Fata Morgana

      Дино уснул на моей груди, не размыкая крепких объятий даже во сне.       А я всё никак не мог закрыть глаза, прокручивая в голове всевозможные сценарии предстоящей битвы. При одной лишь мысли, что Дино окажется в смертельной опасности меня охватывал панический ужас, руки, закольцованные на его теле, судорожно сжимались в страхе отпустить хоть на мгновение.       Комната погрузилась во тьму, странную и непривычную для Ада.       Багряное небо, не меняющее цвет со сменой времени суток, затянулось плотной дымкой, опускающейся и обволакивающей всё пространство не сумраком, не полумраком, а непроглядной темнотой. И тьма эта была такая, про которую говорят «хоть глаз выколи», в том смысле, что выкалывай глаза или нет, ни черта не поменяется. Полное отсутствие света, в котором даже зрение бессмертного не способно хоть что-либо уловить.       Не знаю сколько прошло времени, пока я лежал без сна и слушал размеренное дыхание Дино, стараясь отбросить тревожные мысли и наслаждаясь теплом его близости.       Подобно разряду молнии, вспыхнул свет. Яркий, словно тысяча солнц, он залил комнату красным сиянием.       Стало понятно, что час настал. Это были проделки Матери Жизни. Сознание невольно резанула мысль о том, что надежда на грядущую победу слишком призрачна. Матерь властна над природой, что ей какие-то жалкие бессмертные; что если Всадники ошиблись, и всё не так просто, как показалось на первый взгляд?..       Дино вскочил в постели с надрывным вдохом, вздрагивая, как от кошмара, но я притянул его к себе, заключая в успокаивающие объятия.       − Глупо умирать, когда мы такие счастливые, − тихий шёпот родного голоса утонул где-то в изгибе шеи.       − Мы не умрём. Не сейчас, не тогда, когда мы только создали семью. Я планирую как минимум вечность просыпаться в объятиях своего мужа.       Он приподнялся, провел кончиками пальцев по моей скуле, заглянул в глаза.       − Люци… Я знаю, что ты не останешься в стороне, полезешь в самое пекло предстоящей битвы, но умоляю тебя: будь осторожен, не бери на себя слишком много, и не жертвуй собой ради меня.       − Всё будет хорошо. Я не собираюсь умирать, мой свет. Я не оставлю тебя, не бойся…       Он улыбнулся той самой завораживающей улыбкой, которая свела меня с ума много лет назад. Прижался губами к моим губам, утягивая в поцелуй.       Поцелуй-нежность, перетекающий в остро-отчаянный, кричащий каждым движением губ: «Я тебя никому не отдам. Ни жизни, ни смерти». И в то же время этот поцелуй успокаивал невероятным образом, словно предполагал, что у нас впереди ещё целая вечность. В душе вновь вспыхивала вера в наше будущее, и понимание, что даже за целую вечность я не успею вдоволь насладиться им.       Дино уже давно стал мне не просто семьёй, он стал моим домом. Единственным домом, в котором меня всегда будут ждать, и в который я всегда вернусь.       Ад мы покинули через портал, и в считанные минуты оказались в Цитадели.       Серый город с неестественно чёрным небом, угрожающе нависшим грузной глыбой, с опустевшими улицами, и с витающей в воздухе атмосферой удушливого страха, казался не просто пустым, а мёртвым.       Дино остановился, окинув печальным взглядом безрадостную, пугающую картину:       − Такое чувство, что все заранее умерли, чтобы не видеть этого Судного дня…       Я чувствовал его эмоции после установившейся связи, как свои, и они были настолько болезненными, что хотелось взвыть от раздирающего ощущения внутри.       Пальцы мягко обхватили его ладонь.       − Не думай об этом. Отбрось все мысли.       Дино прикрыл глаза, сжимая мою руку. Лёгкое покалывание прошло по коже — наши энергии перетекали друг в друга, подпитывая и наполняя силой. Восхищённое понимание единства грело душу, успокаивая и унося прочь все тревоги.       — Спасибо… — он выдохнул с благодарным взглядом.       В зале совета собрался почти весь Орден. Бессмертные стояли вокруг стола, изучая карту местности и обсуждая всяческие варианты развития событий.       Матерь Жизни покинула Снежную Долину, и о её местонахождении не было никаких сведений. Мы предполагали, что ей известно о нашем намерении биться до конца, но вряд ли она воспринимала нас как угрозу, скорее видела в нас лишь помеху, которую можно легко устранить.       Распахнулась дверь, и вошёл Мальбонте вместе с той, кого никто не ждал. Чума неспешно, но уверенно шагнула вперёд, ловя на себе уничижительные взгляды.       — На кой чёрт ты её привёл? — Мамон сжал руки в кулаки, желваки заиграли на его скулах от негодования.       Ребекка стояла молча с замершей гримасой отвращения на лице, как и Винчесто.       Фенцио замер поодаль остальных, как серый кардинал, исподлобья наблюдая за нежданной гостьей.       — Вам же нужны ответы, а кто, как не Всадница, знает о Матери лучше всех… — оставшийся у порога Мальбонте словно загонял Чуму в ловушку, отрезая пути отступления.       Но её лицо не выражало ни страха, ни сомнения, когда она спокойно подошла к столу.       Не смотря на незавидность своего положения, Чума не собиралась склонять голову, и не выглядела беспомощной. Гордая осанка и грациозная походка всё ещё напоминали о том, кем она есть.       Обведя всех присутствующих взглядом, Всадница заговорила ровным тоном с узнаваемыми властными нотками:       — Я пришла к вам добровольно, без силы и без оружия, зная, что вы можете меня убить. Но я бы не советовала этого делать, пока что я могу быть полезной.       Действительно, она пришла обезоруженной, неведомо где оставив свой меч, зная, что её никто не посмеет тронуть, ведь проку от её смерти не будет.       Уокер старшая прошипела сквозь зубы:       — Тебе здесь не рады, и не доверяют!       