Выиграй, если сможешь

— Ты вернёшься? — Конечно, куда денусь. Успеешь выкурить сигарету, как раз. — Хорошо выглядишь. Для той, кто позавчера повидал столько крови. — Даже не думай лечить. — И не собирался. Но хочется. Скажи, почему так сложно устоять от этого шага? Вики быстро схватила сумку и упорхнула в облака, пока всадник застыл с зажигалкой меж пальцев. Он запомнил момент, когда два лёгких крыла ненадолго промелькнули в поле его зрения, а затем исчезли. Казалось, уже касался их, но рука тянулась. Или дело было не в крыльях? Голод не успел и названия сказать, не успел рассказать суть новой игры, как девушка убежала. Тяжело оставаться незаметной после боя, когда необходимо быть под полным контролем со стороны старших. Оставалась последняя печать, которую и сам Голод был не прочь открыть. Чума сердилась, но всё же ничего не могла сделать против брата, который тактично смылся с поля боя, делая вид, что мешал, но на деле — никак не вредя. Всадник наблюдал за тем, как танцевали клинки, как смешивались пот и кровь, как магия росла, как энергия приобретала свой неповторимый оттенок. Голод так хотел хоть раз взмахнуть мечом, вмешаться как воин, а не как проклятье, услышать лязг, когда кто-то бы напал на него самого. Почувствовать, какого это — быть на одной стороне с кем-то, драться спина к спине. Пока всадник стоял словно одинокое дерево, Вики слетала на соседний остров, а не к ордену. Она спрятала там одну вещь, которую никак нельзя было оставлять на виду у остальных. Тех остальных, что будут ждать её возвращения и думать о наказании за побег. Но то будет завтра, а пока, бился огонь в груди, в глазах. Девушка немного задержалась, позволив себе скрыться меж звёзд и облаков на полотне, вдохнула полной грудью, потянулась к новому. Бессмертная задумалась, насколько велико разнообразие, столь непростительно долго казавшееся ординарным. Звёзды так близко, они тоже разные. Тоже смеются, тоже плачут. Они как люди? И не только звёзды. Те, кто не жил, но не умирал. — Две сигареты, бессмертная. Задержалась ты. — Мог обойтись и одной, тогда бы не ныл. — Закончила свои дела? — Да. Так, что за игра? — Это не ваша. Моя, наверное. — Твоя? — Я же должен был как-то развлекаться. Ты готова к долгому полёту? — всадник, наконец, повернулся к Вики и обратил внимание на небольшой бугорок на земле, прикрытый плащом. — Что прячешь? — Подожди пока. Всему своё время. Так, ты говорил о полёте? — Да. Готова немного подняться? — Как иначе. Расскажи хоть об игре. — Я уже всё подготовил, увидишь над облаками. С какой лёгкостью они взлетели, словно были свободнее ветра, словно что-то помогло. Все засовы были раскрошены, все, что мешали некогда видеть новые дороги. Старые горизонты сулили нечто новое. Голод задумывался о своей скуке, о том, чувствовал ли он её раньше, намного раньше проявления сил, раньше отречения от мира, до встречи с остальными. До встречи с ней. Где та грань? Граней было много. Скука стала отчётливее, когда появились контрасты. Она стала ещё более тошнотворной, нежели до знакомства всадника и Вики, поскольку было с чем сравнить. Он слышал лишь эхом собственный голос в голове, а теперь появился второй. Почувствовав даже на секунду что-то яркое, что-то сжигающее, что-то хорошее и не очень — равнодушие стало опасной точкой, к которой приходилось возвращаться. Но от неё хотелось навеки оттолкнуться, не оглядываясь. В тёмном небе, над облаками летали двое. Вики не могла понять, где в этом бесконечном пространстве игра Голода. Чем увлекал себя всадник, когда был одинок? И чем таким сокровенным готов поделиться? А тем временем гулял ночной ветер, укутывая сном Землю и небеса, ворча, что нашли двоих непослушных детей, умудрившихся в очередной раз сбежать и бодрствовать. Но эта ругань не прерывала ничего, даже, если бы присоединились ещё ветра, катаклизмы и прочее, всё равно кроме голосов друг друга не было бы слышно ничего. Высоко над деревом, что было изучено вдоль и поперёк, Вики и Голод наслаждались той короткой бесконечностью, что была дана им сейчас. Они не боялись, что резко выглянет солнце и сожжёт дотла, не боялись чужих взглядов, не боялись, что кто-то расскажет, ведь звёзды и