Young & Beautiful

      Она всегда наблюдалась в компании братьев Наито. Этого нельзя было изменить, как природный закон или негласную истину. Мэй Хаттори тисками была привязана к тем, кто имел самую мрачную репутацию в старшей школе «Нойрё». И Масамунэ Араи выпало полюбить именно эту девушку, укрытую маревом тьмы Наито и незримым колдовством, ее личным. Он не мог бы сказать наверняка, когда все началось: возможно, два года назад, когда Мэй исполнила свой танец на фестивале талантов, может, год спустя, когда им с Масамунэ поручили делать общий проект, может быть, пару месяцев назад, когда она впервые предпочла его компанию братьям Наито. Короткие диалоги, взгляды исподтишка, осторожные шаги навстречу друг к другу — все это было между ними, какая-то осторожная борьба, итогом которой станет определенность. Масамунэ желал разобраться со своими чувствами к Лисице Мэй, как ее прозвали за хитрость и дружбу с Наито, больше всего на свете.       Сегодня он мельком увидел, как она и Кадзу во время перерыва ушли на крышу, излюбленное место тех, кто не переносит дворовый шум. Араи, конечно же, не пошел за ними, ведь этого ему не позволяло воспитание, хотя сердце так и полыхало от неведомого раннее чувства. Он с удивлением распознал в нем ревность. Беспочвенную и совершенно глупую, так посчитал Масамунэ, поспешив забыться с помощью книги, давно взятой из библиотеки. Впрочем, смысл написанного он уловить не сумел, мысли его предательски вертелись вокруг Мэй Хаттори, девушки с пронзительными темными глазами, девушки, которая сейчас находится в компании Кадзу Наито, совершенно не подозревая о его мучениях.       Масамунэ нахмурился. Отец всегда учил его идти своим путем и добиваться намеченных целей. Мужчине роду Араи не пристало жить в зыбком неведении и путаться в собственных эмоциях. Масамунэ упрямо поджал губы, решив разобраться сегодня со своим сердцем раз и навсегда. До конца большого перерыва оставалось еще двадцать минут, он может успеть, пока вся уверенность не истаяла, как лепестки сакуры по весне. Второпях сунул книгу в сумку и подорвался с места, необычайно воодушевленный близкой возможностью разобраться со всем здесь и сейчас. Масамунэ Араи жил в тумане со средней школы, одурманенный колдовством лисицы.       — Эй, смурной, — голос окрикнул его на подходе к лестнице, и юноша удивленно обернулся. — Не туда, — бесстрастно заметил Кадзу, мотнув головой в другую сторону.       — О чем ты? — Масамунэ нахмурился, но дальше идти не решился.       — Ее ищешь? — Наито смотрел куда-то сквозь. — Так быстрее, — он махнул в сторону боковых лестниц, ведущих на крышу, которыми почти никто не пользовался. Араи замер. — Не стой. Беспокойная — ждет, — и был таков, затерявшись в толпе учеников.       Масамунэ пару секунд анализировал его слова, а потом ринулся в указанную сторону, чувствуя, как неистово колотится разволнованное сердце. Уж не знал он, какие колдуны были в роду Наито, но что-то подсказывало, что часть мифических знаний передалось Кадзу в виде умения предугадывать мысли. Загадочный, скрытный, с необычайно острыми глазами, он нередко ловил взгляды Масамунэ, брошенные на Мэй. Нередко замечал и ее взгляды, посланные Араи. И сегодня, конечно, об этом никто не узнает, но Кадзу в лоб спросил Лисицу о ее чувствах к молчаливому знакомому, увлекающемуся иайдо. Получил ругань и обиду в смущенном взгляде, но знал, что поступил правильно, потому что чем дольше тянешь, тем больнее будет признавать реальность. Наито никогда не ошибался.       