Чума наигранно улыбнулась, хоть в глазах её не было и капли веселья:       — Знаю. Это ожидаемо. Переживу как-нибудь.       Повисла напряжённая тишина. Орден впустил врага в свой круг и смотрел, как на крупную добычу. Вот только добыча была не простая, и что с ней делать, на самом деле никто не знал.       Пристально наблюдавший за Всадницей Дино, развернул карту местности на столе. К нему вернулась привычная строгость и собранность. Для слабости и уязвимости больше не осталось места, в игру вступил деловитый Советник Цитадели.       — Нам нужно определиться с местом для предстоящей битвы. Разрушения ещё не начались, а значит Матерь Жизни планирует первым делом избавиться от нас, чтобы не мешали её плану.       Он бросил взгляд на Чуму:       — Я прав?       Она задумчиво кивнула:       — Думаю да. Уничтожить миры не так просто, как кажется. На это потребуется достаточно много времени. И мы должны этим воспользоваться.       — Предложения?       — Матерь Жизни не опустится до того, чтобы биться с вами. Для существа такого порядка это слишком низко.       — Что это значит?       — Она пошлёт в бой Всадников. Голод поможет, а от Смерти необходимо избавиться.       Чума поведала о силе братьев, о возможных сценариях боя. Она и вправду казалась выгодной союзницей, заинтересованной в нашей победе, или же мы отчаялись настолько, что видели то, чего нет.       Собрание длилось долго. Бесконечные вопросы, обсуждение планов до мелочей, разгорающиеся споры…       Когда, наконец совладав с собой, мы пришли к единому решению, можно было с облегчением выдохнуть.       Мы с Дино задержались в зале Совета, не упуская возможности хоть недолго побыть наедине.       Фенцио медленным шагом направился к выходу, но развернулся на полпути, и как-то неуверенно подошёл к нам, несколько раз прокашлявшись по пути.       — Вас…можно поздравить?.. Я заметил кольца…       Дино кивнул с лёгкой улыбкой:       — Да. Мы решили скрепить наш союз браком.       Он посмотрел на нас с какой-то грустной радостью, всё ещё привыкая видеть нас вместе, но принимая эту данность.       — Что ж… как там говорят?.. Бессмертное счастье, любовь навеки! Время вы конечно такое выбрали…       — Не будет больше более правильного времени.       — Может ты и прав, Люцифер.       Мы перекинулись ещё парой фраз, и когда за Фенцио закрылась дверь, Дино мрачно усмехнулся, качнул головой, но озвучил свои мысли:       — Знаешь, это прозвучит бредово, но мне бы очень хотелось, чтоб вы поладили. Наверное, это было бы возможно только в параллельной реальности, но всё же… Мой отец никогда не был идеальным, однако он очень старается искупить свою вину…       Я приблизился, взял его руки в свои:       — Я так люблю тебя, мой свет, что даже на это согласен…       Он со счастливой улыбкой заключил меня в объятия. Прошептал в самые губы:       — Всё настолько запущено?       — Абсолютно и бесповоротно… — Руки обвились вокруг любимого тела, привлекая ещё ближе. — Иначе я бы не надел тебе кольцо на палец.       Мы слились в поцелуе, позволив себе минутку безумия перед боем.       Наше счастье было таким безудержным, ярким и окрыляющим, что казалось волшебным миражом среди мира, стоящего на пороге смерти. Но вместе с тем, оно придавало сил, возрождая веру в совместные мечты, приносило чувство свободы от боли и бед.       Истинное счастье и есть любовь. Её нельзя отдать или вернуть обратно, можно лишь дарить и принимать, растворяясь друг в друге. Быть источником, стать продолжением. Радоваться дыханию. Восхищаться каждому чувству радости или страдания, пережитому вместе. Разделять каждый удар сердца, каждое страстное желание, каждый священный момент жизни. Быть рядом, наполнять присутствием…       Предрешённая битва не началась ни этим днём, ни следующим. Матерь Жизни, знающая о наших слабостях, нарочно изводила нас ожиданием неопределённости, заставляя терзаться переживаниями и сомнениями.       Когда на рассвете очередного дня её заметили разведчики в небе, я отправился в Ад, чтобы сопроводить свою армию.       Демоны-воины были наготове уже третьи сутки, но оставались собранными и непоколебимыми, не теряя сноровки. Вельзевул вымуштровал их на славу, за что я был ему несказанно благодарен.       Не теряя времени, мы направились по заданному курсу, приближаясь всё ближе к ориентиру, где заприметили последнее передвижение Матери.       Я летел впереди, направляя свою армию, готовую к сражению, зная наверняка, что бойни не избежать, и скоро земля под нашими ногами окрасится в алый цвет крови, крови воинов, готовых положить свою жизнь во имя жизни других. Но так было нужно, и этот путь они однажды выбрали сами, оставаясь верными клятве до конца.       Дино был против этого решения, но в итоге нехотя согласился. Мы с ним много говорили о понятии необходимости зла, и хоть смотрели на подобные вещи по-разному, не осуждали друг друга за инакомыслие, напротив, старались понять и принять эти контрастные взгляды.       Но мириться с неизбежностью смертей Дино всегда было невыносимо, как бы я ни пытался его успокоить и убедить в обратном.       Я знал, что он не останется стоять в стороне, не сможет хладнокровно наблюдать, как убивают невинных на его глазах, ринется помогать раненым.       Сердце сдавило от волнения, переживания за него были такими сильными, что приносили физическую боль. Но я продолжал себе упрямо твердить, что мы непременно справимся, иных вариантов просто не было.       Среди густых мрачных облаков, затянувших весь небосвод, мелькнула вспышка ослепительно-яркого света. Наполненная мощью своего создателя, она быстрее молнии полетела вниз. Лучи света почти мгновенно достигли одинокого острова, залив сиянием зелёную пустынную поляну.       