Voiceless Emotions Echoing in the Night/Невысказанные Эмоции, Отдающиеся Эхом в Ночи

Ким Докча уставился на Окно Сценария и почувствовал, как его сердце упало в желудок. [Скрытый сценарий — Бесконечная Пустошь Категория: Скрытый Сложность: D Условия выполнения: Выживите в условиях дикой природы в течение 300 дней. Награда: Два предмета B-класса, 2000 Монет Неудача: — *Специальные условия влияют на этот Сценарий! *Использование Монет ограничено. *Использование систем Звездного Потока, таких как Сумка Доккэйби, ограничено.] Вспоминать пришлось дольше, чем требовалось, но Ким Докча знал, что это — скрытый сценарий, вероятность появления которого при входе в определенное подпространство была очень мала. Ю Джонхъюк столкнулся с этим сценарием только в своей 1359-й регрессии, тогда он отреагировал примерно так же, как и сейчас. Мрачная аура исходила от Ю Джонхъюка, стоявшего рядом с Докчой. Он чувствовал, как в нем закипает безудержная ярость. «300 дней», — прорычал Ю Джонхъюк. «Мы находимся в Темном Разломе», — сказал Ким Докча, надеясь унять бурю. «На Земле пройдет 12 часов.» Ю Джонхъюк сделал долгий, медленный вдох, и большая часть ярости рассеялась. «Окей.» Он ущипнул себя за переносицу и выдохнул. Они были вдвоем, со всех сторон их окружали деревья, вдалеке виднелся закат. 300 дней… Долгий срок. Десять месяцев. «Нам лучше начать обустраивать лагерь. Скоро стемнеет», — сказал Ким Докча. Палатки и другие припасы они оставили на базе, а если учесть, что изначально они собирались выполнить Скрытый Сценарий, который длился всего пару часов, то и еды с собой было не так уж много. Тем не менее, лагерь был разбит довольно быстро. Учитывая, что Ю Джонхъюк мог бы, наверное, разломать дуб об колено, не вспотев, это не слишком удивительно. Палатки на ночь у них не будет, но под открытым небом тоже можно. Кроме того, Ким Докча подозревал, что с их нечеловеческими способностями к концу первой недели они смогут построить полноценную хижину. Пока он собрал немного травы и листьев, чтобы устроить для них обоих импровизированные постели на земле. Еще не стемнело, когда они развели костер и начали доедать последние запасы еды. Они не очень-то разговаривали друг с другом, но в этом не было ничего нового. Ю Джонхъюк никогда не был разговорчивым, а Ким Докча было удобно просто достать телефон и молча читать почти всю ночь. Ю Джонхъюк, как и всегда, провел вечер за тренировкой. Они договорились о дежурствах, и Ким Докча заснул под звуки взмахов меча Ю Джонхъюка. — Утром они исследовали место для базы. В итоге они остановились на вершине холма, с северной стороны которого находился обрыв, выходящий к реке, а со всех остальных сторон его окружал густой лес. Это была легко обороняемая позиция, с которой хорошо просматривались окрестности на случай, если что-то пойдет не так. Обустройство базы, безусловно, отличалось от того, как было в Сеуле. Этого и следовало ожидать, ведь они собирались остаться в этом месте почти на год, и у них не было целого заброшенного города, с которым можно было бы работать. После того, как они разработали план действий, создание убежища стало быстрой и эффективной задачей. Или, по крайней мере, относительно быстро и эффективно. Потребовалось несколько дней, чтобы полностью расчистить территорию, построить стены из дерева и крышу из соломы, а также сделать печь из камня, в которой Ю Джонхъюк мог бы готовить пищу. Вечером, после дневной работы в лагере, Ю Джонхъюк тренировался в фехтовании, а Ким Докча читал на телефоне. По крайней мере, первые три дня. На четвертую ночь, когда солнце скрылось за горизонтом, телефон разрядился. Ким Докча потерял всякий досуг. Остаток ночи он провел, расхаживая взад-вперед, разрабатывая планы на время их возвращения и оплакивая отсутствие электричества в этом сценарии. — Как только база была полностью построена, Ким Докче больше нечего было делать. На то, чтобы