процесс эпителизации, за счëт чего раны заживают практически мгновенно, при этом излучая белый свет. С костями я не знаю, как это работает. — Смею предположить, что ваша причуда способна создавать фибробласты — клетки, которые способствуют сращиванию костей за счëт вырабатывания коллагена и главного белка в костной и соединительной ткани, а также хондробласты — клетки, производящие волокнистые хрящи. Скорее всего, именно так действует ваша причуда на сломанные кости. Должен признать, что впервые встречаю человека с такой удивительной причудой. Я знаю вашего отца, однако с ним лично не знаком, — предположил врач, сидя за столом, что заполнял карточки пациентов. В конце своей речи он улыбнулся сквозь маску. — Почему вы не геройствуете с такой-то причудой? — Не хочу. У меня другие планы на жизнь, а людей лечить я могу и будучи обычной гражданской, что я сегодня и доказала, — смущëнно усмехнулась Сораки, опустив взгляд на свои окровавленные джинсы. — Ну, в принципе, вы правы Нишияма-сан, однако вам за это никто не заплатит, — сказала окулист и посмотрела ей в глаза, только в этот раз для внушения, а не для осмотра. — Во всëм нужно искать выгоду, иначе долго не проживëшь — это правда жизни. Как думаете, зачем люди идут в герои? Ради денег. Это престижно и почëтно, и в этом нет ничего зазорного. Как говорится, хочешь жить — умей вертеться. — Ха-ха, смотри, не перевернись, — обсмеяла еë коллега, что отвернулась от телевизора и уставилась на неë, как на посмешище, своими радужными из-за причуды глазами. — Тебя за такие слова Штейн давно бы башки лишил. — Нашла, кого вспомнить! Молчи лучше, дура! — Девушки, не ругайтесь при пациенте! Соблюдайте этикет и тишину. Мы же в больнице всë-таки, — приструнил их врач, после чего коллеги послушно замолчали. — Его же арестовали, верно? — задала неожиданный для всех вопрос Сораки. — Кого? — Штейна. — Да, к счастью. Он многих героев поубивал и тяжело ранил, некоторые из них навсегда лишились возможности ходить. Таким, как он, место за решëткой. — Ага, но его арест только усугубил положение дел. Многие злодеи объединилась, заразившись его философией, и стали продолжать его дело. Ничего, можно сказать, не изменилось, а Пятно стал популярен из-за того ролика в Интернете, — добавила медсестра, говоря это на полном серьёзе. — Общество гниëт прямо на глазах, и только злодеи это видят, потому что именно они знают, что значит гнить. Не удивлюсь, если однажды начнëтся война между героями и злодеями. — Или война между обществом и героями... В этот момент в кабинет окулиста ворвался без стука низкорослый мужчина. Он глубоко и шумно дышал, будто всю дорогу до сюда бежал, словно марафонец. Врачи недоумëнно на него уставились, одна Сораки отвернулась от него, когда взгляд мужчины впился в еë лицо. Это был еë отец, Хирáго Онадзáки — сорокачетырёхлетний мужчина, от которого Сораки досталась причуда «исцеление». — Сораки... почему ты молчала? Почему скрывала от меня это?! — А что, если бы сказала, тебе легче бы стало? — с неприкрытой злостью в голосе задала она ему встречный вопрос, бросив на него укоризненный взгляд исподлобья. — Да и не ты ли запретил мне в детстве пользоваться причудой? — Я... Я же ведь не знал даже, что у тебя их две! Если бы ты рассказала мне о «исцелении», если бы показала мне его, я бы никогда тебе не запретил пользоваться причудой. «Даже если бы я и рассказала, это бы не спасло меня от побоев и презрения со стороны окружающих. Я ведь не только твоя дочь, отец, о чëм мало кто знает. Я — дочь убийцы, и от этого клейма мне не суждено избавиться, даже если я и буду до конца своих дней красить волосы, носить цветные линзы, не пользоваться "зелëным пламенем"... Однако это не означает, что я не достойна жизни. Это моя жизнь, и только мне решать, как еë проживать». — Спасибо, что подлечили меня, Хатами́ши-сан, — поднявшись с кушетки, поблагодарила Сораки окулиста, а потом поклонилась всем трëм врачам. — До свидания. Мне пора домой. — А, да, конечно, идите. До свидания, Нишияма-сан, — поспешно попрощалась с ней Хатамиши-сан, только что придя в себя после еë разборок с отцом. — Берегите себя. — Вы тоже, Хатамиши-сан, — Сораки взглянула на неë слепыми глазами и улыбнулась, после грозно посмотрела на встревоженного отца и покинула кабинет. Хираго вышел за ней, не извинившись за вторжение. Они оказались в светлом и пустом коридоре, по которому блуждал технический персонал в поисках грязи и пыли со швабрами и вëдрами наперевес. За окнами давно стемнело. Последние лучи заката растворялись в нарастающей тьме, а солнце таяло за горами. По улицам начали зажигаться фонари, шли люди, спешащие домой после