Восприняв это за знак, я велел снижаться. Свет померк, и стало видно, что внутри световой завесы пребывала Матерь Жизни.       Всадники опустились с неба по обе стороны от неё. А с противоположной части острова приближался Орден вместе с армией Цитадели.       Аура, окружающая Матерь Жизни, не оставляла сомнений в её величии, ведь одним своим присутствием она искажала ткань пространства. Не выдерживающее её мощи, оно буквально рвалось на части. С оглушающим раскатом грома по небу пошли трещины, с которых вырвался красный свет и залил кровавым свечением всё вокруг.       Матерь Жизни окинула безразличным взглядом бессмертных воинов, занявших позиции по всему острову. Она смотрела без удивления, раздражения или восторга, её лицо не тронула ни единая эмоция.       Ей было чуждо сожаление, и неведомо понимание. Мы оказались всего лишь ошибкой, больными и слабыми созданиями, от которых нужно очистить мир.       Её голос, громогласный и густой, был вездесущ. Заполняя собой всё пространство, он прозвучал, как удар в гонг, в голове каждого живого существа, принося понимание неотвратимости собственного конца:       — Ваш Судный день настал. Оставьте мысли о напрасной борьбе и примите его.       И мы замерли в ошеломлении, на какое-то время поддавшись внутренней панике. На что мы, чёрт возьми, надеялись?       Я поискал глазами Чуму, но её не виднелось на горизонте. Перевёл взгляд на Голода, поражаясь его холодности и отстраненности. Он выглядел абсолютно безучастным, словно происходящее навеивало на него лишь скуку, и ничего более. Взгляд его был направлен на всех и ни на кого одновременно, будто обращённый внутрь себя, он игнорировал даже присутствие той, ради кого затеял свою великую игру.       Мысли роились в голове, принося разрывающую, пульсирующую боль.       Если Голод на нашей стороне, то хорошо справляется со своей ролью. А если они с Чумой втянули нас в свою манипуляцию, преследуя личные мотивы?       Я тряхнул головой, приказывая себе не думать. Лишние мысли, вызывающие тревогу, могли очень сильно помешать. Размышлять было уже поздно. Мы на поле боя, а значит цель едина — бороться до конца.       Застывшее уродливой маской лицо Смерти ничего не выражало. Тяжёлый взгляд налитых кровью глаз был нечитаемый, но я знал, что он испытывает лютый восторг, понимая, что сдаваться мы не намерены.       Он выпустит свою силу, и перебьет противников, как мух, получая удовлетворение от каждой смерти.       Сердце пропустило удар, когда я встретился взглядом с лазурными глазами. Уголки губ дёрнулись в подбадривающей улыбке, и приятное тепло, вспыхнувшее в груди, разлилось по всему телу.       Собранный и уверенный, Дино стоял рядом с Эрагоном во главе армии, плотными рядами выстроившейся за спиной.       Эрагон сделал шаг вперёд, поклонился и заговорил ровным тоном:       — Матерь, вы дали нам шанс доказать свою значимость, и мы очень старались это сделать. Но если мы показали себя недостаточно убедительно, то готовы работать ещё.       Она молчала, смотрела не моргая и не двигаясь, как замершая статуя. Высокая и величественная.       — Подарите нам свою милость, позвольте исправить ошибки.       Совершенное лицо тронула лёгкая улыбка, и на мгновение показалось, что слова Эрагона возымели эффект. Но взгляд Матери Жизни тут же изменился, губы стиснулись в недовольстве, а глаза недобро полыхнули.       В голосе сквозило раздражение:       — Только слабые могут опускаться до подобных просьб. А слабым я ничего не дарю! Покоритесь судьбе и примите свою смерть!       Лицо Эрагона исказила гримаса гнева, крылья угрожающе раскрылись за спиной:       — Ни за что! Мы не сдадимся!       Матерь Жизни усмехнулась, посмотрела на него, как на ребёнка, не понимающего очевидных вещей. Добавила спокойно:       — Что ж… Поиграем в битву. Раз вам так угодно…       Смерть шагнул вперёд, с безумным, азартным блеском в глазах обнажая свой меч.       Воины приготовились к атаке, приняв боевые стойки.       Масштаб происходящего был осязаем, ощущался холодом, бежащим по спине, и в то же время завораживал своей грандиозностью. Эта битва не шла ни в какие сравнения с тем, что устроил когда-то Мальбонте.       Крылья распахнулись за спиной, и в несколько взмахов я приземлился возле Дино. Схватил его за руки:       — Пообещай мне, что не будешь безрассудно кидаться на помощь, что не станешь рисковать собой.       Он молчал, выискивая что-то в моём взгляде.       — Пообещай мне, Дино.       Ещё минута молчания, и он согласно кивнул:       — Обещаю.       Вышло не очень убедительно, или же страх за него застилал мне взор.       — Дино…       — Верь мне.        Из губ сорвался тяжёлый вздох.       — Верю. Береги себя, ты мне очень нужен.              — Ты мне тоже. Будь осторожен… Люблю тебя.       Короткие, но крепкие объятия разорвались через пару секунд.       Времени больше не оставалось, вокруг назревала битва. Согласно плану, мы должны были оставаться в стороне, пока воинов ещё было предостаточно.       Над головой захлопали крылья, и в удаляющейся фигуре я узнал Уокер. Миновав всех оставшихся на поле боя, она приземлилась на отдалённом утёсе отвестной скалы, чтобы было удобнее наблюдать за происходящим и сдерживать силу Всадников.       Матерь Жизни медленно развела руки в стороны и, оторвавшись от земли, воспарила в воздухе. Она поднялась на высоту достаточную для того, чтобы образ её казался недостижимым, но всё ещё оставался чётко различимым.       