луна стали давно союзниками, никак не врагами. — Так что? — нетерпеливо спросила девушка. — Мы скоро куда-то не туда попадём. — Не бойся, бессмертная. Взгляни под ноги. — И? Облака. — Ничего не замечаешь странного? — Дырки какие-то. — Присмотрись внимательнее. Иногда надо глядеть глубже. Вики старалась. Но кроме того, что облака казались какими-то дырявыми, ничего особенного не было. Голод не давал подсказок, ждал, догадается ли. Пришлось, в самом деле, потерпеть. — Там какая-то точка. — Бессмертная ткнула в дырку в одном из облаков. — Наконец. — Ты продырявил облака как пончики? — Что такое пончики? — То, что полная противоположность голоду. Молодец. И всё-таки, еда? — Я старался придать более угловатую форму, но они не слушались. В этом мире всё имеет противный характер? — Хороший у них характер, как и у многих. Просто ты вредный. — Отчего же? По моему, некоторым даже полезен. — Так, хватит уже болтать. К чему ты облака выстраивал? — Я играл в это как на поверхности, так и в небе. Правда, облаков у нас не было, так что я чертил схему поля на песке, а в небе фантазировал с дымкой. Основные правила, что тебе нужно прыгать по этим точкам на одной ноге или двух. А если точки нет, значит, нужно нырнуть в квадрат и вынырнуть в соседнем. Прыгать необходимо строго по точкам. — Это ты сам придумал? — Да. Не слишком интеллектуально, однако я не всегда был настолько начитанным и умным, был ребёнком, хотел шевелиться. Так что выдумал развлечение, которое никому не мешало и меня занимало. — Как же ты близок к людям, Голод, ты бы знал. — Попрошу без оскорблений. — Это комплимент. Мне нравится эта часть в тебе. Не только же она, бессмертная. — У нас была такая же игра. Чертили квадраты на асфальте мелом, а потом прыгали, но не ныряли. Всё таки, неба в доступе не было. — В самом деле? — Да. Называли её «классики». А ты как? — … игра. Не было желания думать о названии. Но знал бы, что ты спросишь, придумал бы. Так, ты начнёшь игру? — Первый тот, кто создал. Голод не стал спорить. Он замер возле первого квадрата, резко взмыл ещё выше, начал падать, но остановился ровно в десяти сантиметрах от точки в облаке, принеся за собой сильный поток ветра, что едва не снёс Вики. Всадник вновь почувствовал себя на несколько тысяч лет моложе, пусть, возраст никогда и не был особой проблемой для него, но всё же вернуться во время, когда не было ничего известно о другом мире, о другой жизни, об иных судьбах и проклятиях, стало большой отдушиной. Голод прыгал, нырял, кружился в воздухе, не беспокоясь ни о чём, поскольку без крыльев он даже никак бы не задел края клеток. Он специально сделал площадь чуть больше, чтобы Вики спокойнее летала. Даже когда от очередного резкого падения закружилась голова, внутри бурлил огонь. Жар, который от груди распространялся по всему тему, по голове, который давал мощные нагрузку на что-то подобное сердцу и пинок под что-то подобное заду. Успешно пройдя всю полосу препятствий, всадник вернулся с лёгкой одышкой, с одной каплей пота, что стекла по щеке и уже опустилась на шею. Уже через два вдоха весь всплеск энергии подавился. Но улыбка осталась. Из-за напряжения после игры, Голод сильно наклонился в бок, Вики испугалась и тут же прикоснулась к его плечу, надеясь, что всадник не собрался падать. — Твоя очередь, бессмертная. — Мне тоже нужно такие номера вытворять? — Только если хочешь выпендриться. Предпочту спокойствие. Уокер не прыгала так высоко, да и перемещалась медленнее. Да, она столько раз играла в классики, едва ли не с трёх лет, однако теперь был сложен этот шаг. Пусть, всадник молчал, но часть его мыслей всё же не оставляла бессмертную. Два эха от этих внутренних голосов мчали на перегонки, забывая о хозяевах, летели по своей дороге в небе. А Вики тем временем старалась не разрушить творение всадника, пряталась в крыльях, словно в пледе, пулей летела вниз, пулей летела вверх, кружилась так, что вестибулярный аппарат человека бы уже давно сдал позиции и заставил бы желудок опустошиться. Но всё же было увлекательно. Когда не было возможности почувствовать опору под ногами, когда вечно должны быть в напряжении крылья, когда необходимо было контролировать