***
Две недели до вечеринки забиваются плотным графиком. С Феликсом они практически не видятся, лишь изредка сталкиваются в коридорах своего агентства, но переписка не прекращается — Хёнджин узнаёт его всё больше, и выстроенный в собственной голове образ постепенно начинает рушиться. Феликс оказывается совсем не идеальным: плохо готовит, ему проще купить новую одежду, чем постирать старую, с глажкой вещей тоже туго — он выкинул утюг после пятой сожжённой рубашки, — имеет проблемы со сном — что удивительно, ведь он всегда выглядит таким бодрым, — а его немногочисленные партнёры всегда жаловались на весьма скверный характер. Сколько их было и какого они пола, Феликс не уточнял, а Хёнджин не стал спрашивать, теряясь и дальше в догадках о его ориентации. Вечерами становится нормой созваниваться. Они делятся друг с другом событиями рабочих будней, обсуждают грядущий осенний показ и постоянно поддевают друг друга — наверное, это уже никогда не изменится. В один из таких выходных вечеров Феликс звонит ему, пока Хёнджин валяется в ванной, смотря очередную серию «Секса в большом городе». — Ты моешься?.. — спрашивает он, стоит Хёнджину двинуться в горячей воде, образуя волны. — Неужели есть ванны, куда влезают твои ноги? — Хочешь проверить? — посмеивается Хёнджин, опуская цитрусовую бомбочку в воду. — Может, и хочу, — повторяет некогда сказанные слова Феликс, понижая тон своего голоса. К щекам приливает кровь, сердце заходится в неровном ритме, а внутри поднимается жар, вызванный явно не горячей водой. Хёнджин уже дважды попался в одну и ту же ловушку. Чёртов Ли Феликс. Если он гетеро, то крайне некрасиво так издеваться над бедным Хёнджином своими пошлыми намёками, а если нет, то… То какого чёрта вообще? Минхо что-то там говорил о взаимной симпатии. Неужели Хёнджин ему реально нравится? Бред какой-то. Разговор перетекает в перебранку из подшучиваний, и Хёнджин ловит себя на мысли, что это очень похоже на их с Минхо разговоры. Но называть Феликса другом страшно. В модельном бизнесе вообще с этим словом необходимо быть предельно осторожным. В любой момент друг может оказаться врагом, разносящим о тебе сплетни из-за банальной зависти, стоит только выбить себе контракт посолиднее, стать более популярным. В итоге они заканчивают разговор лишь под утро, когда Хёнджин зарывается в одеяло на своей кровати. Проваливаясь в сон, он слушает рассказ Феликса о его первом показе, который состоялся ещё в Австралии в местном торговом центре. Хёнджин глупо хихикает над ошибками Феликса, представляя, как тот нелепо смотрелся в обычном масс-маркете посреди пестрящих магазинов и прогуливающихся мимо зевак. Монотонный, мягкий тембр убаюкивает — глаза предательски слипаются, и последнее, что Хёнджин слышит перед тем, как окончательно отрубиться, — это «спокойный ночи, Хёнджин», сказанное бархатным голосом с хрипотцой. Выходные дни пролетают незаметно, и уже во вторник, сидя в конференц-зале своего агентства, Хёнджин подготавливает новые посты для инстаграма. Это ещё один очень важный пункт в моделинге — необходимо поддерживать свою популярность, выстраивая определённый образ. Так что Хёнджин выставляет сторис с призывом пожертвовать деньги новому ЛГБТ+ центру, что помогает приезжим по политическому убежищу. Карма пополняется, благосклонность аудитории растёт, в директ прилетает очередная порция дикпиков. Всё как всегда. Его уединение прерывает Крис: — Я к тебе тут с прекрасными новостями, — говорит он, закрывая за собой дверь и усаживаясь напротив. — Помнишь, вас с Феликсом пригласили на рекламную фотосессию в конце месяца? — получив от Хёнджина утвердительный кивок, он продолжает: — Вместо него с тобой хочет поработать Мартин Линд. Видимо, прекращение ваших срачей с Феликсом даёт свои плоды. Крис выглядит до ужаса довольным, да и сам Хёнджин готов прыгать от радости: наконец он сможет работать не только с этим говнюком. Вот только он уже дал своё согласие на съёмку именно с Феликсом и отказ выглядит слишком уж паршиво. В душе скребутся кошки. — А что насчёт Феликса? У него тоже появились новые контракты? — закусив губу, спрашивает он. — Ким говорит, что у них всё плохо. Наружу всплыла история с Паскалем, и теперь Феликса считают истеричной моделью, которой сложно угодить, — Крис вздыхает. Они оба понимают, что проблема в случае с Паскалем была вовсе не в Феликсе. — Так