добыть еду на день, ушло меньше часа; сложность сценария означала, что для обычного человека почти не было опасности, не говоря уже о трансценденте и созвездии. Ким Докча всегда считал этот сценарий странным. В нем Ю Джонхъюк отчаянно пытался сбежать, а потом выяснилось, что прошло всего 12 часов, когда он выбрался на свободу. Это была ненужная драма, и Ким Докча вежливо прокомментировал это в той главе. Такого больше не происходило, он подумал, что это был ответ на его комментарий. Теперь, когда ненужной драмы не было, все, что он чувствовал от сценария, — это скуку. Ким Докча провел почти целый день, абсолютно ничем не занимаясь. Он ходил, разговаривал сам с собой, а потом сел и стал наблюдать за Ю Джонхъюком, который отрабатывал взмахи мечом тысячи раз, полностью довольный тем, что использует это дополнительное время на полную катушку. Ю Джонхъюк всегда так проводил свое свободное время. Даже в последнем раунде он 100 лет тренировался в Темном Разломе. По крайней мере, он не выглядел скучающим. Докча вздохнул. Если не можешь победить врага — возглавь его. Он подошел и встал рядом с Ю Джонхъюком и тоже начал наносить удары мечом. Не прошло и тридцати секунд, как Ю Джонхъюк прекратил свои действия и посмотрел на Ким Докча так, словно тот его оскорбил. «Твоя стойка ужасна», — сказал он. Ну да, подумал Докча. «Не то чтобы у меня было сто лет для практики». Да и вообще не было никакого обучения. Ю Джонхъюк шумно выдохнул и молча схватил Ким Докча за плечи. Затем он скрутил тело Докчи и скорректировал его стойку. «Делай удар вертикально.» Ким Докча попытался выполнить его указания, но Ю Джонхъюк поправил его, и так продолжалось до конца вечера. Ю Джонхъюк даже не тренировался. Он просто стоял там, ругая Ким Докча за все, что тот делал неправильно. Ким Докча подумал, не скучно ли было и Ю Джонхъюк. Ведь он уже овладел мастерством фехтования. Возможно, он просто лучше переносил скуку. Последующий день начался и закончился тренировкой. Помимо того, что Ю Джонхъюк вбивал в голову Ким Докча основы фехтования, они много времени уделяли спаррингам. Даже если Ким Докча ничего не знал о технике владения мечом, он уже успел выиграть немало сражений, так что бой был не таким уж и односторонним, как можно было предположить. При этом Ким Докча все еще не смог выиграть поединок один на один с Ю Джонхъюком, но ситуация постепенно улучшалась. И вот прошла неделя. В данный момент они проводили спарринг, продираясь сквозь густые заросли деревьев (которые по правилам спарринга нельзя было повреждать — они являлись «гражданскими»), с целью обезоружить противника. В данный момент Ю Джонхъюк, как и всегда, перешел в наступление, а Ким Докча пытался маневрировать между деревьями позади него, не сводя глаз с противника перед ним. Ким Докча довольно долго не отставал от Ю Джонхъюка, учитывая, каким абсолютным зверем он был, но из-за одного неверного шага, зацепившись за случайный корень, Ким Докча врезался спиной в дерево. Одним быстрым движением Ю Джонхъюк выбил меч из руки Ким Докчи и сократил расстояние между ними. Итак, Ким Докча прижался спиной к дереву, а Ю Джонхъюк стоял в десяти сантиметрах от его лица. Грудь у обоих вздымалась от физических нагрузок, и Ким Докча чувствовал, как его сердце бьется в горле. «Ты победил», — произнес Ким Докча едва слышным шепотом. Они были так близко. Он чувствовал тепло, исходящее от тела Ю Джонхъюка. «Да», — ответил Ю Джонхъюк еще тише. На мгновение мир вокруг них словно исчез. Были только Ким Докча и Ю Джонхъюк. Только воздух, который они разделяли, и все уменьшающееся пространство между ними. Ким Докча сосредоточился на бусинке пота, стекавшей по лбу Ю Джонхъюка. Она лавировала между его бровями, затем опускалась к изгибу носа и останавливалась перед губами. Губы Ким Докчи казались очень сухими. Он завороженно наблюдал, как язык Ю Джонхъюка высунулся изо рта и прошелся по губам. Это