Выиграй, если сможешь

— В это есть смысл верить? — Смысл — лишь смеяться и фантазировать. — Тебе до смеха Уокер? Отсутствие Голода не означает, что нам будет легко. Просто будет не так просто им, — крикнул Эрагон, стирая пот со лба. — Ади, живо туда. И ты тоже, Вики. — Дай передышку, мы устали, — возмутился демон. — А я — нет? — У неё вообще рана. Удар. Прилетел шар энергии чётко между Вики и Ади. Девушка испуганно прижала пораненный локоть к себе, отойдя на шаг в сторону. Эрагон плюнул на попытки достучаться до этих двоих и взмыл в небеса, стараясь помочь остальным из ордена. Пришлось уставшим бедолагам тоже побежать в гущу событий. На небесах разверзлось очередное сражение. Зачем они сунулись в город? Зачем всадникам с отрядом понадобилось прогуляться, наткнуться на орден, что искал выживших. Было и без того много проблем, как появились новые. Конечно, как же иначе. Шёл бой лёгкий, относительно прошлых. Словно Чума понимала, что не справится одна, словно понимала, что шоу не устроить на развалинах былого маленького городишки, словно хотела чего-то грандиозного, серьёзного. Ей не нужно было банальное подчинение от тех, кто ещё недавно презирал, если те только не тряслись от страха. Её нужно было красиво зарубить, чтобы показательно завершить историю неудачников-борцов. Вики старалась в полную силу, однако недостаток сна сказался на способностях, которых было и без того немного. Она проигрывала в мощи своим собратьям, проигрывала в ловкости многим бессмертным, однако уставший мозг преуспевал в хитрости. Девушка бегала через разрушенные дома, пряталась за бетонными плитами и безжалостно, но не летально, втыкала осколки и прутья в соперников. Крылья помогали время от времени оторваться, выдохнуть, но лишь до тех пор, пока новые враги не появлялись на горизонте. Несколько кровоподтёков уже не смущали девушку, растрёпанные волосы не мешали, а порванная жилетка казалась такой мелочью. Один труп всё же появился, за ним второй. Случайная встреча сулила неслучайные беды. Всем воздалось за старания страданиями, за прогулы — провалами, за силу — ослаблениями. Воины магии и меча, те, кто прежде и не думал, что вновь ввяжется в войну, все оказались равны. Равны перед глазами всадника Смерти. — Я подам сигнал, Уокер, — объяснял единственный раз Эрагон, чтобы Вики передала это каждому из ордена. — После все летим, но не к базе, куда угодно, а лучше — на Землю, где нет людей. — Думаешь, они дадут нам сбежать? — Они сами устали, но Чума и Смерть не дадут сдаться. В любой момент третий заявится, тогда никто не уйдет. Никак. Про базу объяснять? — Сама поняла. Раздражён до ужаса, понять можно. Ангел наблюдал сверху вместе с Винчесто, который защищал от противников в небе. Он держал оборону как мог, хотел рвануть вниз, чтобы помочь остальным, кому было особенно тяжко. Они переполошились, стоило двум демонам схватить одного из своих со стороны сопротивления. Никого не хотелось оставлять на растерзание бесчувственным и беспощадным врагам. — Мы должны лететь. — Нет, — резко ответил Винчесто. — Все улетим. — Сейчас у каждого есть место, чтобы взмахнуть крыльями, каждая секунда на счету. — Ты думаешь, они бросят своего? — Они его и не заметят. Ещё немного и отряд Чумы станет слишком близко ещё к минимум десятерым, тогда мы лишимся большего. Даёшь команду на… — Сам давай. Демон бросил шар энергии за спину бессмертных, что удерживали парня из ордена. Один руки убрал, но второй оказался не из робкого десятка. В это время раздался крик Эрагона, все члены сопротивления мигом взлетели. Винчесто не мог позволить себе оставить кого-то на поле, а потому — без задумки об убийстве — швырнул горячий небольшой поток огня. Это помогло. Никто не остался. Вики мчала наравне со всеми, однако мешало одно но. Капли крови, впитавшиеся в рубашку, никак не хотели оставаться в организме. Регенерация работала медленно, к тому же, количество синяков и ранений сильно усложняло задачу. Ветер дул прямо в рану на груди, туда едва не попало перо, выпавшее из чьего-то крыла. То ли