Одно воздушное движение кистями рук — и смертоностный, чёрный ветер возник из ниоткуда. Он странной бурей пролетел по острову, изменяя всё чего касался. Бессмертные, влетая в скалы и деревья, сливались с ними, образуя мерзкие живые скульптуры. Обезображенные лица выпирали из каменных стен и стволов деревьев, конечности извивались, цепляясь за воздух, а их заключённые души орали в агонии, не имея возможности высвободиться. От мучительного воя закладывало уши, леденящий ужас сковывал сознание.       А потом пространство замерло, погрузившись в мёртвую тишину. В голове гудело, руки всё ещё цеплялись за землю, хоть это никак не помогло бы удержаться на месте при потоке ветра невиданной силы. Запорошенные глаза разлепились с трудом, улавливая движение рядом. Тело инстинктивно подалось навстречу родным рукам, тянувшимся ко мне окровавленными пальцами.       Дино был жив, и повреждений больше не было, кроме как стёртой кожи на руках, отчаянно и цепко за что-то хватающихся.       Болезненное осознание, что в один миг мы потеряли значительное большинство своей армии, вселяло гнетущую горесть. Из скал больше не смотрели лица воинов, искажённые ужасом и болью, они исчезли, мирно развеявшись пеплом по ветру.       Матерь Жизни хотела нас напугать, и у неё это получилось. Ошеломлённые и дезориентированные, мы с трудом поднимались на ноги, со страхом и благоговением замечая в небе сияющую защитным полем сферу. А внутри этой сферы парила Матерь Жизни. Её руки были по-прежнему разведены в стороны, а глаза закрыты. Тихое умиротворение замерло на идеально красивом лице, как будто ей снился прекрасный сон в то время, как она жестоко готовила мир к разрушению.       Пришедший в себя Вельзевул окинул взглядом оставшуюся армию, оценивая потери. То же самое сделал Эрагон. Не сговариваясь, они прокричали:       — В атаку!       И началась бойня. Вышколенные солдаты понимали, что шансы не равны, но готовы были принять свою смерть отважно, не отступая назад и не пытаясь сбежать. Потому что бежать было больше некуда.       В битву ожидаемо вступил Всадник Смерти. Беспощадный, безжалостный и практически неуязвимый.       Он смотрел на остервенело бросающихся на него воинов с противной насмешкой. Зная, что им его не одолеть, будто играл с ними, намеренно пропуская удары. Позволял жалкой надежде на победу зародиться в сердцах прежде, чем нанести окончательный, смертоностный урон.       Ряды армии бессмертных заметно поредели, и Всадник упорно тянул время, пока Матерь Жизни начинала уничтожение мира, неспешно распуская бережно сотканное когда-то полотно. Об этом говорила Чума, и пока что слова её подтверждались.       Вонзив меч в очередного отважного воина, Смерть расхохотался:       — Вы как настырные мухи… Но ваше сопротивление достойно уважения.       Очередная атака была отбита. Землю снова окропила кровь.       Голод отдалился на достаточное расстояние, чтобы его воздействие не лишило нас сил.       Уокер внимательно и хладнокровно наблюдала за бойней, не сдерживая силу Смерти для того, чтобы он вымотался, лишь накрывая воинов защитным куполом. Она следовала плану, зная, что на подходе ещё одна партия бойцов, более опытных и стойких, которые дожидались своего времени, оставаясь поодаль, пока гибли бессмертные более низкого ранга. Мы не ошиблись в расчётах, сохранив ценные кадры, позволив им остаться в стороне, чтобы позже, неожиданно нанести Всадникам максимальный урон.       Я видел, как Дино порывался помочь раненому демону, но, дёрнувшись вперёд, так и остался на месте. Ему было невыносимо смотреть на происходящее, но он заставлял себя не отворачиваться.       Кристофер шептал что-то Мими, и она, впецившись в него мёртвой хваткой, не смотрела на ужас сражения, развернувшегося за спиной.       Мамон с ругательствами коментировал битву, а Элиза нервно курила, сменяя одну сигарету другой.       Мальбонте оставался в стороне, целенаправленно дожидаясь своего часа.       Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем яростные крики атакующих и душераздирающие вопли умирающих затихли.       Смерть смахнул со лба испарину вместе с кровью погибших. Хрипло процедил:       — Этого вы добивались? Сколько бы вас ни было, я перебью всех! Смиритесь уже со своей гибелью!       Он один победил половину нашей армии. Но тогда мы не думали об этом, твердя себе, что сдаваться нельзя. Ведь на это и был их расчёт, однако наш план был не менее коварен и жесток.       — Никогда!       Прорезавший небо крик подхватили приближающиеся бойцы, окружающие Всадника в ловушку. Но его это лишь развеселило.       — Ладно, поиграем ещё.       Его рука с зажатым пальцами мечом взметнулась ввысь, а после острие оружия с размаха воткнулось в землю. Он что-то прошептал на неизвестном никому языке, и земля зашевелилась под ногами. Что-то навеки погребённое упорно пыталось выбраться на волю из дрожащей почвы, но почему-то ничего не происходило.       Смерть метнул уничтожающий взгляд на Уокер, видимо догадавшись о причине своей неудачи.       — Клятая девка!       Всадник был не на шутку взбешен, но ему пришлось оставить свою затею, и отражать атаки ринувших на него воинов.       Смерть учинил кровавую резню, и убивал любого кто попадался ему на глаза. Он кидался с яростной агрессией, убивая сотни бессмертных своими остервенелыми взмахами меча. Кровь под ногами разливалась ручьями, мёртвых тел было так много, что бойцам приходилось шагать прямо по ним.       Уокер сдерживала влияние Смерти изо всех сил, но он был рассчетлив и могущественее любого бессмертного. Для него это сражение по-прежнему оставалось увлекательной игрой, с которой он был намерен выйти победителем.       