высоту, скорость, когда единственный путь в случае неудачи был — прямо вниз. Первый, второй, шестой. Вики довольно успешно проходила квадрат за квадратом. Однако на седьмом запнулась. О воздух. Встав на одной на точку, удержать равновесие не получалось, крылья не раскрылись до конца с прошлого полёта, так что перевешивали на один бок. Девушка махала руками, но было бесполезно, её голова прорезала границы клеток, когда тело рухнуло. Уокер не улетела куда-то до самого острова, опыт жизни в небесах давал свои плоды, так что крылья мигом подняли бессмертную. Вики кашляла, наглотавшись пыли и воздуха, пока приближалась к всаднику. — Думал уже камнем упадёшь, спасать придётся. Учил, учил её, а она находит способы навредить. — Это ещё как учил? — Умеешь теперь за себя постоять, думал, больше не будет опасностей. Опять ты про того бедолагу. Зачем напомнил, не хватало опять воспоминаний о крови из ровной раны. — Я не умею читать мысли, бессмертная, но всё равно услышу всё, что скажешь ты. Ой, неужели. Знаешь, куда иди со своей телепатией? — Знаю. Ты… как?! Голод, ты точно не читаешь мысли? Молчишь, хорошо. — Очень. Тоже. Тоже что? Шепфа, я уже не верю в чудеса, но что происходит? А что говоришь ты? Придётся обнять тебя, чтобы успокоилась? О чём думаешь? Больше не заставишь убивать, запомни. — Не факт. — Ты как это делаешь? — Сказал же, услышу. Придётся пройти через эти странности. Краснеет. Ты не всё слышишь, что я говорю. Как отреагируешь, если скажу о чувствах? Молчишь. Замечательно. Хотя лучше бы ответил. — Я уже ответил. Когда? Или то… «тоже, очень»? Или ты хочешь сказать… я… люблю тебя? Именно. — Заткнись, — Вики обняла Голода, что кивнул за секунду до этого, не в силах замолчать сама. Всадник усмехнулся, положил ладони на спину девушки, не поглаживал, лишь статично стоял. Но ему непривычно нравилось такое положение дел. Это было то, что им обоим было надо. И объятия, и они сами. Все мысли стали одним торнадо, которое скоро затихло, оставляя лишь блаженное поле с бесконечностью впереди. Как будто дальше будет чище, дальше будет не проще, но и не сильно сложнее. Смутил, получилось. Выиграл. — Как тебе игра? — спросил Голод, отдаляясь от бессмертной. — Мне понравилось. Жаль, что проиграла. Ты всё-таки смог, как и обещал. — Ты о чём? — Ты выиграл, Голод, поздравляю. — Так выглядит ваша знаменитая «победа»? Приятно. Но, надеялся на что-то большее. — Долго старался, заслужил. — Я же говорил, что смогу. Но, кажется, я кое-что ещё смог понять. — Что именно? — Мне не скучно. Сейчас конкретно. И в последнее время. Ведь, если я скучаю в один день, скучаю от разговоров и нудных порой игр, но есть стимул ждать вечера, есть краски, есть желание делать что-то — это и есть не скука. Девушка кивнула. Она устала, так что без предупреждения спустилась на землю. Всадник быстро сориентировался, хотя, был разочарован столь быстрой партией и коротким полётом. Вики сложила крылья, прошлась немного и села. Голод переживал, что в порывах бешенных раздумий, когда нет сил контролировать внутренние голоса, забудет всё, что необходимо сказать сейчас. Он вновь закурил, прокручивая столько важных слов, что могли повлиять на их послезавтра. Может, что-то и можно было забыть. Но не это. В этой тёмной тишине было легче всего смотреть в глаза. Свет оставался, горел ярче луны, манил сильнее, чем огонь светлячков, чем мёд пчел. Они стояли далеко, но хватало обычного молчания, пусть, девушка уже уставала терпеть, столько всего несказанного, столько вопросов. Хотелось узнать, каким будет завтра, какова будет реакция на сюрприз. Не возникало лишь сомнений, что всё же они прочли мысли друг друга. Этот мир словно на миг снова стал открыт всему, открыт им. — Всё будет не хорошо, но и не отвратительно — Голод выкинул сигарету, не стал тянуться за второй, когда тянуло в другое место. — К чему ты это? — Я лгать не хочу, но хочу успокоить. Ты же переживаешь. — Иногда достаточно простого прикосновения. Всадник не думая положил ладонь на макушку девушки, немного помассировал и быстро убрал руку. — Я не совсем так имела в виду, но это тоже хорошо. Начинаю привыкать. — А есть разница? — В прикосновениях? Да. Вики