действие заняло меньше секунды, но казалось медленным и нарочным. Медленно подняв голову, он посмотрел в глаза Ю Джонхъюку, которые были одновременно и расфокусированными, и очень сосредоточенными на губах Ким Докчи. Он приближался, все медленнее и медленнее. Его ладонь плавно переместилась с дерева позади Ким Докчи и легла на шею. Ким Докча чувствовал дыхание Ю Джонхъюка на своей коже. Он также чувствовал, как его собственный пульс бьется в руке Ю Джонхъюка, и это отвлекало его внимание достаточно долго, чтобы Ю Джонхъюк смог придвинуться чуть ближе. Невероятно близко. Ким Докча больше не мог видеть губы Ю Джонхъюка. В этот момент полной тишины он почувствовал, что его глаза закрываются, предлагая больше ощущать, чем видеть. «Ким Докча», — выдохнул Ю Джонхъюк. Ким Докча больше чувствовал, чем слышал шепот, который ласкал его губы, лишь на дюйм отделял его от Ю Джонхъюка. Ким Докча сделал неуверенный выдох, и от этого движения их губы слегка прижались друг к другу. А потом, в один миг, расстояние между ними исчезло, и они прижались друг к другу губами, отбросив всю нежность, чтобы освободить место для чистого, необузданного голода. Это было похоже на фейерверк. Взрывы удовольствия, радости и вкуса Джонхъюка— Ким Докча ощущал себя так, словно его пожирали. Рука, лежащая на его шее, переместилась на затылок, обхватывая и прижимая их друг к другу — если это было возможно, — а другая рука обвила его спину и прижала их друг к другу. Руки Ким Докча хватали и тянули за любую часть Ю Джонхъюка, которая была недостаточно близко, или была слишком близко, или вообще была любой частью Ю Джонхъюка— Их зубы клацали друг о друга, языки танцевали, пробуя каждый незнакомый вкус, исследуя все, что можно было исследовать, и все это ощущалось как электричество, проникающее в череп Ким Докчи и выходящее через кончики его пальцев, погруженных в одежду Ю Джонхъюка. Прошли секунды, часы, дни, но в конце концов им понадобилось отдышаться, и Ю Джонхъюк отстранился от поцелуя так же быстро, как и начал его, и встретился взглядом с глазами Ким Докчи. Ю Джонхъюк широко раскрыл глаза. Его губы были красными и влажными, слегка приоткрытыми и— И реальность ударила Ким Докча, как пощечина. Они поцеловались. Они поцеловались. Ю Джонхъюк выглядел так, словно не осознавал, что только что произошло. Ким Докча мог понять. Они поцеловались. Ужас и тревога поселились в желудке Ким Докчи. Он все еще слышал, как его сердце стучит, как барабан, перекрывая звуки леса. То же самое он увидел на лице Ю Джонхъюка, который стоял, задыхаясь, в полутора метрах от Ким Докчи, после того как они только что старательно уничтожили губы друг друга. После поцелуя. А потом все очень быстро перешло в гляделки, ни один из них не хотел двигаться, ни один не хотел отводить взгляд. Ни один из них не хотел нарушать тишину, наполненную лишь их учащенным дыханием и колотящимся сердцем. Затем, когда дыхание стало более ровным, а сердце затихло, в внимании появился весь остальной мир. Щебет птиц, шелест листьев, дуновение ветра. А Ким Докча и Ю Джонхъюк все еще молча смотрели друг другу в глаза Они целовались. Они целовались, и это было потрясающе, и они целовались, и это было пугающе. … Они могут сделать вид, что этого не было Они могут притвориться, что это было не по-настоящему. Но в ту секунду, когда они что-нибудь скажут, в ту секунду, когда они воплотят это в мир словами, это станет реальностью. И Ким Докча не мог с этим справиться. И, видимо, Ю Джонхъюк тоже, потому что после вечного молчания он открыл рот и вернул их в нормальное состояние. «Я собираюсь пойти приготовить ужин.» И отступил. А Ким Докча поднял с земли меч и последовал за ним. И, сконцентрировав усилия, они вернулись к привычному образу жизни, делая вид, что ничего не произошло. Что это был самый обычный день. Что они по-прежнему Ким Докча и Ю Джонхъюк, и ничего не изменилось. Вернувшись