Сдерживая силу Всадников и ослабляя их воздействие, Уокер забирала ресурс у природы, до тех пор, пока на острове не осталось ни единой живой травинки, всё превратилось в попелище. Природа не успевала возрождаться в таких темпах.       И тогда, парируя очередное наступление, Смерть прокричал:       — Голод! Хватит уже прохлаждаться!       Третий брат курил в стороне с неизменно отстранённым видом. Он спокойно выпустил дым, отбросил в сторону окурок, и впервые обнажил свой меч.       Голод выжидал, не двигаясь. А когда Смерть отбросил от себя очередную партию окровавленных тел, прокричал:       — Давай!       Пространство завибрировало, содрогаясь от выпущенной мощи. Воздух стал холодным и густым. Всё вокруг пришло в движение, в ярком сиянии закружилось красное небо над головой.       Их мечи двигались синхронно: один нещадно разрезал воздух, другой уверенно вонзался в землю, открывая закрытые врата.       Уокер, не выдерживающая такого натиска, с криком упала на колени. Кровь из её носа хлынула ручьём, глаза заливали кровавые слёзы. Она отчаянно старалась удержать губительную силу, но Всадники были сильнее.       Земля задрожала, тут и там пошли трещины, из которых со страшным скрежетом полезло что-то потустороннее. Костяные скелеты с мечами в руках вышли для боя по зову своего повелителя. Кем они были? Умершими некогда воинами, или же пустыми оболочками, сотворёнными Всадником с единой целью — убивать?       Голод изменился внешне до неузнаваемости, непонятно в какой момент приняв вторую ипостась. Он сделал мелкий шаг, и за его спиной возникла его точная копия. Шаг за шагом клоны Всадника заполонили пространство вместе с армией Смерти.       Чума предупреждала о подобном, но мы не предполагали, что их будет так много, и что к этому моменту почти не останется наших бойцов.       Секунда замедления, и пришлось отбивать лютые атаки странных существ.       В этой какофонии я не сразу заметил, что клоны Голода не убивают, а просто выматывают, вовлекая в изнуряющий бой. С армией Смерти было сложнее, уничтожение костяных тварей забирало много энергии.       Дино находился далеко от меня, но я видел вспышки чистого света, выпущенные из его рук в противников. Он был хорошим бойцом. Сильный, внимательный, натренированный. И хоть сердце разрывалось от переживаний за него, я был уверен — он справится.       В какой-то момент мы всего на секунду встретились взглядом. Один его тёплый взгляд, выхваченный из сотни напряжённых других, подарил заряд бодрящей энергии, укутал родными объятиями. Миг спокойствия, и снова тяжёлый бой.       Краем взора я уловил столпотворение скелетов на утёсе, где пятилась к обрыву едва живая Уокер. Всадник послал своих воинов-марионеток добить её, и они покорно наступали на указанную цель. Ещё шаг, и она бы сорвалась вниз…       Голод взмахнул руками, одними губами озвучив приказ, и его клоны все до одного по слаженной команде бросились на костяных существ.       — Какого чёрта ты творишь? — Смерть едва заметно запаниковал, никак не ожидая столь парадоксального поворота событий.       А клонов Голода тем временем становилось всё больше, он умело управлял ними, с удовольствием наблюдая, как обессиленно падают на землю поверженные скелеты.       Смерть озлоблённо зарычал:       — Решил предать?! В такой момент?! Ты поплатишься за это!       Меч Смерти почти вонзился в землю, чтобы призвать ещё одну партию нежити, но его остановил звонкий голос:       — Эй, братец!       Чума приземлилась чуть поодаль Всадника ровно в тот момент, когда он был сосредоточен на своём действии, не замечая больше никого вокруг.       Пепельные волосы развивались длинными локонами на ветру. Тонкая, изящная фигура была облачена в длинный плащ излюбленного чёрного цвета и высокие сапоги на массивном каблуке. На губах играла обворожительная улыбка, словно она вышла на подиум для показа мод, а не ступила на поле боя.       — Ты? — Тонкие губы Смерти скривились в неприязни. — Зачем явилась?       Всадница бесстрашно зашагала навстречу, концентрируя его внимание на себе. В её дерзкой, красивой походке, в блеске глаз было что-то завлекающее и заставляющее Всадника не отрывать от неё взгляда. Остановишись прямо перед братом, и не разрывая зрительного контакта, она поманила его ближе, чтобы он наклонился из-за разницы в их росте. Подалась вперёд и прошипела ему на ухо:       — Пришла посмотреть, как ты сдохнешь.       — Ты выжила из ума…       Смерть хотел рассмеяться, но из горла вырвался лишь болезненно-удивлённый хрип. Он опустил глаза на меч, пронзивший его насквозь со спины и торчащий прямо из груди. Из его рта потекла чёрная кровь, а безжизненное тело медленно осело на землю. На изуродованном лице с распахнутыми в ужасе глазами, навеки замерло удивление.       В такие моменты не сразу понимаешь, как и что произошло. И только спустя несколько минут приходит осознание того, что быстрыми кадрами уловил взгляд.       Мальбонте не было на поле боя, когда Всадники выпустили свои армии. Он не дрался с нами, а готовился к собственному бою, видимо вместе с Чумой проработав нехитрый план. Эффект неожиданности всегда даёт преимущество, и пока Смерть был отвлечён сестрой, всё ещё владеющей искусством очарования, Мальбонте коршуном налетел сзади, вонзив Всаднику меч прямо в самое сердце. Один верный, отточенный удар, и старший Всадник пал от рук того, кто выгрыз своё право на жизнь, пройдя нечто похуже самого Ада — темницу Шепфамалума.       — Не думал, что это будет так просто.       Чума победно улыбнулась:       — Я же говорила, что всё выйдет. Он умер, потому что боялся. Боялся не смерти, а жизни. Это я уж точно знаю…       Тело Смерти развеялось пеплом по ветру, а Мальбонте с опаской поднял его меч.       