долгого рабочего дня. Сораки с завистью глядела на них — тех, кто не познал того ужаса, произошедшего в Аракаве. В этот момент она подумала, что лучше уж выгорела бы на работе и вернулась домой без сил, чем попала бы в эпицентр произошедшего сегодня. И это второй день подряд так происходит... Совпадение или закономерность? Ей очень хотелось это узнать, а ответ мог дать только один человек — злодей по прозвищу Даби. Если он никак не связан с сегодняшним происшествием, то Сораки сочтëт это за совпадение, а если всë же связан, то это уже закономерность. Девушка желала, чтобы это был не второй вариант, иначе от страха перед завтрашним днëм она не сможет уснуть. Стать свидетелем или участником злодейских деяний в третий раз, оказавшись при этом в смертельной опасности, можно пожелать разве что врагу. Идя по коридору и размышляя об этом, Сораки игнорировала слова отца, идущего прямо за ней. Еë отец представлял из себя трусливого и заносчивого человека, который забывает здороваться с людьми и говорить базовые слова по типу «спасибо», «пожалуйста» и «до свидания». Выглядел он старше своих лет, имел чëрные прямые волосы с длинной чëлкой, под которой скрывал морщинистый лоб и тонкие, постоянно нахмуренные брови, колючую бородку на подбородке, серые глаза, скрытые под толстыми линзами очков, торчащие уши, похожие по форме на спутниковые тарелки, хрупкое и тощее телосложение с острыми плечами и кадыком, бледную кожу с родинками по всему телу. Когда Сораки разглядывала его фотографии в фотоальбоме, где ему было чуть больше двадцати лет, она отметила, что тогда Хираго выглядел куда симпатичнее, нежели сейчас. Одет он был скромно: в чëрное пальто, из-под которого выглядывала полосатая чëрно-белая рубашка, серые брюки и кожаные ботинки. Хираго не был похож на работника геройского агентства, скорее на обычного пенсионера, что отчасти являлось правдой: он не так уж много зарабатывал, ибо использовал свою причуду чаще в благотворительных целях, нежели в работе, за которую ему платили. Из-за этого Сораки считала своего отца идиотом, не считающего свою редчайшую регенерирующую причуду чем-то выдающимся, за что люди его должны ценить больше, чем героев. Она никогда его не понимала, ибо имела противоположные жизненные устои. — Да стой же ты! — Хираго схватил еë за руку и принудил остановиться. — Сораки, объясни, почему ты скрывала от меня мою причуду?! — А что бы ты сделал, если бы я рассказала? — Она развернулась к нему лицом. — За первую причуду ты меня возненавидел, презирал, а за свою что бы ты сделал, а?! Героем бы сделал? Завербовал бы в агентстве Старателя? Или просто перестал бы видеть во мне врага народа и начал бы считать человеком, у которого есть сердце и душа? Что бы ты сделал из этого? Скажи мне! Хираго потерял дар речи и удивлëнно вытаращил глаза, смотря на свою дочь и всë ещё держа еë за руку. Сораки в этот момент вспомнила, когда в последний раз он держал еë за руку: это было в пятый еë день рождения, когда они ходили вместе по магазинам и выбирали ей подарок. Она тогда не сводила глаз с набора игрушечных машинок с открывающимися дверками, которые сами могли ездить с помощью механизма, который запускался закручиваем задних колëс. На куклы и игрушечные домики маленькая Сораки даже смотреть не хотела, и отец, смирившись, купил ей этот набор с машинками. Девочка тогда была безумно счастлива, пока не настал вечер и в их дом не ворвалась злодейка, убившая беременную жену Хираго. С того дня миновало уже семнадцать лет, а Сораки всë ещё отчëтливо помнит его события благодаря кошмару, который снится ей каждый день рождения. Хираго тоже всë помнил, но он даже не задумался о том, что за эти семнадцать лет он впервые взял еë за руку. Пускай даже с иным намерением, нежели в тот день, но всë же взял — взрослую, крупную, мускулистую, бледную руку Сораки с накладными ногтями на пальцах чëрного цвета. От той хрупкой и крохотной ручки не осталось в его памяти воспоминаний. От той маленькой Сораки не осталось ничего. Смотря отцу в глаза, девушка даже без очков разглядела в них зачатки злости и ненависти. Она резко отвернулась от него, вырвала руку из его хватки. Сораки совсем позабыла про отсутствие цветной линзы в правом глазу, которую пришлось вытащить и выкинуть из-за негодности и осмотра у окулиста. Теперь радужки еë глаз были разными: в левом глазу она была серой, как у отца, а в правом — зелëной, как у матери. А Хираго еë правый глаз напоминал взгляд Неншо Мидоримы, которую он всей душой возненавидел по понятным причинам, и часто впадал в неоправданную ярость, бил дочь, а когда приходил в себя, ничего не помнил и даже не просил