к нормальной жизни, легко остаться на прежнем уровне. Они были Компаньонами Жизни и Смерти- их отношения не разрушились бы от одного поцелуя. — Но потом это случилось снова. Одиннадцать дней спустя. В другой день, после другого спарринга, в другом месте На этот раз инициатором стал Ким Докча, прижавший Ю Джонхъюка к земле и окрыленный своей первой победой над ним в поединке один на один. Когда руки были подняты за головой, а их тела уже соприкасались, было слишком легко разорвать дистанцию и столкнуть их губы вместе, жаждая вновь ощутить вкус его рта. Он даже не осознавал, что сделал это, пока их губы не сомкнулись, а языки не заплясали друг с другом. И во второй раз это еще лучше. Как будто они больше контролировали себя, как будто сами выбирали, что делать. Желание все еще было, но оно более сдержанное, осознанное. Поцелуй стал медленнее, методичнее, и когда они отстранились друг от друга, оба понимали, что только что сделали. И вместо того, чтобы смотреть друг на друга в панике и замешательстве, они встретились взглядами, в которых был вопрос: Не хочешь продолжить? Ни один из них не решался задать вопрос вслух, чтобы сделать его реальным, пока Ю Джонхъюк облизывал губы, а Ким Докча наклонялся, чтобы снова встретиться с ним на полпути. По мере того как их движения и тела соединялись, они оба знали, что им вовсе не обязательно произносить это вслух. Именно с этого момента как будто прорвало плотину. Раз в несколько дней тренировка заканчивалась сеансом близости, а потом они расходились как ни в чем не бывало. Они никогда не говорили об этом, но все чаще и чаще Ким Докча испытывал желание расцеловать Ю Джонхъюка. И он это делал. Постепенно раз в несколько дней превратилось в каждый день, и это стало наградой за успешные спарринги и тренировки. Они изучали внутренности ртов друг друга, контуры спин, формы голов, биение пульса, пока не познали друг друга, сродни себе. Они целовались, целовались и утоляли жажду, как оазис посреди пустыни, иногда дольше, чем они потратили время на тренировку. И это превратилось в привычную часть их повседневной жизни. Теперь это просто стало… частью их отношений. Они были компаньонами, они доверяли друг другу во время конца света, и они целовались. Они много целовались. И было лишь вопрос времени, когда все зайдет дальше. — Стоял полдень. Ю Джонхъюк опустился на колени и склонился над Ким Докча, активно пытаясь высосать его душу через рот. Со сменой времен года температура повысилась, и они стали ходить на тренировки без рубашек. Это только разжигало в них желание прикасаться, и в результате они рано прервали тренировку, чтобы исследовать грудь друг друга, пока их рты были заняты совсем другим. Ким Докча медленно проводил пальцами по прессу Ю Джонхъюка, оценивая его рельеф и то, как он напрягается от каждого легкого прикосновения. Тем временем Ю Джонхъюк скользил ладонями по бокам Докчи, потирая большими пальцами маленькие круги, и намечал в своих руках ощущение его талии. Оказавшись в конце концов у основания идеально вылепленных мышц живота, Ким Докча зацепился пальцами за верхнюю часть брюк Ю Джонхъюка. Ю Джонхъюк втянул воздух, его руки сжались, и Ким Докча очень быстро понял, что Ю Джонхъюк, вероятно, такой же твердый, как и он сам, и что, вероятно, он хочет, чтобы к нему прикоснулись, так же сильно, как и Ким Докча. И Ю Джонхъюк не собирался просить, но он наверняка хотел, чтобы его коснулись, а если бы он не хотел, то остановил Докча, верно? И вот, не успев остановить себя рациональным ходом мыслей, он просунул руку в брюки Ю Джонхъюка. Он тут же пожалел, что не расстегнул ремень или не пролез через молнию: металлическая пряжка ремня впилась в запястье, и он почувствовал, как сразу же кровообращение перекрылось. Но когда он обхватил рукой член Ю Джонхъюка, тот издал такой скулеж, какого Ким Докча даже представить себе не мог, внезапно все того стоило. Ким