Скелеты-марионетки рассыпались в прах вместе со смертью своего повелителя. Голод отозвал созданных клонов.       Теперь дело оставалось за Матерью Жизни. Её замершая фигура никак не реагировала на происходящее. Она готовила мир к уничтожению, а может, уже какие-то части и были разрушены, этого мы не могли знать.       Под склоном отвестной скалы я заметил Дино. Уокер без сознания лежала на его ногах. Видимо, она лишилась сил, пытаясь сдержать воздействие двух Всадников, и всё же не выдержала.       Голод подлетел к Чуме, бросив коротко:       — Проследи, чтобы ей помогли, — и удалился подальше, уберегая нас от своей пагубной силы истощения.       Уокер быстро пришла в себя, схватила меч Войны, и готова была кинуться в бой. Но её остановила Чума:       — Тебе нужны дополнительные силы. Ослабить влияние Матери намного сложнее, чем Всадников.       — Я выжгла землю вокруг, забрала всё, до последней капли. Придётся положиться на себя.       Всадница задумалась, прежде чем предложить:       — Возьми чью-то силу. Так, как забираешь у природы. Вытяни необходимый тебе ресурс у бессмертного.       Уокер отрицательно помогала головой:       — Нет, это большой риск.       — Риск не победить Матерь гораздо больше, если ты этого не сделаешь.       Времени оставалось мало. Защитное поле вокруг Матери Жизни пульсировало поражающей мощью словно в доказательство слов Чумы.       Дино без раздумий предложил:       — Возьми мою силу, Вики.       — Дино, нет. Это опасно.       — Это необходимо. Всё будет хорошо.       Спокойно и уверенно Дино взял её за руку, и между их ладонями блеснуло лёгкое свечение. Скрипя зубами, я наблюдал, как он всё же рискует собой, отдавая не только целительную энергию, но и собственную силу.       Тонкие пальцы невесомо обхватили моё запястье:       — Не переживай. Ему не придётся сегодня пользоваться силой. А девочка нам нужна.       Быстро одернув руку, словно прикосновение вышло случайным, Чума отошла на несколько шагов, терпеливо дожидаясь, пока сила Дино перетекала в бывшую смертную.       — Готова, птенчик?       Уокер хотела огрызнуться, кинуться на ненавистную Всадницу, но будто о чём-то вспомнила, и сдержала себя, коротко бросив:       — Готова.       — Вот и славно. Постарайся пробить её защиту.       Дино выглядел бледным, опустошённым и обессиленным настолько, что едва держался на ногах. Я отвёл его в сторону, усадил в удалённом, более-менее безопасном месте, сгреб в объятия.       — Зачем ты отдал ей столько?       — Всё в порядке. Я восстановлюсь, а Вики сейчас нужнее.       — Ты с ума меня сведешь своей жертвенностью. Просил же…       Он сжал мои руки так крепко, на столько хватало сил. Прошептал:       — Перестань. Просто побудь со мной рядом.              Медленно и уверенно Уокер раскрыла крылья, и взлетела, направляясь прямо к Матери Жизни.       Она облетела сияющую сферу несколько раз, прежде, чем ударить мечом. По началу ничего не происходило, но чем больше ударов было нанесено, тем свечение становилось тусклее. А в какой-то момент защитное поле заискрилось, и вовсе погасло.       Матерь Жизни медленно распахнула глаза, с лёгким удивлением среагировав на внезапное повреждение. Заметив причину своего беспокойства, она небрежно взмахнула рукой, словно отмахиваясь от насекомого, и из раскрытой ладони вырвался смертоностный луч, молнией угодивший в скалу. Прогремел взрыв, но вместо осколков, по воздуху полетел пепел. На земле остался чёрный след — всё и все, кто попали под это свечение в секунду сгорели без следа.       — Ваша гибель неизбежна. Смиритесь же, — ровный и глубокий голос Вселенной был абсолютно бесцветным. Никаких эмоций, просто сухая констатация факта.       Уокер чудом увернулась от атаки Матери, шмыгнула за спину и продолжила наносить удары мечом, ища уязвимое место на её теле. Матерь Жизни никак не реагировала, снова погрузилась в себя, прикрыв глаза. Казалось, её сознание находилось где-то не здесь, а пребывало на более высоком уровне. Тело же оставалось лишь оболочкой, бесчувственной и безвольной. Процесс уничтожения уже был запущен и она не могла его прервать или остановить.       Голод снова создал свои копии и направил их на Матерь, вынуждая часть её сознания вернуться в эту реальность и отбиваться. Клоны сына разлетались в стороны, сгорали до тла в выпущенных лучах убийственного света.       — Я думала ты сильнее. А ты тоже болен чувствами, сын…       — Нет ничего губительнее вечного одиночества…       Его слова прервались криком толи боли, толи отчаяния — Уокер попала в нужное место, и рука Матери, извергающая гибельные потоки света, безвольно повисла на раздробленном плече.       Не теряя ни секунды, к ней бросились Голод, Мальбонте и Чума.       Словно по разработанной тактике, они ударили в разные места, и к счастью, попали.       — Ошибки, — Матерь Жизни взревела, но скорее от яростного гнева, чем от боли.       — Ты сделала наше существование невыносимым!       Голод и Чума остервенело рубили её ноги, вгоняя мечи до самой кости. Уокер расправлялась с другой рукой. Матерь Жизни всё ещё выпускала лучи света, от которых всем оставшимся на поле боя приходилось уворачиваться, чтобы не сгореть заживо.       Поднявшись в воздух, Мальбонте на секунду завис, смотря на изувеченное тело, что служило физическим воплощением самой Вселенной. А в следующий миг, словно оттолкнулся от пространства и стрелой бросился вниз. Его меч вонзился в грудь Матери Жизни, напористым движением вспаривая живот.       — Смерть… Неужели и ты тоже…       Видимо рассредоточенное сознание не могло определить энергию того, кто стоял перед Матерью, но она безошибочно узнала, кому принадлежал меч, нанёсший ей фатальный удар.       