прощения. Именно поэтому Сораки боялась смотреть на отца и спешно отвернулась. Не хватало ещё, чтобы он ударил еë в общественном месте. — Отвези меня домой, пожалуйста, — полушëпотом попросила Сораки, уронив взгляд на пол. — Я попала в аварию, и моя машина теперь не подлежит ремонту... — Д-да, поехали. — Хираго будто током ударило от еë слов. Он повертел головой, сжал кулаки и последовал за дочерью к лестнице, ведущей на нижний этаж. Они в молчании вышли наружу. По автотрассе ездили машины с включёнными фарами, и Хираго, сев за руль своего старого автомобиля, повторил за ними, заведя его со второй попытки. Сораки заняла переднее пассажирское сиденье и в этот раз пристегнулась. Она никогда не любила этого делать, ощущая себя скованной цепями при этом, но ей не хотелось повторить сегодняшней ошибки, за которую девушка чуть не поплатилась потерей зрения. После этого Сораки достала телефон и зашла на сайт геройских новостей, где в первом же посте высветилась информация о сегодняшнем инциденте, который именовали как «Крушение Аракавы». В нëм говорилось, что Токурото Хигуне назвал причину своего бешенства, которой оказались два члена Лиги Злодеев, предложившие ему присоединиться к ним. «Всë-таки это закономерность... Час от часу не легче, — обречëнно простонала Сораки и выключила экран телефона. А ведь она до последнего надеялась на совпадение... — Но мне больше интересно, кто стал моим спасителем... Он говорил о долге, его голос я точно где-то слышала, а ещё его кожа на шее... Она была странной на ощупь, шероховатой и горячей. Может, он тоже попал в аварию и обжëг себе кожу? Чëрт! Тогда надо было ему предложить свою помощь, я бы в два счëта залечила его ожоги, какой бы степени тяжести они не были. Отблагодарила бы его так... Блин, да про какой должок он говорил? Выходит, мы знаем друг друга? Так, рассуждай логически, хватит о благодарностях думать. Если мы знакомы, то в каких отношениях состоим, при которых он готов спасать меня из-за долга, но при этом не разговаривать со мной? Что за, блин, герой такой немой, а?!» — Сораки, — окликнул еë отец. Девушка встрепенулась и повернула голову в его сторону. — Скажи, что с тобой происходит. — Всякое дерьмо наподобие сегодняшней катастрофы. Как обычно, в общем-то, — пожала плечами она, будто для неë это вправду было в порядке вещей. — Сораки, я серьёзно. — Какой вопрос — такой и ответ. — Ладно, тогда ответь мне честно на следующий вопрос, — начал говорить Хираго, глубоко вздохнув:— когда ты собиралась рассказать мне о моей причуде? — Когда ты бы начал беспокоиться обо мне, а не о моëм существовании, что и было до сегодняшнего дня. Все эти грëбанные десять лет ты вообще в моей жизни никакого участия не принимал, не задумывался, жива ли я вообще, но как только выяснилось, что я владею твоей причудой, как ты — хоба! — и забираешь меня из больницы после того, как узнал, что я спасла многих людей, и везëшь меня домой на своей развалюхе, — с нотками ненависти и презрения в голосе отвечала девушка, с каждым сказанным словом делая его громче. — Ты случайно не считаешь это эгоизмом? Не кажется ли тебе, что заботливого папашу надо было корчить из себя, когда я мелкой была и как раз нуждалась в твоей заботе? Вот если бы ты так и поступил, я бы тебе давно про причуду вторую рассказала! А в итоге ты довëл меня до такого состояния, что я вообще разучилась кому-либо доверять, на фоне чего у меня появилась паранойя! Это ты хотел услышать, папа?! — Довольно! — вскричал Хираго и внезапно остановил автомобиль у края дороги. — Какая ещё паранойя? Хочешь сказать, что лечение не помогло? — Думаешь, такую травму можно вылечить? — готовясь заистерить и заплакать, вопросила Сораки с сарказмом. — «Рана», что ты мне нанëс в детстве, затянулась и стала шрамом, но теперь болит и колит ещё сильнее, чем прежде, а шрамы остаются на всю жизнь. Тоже самое и с прошлым: оно никуда не исчезнет. Прошлое либо забывается, либо прощается, но не исчезает. Поэтому я никогда не забуду, что ты и Мидорима сделали со мной... Хираго не смог более сдерживаться и ударил дочь по щеке, дабы выплеснуть гнев и заткнуть ей рот. Как цинично. Однако она сама виновата. Не стоило ей упоминать имя матери — для Хираго это больная и ненавистная тема. Он всем сердцем ненавидит Неншо Мидориму, не желает еë вспоминать, слышать о ней. А ведь когда-то всë было в точности до наоборот, но это было давно. Двадцать два года назад Хираго был готов пойти на безумство из-за любви к этой женщине, но ему пришлось отказаться от неë, от желания быть рядом с ней, чтобы не попасться в лапы правосудия. — Ты сама во всëм виновата. Хватит обвинять меня во всех своих