из-за мести, то ли из-за того, что Чума думала повеселиться ещё несколько минут, она отправила нескольких прислужников лететь за орденом. Ребята это предусмотрели, а потому не трудно было каждому уйти в своё направление. Пришлось ускориться, хотя не сказать, что соперники были больно в состоянии устраивать гонки. Но было ясно, что проигравшего не ждёт ничего хорошего. Сперва Вики летела вместе с Ади, который был целее и был готов подхватить её в любой момент. Они пролетали горы, сворачивали, порой попадали в странные ветряные потоки, пролетели даже мимо Цитадели. Чтобы отвлечь врага, Ади не придумал ничего лучше, чем пустить тому пыль в глаза. Буквально. Он приказал Вики повторять за ним, а именно — снизиться, чтобы собрать по пути песок, камни, любой мусор, даже осколки. На счёт три друзья кинули эту массу в догоняющего ангела, который едва не рухнул от неожиданности. Казалось, что осталось не так и много — найти нужное место, спрятаться и переждать часок-другой, может, поспать даже. Но у судьбы свои планы. И они воплотились в виде электрического дождя. Множество заряженных капель, словно мини метеоры, полетели в сторону Ади и Вики. Демон сразу начал ругаться, поскольку повредил крыло, демоница же грубых слов не стеснялась по иной причине. От усталости. Как бы друзья ни старались, отбиться не получалось, пусть, ангел и становился слабее, а последствия ударов энергий не могли скрыться под слоем одежды. Чтобы запутать, сбить соперника ещё больше, Ади и Вики принялись петлять: то становиться ближе, то дальше друг от друга, то летели спиралью, то прямо. Врагу это всё надоело и он долго не разъединял руки, готовясь запустить не кучу маленьких, а один большой электрический шар. Словно шаровая молния была в его ладонях, но такой же прикольной как на картинках она уже не казалась. Особенно, когда направилась в сторону участников сопротивления. Обоим удалось увернуться, однако Вики ударилась плечом о край горы, и уже перестала ориентироваться в пространстве. Её крылья били воздух из последних сил, как утопающий — воду. Девушка не чувствовала толком ничего: ни последствий от небольшого разряда, ни прежних ран, ни щекочущих тело капель, ни жара, ни холода. Даже собственного тела. Пролетев немного, она рухнула на землю, оставаясь в сознании, но не в силах сказать и слова. Сперва в её ушах был странный голос, немного глухой, сливавшийся с ветром. Она слышала обрывки слов, но потом поняла, что почти всегда это было одно и то же слово. — Бессмертная! — крикнул в седьмой раз всадник, наконец, добежав до девушки. Она ничего не ответила. — Что с тобой, что? Голод не знал, стоило ли касаться, стоило ли переворачивать, что вообще можно было делать. Он сидел на колене, оставив руку в паре сантиметров от Вики, дыхание участилось. В голове всё разрывалось от вопросов, но что было самое непривычное — разрывалось и что-то ещё. Кто это сделал? — Бессмертная, дай хоть знак, что жива. — Да. — Ух, — громко выдохнул Голод, сам не ожидая того. — Ты как здесь оказалась? Что с тобой? Как я могу помочь? Помочь? Он хочет помочь? — Сейч-час. — Всё что смогла ответить Вики. Она стала приподниматься на локтях, однако вышло лишь перевернутся набок. Со второй попытке девушке удалось принять полусидячее положение. — Где мы? — На каком-то острове небес. — Небес, ага. Я была в отключке? — Не знаю, но долго не откликалась. — Всё это время меня звал ты? — А кто ещё. Вдали Вики, наконец, заметила пять огромных деревьев, с тонкими ветками, но массивной листвой. Под одним валялась книга и пачка сигарет, а один окурок продолжал гореть, словно всадник его выбросил недавно, не успев затушить или докурить. Девушке было непривычно от того, с каким неравнодушием Голод глядел на неё. Он убрал уже руку, но всё ещё стоял на колене, оглядывая лицо бессмертной. Сегодня мы не должны были видеться. Только завтра. Но улететь не в силах, да и тот тип может ошиваться где-то. С ним я хотя бы в безопасности. Что сказала? — Могу помочь? — Зачем? — Тебе же больно. — Решил проявить эмпатию. — Давай