Когда-то, создавая Всадников, Матерь допустила роковую ошибку, вложив в их руки единственное оружие, способное её уничтожить. И в итоге получила тот самый болезненный нож в спину, которого никак не ожидала от своих преданных детей.       Мальбонте замахнулся в последний раз, и всадил меч в самое сердце Матери Жизни. Нечеловеческий крик прокатился оглушающим эхом по всему пространству, послав вибрацию по воздуху. Вселенная, лишённая человеческого облика, взвыла от горечи своего поражения так громко и пронзительного, что в жилах стыла кровь.       Обезображенное тело, ещё считанные минуты назад завораживающее своей безупречной красотой, рухнуло наземь, обливаясь разноцветной кровью. То, что осталось от Матери Жизни, озарилось светом, всполохами магического тумана и вспышками белых молний, образующих бело-красную огненную сферу.       Вселенная вернулась в своё первоначальное состоянии, обратившись в сингулярность. Это было уже не высшее существо, а сгуток энергии. Невероятно мощной, владеющей сверхплотностью и уходящей в бесконечность, где все представления о времени и пространстве полностью рушатся.       Вкус победы, приносящий удовлетворение и долгожданный триумф, не бывает сладок, он всегда горчит чьей-то болью. Но мы так и не успели его ощутить, нам не дали распробовать этот вкус, не позволили им насладиться.       Раскатистый гром заглушил перепуганные восклики. Небо треснуло вширь огненными щелями. Солнце, закатившееся за горизонт, позабыло о своём существовании. Прямо перед глазами плотная ткань полыхающего неба разошлась по шву, являя миру свою изнанку — непроглядно чёрную бездну.       А из тьмы узнаваемым гордым образом, выплыл тот, кто управлял ею. Тёмный бог, создатель людей, первый сын поверженной Матери Жизни — его величество Шепфамалум.       После уничтожения тела Матери пространство разорвалось, лопнуло по швам, отворив прочно запечатанные замки, и сорвав с петель запертые на долгие века двери.       Обесиленный после долговечного заключения в темнице, Шепфамалум не мог удержать целостную форму, и выглядел туманным облаком, как сама тьма, точно целиком и полностью состоял из неё.       Но вопреки неспособности принять свой истинный облик, смотрел на нас с победной улыбкой-усмешкой, словно насмехаясь, что обвел всех вокруг пальца. Этот взгляд победителя сверху вниз вводил в бешенство.       Следом за Шепфамалумом из образовавшегося раскола полезли призванные им твари и его приверженцы. Своеобразная чудовищная армия не нападала, покорно ожидая приказа своего господина.       Голод и Чума с интересом и отвращением осмотрели старшего брата. Он ответил на их взгляды так же, но с ещё большей брезгливостью и насмешкой.       — Надо же... Не ожидал, что ты виживешь, Чума.       Она ничего не ответила, лишь сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в кожу.       Шепфамалум язвительно протянул:       — Всё такая же красивая, и должно быть ещё более хитрая, чем раньше... Довольна, что получилось уничтожить братьев? И как тебе это только удалось?       — Не стоило меня недооценивать.       Шепфамалум рассмеялся, мерзким, липким смехом, пробирающим до костей.       — Может, ты и меня планируешь убить?       — Ты этого заслуживаешь.       — Ну конечно...       Он продолжил хохотать, расхаживая по полю боя, словно не замечая трупов под ногами, наступая прямо на них.       — Боги умеют ждать столько, сколько потребуется. И я ждал очень долго. Ждал этого мгновения, с тех самых пор, когда Шепфа отправил Маля в мою темницу. Этот мальчик стал моим ключом к свободе. И вот мой час настал, и я здесь.       Шепфамалум упивался своим мнимым величием до момента, когда Мальбонте, обнажив торс, точно готовясь к бою, ступил к нему. Татуировка на его спине загорелась, свидетельствуя о высвобождении силы. Клубки тьмы подёрнули дымкой всё его тело.       Улыбка-усмешка, застывшая на лице Шепфамалума, продолжала коверкать его черты, но уже не отражала тех эмоций, которые были её главным смыслом и посылом. Взгляд Мальбонте казался чёрнее бездны и тяжелее чёрной дыры.       Что он чувствовал в эти минуты, смотря в глаза не просто сопернику, а своему кошмару? Кажется, это чувство было настолько сложным, что находилось где-то за гранью привычного понимания. Удивительное, психопатическое спокойствие и желание уничтожить, лишить жизни того, кто находился перед ним, желание показать на что он способен.       — Мой мальчик, ты сделал всё правильно. Так, как мы и договаривались, — Шепфамалум никак не реагировал на уничтожающий взгляд чёрных глаз, — и я благодарен тебе за это. Но и ты должен быть благодарен мне.       — О, я благодарен тебе... За то, что показал мне, как сильно я хочу жить.       — Благодарен мне...Это хорошо...       Дымчатая фигура Шепфамалума качнулась в воздухе, его руки потянулись к сияющий сфере, устанавливая какую-то мистическую связь. Поток жизненной энергии забил ключом, проникая в ослабленное тело, делая его сильнее и возвращая утраченное могущество богу тьмы. Туманный образ обретал более чёткие очертания, и в итоге вернулся в своему первоначальному облику. Шепфамалум предстал пред нами в том облике, в который вдохнула жизнь Матерь многие века назад.       Чума незаметно подошла к Уокер, шепнула:       — Помоги Мальбонте, — а затем разогналась, и со скоростью молнии влетела в энергетическую сферу, оставшуюся после Матери Жизни, принявшую её как часть себя.       Голод проследил взглядом за сестрой, и в следующий миг повторил её действие.       