несчастьях. Если ты ещё способна здраво мыслить, то ты меня послушаешь и прекратишь этот балаган. Я уже понял, что неправильно тебя воспитал, я давно это осознал, но я никогда тебе ничего плохого не делал. Я применял силу, чтобы образумить тебя, когда ты нарушала запрет на использование пламени и смотрела на меня, словно хотела убить, что и сделала она с Юки... Ты сгорала в ненависти, я пытался еë подавлять с помощью силы, но всë это привело к тому, что ты сошла с ума и чуть... — Я помню. Чë ты мне рассказываешь?.. — припав головой к окну, спросила Сораки обессиленным голосом. — Ты прав во всëм, кроме одного: именно ты после смерти Юки причинял мне боль своими словами, своими пощëчинами, своим взглядом... Ты перестал видеть во мне человека — именно это убивало меня, из-за этого я и теряла контроль над пламенем. Так что никакую ненависть ты во мне не подавлял, я всë ещё горю в ней, а ты просто представлял на моëм месте Мидориму и бил меня, мстя так за Юки. Так кто из нас на самом деле сошëл с ума, а, папа? Последние еë слова были сказаны со взрывным ликованием. Она глядела на него глазами, горящими пламенем ненависти. От этого взгляда у Хираго затряслись руки, со лба скатилась к подбородку капля холодного пота. Больше всего ему хотелось в данный момент выйти из машины и убежать отсюда, чтобы никогда не видеть эти горящие разноцветные глаза, этот ужасающий взгляд, чьим порождением является он сам. — Довези меня наконец до дома. Я ужасно хочу есть и помыться, — сообщила Сораки стальным тоном и отвернулась от него. Хираго глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и продолжил движение по дороге. Весь оставшийся путь до дома Сораки они проехали в тишине, ловя себя на мысли, что она с каждой минутой становится невыносимее. Так бывает, когда недолюбливающие друг друга люди долгое время скрывают взаимный негатив, чтобы избежать перерастания его в нечто большее и серьëзное, например, в ненависть. В их случае Сораки уже ненавидит Хираго, а он же всячески пытается сохранять самообладание и воспринимать их отношения как то, что уже невозможно исправить, можно только окончательно разрушить. А Хираго этого не хотелось, тем более после того, как он узнал о существовании «исцеления» у Сораки. Примерно через полчаса Хираго припарковал свой автомобиль у дома Сораки. Солнце к этому времени уже полностью закатилось за гору, теперь источниками света всецело являлись уличные фонари. В окнах жилых домов загорелись разноцветные огни, словно гирлянда на новогодней ёлке. Улицы, детские площадки, общественные заведения и места начинали потихоньку пустеть. Эстетично, красиво, по-вечернему — три слова, которые точно описывают окружающую обстановку. Однако именно сейчас, в это время суток начинают бодрствовать большинство злодеев. Все плохие и незаконные дела совершаются ночью — этой теории Хираго был верен с самого детства из-за боязни темноты, поэтому буквально загнал Сораки в подъезд, торопясь проводить еë до квартиры и поехать домой. Они зашли в грузовой лифт, из которого вышел сосед Сораки, живущий напротив. Он с ней поздоровался, а на Хираго подозрительно покосился, ибо видел его первый раз в жизни. Но мужчина ничего ему не сказал и вышел из подъезда. — Как ты узнал, что я в больнице? — решила поинтересоваться девушка, когда лифт начал подниматься вверх. — Уэда сообщил мне. Он работает как раз в этой больнице, увидел и узнал тебя среди раненных. — Почему тогда не подошëл, не поздоровался? — Не было у него времени с раненными болтать. Ты же своими глазами видела, как их было много... Будто кто-то специально всë это подстроил. — Ты новости не читаешь, что ли, вообще? Этот великан объяснил полиции причину своего бешенства. Его хотела завербовать Лига Злодеев, но он отказался и потерял контроль над причудой от злости. — Что? Опять эта Лига?! Ни одно происшествие теперь без их участия не обходится! Чëрт бы побрал этих злодеев! — презренно прошипел Хираго, нахмурившись и стиснув кулаки. Сораки устало закатила глаза и отвернулась, чтобы не видеть раздражающее лицо отца. Лифт остановился на шестом этаже. Они вышли из него и подошли к железной двери с номером 18. Это была дверь квартиры Сораки. Как только они переступили еë порог, на хозяйку квартиры с разбега налетел огромный чëрношëрстый пëс и чуть не повалил на пол. Сораки кое-как удержалась на ногах, но не стала кричать на Мрака, ведь он просто соскучился по ней и желал еë ласки. Пëс радостно облизал лицо Сораки и залаял, но, увидя чужого человека за еë спиной, напрягся и зарычал. Мрак не любил незнакомцев и относился к ним враждебно, также он ощущал, какие чувства хозяйка проявляет к тому