что у него только сольные проекты, другие модели связываться с ним не хотят. Зудеть в груди начинает сильнее. Это несправедливо: Феликс мастер своего дела и теперь лишается заказчиков из-за какого-то урода. Хёнджин стучит пальцами по столу, пытаясь принять решение. С одной стороны, это его шанс наконец-то вернуть себе хорошую репутацию, поработав с такой именитой моделью, но с другой стороны… Феликс. Хоть другом его называть сложно, но они ведь неплохо поладили за последнее время. Даже с Минхо они разговаривают теперь не так часто, его место бесцеремонно занял Феликс. — Так что, будешь работать с Линдом? — подгоняет Крис, ожидая ответа. Если он согласится, Феликс потеряет те капли совместных заказов, что ему поступают. Внутри всё разрывается от противоречий. Хёнджина не должна волновать его судьба, но отчего-то волнует. Отказ работать с ним ощущается как предательство, что проходится остриём ножа по внутренностям. Как же, мать его, сложно. Не думал он, что однажды окажется перед выбором: карьера Феликса или его собственная. Мозг призывает поступить логично и выбрать себя, а сердце сжимается от одной только мысли о том, чтобы оставить Феликса бороться с этой индустрией один на один. — Нет, — всё же решается Хёнджин. — Я буду сниматься с Феликсом. Крис удивлённо выпучивает глаза, откидывается на спинку стула и шумно вздыхает, зарываясь лицом в ладони. Слышится приглушённый стон. — Ты столько месяцев меня изводил, как он тебя заебал, и теперь отказываешься от шанса поработать с другим? Ты в своём уме, Хёнджин? По правде говоря, в этом он не может быть уверен, руководствуясь в своём решении сердцем. Может, Хëнджин и допускает огромную ошибку, что повлечёт за собой плачевные последствия, но на душе от принятого решения становится легче, а по венам растекается тепло. Оставшийся рабочий день Крис постоянно причитает, что Хёнджин самостоятельно решает идти на дно вместе с Феликсом. Но сейчас, когда в груди так радостно бьётся сердце от сделанного выбора, слишком плевать на последствия. Субботнее утро начинается с разрывающегося телефона. Хёнджин, еле разлепляя глаза, тянется к нему, замечая высветившееся имя Криса на дисплее. Время начало девятого, сегодня у него выходной, так какого чёрта ему трезвонит собственный менеджер? Вчера Хёнджин провёл пятнадцать часов в качестве живого манекена, и единственное, чего он хотел сегодня, — это здоровый восьмичасовой сон, но его разбудили спустя пять. — Господи, Крис, какого… — Это ты мне лучше объясни, почему я узнаю о твоих отношениях из журналов, — грозный тон менеджера заставляет проснуться в считанные секунды. — Чего? — Несколько изданий сегодня выпустили статьи, что ты встречаешься с кем-то из моделей. Грëбаный Лукас — не язык, а половая тряпка. Ладно хоть не про модельера рассказал, было бы в разы хуже. — Всё не так, это всего лишь слухи. Хёнджин кратко пересказывает разговор с Лукасом, что произошёл на прошлой неделе, упуская причины, с которых он вообще начался. Да и какая разница? Сейчас есть проблема поважнее. Нужно будет обязательно прочитать все статьи и комментарии к ним, как только они с Крисом решат, что вообще делать. Ситуацию очень хочется повернуть в свою сторону. — Я тут инсту твою просматриваю, реакция у всех положительная. Желают тебе счастья и просят узнать имя этого красавчика, — хмыкает в трубку Крис. — Имя Феликса там больше всего лайков собрало, кстати. Они считают, что именно из-за отношений вы снимаетесь только друг с другом. И что ему теперь с этой информацией делать? Чëртовы шипперы добрались и до моделинга, небось уже фанфики строчат вовсю. — Что делать будем? — Предлагаю немного подождать. Сохраним интригу, притянем ещё внимания. Может, получится выбить интервью в каком-нибудь журнале. План звучит неплохо: хороший хайп модели всегда на руку. Вдруг и фотосессия какая перепадëт. Единственное, что беспокоит, — это реакция модельеров: далеко не все хотят работать с моделями, что состоят в отношениях со своими коллегами, а вечером так вообще вечеринка, на которой нужно выбить себе место на подиуме. — Есть ещё один вариант… — нерешительно медлит Крис, из-за чего Хëнджин настороженно хмурится. — Какой? Тишина в трубке заставляет нервничать ещё больше. Чего там Крис придумал? Не нравится ему это всё. — Фиктивные отношения с Феликсом, — после минутной тишины всё же говорит