я отнесу тебя к дереву. Там тень. Вики хотела отказаться, но слепящие лучи солнца подтолкнули её к другому ответу. Девушка кивнула, едва не рухнув вновь, но всадник мигом подхватил падающее тело на руки. Под его ладонями, что касались оголённой кожи под рваной одеждой, зажило сразу две раны. Он забрал хотя бы часть боли. И бессмертная боялась признаться, но это было уже фактом. Не нужно было говорить о нём Голоду, не нужно было произносить вслух, но себе она уже прошептала в мыслях — в его руках не страшно. Пока всадник нёс девушку в тень, вертелось множество вопросов у каждого. Им было непривычно предстать друг пред другом в таком виде, было не привычно действовать именно так. Было странно видеться вне обговорённых дат. — Я могу что-то ещё сделать? — Нет, не нужно. Голод положил Вики на траву и сел сам, упёршись спиной о ствол. Всадник снял плащ, скомкал его. Он приподнял голову девушки и подложил самодельную подушку. Между Голодом и Вики почти не было расстояния, но их это не смущало, не волновало. Поскольку миг спокойствия казался вырванным из лап самой смерти. — Что произошло? — повторил уже в который раз вопрос всадник. — А не догадываешься? Чума. — Она вновь напала? — Да. Ты не знал? — Я не участвую в планах сестры, — задумчиво ответил Голод. — Это она сделала? — Нет, остальные. И ш-ш! Девушка недоговорила, схватилась за бок. Голод распахнул глаза шире, чуть нагнулся. Только Вики хотела сказать, что не нужно суетиться, как всадник бесцеремонно задрал рубаху, просунул ладонь и принялся забирать всю боль. Как только стало легче, бессмертная оттолкнула его. — Хватит. Спасибо, но хватит. Не позволяй себе лишнего. — Мне больно смотреть на твою боль. — Что? — Я как никто знаю, как важно ценить то, что имеешь. Особенно, когда это нечто слишком редкое. Я был как вещь, но, знаешь, прочитал кое-что и понял важную деталь. Тут говорилось: «Всякая вещь — живая. Надо только суметь разбудить ее душу». Может, есть в этом доля правды? — Странно говоришь. — Это всё ваш литературный язык. Но, бессмертная, я честен. Ваши игры странные, порой скучноватые и однообразные, а ты говоришь нормально только в перерывах между язвительными выплесками яда. Но я сам себе впервые кажусь не таким одноцветным. Вики не знала, что ответить на такое. Её смущала эта ситуация, смущало, на самом деле, много всего, даже не ясно, что больше. Как всадник говорил, с какой небывалой нежностью. Он и раньше говорил негромко, спокойно, однако ноты чуть-чуть изменились, даже в нервном переживании она вдруг услышала мажорные мотивы. Кстати, о переживании. Голод, сорвавшийся с места, в несколько секунд преодолевший расстояние в десяток метров, сидевший на колене, боявшийся прикоснуться — он выглядел как испуганный студент, а не как вершитель апокалипсиса. Любопытство, волнение — они играли во взгляде всадника, а после наступило облегчение, которое просто не было времени прятать. — Как долго ты будешь здесь? — прервал тишину всадник, не в силах пока вновь вернутся к чтению. — Часа два, надеюсь, не более. Чтобы не наткнутся на марионеток Чумы. — И отдохнуть. — Наверное, да. Я мешать не буду, может, посплю. — Ты бы и не помешала, бессмертная. Признаться, не надеялся, что встретимся вне уговора или битвы. — Битва была. — Но не между нами. — Что читаешь? — Решила поучиться переводить тему? — усмехнулся Голод. — Понял, что давно не листал ничего интересного. Перечитывал минимум половину книг по четыре раза. Было время. — Решил взять то, что давно не перечитывал? — Почти. Ты спи, или отдыхай, или восстанавливайся — что угодно. Голод взял в руки книгу, но Вики не могла разглядеть названия из-за отблеска глянцевой обложки на солнце. Девушка повернула голову и удивилась. Как давно она не видела спокойного солнца. Не под звуки сирен, не под крики, не с серостью, не с грустью. Обычное, яркое, слепящее, что даже смотреть долго нельзя, больно сразу. Лежу, наслаждаясь солнцем с врагом, дожила же. Хотя, чего я выпендриваюсь. Он враг ордену, но мне самой ничего не сделал. Даже наоборот, наверное. Ты