или иному человеку, а Хираго был тем, с кем Сораки «не ладила». Поэтому реакция пса вполне объяснима. — Всë хорошо, Мрак. Он здесь ненадолго, не волнуйся. Лучше пойдëм поедим, — ласково проговорила девушка, пытаясь скрыть усталость в голосе. Мрак с беспокойством заглянул ей в глаза, виновато заскулил и слез с хозяйки. Хираго в это время включил свет в коридоре и разулся, приняв таблетки от аллергии. — Когда только успела псину завести... — пробурчал недовольно мужчина, брезгливо смотря на Мрака. — Ты что, забыла, что у меня аллергия на собак? — Поэтому и завела, чтобы ты ко мне не приезжал, — спокойно пожала плечами Сораки, надела тапочки и прошла на кухню, включила свет и наполнила чашку Мрака кормом. — Собаки, в отличие от людей, не судят хозяина по его родословной и прошлому, за что я и люблю Мрака. — Лучше бы замуж вышла, а не зоопарк в квартире устраивала, — всë ворчал Хираго и сел за стол на кухне. — Муж предаст, собака — никогда, — заявила она, надевая новые линзы перед зеркалом, на что Мрак согласно тявкнул, будто понял смысл еë слов. — И сколько стоил он? — Ни сколько. Он мой подарок судьбы, — с доброй улыбкой ответила девушка. — Хах! На улице подобрала, что ли? — Можно и так сказать. — О, чëрт... И как давно живëт он у тебя? — Уже больше года. — Хах, чудо, что он ещё не сбежал от тебя, — с злорадной усмешкой подметил он и встал, подошëл к кухонному гарнитуру, где под навесными шкафчиками стояли две баночки с таблетками и бутылëк. — Что за препараты? — Наркотики. — Сораки, что это за таблетки?! — Да лекарства это, лекарства, — раздражëнно сказала Сораки и выхватила баночки у него из рук. — Эти таблетки и борная кислота от пиодермии, эти — от анемии. Забыл уже? Ты же сам мне с детства пихал эти таблетки. — А, да, вспоминаю... — почесав голову, ответил Хираго. — Я уже и позабыл об этом. — Забыл он, — фыркнула девушка и закатила глаза. — Короче, я пошла переодеваться. — Тогда я поеду домой, — сообщил он. — Да пожалуйста, вали, — махнула на него рукой она. Мрак зарычал на Хираго, чтобы он поторапливался, ибо тоже не был рад его присутствию. Мужчина спешно захлопнул за собой дверь и уехал. Сораки наконец-то избавилась от чувства тревоги, которое всегда испытывала рядом с ним. Это началось ещё в детстве, и она не знала, как избавиться от этого чувства, если даже лечение не помогло. Сораки переоделась в свою домашнюю одежду, состоящую из белой водолазки, которой скрыла от себя самой красные и зудящие руки, и зелëных штанов с белой верëвочкой на талии для еë регулирования, грязную одежду она оставила валяться на полу. Девушка поставила чайник, решив приготовить лапшу быстрого приготовления, приняла лекарства и обработала руки борной кислотой. Пока кипятился чайник, девушка связалась с арендатором и начальником, сообщив им о автомобиле. Арендатор ничуть не разозлился, лишь слегка расстроился, вежливо попросив еë возместить ущерб в 416000 йен и напомнив, что автомобиль не был застрахован. Сораки на эту новость только отчаянно вздохнула и согласилась. Начальник же сказал, что не станет еë увольнять, после того как девушка объяснила ему ситуацию и пообещала в скорейшее время вернуться к работе. Он дал ей неделю для решения проблем с автомобилем. От всей души она поблагодарила его и отключилась. Чайник вскипел, и Сораки залила лапшу кипятком. Осталось подождать пять минут. От скуки она взяла телефон в руки, зашла в галерею. От увиденных недавних фотографий еë лицо мгновенно исказила печаль. Мрак, лежащий на полу, это заметил, запрыгнул на соседнее кресло, что было присоединено к двум соседним, создавая схожесть с диваном, и присел рядом с хозяйкой. Он ткнул мокрым носом в еë плечо, и девушка перевела взгляд на него. В тëмных глазах Мрака блистала печаль и жалость к ней, ему хотелось еë морально поддержать, показать, что она не одинока, и ей есть, кому доверять. Смотря на него слезливым взглядом, Сораки вспомнила, что Мрак с самого первого дня их знакомства относился к ней так, будто сразу же увидел в ней родную душу, кому он может доверить свою жизнь и роль своего хозяина. Девушка верно сказала: он — еë подарок судьбы. Люди отворачивались от неë, прознав о еë прошлом, а Мрак никогда не менял к ней своего отношения, даже когда был свидетелем еë панических атак и явления «зелëного пламя». Всë, что было связано с его хозяйкой, его вовсе не пугало, наоборот, он пытался еë успокаивать, становился для неë поддержкой и опорой в трудную минуту. То, на что не были способны люди, мог сделать Мрак. Люди приходят и уходят, а этот пëс всегда остаëтся верен ей, несмотря ни на какие заскоки хозяйки. И Сораки на эту преданность всегда