повернулась к Голоду и взяла его за руку. — Можно так. После этих слов она дотронулась до плеч всадника. Тот стоял, не улыбаясь, не хмурясь, только изучая, запоминая, как будто читал новую книгу. — Вот так. Немного издеваясь, бессмертная коснулась легонько шеи, затем поднялась к темечку, стуча пальцами по затылку. — Так тоже. — Я, — Голод не успел договорить, как девушка прижалась своей грудью к нему, чуть привстав на цыпочки. — Это тоже считается. — Объятия ваши, ага. Я поня… Вики прервала вновь речь Голода, поцеловав его, держа одну ладонь на затылке, а второй поглаживая плечо и ключицы. Всадник едва успел схватить девушку за локти, от неожиданности он чуть не упал на неё, теряя все ориентиры пространства. Пусть, он и хотел как-то проявить нежность, но жизнь этого делать не давала, особенно, когда Уокер резко отстранилась. — Понял? — Понял. — Что именно? — То, что хотел понять. И то, что нужно переспрашивать. Ты этого хотела? — Нет. Просто показала. И вообще, изначально у меня был сюрприз. — Удиви, бессмертная. Всадник ждал, не знал, куда могли направить мысли и неожиданности от девушки. Та подбежала к плащу, откинула его со второй попытки и подняла нечто сероватое. Оно когда-то было белым, но теперь пропиталось пылью, землей, мусором небес, однако вид это не ухудшало так уж сильно. Вики шла к Голоду, тот — к ней, не отрывая глаз от светлых крыльев в её руках. Они были небольшими, явно меньше, чем даже у непризнанных, самодельные, из перьев обычных и бумажных, с резинкой, чтобы держались хоть как-то. Как у детей на утренниках в начальной школе, только теперь для ребёнка повзрослее. — Ты у кого их вырвала? — Мои первые, их некогда один ангел вырвал, чтобы выросли побольше. — И ты говоришь, что мы жестоки? Зачем это жертвоприношение? — Шучу, это подделка. Не определил? — А тебе смешно, смотрю. Хорошо-хорошо. Что это тогда? — Я сделала тебе крылья. Они не работают, просто для красоты, хотя и не красивы. Но, решила, тебе будет интересно побыть немного не бескрылым. — Ты сделала их сама для меня? — Да. — Спасибо. Они, — Голод прикоснулся к перьям. — Они красивы. Я не знаю как выразить, но у меня до этого что-то было, а теперь оно ещё больше. Я одним «спасибо» словно не могу обойтись. Впервые кто-то решил так позаботиться обо мне. — Полетаем с ними? — И как? Просто надеть, а дальше — как обычно. — Наверное, да. Вики помогла всаднику, зацепила ремни и резинки. Белые крылья немного смехотворно смотрелись на фоне Голода, что не прощался никогда с чёрным цветом в одежде. Как будто разные костюмы по ошибке соединили. Он и сам понял это, пусть и не видел себя. Зато реакция девушки не заставила себя долго ждать. — Готов попробовать? — Я уже летал, если ты не заметила. — Так — впервые. — Тогда, учи. Словно я нерадивый ученик. — Только не смей капризничать. Представь, как рвётся стальной трос, что долго удерживал тебя, рвётся словно гитарная струна. Оттолкнись и лети. Он так и сделал. А Уокер — вслед за ним. Быстро, словно играли в догонялки, два сердца мчали к свету, который невовремя решил присоединиться. Возможно, от желания помочь, чтобы всё было видно, однако большего, чем крылья и свобода уже не требовалось. А в небе это было. — Как всё просто. Нужно лишь оттолкнуться. — Как впечатления? — Ничего необычного. Только, натирает что-то. У вас всегда так? — Иногда может быть. — Люди точно об этом не знают. Ни в одной книжке никому ничего не натирало. Ни крылья, ни одежда для крыльев. — Полетели дальше, скорее. Смех Вики раздался так тихо, но разошёлся так, словно она хотела, чтобы все в мире услышали его. Услышали её саму, её счастье. И Голод хотел также. Он смог вернуться к фантазии, что давно забылась, что давно спала. И эта фантазия нарисовала образ настоящих крыльев. Краем глаза ему удавалось увидеть перья, тогда всадник сам додумывал, что летит с помощью новой силы, что он способен делать взмахи. Рассвет всё же скоро нагнал их. Но, ещё не забрал, не сбросил со своего пространства. Да и не хотел. Под лучами солнца, всё равно ещё не успели исчезнуть звёзды, не успели сбежать облака. Вики не нужно было даже просить о чём-то, лишь достаточно было повернуться, протянуть руку, как