Докча зажмурился и попытался опустить руку вниз, несмотря на то, что ремень больно давил, и был быстро вознагражден жалобным стоном, раздавшимся изо рта обоих, и Ю Джонхъюк отчаянно подал таз вперед, пытаясь достичь большего контакта. С ремнем было неудобно… Недолго думая, Ким Докча вытащил руку из брюк Ю Джонхъюка (что вызвало еще одно жалобное хныканье, господи, перешедшее прямо к члену Ким Докчи) и начал судорожно расстегивать ремень. Он почти не заметил, что Ю Джонхъюк тоже пытается снять с него ремень. Всплеск предвкушения обрушился на Ким Докча, как удар грузовика. Они оба шли к— Ремень был расстегнут, и Ким Докча, не теряя времени, освободил член Ю Джонхъюка от пут брюк и трусов. Он не решался смотреть на него, потому что тогда все становился слишком реальным, но обхватив его рукой, на ощупь он не слишком отличался от его собственного члена — может быть, чуть больше, но чего еще он должен был ожидать? Ю Джонхъюк был протагонистом. Конечно, у него большой член. А через секунду его собственный член оказался снаружи, и он затаил дыхание. Неужели Ю Джонхъюк тоже оценивал его? Оценивали ли его? Он— Сильные мозолистые руки обхватили его ствол и начали ласкать, а Ким Докча издал прерывистый звук, о котором он даже не подозревал. Ощущения отличались от тех, когда он дрочил себе. Было намного приятнее— Ю Джонхъюк также заслужил это чувство. Ким Докча начал надрачивать член рукой, как делал это много раз со своим собственным, и, несмотря на удовольствие и кайф, которые он испытывал от каждого движения ладоней Джонхъюка, он старался сосредоточиться, чтобы использовать свои лучшие движения, чтобы доставить Ю Джонхъюку удовольствие. Наградой за его старания стала какофония стонов, которыми они обменивались друг с другом: легкие и воздушные стоны Докчи смешивались с гортанными и глубокими гулами Ю Джонхъюка, эхом разносясь по лесу, и ни одна душа не могла их услышать. По мере того как это продолжалось, они впали в отчаяние, перестали целоваться, перестали быть изящными в своих движениях, просто пытались добиться максимального трения, бессистемно поглаживая и впиваясь руками друг в друга. А потом Ким Докча кончил, и даже когда оргазм настиг его, он судорожно вцепился в член Ю Джонхъюка, желая, чтобы они оба почувствовали это, желая, чтобы он— Вскоре после этого кончил Ю Джонхъюк, и Ким Докча с трепетом наблюдал за его лицом, поглаживая его в момент оргазма. И вот, когда они уже отошли от кайфа, Ю Джонхъюк нежно соединил их губы, и они снова поцеловались. И это было совсем не похоже на предыдущие поцелуи — в нем не таилась необходимость, не было отчаяния, только нежность, забота и любовь. Ю Джонхъюк рухнул рядом с ним и обхватил его руками. Ким Докча чувствовал на своей груди прилипшие капли высыхающей спермы, но ему было все равно. Позволив притянуть себя в объятия, он уткнулся лицом в шею Ю Джонхъюка. Они лежали так до тех пор, пока им не пришлось двигаться. И после они об этом не говорили. А раз они об этом не говорили, значит, это было не по-настоящему. После этого их сеансы поцелуев нередко перерастали в дрочку, и для них не было редкостью обниматься после этого, и спать в одной постели, независимо от того, собирались они целоваться или нет. Кроме того, нежные поцелуи стали для них привычным делом. Для этого не нужно было быть возбужденным, потным или под воздействием физических упражнений. Нежные поцелуи могли быть приветствием, благодарностью, пожеланием доброго утра или спокойной ночи. Поцелуи стали появляться и на других частях тела: шее, руках, спине, груди. … На самом деле была только одна зона, которой не касались их рты. Прошло 150 дней, когда Ким Докча решил, что собирается отсосать у Ю Джонхъюка. Ким Докча не просто принял решение, а разработал план, о котором Ю Джонхъюк не догадывался. Ким Докча практиковался в прикосновении к задней части горла и тренировке рвотного рефлекса. Ему было