отвечала взаимностью — как по отношению к Мраку, так и к людям, которые были преданы ей лишь на некоторое время, пока им не надоедало. Она не терпела предательства и всегда желала каждому предателю смерти — такова была истинная еë сущность, сложившаяся ещё в юные годы. Сораки приобняла пса и поцеловала его между глаз, его чувствительное место, а Мрак в свою очередь положил морду на еë согнутые коленки. Ему было не очень комфортно сидеть в такой позе, но зато приятно, а главное — рядом с любимой хозяйкой, которая на его порыв добродушия тепло улыбнулась. Еë улыбка делала Мрака счастливым, и пëс довольно застонал, прикрыв глаза. А девушка продолжала листать галерею, переполненную общими фотографиями с Тсутому. На них он выглядел таким милым и весëлым, что Сораки стало даже тошно. — И что с тобой, сукиным сыном, стало? Любил, любил, а потом резко разлюбил, будто с самого начала планировал причинить мне боль... — обиженно размышляла она, листая одну фотографию за другой. — Надоело ему трахать — захотелось быть оттраханым. Никакой ты не мужик, Аидаиши Тсутому, а всего лишь чëртов шлюхан. Без сомнений Сораки очистила галерею от фотографий с его лицом. Теперь последним фото было, где она, улыбаясь, сидит в парке в обнимку с Мраком, на чью морду надет венок из жëлтых одуванчиков. Девушка показала фотографию псу. — Ой, а кто это у нас здесь такой красивый? Мрак, ты не знаешь? А это ты! Да, это ты! — добродушно смеялась Сораки, трепая морду пса. — Самый красивый мужчина на свете ты у меня! Пока она сюсюкалась с Мраком, лапша уже начала остывать. Помыв руки, девушка принялась за трапезу. В дополнение к лапше Сораки достала из холодильника салат с крабовыми палочками, который наконец-то спустя три дня доела. После ужина она помыла посуду и снова села за стол, разблокировала телефон и установилась дрожащим взглядом на зелëную иконку с трубкой. Ей нужно сделать ещё два звонка: Нарадзаки и своему старому знакомому, которого девушка собралась попросить помочь с деньгами. Сперва она решила набрать именно его, над чем долгое время ломалась. В контактах он был забит как «Фунесáки Цу́гуру». Обычно так именуют в журнале номеров едва знакомых людей, коллег или одноклассников, но не в еë случае. Сораки была знакома с этим человеком уже много лет, однако не относила его ни к друзьям, ни к врагам. Фунесаки Цугуру относился к тем людям, с которыми полезно иметь связи, но ими можно пользоваться только изредка, в экстренных ситуациях. С ним девушке искренне не хотелось общаться, однако если учесть, в какие обстоятельства она попала, он был единственным еë спасением, к тому же имелась стопроцентная гарантия, что этот человек ей не откажет. Набрав номер, девушка приложила телефон к уху. Послышались оглушительные гудки. Еë сердце от ожидания забилось чаще, а сама она мысленно повторяла слова, что собиралась сказать ему. Однако Фунесаки Цугуру был непредсказуемым человеком, его действия и мысли невозможно было предвидеть заранее, поэтому Сораки каждый раз терялась, когда он начинал говорить не по делу. Она решила, что если их разговор затянется больше, чем на пять минут, без объяснений бросит трубку, успев назвать причину звонка. Цугуру всë равно сам ей перезвонит, если его заинтересуют обстоятельства, в которые попала девушка. После четвëртого гудка трубку наконец-то подняли. Послышался довольный вздох. Сораки почувствовала, как его бледные губы растянулись в усмешке, зажимая дымящую сигарету на уголке рта. По еë телу пробежался табун мурашек, со лба потëк холодный пот. — О-о-о, неужели моя любимая Сораки соскучилась по такому ничтожеству, как я? Я вновь стал тебе необходим? — послышался до тошноты приторный мужской голос, на что Сораки пугливо сглотнула. — Ну чего же ты молчишь, Сораки? Я внимательно тебя слушаю. — Цугуру... — с дрожью по коже произнесла она его имя, прерывисто дыша. — Мне нужна твоя помощь. — Правда? Что тебе нужно: избавиться от трупа? Кастрировать бывшего или Мрака? Ампутировать конечность? Может, пришить? Или, может, тебе нужен именно я, а не мои услуги? — Парень усмехнулся, назвав свой последний вопрос. — Я-я попала в ав-варию, и мне нужны деньги, чтобы возместить ущерб арендатору за машину. — О, вот как. — Этот ответ ничуть не расстроил Цугуру, только развеселил. — Снова моя дорогая Сораки попала впросак, и единственным, кто может ей помочь, опять-таки оказался я. Что ж, это было вполне очевидно, я даже не удивлëн. А ты сама как? Не поранилась? Все конечности и органы на месте? — Я в порядке. Так ты... поможешь мне с деньгами? — Ох, ну как я могу отказать тебе, Сораки! Разве благородный рыцарь может бросить прекрасную девушку в