Голод уже был рядом. — Тебе разве не надо бежать? — прошептал он. — Думаю, от одного часа хуже не будет. — И летать не устала? — Нет. А ты? — Непривычно с этим, но всё-таки приятно. И нетривиально. Ты всё же, не столь бесполезна и слаба, бессмертная. — Ты однажды назовёшь меня по имени? — Когда-нибудь. Это не самое важное, что можно услышать из моих уст. — А что ещё? Ты так и не сказал, на что отвечал тогда. Неужели читал мысли? — Нет, конечно. Но, раз ты так распереживалась, то угадал. Я, ведь, могу лишь верить всем вашим книгам, да прочему искусству. Сложив два и два, получил основные симптомы этой вашей любви. И если верить, то чувства у меня есть. — Ты понимаешь сам, что это значит? — Да. Что хотел открыться немного, но не вышло. И у тебя тоже. Ты же не ненавидишь меня. — Нет, у меня тоже есть чувства. Такие же, как и у тебя. Пальцы переплелись, так несложно было сделать этот шаг, хотя всегда всё описывалось как самое важное. Но, здесь было легко. В звёздной тишине, на рассвете дня, крылья распахнув, они шагнули за край. Протянули руки друг к другу, прикоснулись и не собирались теперь отпускать. Под светом всё было ещё лучше. Необычнее. Было достаточно просто оттолкнуться от старого и полететь навстречу чему-то, что будет нелёгким. Навстречу солнцу, навстречу луне, навстречу острову, навстречу друг к другу. — Прикоснись ко мне. Голод не знал что точно должен был сделать, решил обнять. И угадал. Как минимум, Вики сама вжалась в него, аккуратно обхватывая руками талию, стараясь не задеть крылья. Пусть, он ещё не привык к этому, однако был готов иногда терпеть такое, к тому же неприятно не было. Если бы девушка начала гладить его по волосам, он бы охотнее согласился. Ровно как и если бы поцеловала. — У вас же ещё не закончились игры? — Нет, конечно. Тебе не наскучило? — Ха, я бы предпочёл узнавать что-то ещё. Но традицию нарушать не хочется. Тем более, что выиграл-то в свою игру. — Хорошо-хорошо, поняла тебя. Тем более, что нам же легче. И мне. — Я бы предложил, не ждать долго. Хотя бы в этот раз, сделать встречу быстрее. — Завтра? — Завтра никак, дела со Смертью. Тот факт, что твой брат — Смерть, немного смущает. — Тогда послезавтра? — Тогда послезавтра. — Голод, скажи, ведь, не будет просто? Каким бы ни был исход. — Именно так. Это тебе не крылья сделать. — Что ж, но здесь я тоже могу что-то менять. И не только. — Но это не точно. — Нет, это точно. Она о сражении и Матери? Или обо мне? Бессмертная, не тому учишься, хитрюга, абстрактно говорить решила. Вики и Голод уже спустились на остров. Всадник отбросил крылья, разминая плечи и почесывая спину, ворча что-то об острых краях. Но не мог не смеяться, видя улыбку бессмертной. В порыве жара Голод поцеловал девушку в лоб. А та решила ответить, коснувшись губами щеки всадника. Что можно было сделать ещё? Оставался нос, подбородок, шея, руки — на самом деле, выбор даже был. Но он пал на губы. Наконец, с должной нежностью, без лишней мороки, без желания играть и торопить. Вики сильнее прижималась, стараясь думать лишь об одном нём, а всадник — о ней. Веря только сердцу, они не хотели отпускать друг друга. Он держал ладони на лице девушки, не переживая ни о чём более, она же сжимала одной рукой мантию, притягивая его ближе, а другой — плечо. Вики уже и забыла, как приятен этот жар, как же он затягивал. Несмотря на холод снаружи, вокруг двоих влюблённых было иначе. Скорее — хорошо. Столько прозрений, столько сторон, что напускали свои иллюзии, столько проблем скапливалось для них, которые вернутся поздно утром. И что же? — Ты так широко улыбаешься, — сама сквозь улыбку сказала Вики, когда они уже минуту как оторвались друг от друга с Голодом. — Хочу и радуюсь, хочу и улыбаюсь. А что, пугаю? — Нет. Непривычно, но мило. Кстати, послезавтра я бы хотела сыграть в том замке, на другой части острова. — Зачем это? Пугает погода, которая ещё не наступила? С чего вдруг? — Просто поняла, что надо будет показать кое-что о на… стольных играх. — Ладно, хоть впервые за столом сыграем нормальным. Почти. — Тебе пора, пока не начали искать, бессмертная. Хотя, чую я, скоро всем всё придётся узнать. — Но это же не точно? — Нет, это точно.