Март и Анастасия

      — Подарки от поклонников?       — Типа того.       Настя поглядела на россыпь картонных восьмëрок разного цвета и размера, выпавшие из наклонившегося рюкзака. С блëстками, бантиками открытки с пожеланиями, маленький мишка с сердечком, плитка белого шоколада и упакованный в прозрачную обëртку гель для душа с запахом манго. Последнее всем девчонкам в классе подарили пацаны, которые традиционно скидывались в честь праздника.       — На День Святого Валентина было больше, — оценил Март, пока Настя убирала открытки в ящик стола.       — Так там школьная почта работала, а тут принудиловка почти, — пожала плечами Настя. — И снова белый шоколад.       Вместо ответа Март протянул ей большую плитку молочного шоколада. Март всегда поздравлял Настю и Карину с Восьмым марта.       На миг их пальцы соприкоснулись, и Настя подумала, что никто не дарил ей столько шоколада. Пористый, с орешками, йогуртом — Март на любой праздник, а порой и просто так привозил Насте и Максику большие плитки.       Но сегодня брату достался сок. А Настя не понимала, что происходит. Выходная мама пошла с Максиком в игровую, и Настя должна была к ним присоединиться. Но приехал Март. Встретил у подъезда, извинился, что не смог забрать со школы, поднялся в квартиру и подарил шоколад.       Настя так и держала в руках плитку, чувствуя, как шоколад тает под пальцами. Она отвернулась, не зная, куда деть подарок. Есть сейчас — изгваздается. В холодильнике — застынет глыбой и придётся делиться с братом. Угостить Марта...       Пальцы дрогнули, когда Настя развернула плитку. Вдруг стало очень жарко. Она потянулась расстегнуть верхнюю пуговицу белой форменной блузки и едва не запачкалась. Отломила подплывшую дольку и протянула её Марту.       Дура-дура-дура — отстукивало сердце. Всё происходящее казалось наркотическим трипом.       Март подошёл ближе. Настя заставила себя поднять на него взгляд.       Спокойное, с азиатскими чертами лицо, едва заметные морщинки в уголках глаз и на подбородке. А ведь ему сорок пять.       Дедка ягодка опять.       Настя думала, что Март возьмёт у неё шоколад. Но он чуть наклонил голову. Трепеща, чувствуя жар и какую-то странную уверенность, Настя поднесла дольку к его лицу.       Мгновение, и губы накрыли, обхватили её пальцы. Подушечкам стало влажно — Март коснулся их языком. А в следующий миг всё закончилось. Настя отняла пальцы, бездумно глядя на смазанные шоколадные следы.       — Простите-простите меня, я сделала какую-то дичь! — хрипло воскликнула она, отступив на шаг. Вернувшееся расстояние между ней и Мартом казалось то пропастью, то ниткой. Он же друг её отца, Боженька.       — Ты меня прости, — произнёс Март. — Я совсем увлёкся.       — А чем? — невпопад ляпнула Настя.       — Тобой.       — А что в смысле?       Настя растерялась. Она не знала, как реагировать. Что говорить. Поэтому, затаив дыхание, слушала Марта, который мягко коснулся её руки.       — Настя, ты мне нравишься. Как умная, добрая, красивая девушка. Та, которую я был бы рад видеть рядом с собой. Настя. Я тебя люблю.       — Почему? Когда? — Слова вырвались сами собой. Происходящее было странным, тягучим и... желанным.       — Я не знаю. — Март говорил, а у Насти всё переворачивалось в груди. — Ты всегда была для меня дочерью Германа, моего друга. Я похоронил его и стал жить дальше. Но потом... — Он на миг замолчал. — Что-то случилось. И я увидел тебя другой. Я хотел пережить всё в себе, но как лошадь «не шмог». Прости меня, Настя.       — И мне теперь с этим жить, — усмехнулась она. — Спасибо, блин.       — Настя. — Он повторил её имя, и она вздрогнула.       В омут. И конец.       — Март.       