беде? Даже если бы ты оказалась заперта в башне с ужасным драконом, я бы пришëл к тебе на помощь и спас тебя, а сам бы отправился в колонию, прямо как тогда, когда нам было по шестнадцать... — Прекрати. — У Сораки затряслись руки и задрожала челюсть, ибо она поняла, что за чушь он мелет. — Прости, прости, не хотел тебя обидеть. Не сердись на ничтожество. Ты же знаешь, я бы никогда не стал причинять тебе «бесполезный вред». — Фунесаки! — прокричала в трубку Сораки. В ответ послышалось молчание. — Что, Неншо? — спустя пять секунд тишины спокойно ответил Цугуру. От услышанного девушка сокрушëнно остолбенела. — Я же просил тебя не называть меня по фамилии... Почему же ты продолжаешь поступать неправильно? — Чтобы ты заткнулся! — Мне бросить трубку? — Нет! — Противоречишь сама себе, — победно усмехнулся парень. — Ты всë та же моя милая Сораки. Совсем не изменилась. — Мне нужно 416000 йен. Цугуру в задумчивости замолк на несколько секунд, после чего подал голос. — Кажется, я знаю, кто сможет заплатить такую сумму за твои услуги, — сообщил он, наконец-то первый раз за весь разговор порадовав еë. — Ты же сможешь вылечить перелом орбиты глаз? — П-перелом чего? — Ха-ха, тогда на пациенте и узнаем. Как говорят русские, кто не рискует, тот не пьëт шампанского. Можешь сделать это уже завтра, а сегодня уже поздно, пациент спит. Тебе тоже пора в кроватку: моя милая Сораки всегда ложилась спать раньше девяти. — Н-не указывай мне, — неуверенно возразила ему девушка. — Где и во сколько? — Как только ты проснëшься завтра, я пришлю тебе на почту письмо с этой информацией. Хочу удивить тебя своим даром предвидения. Всë-таки ничтожество вроде меня ещё способно совершать что-то фантастическое, никак не связанное с его причудой. Разве это не удивительно, Сораки? — Это только пугает, — ответила она и, не дождавшись ответа от него, отключилась, как только время разговора перевалило за пять минут. Предельно ясно, почему Сораки не хотела общаться с этим человеком. И это ещё хорошо, что это был разговор по телефону, а не с глазу на глаз, который бы убил куда больше еë нервных клеток, чем сейчас. Завтра как раз состоится этот разговор, а сегодня девушка отделалась лишь всплеском негативных эмоций. Она выпила стакан воды, успокоилась. Осталось сделать последний звонок на сегодня, после чего Сораки будет готовиться ко сну. Ей не нужно завтра рано вставать и ехать на работу, но она так устала, что веки самозабвенно липли друг к другу, намереваясь закрыться на всю ночь и окунуть Сораки в чëрную дыру, в которой притихли ещё невиданные никем кошмары. Они ждали еë, а организм девушки поддавался сонному порыву, так что в любом случае ей придëтся оценить артхаусное кино, созданное еë тернистым подсознанием. Пока усталость окончательно не взяла над ней вверх, Сораки набрала номер Нарадзаки. Нужно убедиться, что с ним всë в порядке, и объясниться, после пойти со спокойной душой смотреть кошмары. — Алло? — услышала она усталый знакомый голос. — Нарадзаки-сан, как вы? Как давно пришли в себя? Я так за вас переживала, — на эмоциях протараторила Сораки. — Всë хорошо, Нишияма-сан. Меня отпустили домой, как только осмотрели после моего пробуждения. Я ничего не помню о произошедшем, но мне сказали, что если бы не вы, я бы не только не помнил ничего, но и не дышал. — У вас амнезия? — спросила она обеспокоено, проигнорировав слова благодарности. — Да, от шока и сильного удара по голове. Но это пустяки. Вообще даже хорошо, что я не помню ни начала, ни конца этого кошмара. Я будто уснул под наркозом, а проснулся уже прооперированным. Мне сказали, что вы меня исцелили причудой, то бишь спасли, и за это я буду вам безмерно благодарен. — Я не могла бросить вас и других раненных людей в тот момент. Я обязана использовать свою причуду во благо, иначе... — Голос Сораки стих на последних словах, ибо в этот момент она вспоминала своего отца, что точно так же говорил о своей причуде, а она глупо повторяла за ним, потому что не могла рассказать истинную причину своих героических поступков. — Иначе зачем вообще она мне нужна? — Слова истинного героя, — восхищëнно прокомментировал Нарадзаки, на что девушка усмехнулась сама себе. — Нарадзаки-сан, я больше не смогу проводить с вами занятия. Автомобиль ремонту не подлежит, так что... — Что? Совсем не подлежит? — Да. — Чëрт... Это моя вина. Ведь это я был за рулём... Мне очень жаль, Нишияма-сан. Могу ли я помочь вам с поиском нового автомобиля? Или, может, я возьму на себя возмещение ущерба? — Не стоит. Это был не мой автомобиль. Я его арендовала. — Тогда тем более я должен заплатить за ущерб! Скажите, какая сумма вам нужна? — Вы не