И сейчас Масамунэ едва ли не прыжками преодолел лестничные пролеты, совершенно не зная, что случится с ним через миг. Братья Наито славились мрачными угрозами, обещанными недругам, но Араи никогда не слышал о злых шутках, но все равно боялся не увидеть на крыше никого, лишь гуляющий ветер. Но там была Мэй. Он толкнул тяжелую дверь и увидел ее, такую растерянную и такую прекрасную. Свет солнца ударил ему в глаза, и Масамунэ зажмурился, за долю секунды пытаясь справиться с бешеным сердцем и собственным заплетающимся языком.       — Здравствуй, — Мэй поприветствовала его легким наклоном головы, и Араи весьма справедливо подумал о том, что когда-то в прошлом фамилия Хаттори корнями уходила к императорской семье. Может быть.       — Здравствуй, Мэй, — на выдохе произнес он, сделав в ее сторону вкрадчивый шаг. Девушка не шелохнулась, держалась гордо и чуть отстраненно. Но, может, Масамунэ и не обладал проницательностью, присущей Кадзу, однако совершенно точно осознавал, что холодная маска была только фарсом. Он мягко улыбнулся, тоже пытаясь скрыть свои истинные чувства.       — Зачем ты здесь? — в лоб спросила Хаттори, зябко поежившись, хоть и ветра никакого не было. Сентябрь выдался на удивление теплым.       — Искал тебя.       — Кадзу сказал? — тут же ощетинилась она, и Араи словно наяву увидел ледяные искры, пляшущие вокруг нее. Затаил дыхание.       — Нет. Я сам хотел тебя найти, Мэй, — отчего-то ее холод придали ему сил, и юноша сделал еще один шаг в ее сторону, внимательно следя за переменами в красивом лице. В любимом лице — он почти был в этом уверен.       — Зачем? — почему-то шепотом спросила она, не отрываясь от его глаз.       — Чтобы сказать, — Масамунэ остановился в опасной близости от нее, опустив руки вдоль тела, и теперь смотрел сверху вниз, боясь даже пошевелиться, чтобы ненароком не задеть край ее одежды. — Сказать, что я люблю. Люблю тебя, Мэй.       Взвился ветер, подхватывая забытые на крыше пожухлые листья, и Араи почувствовал, как вместе с ними улетают в небо все невысказанные тревоги и переживания. Он наконец-то свободен независимо от того, что получит в ответ. Масамунэ все же признался самому себе в любви к Лисице Мэй. Он был почти счастлив, и с улыбкою посмотрел на совершенно оторопевшую девушку, невольно залюбовался широко раскрытыми глазами. Они сейчас смотрели только на него, и плескалось в темной глубине нечто похожее на то, бьющееся и в его сердце. Масамунэ ждал, радуясь возможности смотреть на Мэй, ведь он не знал, что случится дальше. Отвергнет? Отвернется? Разозлится…       — Я тоже, — едва разлепив губы, призналась она, порывом приблизившись к нему так, чтобы ощущать его дыхание и слышать пение сильного сердца. — Я тоже люблю тебя, Масамунэ Араи.       Все началось с танца, наверное, так. Затихло на время, ведь у обоих не хватало смелости осознать чувства. И началось во-второй раз на этой крыше, где поет ветер и нет времени. Перерыв уже давно закончился, но Мэй и Масамунэ стояли напротив друг друга, прислушиваясь к дыханию, впитывая в себя взгляды. Араи неожиданно вздрогнул, поймав себя на совершенно неожиданной мысли ее поцеловать. Он бы отдал все на свете за такую возможность.       — Можно тебя…? — он запнулся, встретившись с хитрым прищуром темных глаз. Лисица обо всем догадалась.       — Только один раз, — прошептала она, дерзко вскинув подбородок. Стихия. Масамунэ улыбнулся легко и просто, согласный пасть силою этой стихии.       Коснулся мягких девичьих губ и забылся сладостным сном, позволяя Мэй самолично вести в поцелуе. Императорская кровь смешалась с ведьмовской — Араи готов был в это поверить.