не хороший, Голод, но не плохой. И я рада это признать. Ничто живое и неживое не смело нарушать тишину, кроме, разве что, пожелтевших страниц. Они переворачивались с тем количеством шума, с которым сами хотели. Могли совсем негромко, а могли попытаться сообщить о себе на весь белый свет. Ко всему прочему добавлялось многое: дыхание двух бессмертных существ, постукивание Голодом пальцами по коленке, шуршание травы из-за ворочавшейся демоницы. Вики не переворачивалась на бок полностью, лишь дёргалась неосознанно или старалась принять позу удобнее. Пока всадник был увлечён текстом, миром, созданным на страницах иного романа, бессмертная старалась насладиться покоем. В какой-то момент ей даже удалось задремать, когда боль начала уходить, когда синяки перестали напоминать о себе, а пульсация в висках сошла на нет. Девушка и не вспомнила бы, когда начала падать в сон, усталость сама решала за неё. Но зато дыхание выровнялось, тело расслабилось окончательно. На минуту Голод и Вики и вовсе не двигались. С них можно было бы идеально писать картину, сделать несколько фотографий с разных ракурсов. Даже самый непослушный лист боялся пошевелиться, нарушить гармонию, которая, возможно, царила лишь в этом клочке земли. Земли на небесах. Но долго спать не вышло. Случайно Голод начал бубнить текст под нос, слишком заинтересовавшись происходящим, даже крепко сжал пальцами оставшиеся страницы, но быстро опустил руку, а затем, чуть увеличил громкость. Так, чтобы его не слышало даже дерево, но всё же не так тихо, чтобы не донеслось до ушей Уокер. Девушка слышала лишь обрывки фраз в начале, пока не очнулась до конца, правда, не стремясь широко распахнуть глаза. — …каждую субботу заезжал… и, пользуясь тем, что… дня в пансионе был… забирал девушку… их любовь началась в воскресном воздухе ланд, на высоте… метров, и, по мере того как земные предметы уменьшались в размерах, они чувствовали, что их взаимопонимание становится все более полным… она рассказывала ему о Макондо как о самом прекрасном и мирном городе на свете, об огромном доме, благоухающем душицей, где она хотела бы жить до старости с верным мужем, двумя непослушными… Я разбудил тебя? — А? — Ты спала. Прости, если прервал сон, абсолютно не нарочно, клянусь. Интересное чтиво. — Да, видимо. Ты хорошо звучишь. Что я сказала? Голод не стал делать вид, что не понял или не принял комплимента, не стал смущаться, а только искренне обрадовался, но без улыбки. Её и не было нужно, поскольку правда проскользнула в глазах. — Читаешь, я имела в виду. Приятно слушать. — Могу почитать ещё. — Зачем? — девушка дёрнулась, привстала на локтях, однако едва не рухнула, задев ссадину. — Не суетись, бессмертная. Чем тебе так нравится себя калечить? — Не нравится. — Тогда, позволь, хоть чуть-чуть облегчить страдания. Ты ещё нужна живая. — Откуда такое рвение спасти? — Будь моя воля, я бы помогал многим, не только тебе. Может, и стоит меня закопать где-то в земле, топтать, как обычный камень, но я разбираюсь в людях и бессмертных, может, делаю поспешные выводы, но никогда не разочаровываюсь в тех, кому доверился. И всех их я бы спасал. — Благородство не в твоей плоти, Голод. И много ли тех, кому ты доверился? — Нет. Очень мало. Так мало, что на одном острове поместятся. — Ты целитель изредка — это бриллиант, каких поискать. Но ты и губитель, а этого и без тебя хватает. — Я не дарю, а отнимаю. А преступление ли забрать чужое горе, боль? Незаметно Голод положил руку под ключицы девушки. Он едва почувствовал кожу, как решил провернуть трюк. Вики это заметила, собиралась уже было оттолкнуть, однако приятное ощущение целостности тела затуманило рассудок. — Больше не притронусь, если не захочешь. — Я могу тебя отблагодарить? — Отчего нет? — Мы могли бы быстренько сыграть. Это скорее не игра, а простое развлечение на несколько минут, однако, порой увлекает. — Не тяни, бессмертная. У меня тут рана на груди. — А ты научился шутить? — Говори уже, госпожа земного досуга. — Дай книгу. — Я не дочитал. — Страницу