Она не понимала, как заставила язык шевелиться. Всё тело стало тяжëлым и будто не её. Настю понесло вперёд, и она оказалась вплотную к Марту. Её руки дрожали, а она хотела коснуться его. Почувствовать крепкие плечи под ладонями. Узнать, какой он... Везде.       Он ласково погладил её по щеке. Тронул волосы, перебрал каштановые косы с синими прядями.       — Я хочу тебя поцеловать.       Настя только выдохнула, а Март накрыл её губы своими. Она и раньше целовалась, встречалась с Ромкой два года, год просто ходила за ручку, но поцелуй Марта...       Настя не представляла, что можно целоваться так. Его уверенный рот завладел её губами, она отвечала, прильнув к нему. Запахи и дыхание смешались в калейдоскопе растрëпанных чувств и бешеного стука сердца. Настя ловила губы Марта своими, плохо понимая, что делает. Но осознавая, что хочет ещё.       Запретно и трепетно. И невыразимо хорошо. В голове плохо укладывалось, что целующий её мужчина — друг покойного отца и вообще друг семьи.       Кто он теперь для неё, Насти? Ведь всё можно отыграть назад? Март будет приходить, когда Насти нет дома. А она будет помнить его губы на своих губах...       Нет. Настя чувствовала, что катится в пропасть. Ну и пусть.       — Иди в игровую, Карина хватится. — Март обнял Настю, прижал к себе, ероша её растрепавшиеся косы. — Люблю тебя. Как же я тебя люблю...       Узел скрутился в животе. Настя понимала, с тëмным нетерпением чувствовала, что на этом ещё не всё.       — А как же мы теперь? — Она посмотрела на Марта. — Я... Я понимаю...       Господи, что она делает?       — Я сам не понимаю. Так далеко мои размышления не заходили, — усмехнулся Март. — Я могу заехать за тобой вечером, покатаемся по Белокаменной.       — Соблюдая все правила по скоростным ограничениям? — улыбнулась Настя. — Мама не любит, как ты водишь.       — Теперь Карина смело может побить меня камнями. Я совратил её дочь. — Март на миг прикрыл глаза, коснувшись лица ладонями. — Давно не менял линзы.       — Март, — Настя погладила его плечо, — я поеду. Куда повезëшь, туда поеду. Я доверяю тебе.       «Я хочу тебя, — пролетело в голове. — Признайся себе, дура».       Маме Настя сказала, что останется с ночëвкой у Машки. Та действительно устроила пижамную вечеринку, вот только Настя отказалась идти, сославшись на предстоящую контрольную по матану. Ведь она поступает на биологический, а там матан — обязательный предмет.       Обманула. Всех обманула. Даже себя.       Лавандовый кофе благоухал на всю квартиру, а Настя сидела на полу и перебирала коллекцию камней и минералов. Март по дороге обещал ей показать, и теперь на ковре и диване расположились железняк и медь, друзы аметистов и горного хрусталя, миндалины-жеоды и кристаллы кварца. Настя уже видела часть коллекции, когда готовилась к вузовской олимпиаде, но сейчас каждый экземпляр будто отдавал ей кусочек своего времени. Растягивал сидение на ковре, пока за окном сгущался мартовский вечер.       Янтарь кусочком солнца лежал в ладонях, речной жемчуг перловкой рассыпался по дивану, лунный камень спокойно белел на бордовом ворсе.       Бельё на Насте тоже было белое. Тонкий кружевной комплект, едва прикрывавший маленькую грудь и низ. Тонкая ниточка стрингов смущала саму Настю, она казалась себе голой, хотя парилась в длинном худи и белых колготках.       А в призывно приоткрытой спальне горела свеча.       — Я сейчас совершил кражу как настоящий телеут, — произнёс Март, садясь рядом с Настей. — Ты знаешь, что жемчуг — это признак старости? Как и янтарь. Поэтому тебе не предлагаю. К твоим глазам подошёл бы енисейский нефрит. Он особый, зелёный, не белый, как китайский. По цвету нефрита сразу можно понять, откуда он. А из енисейского тамошние шаманы делают особые амулеты...       — Ты нудный, — улыбнулась Настя. — Тебя всегда много.       Но мне — мало.       