обязаны платить за ущерб, который по сути учинили не вы, а тот великан. Мне будет достаточно и тех денег, которые вы мне платили за обучение. За сломанный автомобиль я смогу сама расплатиться. — И всë же я настаиваю...! — Нарадзаки-сан! — перекричала его Сораки, тяжко вздыхая. — Вы не обязаны — это во-первых, а во-вторых, я смогу самостоятельно не только заплатить за автомобиль, но и найти новый для занятий, так что не беспокойтесь об этом больше. Отдохните и набирайтесь сил. Когда решу все проблемы, я перезвоню вам, а сейчас... Ох, я очень устала, поэтому давайте на этом и закончим наш разговор. — Хорошо вас понимаю, однако... Меня не устраивает ваше решение. Я с этим не смогу смириться, простите. — Придëтся, Нарадзаки-сан. Я привыкла сама решать свои проблемы и посторонних в них не втягивать, так что, прошу вас, уважайте мои привычки и принципы. Я сложный человек, признаю, но я не изменю своего решения, — спокойно говорила Сораки, выглядывая из окна на тëмную узкую улицу. — Спокойной ночи, Нарадзаки-сан. Не держите обид на меня. — Вы спасли меня сегодня. Какие ещё обиды? — усмехнулся парень, что повторила девушка. — Спокойной ночи, Нишияма-сан. Берегите себя. — Постараюсь. До свидания, — попрощавшись, Сораки отключилась. Она хотела расслабиться с помощью сигарет, как добавилась ещё одна проблема: Мрак схватил пастью одежду хозяйки, пропахшую кровью и дымом, что всë это время валялась в спальне. Он притащил на кухню синюю кофту и, хаотично тряся головой, пытался разорвать. Сораки подошла к нему и отобрала несчастную одежду, отругала Мрака и обречëнно закатила глаза. А когда она подняла еë с пола, с неë что-то упало. Последовал металлический лязг. Девушка нахмурилась, подняла эту диковинную вещь с пола, осмотрела. Мрак с подозрением понюхал вещь в руках хозяйки, а потом пугливо залаял и спрятался под стол. Удивлëнно озираясь на пса, Сораки внимательнее рассмотрела вещь и тут же замерла в шоке. Это была не вещь, а подслушивающее устройство. — Какого хера...? В этот самый миг за еë спиной самопроизвольно возник чëрный туман, объятый фиолетовым свечением, причëм бесшумно, Сораки только колебания воздуха ощутила перед тем, как услышать шаги в своей квартире, а затем этот насмешливый, хрипловатый голос, который она всей душой желала больше никогда не услышать. — Ну привет, Нишияма Сораки. Глаза девушки расширились до предела, норовя выпасть из глазниц, ибо такого поворота событий никто не мог ожидать. Даже не оборачиваясь, Сораки точно знала, кто стоит за еë спиной и с ехидством улыбается, поэтому не хотела смотреть на него, не хотела вставать и разбираться, что он здесь забыл. А он ничего и не забывал. Даби пришëл именно за ней. — Хоть мы и виделись уже сегодня, но не здоровались. Нет, погоди... Это я тебя видел и даже вытащил из-под завала, пока ты, слепая и беспомощная, слушала крики попавших в беду людей. Я, конечно, понимаю, что ты в тот момент была благодарна мне, но вешаться мне на шею было совсем не обязательно. Я кое-как твою кровь оттëр от одежды!.. — Что... тебе... нужно? — содрогаясь всем телом и припав коленями к полу, вопрошала она. — «Исцеление» и «зелëное пламя», ну и ты сама, конечно, — безразлично ответил Даби, медленно, словно хищник к добыче, приближаясь к ней. — Вставай давай. Или у тебя на нервной почве ноги отказали? — Я никуда с тобой не пойду... — едва слышно говорила Сораки, уткнув взгляд в размытый пол. — Если не пойдëшь — поползëшь. Поднимай давай жопу и... — злодей положил горячую руку на девичье плечо, как вдруг девушка боком упала на пол, словно подстреленная. Даби убрал руку и недоумëнно оглядел еë лицо с сомкнутыми намертво веками. Мрак увидел это, подбежал к хозяйке и залаял, пытаясь так еë разбудить и забыв про опасного человека рядом с ней. Злодей уныло закатил глаза и легонько пнул несколько раз бессознательное тело девушки. Пëс чуть не вцепился ему в ногу со злости и зарычал, за что Даби с силой отпихнул его ногой в сторону, слыша жалобный визг с его стороны. — Откинулась, что ли? — прищурился черноволосый и присел перед ней на корточки, чтобы пощупать пульс. — Живая, зараза. Значит, от страха в обморок свалилась. А когда на шее моей висла, лыбилась, как обдолбанная, — констатировал факт он, схватил Сораки за запястья, встал и поволок еë по полу к порталу, а пëс лаял ему вслед, боясь подходить ближе. — Да верну я тебе твою пастушку, пасть только захлопни, — рявкнул Даби, исчезая в портале. Когда в чëрном тумане растворились но ги Сораки, портал закрылся и пропал, а встревоженный Мрак ещё долгое время смотрел в пустоту и терпеливо ждал чудесного возвращения хозяйки, боясь провалиться в сон.