запомнил? — Да. — Тогда отдай. Верну в целости. Всадник чуть приподнял брови, послушался. Вики тем временем нормально села, копируя позу всадника. Не только же ему красть что-либо? Разорван был идеальный мир, но всегда можно было его нафантазировать себе, нагадать. Сколько надежды было в жалкое совпадение, в то, что книга выдаст нужный ответ. Книга, которая, как и прочие игры до, была незнакома только одному из двоих. Только Голоду. «Сто лет одиночества». Он решился. — Назови цифру. — Любую? — В пределах, скажем, двухсот. — Двадцать шесть. — И ещё одну. Ну, до пятидесяти. — Шестнадцать. — Неплохо. — И в чём развлечение? Сложить их — сорок два, вычесть — десять. — Мы называли это гаданием по книге. Ты задаешь себе вопрос, а потом называешь номер страницы и строки. В том и кроется ответ. — И, правдиво? — Нет конечно. — Тогда интересно, какую чушь я услышу про себя, в этом выдуманном мирке разврата. — Он действительно побывал на том свете, но не мог вынести одиночества и возвратился назад. Отвергнутый своим племенем, лишенный в наказание за излишнюю привязанность к жизни своей колдовской силы, он решил обрести тихое пристанище в этом, еще не открытом смертью уголке земли… Кажется, я зачитала слишком много. — В самый раз, бессмертная. — Хочешь попробовать? Или снова я? — Сперва ты, ты тоже хорошо звучишь. Уокер, не нужно. Не красней. Только без упоминаний любви, книга, прошу. Только не любовь. — Сто восемьдесят шесть, бессмертная. А строка — на твое усмотрение. Вики послушно пролистала книгу до нужной страницы, а после стала водить по ней пальцем с закрытыми глазами. Она остановилась чуть ниже середины, стала вчитываться, пока всадник не задал вопрос. — Как мне развеять скуку до конца? — До сих пор ему не приходило в голову, что литература — самая лучшая забава, придуманная, чтобы издеваться над людьми. — Предлагаешь стать поэтом? — Не звучит твоё имя для стихов. Но, кажется, неплохо. — Именно. Голод забрал книгу обратно и стал действовать по правилам новой игры. Однако не мог выпытать лишь одного — вопроса, который Уокер задала себе. Всадник был любопытным, но при этом сохранял достоинство, а потому отстал после пятой попытки. Вообще, Вики даже в мыслях не могла сформулировать, на что ей требовался ответ. Казалось, ей просто нужен был пинок, чтобы понять, в какую сторону лететь дальше. — Нашёл? Повторить? — Помню, бессмертная, помню. Книга, молю тебя. Только не о любви. — Глубоко заглянул в чувства своей возлюбленной, но, ища выгоду, неожиданно обрел любовь и, пытаясь из корыстных расчетов пробудить страсть в Петре Котес, кончил тем, что сам влюбился в нее. Он читал довольно медленно, как будто заучивая каждое слово, стараясь прочно засадить фразу в голове бессмертной. А ей и не нужно было повторять дважды. Она подняла голову и пересеклась взглядом с Голодом, который не собирался отворачиваться или переключаться обратно к старым страницам. Собирался ли он сказать что-то этим взглядом? Может, нет? Просто застыл, ожидая новой цифры. Или же да? Хотел ответа, хотел вопроса. Может, намекал, что это про него? Или ждал, что Вики скажет подобное. Только не любовь, нет. Очнись. Закатное тепло окутало двух героев пустого островка. Неяркое небо потеряло все контрасты, стараясь стать незаметным, неважным, когда действие происходило в ином месте. Когда было необходимо обратить внимание на две тёмные точки, что сидели под деревом, с книжкой в руках, повернувшись к друг другу, уставившись друг на друга с нежностью, которой каждый из них не собирался выпускать наружу, да что там, не знал, что мог. — Тебе пора, бессмертная. Спасибо за нескучный день. — Да, пора, — неуверенно произнесла Вики. — До завтра. — Завтра? — Не жди поблажек. И сама их не давай. Сегодняшняя встреча не в счёт. — Ну ты и… вещь с ожившей душой. — Твои оскорбления, бессмертная, лучше комплиментов. Это было последнее, что Вики услышала, когда вспорхнула в облака, забрав свои вещи. Я бы многое могла понять. Дружбу, забаву, ну, интрижку в полсилы. Но только не это. Это не она. Только не она.