Она не знала, какой из Марта романтик. Но когда он протянул руку и щëлкнул выключателем, забыла, как дышать. Ночь ворвалась в гостиную сквозь незанавешенное окно. Сегодня у соседей-вуайеристов будет шоу.       Все мысли вылетели из головы. Осталась только полоска огня, протянувшаяся по полу от спальни до сидевших на полу Марта и Насти.       Она растерялась на миг, а затем Март поцеловал её. Неспешно, потому что впереди у него была целая ночь. Телефон он отключил.       Раз-два-три. Настя пробовала считать удары сердца, но тут же сбилась. Март целовал её долго и страстно, забрался ладонями под худи, оглаживая тело. Настя как никогда порадовалась занятиям на скалодроме.       Март смял худи и стянул его с неё. Подцепил колготки и скатал их вниз, оставив Настю в стыдливых невесомых кружевах, отчего ей отчаянно захотелось прикрыться.       — У меня татуировка, — пролепетала она, неловко касаясь красно-чëрного взлетающего дракона, чей хвост спускался на бедро, а крылья опоясывали стан.       — Она красивая. — Март нежно отвёл руки Насти и проследил гребенчатую шею дракона, отчего по телу пробежали мурашки. — Ты красивая.       — Золото глаз на тебя поднять не посмею я, — пробормотала Настя.       — Так и я не змеиный царь, — улыбнулся Март. — Иди сюда.       Уже на кровати под трепетным огоньком свечи он избавил её от белья. Когда, Настя не поняла, но Март остался перед ней в одних домашних штанах. Завернувшись в простынь, Настя разглядывала его. Удивительно, она столько раз видела его обнажëнный торс «в поле», но никогда даже не задумывалась, что можно смотреть на него как-то иначе, чем на старшего товарища.       А теперь она прослеживала взглядом и следом — ладонями — очертания его широких плеч, крепкой груди, упругого, каменного, плоского живота с тонкой полоской чëрных волос, уходивших за пояс штанов.       Не выдержав, Настя коснулась губами этого манящего смугловатого живота, оставила поцелуи на груди и шее. Спустилась вниз и порадовалась, что конская балда, как у Ромки, ей не грозит.       — Оба моих брака оказались бесплодными. — Голос Марта заполнял собой всё вокруг, Настя облизнула губы. — Но техника безопасности наше всё.       Он обнял Настю, увлекая на постель. Ароматные выглаженные ткани касались кожи, сводили с ума. Настя перестала понимать, что происходит. Только целовала в ответ, а через миг выдохнула, почувствовав, как Март коснулся её внизу. Плотное тепло влажно скользнуло между разведëнных ног, Март нежно тронул Настю и оказался внутри.       Она задышала, комкая простынь, вливаясь в ритм. Обвила ногами пояс Марта и подалась вперёд.       Он ласкал её плечи, терзал губами шею. Настя гладила его по голове, ероша чëрных ëжик волос.       Они кончили вместе, да так, что Настю буквально размазало по постели. Она лежала на спине, раскинув руки, дышала и не могла собрать себя. Сердце бешенно колотилось, перед глазами всё плыло. Март лежал рядом, выравнивая дыхание. Его глаза были закрыты, только ресницы трепетали.       — Старый конь борозды не портит, — хрипло усмехнулся он, повернув голову к Насте. Она еле сфокусировала взгляд.       — Это было очень... очень... мне понравилось. Ещё хочу! Есть хочу. Только встать не могу. — Ноги подрагивали, между ними разливалось тепло, затапливая живот, поднимаясь у груди.       Вино Март ей не предложил, да и сам не стал пить. А Настя бы отказалась. Поэтому она пила большими глотками гранатовый сок, сидя на кровати, обернувшись простынëй. На подносе лежали толстые вкусные роллы.       А в домашнем кинотеатре пели Д'Артаньян и три мушкетëра:       — Поpа поpа поpадуемся на своём веку...       Настя любила старые фильмы. И тихо радовалась, что сейчас прижимается к тëплому сильному плечу того, кто тоже их любит.       Хрупкая, вечно-мгновенная нега заполняла её. Ну и пусть Настя завтра не выспится. Всё равно ко второму уроку. А биологичка поймëт.