Шепфамалума видимо осенила какая-то догадка о действиях Всадников, но он не успел ничего предпринять, его атаковал Мальбонте, быстро бросив Уокер:       — Не вмешивайся, Вики, это моя битва.       Дождавшись немой команды, приспешники Шепфамалума бросились на нас. Это были не только чудовища, порождённые тьмой, но и те бессмертные, о существовании которых давно забыли, и те, кто оставался на виду, скрывая свои истинные мотивы, подобно Торендо.       Дино не мог использовать силу, но схватился за меч. Он всё ещё был слаб, и я старался держаться по близости, отражая атаки ринувших на нас тварей и уберегая его от нападения.       Схлестнулись мечи, полетели копья. Воздух беспрерывно озарялся вспышками энергетических сфер.       Моих боевых навыков хватало, чтобы защитить двоих, но в какой-то момент нас с Дино окружила толпа бездушных созданий Шепфамалума. Конечно, я принял удар на себя, и мне долго удавалось устоять на ногах, но настырные исчадия тьмы словно вылезали из-под земли и тут же бросались в бой. Им удалось меня повалить всего на минуту, но этой минуты хватило, чтобы кто-то схватил Дино за крылья.       Стоило услышать его крик, как тело вспыхнуло огнём, сжигающим напавших мразей до тла.       Азраэль, когда-то занимающий пост Сатаны, поднявшись в воздух, удерживал ангела за крылья. Один рывок — и Дино больше не смог бы летать.       Низкий голос прозвучал с насмешкой:       — Вот мы и встретились, Люцифер.       — Отпусти его. Тебе же нужен я.       — Но от его боли тебе будет больнее. И это намного интереснее, чем просто сражаться с тобой.       Азраэль схвалил Дино одной рукой за горло, перекрывая кислород, второй потянул за основание крыла...       Шаг вперёд, пламенеющие сферы в руках, готовые полететь в цель.       — Не дёргайся, иначе я убью его.       Азраэль намеренно тянул время, заставляя Дино задыхаться, и вгоняя меня в состояние безумия, но рвануть не успел. Ему в спину метко прилетело копьё, вонзившееся ядовитым острием прямо между крыльев. Азраэль завопил от боли, ослабив хватку.       Дино, не медля, оттолкнул его от себя, со всей силы зарядив локтём под дых. А следом из моих рук полетел смертоностный огонь, не оставляющий никаких шансов на выживание.       Я кинулся к Дино удостовериться, что с ним всё в порядке, не сразу заметив стоящую в нескольких метрах от нас Киру, опасливо озирающуюся вокруг. Бросок был с её стороны, неожиданно сильный и прицельный как для ребёнка такого возраста. Оставалось только догадываться, кто её так натренировал.                    Битва между Шепфамалумом и Мальбонте становилась всё более ожесточённой. Мальбонте использовал на полную весь свой потенциал, но его противником был даже не бессмертный, а сам бог, владеющий тьмой. Шепфамалум измывался над ним, вгоняя сознание в навязчивые воспоминания из детства, ставшее для Мальбонте сущим кошмаром. И пока он отвлекался, отмахиваясь от видений, наносил убийственные удары.       — Хватит!       — Ты сдаешься, мой мальчик?       — Не дождёшься!       Мальбонте выпустил такой мощный поток тьмы, что отразить его мог только тот, кто безупречно управлял ею. От ответного удара Мальбонте отбросило на десяток метров, он упал на спину, едва не лишившись сознания.       Шепфамалум в секунду настиг его, наступил на горло, уже чувствуя привкус своей победы.       — Глупый мальчик. Неужели ты и вправду думал, что сможешь меня убить?       Мальбонте не шелохнулся. Он был не в силах больше отбиваться.       Шепфамалум ликовал, оттягивая неизбежное, желая помучить своего "воспитанника" подольше, вдоволь насладиться его страданием.       Прогремел взрыв, и пространство вокруг залил белый свет. Сфера, оставшаяся после Матери Жизни, разлетелась на мелкие части и растворилась без следа, являя тех, кто недавно вошёл в неё.       Чума необъяснимо изменилась. Она казалась взрослее, черты лица стали глубже, словно всего за несколько минут она прожила ещё одну жизнь. Волосы стали светлее, и отливали белой платиной, спадая непокорной волной на хрупкие плечи и спину.       Она несмело повела рукой, точно желая что-то проверить, и земля под её ногами, насквозь пропитанная кровью, начала возрождаться, зазеленела трава, цветы выпустили новые ростки и распустились бутоны.       Перед нами была уже не Всадница Апокалипсиса, а совершенно новое, вовсе незнанное создание.       И что-то новое поселилось в глубине её нечеловеческих глаз — едва различимое величие и покровительство.       Голод с каким-то неописуемым восторгом остановил взгляд на Уокер, понимая, что она больше не сдерживает его влияние. Сила истощения преобразовалась в нечто иное, менее губительное, а может даже полезное.       Шепфамалум замешкался от неожиданности, окинув Всадников ненавидящим взором. Действие Чумы привело его в замешательство и вылилось в лютую ярость.       Из рук вырвался новый поток тьмы, который должен был убить Мальбонте, но Голод отзеркалил его силу, перенаправив обратно, в него самого. Чума сформировала энергетическую сферу, и метнула в Шепфамалума, удивляясь сама себе, что достигла такой мощи.       Тёмный бог взревел от боли и беспомощности, пожираемый собственной тьмой и сжигаемый губительным для него светом. Его тело обуглилось, пошло трещинами, и рассыпалось в чёрный пепел, рассеявшийся по ветру. Он растворился, став ничем, будто и вовсе не существовал на свете.       Преклонники Шепфамалума бросились врассыпную, их повелитель был повержен, а следовательно их неминуемо ожидала та же участь.       Всё замерло вокруг в безмолвии, в ожидании чего-то. Чего-то нового, неизведанного, одухотворяющего.       Чума победно улыбнулась, обратившись к Голоду:       — Ну что, брат, придётся нам возродить мир, который мы так усердно старались уничтожить.