страшно, что он все испортит, но в то же время не терпелось узнать, насколько хорошо он сможет сломать Ю Джонхъюка от одного только удовольствия. И если от того, что он так много работал, это становилось более реальным, Ким Докча не желал признаваться. Он дал себе срок на подготовку в неделю, просто потому, что не хотел идти вслепую, но и не откладывая это на неопределенный срок. Итак, на шестой день, когда он проснулся на их общей кровати, застеленной мехами добытых на охоте, и заметил утренний стояк Ю Джонхъюка, он решил, лучшего времени, чем сейчас, не существует. Он тактически начал с нескольких легких поцелуев в шею Ю Джонхъюка, что вызвало усталые вздохи из его уст. Поцелуи переместились выше и встретились с губами Ю Джонхъюка, где он медленно ответил на движения Ким Докчи, еще не проснувшийся, но уже определенно заинтригованный. Ким Докча находился над Ю Джонхъюком, опираясь на колени и локти, и аккуратно полз вниз, целуя и посасывая места на его шее, затем ключицы, а после соски. Ю Джонхъюк задыхался, его руки заскользили по рукам и спине Докчи, довольствуясь любым контактом, пока Ким Докча пробирался дальше по его груди. И вот Ким Докча продолжает, облизывая и целуя пресс, медленно снимая трусы, которые Ю Джонхъюк надел в постель, и Ким Докча понял, когда Ю Джонхъюк осознал происходящее, потому что Ю Джонхъюк перестал двигаться, перестал дышать, и все его тело напряглось. И Ким Докча не дал Ю Джонхъюку шанса подготовиться. Он просто обхватил ртом уже сочащуюся головку члена Ю Джонхъюка и стал сосать. Звук, вырвавшийся изо рта Ю Джонхъюка, был нечеловеческим. Его рука метнулась к затылку Ким Докчи, а другая рука вцепилась в кровать с такой силой, что Докча услышал звук рвущейся кожи. Гул удовлетворения заполнил голову, сердце и хер Кима Докчи. Вот почему он хотел это сделать. Не теряя времени, он опустил голову еще ниже, втягивая в рот столько члена, сколько мог взять. Когда он уперся в заднюю стенку горла, ему удалось подавить рвотные позывы и продолжить движение до тех пор, пока он не почувствовал, что его нос уткнулся в лобковые волосы. Он на мгновение задумался, а не удается ли ему это только благодаря улучшенной статистике. Решив, что сейчас не до этого, он начал покачивать головой вверх-вниз, стараясь при каждом движении пройти по всей длине. Рядом с ним Ю Джонхъюк сходил с ума. Рука на голове вцепилась в волосы, словно это было единственное, что привязывало его к земле, а Ю Джонхъюк перешел на громкие, бессвязные стоны и вздохи. Казалось, он не знает, как дышать, не говоря уже о том, чтобы составить связное предложение. И все же, несмотря ни на что, ему удалось сказать: «Ким Докча», — задыхаясь, он тянул за волосы, не в силах произнести остальное. Тем не менее, Ким Докча все понял. Он говорил: Я кончаю. Вместо того чтобы остановиться, Ким Докча воспринял это предупреждение как сигнал к тому, чтобы начать высасывать жизненные силы Ю Джонхъюка через его член. Это сработало, как и ожидалось, и Ю Джонхъюк испытал сильный оргазм. Он вскрикнул, задрожал, откинул голову назад и порвал кровать. Ким Докча сосал и глотал горячее семя, наполняющее его рот, вкус был таким же отвратительным, как он себе представлял, а ощущения такими же приятными, как он воображал, и он смотрел на беспорядок, в котором находился Ю Джонхъюк, и думал: Это сделал я. Ким Докча оторвал свой рот от члена и подполз к Джонхъюку, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Ю Джонхъюк поднял голову и посмотрел на него, глаза его были полуприкрыты, а на лице играла едва заметная улыбка. Он протянул руку и обхватил щеку Ким Докчи, улыбнувшись еще шире, когда тот наклонился к нему. «Ким Докча», — сказал Ю Джонхъюк проведя большим пальцем по его скуле. Докча почувствовал, как по позвоночнику пробежал холодок. Они не должны были говорить на эту тему, так почему же он выглядел так, словно собирался— «Я люблю тебя.»