менеджер. — Вам обоим будет на руку. Только представь, как много внимания вы привлечёте, а сколько журналов будут бороться за интервью с вами? — Нет, — резко отвечает Хёнджин, перебивая его. — Можем организовать не с ним, а… — Крис не сдаётся, предлагая очередной вариант. — Я сказал нет. Хёнджин понимает, что это отличный шанс для продвижения, но он всегда пытался доказать свою значимость с помощью навыков. Пиар — это, конечно, хорошо, но такая откровенная ложь о собственной личной жизни ему совершенно не нравится. Ход с фиктивными отношениями кажется грязным, нечестным по отношению к фанатам и к самому себе. Хёнджина и так каждый раз выворачивает писать восторженные отзывы о сотрудничестве с брендами, когда к нему в действительности временами относятся как к грязи из-под ногтей. — Мы обойдёмся без этого, Крис. Я согласен удерживать интригу несколько дней, но не более. На следующей неделе выпустим опровержение, — твëрдо говорит он, а затем добавляет чуть мягче: — Пожалуйста. — Ладно, — сдаётся Крис. — Но сегодня на вечеринке никому прямо не отвечай, включи свою обаятельность на максимум и оденься поприличнее. Хёнджин закатывает глаза и кладёт трубку, зарываясь обратно в одеяло. Свой выходной день он намерен провести в кровати до самого вечера.***
Бар для вечеринки располагается на крыше, открывая вид на вечерний город. Тысячи огней приманивают взор, и Хёнджин, стоя у края, пропадает в созерцании знакомых улиц, которые сейчас скрываются во тьме близящейся ночи. Дуновение ветра пробирается к оголённой коже через вырезы чёрного пиджака, что располагаются на боках, и Хёнджин слегка вздрагивает. Костюм для вечеринки он выбрал шикарный, но без рубашки всё же прохладно. Пузырьки шампанского лопаются на языке, разгоняя расслабляющий алкоголь по крови. Напиваться сегодня точно нельзя, здесь он не за этим, но ни Джонса, ни Уильямса пока не видно. — Наслаждаешься видом? — знакомый низкий голос вызывает стаю мурашек по телу. Хёнджин поворачивает голову вбок, натыкаясь взглядом на Феликса. Сегодня он в светлом джинсовом костюме от Louis Vuitton и белой футболке. Просто, но со вкусом. В его руках Хёнджин замечает стакан с виски и хмурится: Феликс обычно серьёзно относится к таким мероприятиям и не налегает на крепкий алкоголь. — А ты решил сегодня напиться? — он указывает в сторону стакана, с осуждением поглядывая на него. — Мсьё Ким тебя убьёт. Мы должны быть в форме. — Не нуди, — закатывает глаза Феликс. — Я вообще-то поздравить тебя пришёл. — Поздравить? С чем? — Слышал, ты в отношениях. С нашей работой это редкость, так что поздравляю, — он приподнимает бокал, салютуя им, и осушает его одним глотком. Кубики льда звякают о стеклянные стенки. Простой звук слышится зловеще, и Хёнджин обеспокоенно смотрит на профиль Феликса, лицо которого вновь скрывается за маской непроницаемости. — Послушай… — Нет, это правда здорово. Не скажешь, кто это? Феликс впервые поворачивается лицом к нему: челюсти сжаты, губы превратились в тонкую полоску, а в глубоких глазах один лишь лёд, от которого хочется спрятаться под тёплое одеяло. Хёнджин непроизвольно ёжится от холодности коллеги. — Я не могу. Душа изнывает, желая вывалить Феликсу всё как есть, но он пообещал Крису. Всего лишь несколько дней, и всё устаканится. — Надеюсь, это не Паскаль, иначе я в тебе разочаруюсь, — хмыкает Феликс и отводит взгляд. — Не Паскаль. Между ними повисает тишина, на фоне же раздаются голоса других людей и вежливый смех. Хёнджин ничем Феликсу не обязан: он не должен изливать ему душу, не должен говорить ему правду, не должен быть ему другом. Но в груди до странного неприятно, будто бы кто-то воткнул ножницы между рёбер — тупая тянущая боль. Становится противно от самого себя, а исходящий от Феликса холод не делает ситуацию лучше. — У тебя что-то случилось? — интересуется Хёнджин, надеясь понять столь сильную перемену в коллеге. Даже в не лучшие времена их своеобразных отношений Феликс не был настолько отстранённым. — А? — Ты закрылся. Феликс замирает, кажется, даже не дышит. Хёнджин замечает, как напрягаются его плечи, и протягивает ладонь, сжимая закаменевшую плоть. Явно не ожидавший такого физического контакта Феликс дёргается и оборачивается к нему. — Всё в порядке, — он улыбается своей фирменной фальшивой улыбкой и ставит опустевший стакан на столик позади них. — Там Уильямс и Джонс пришли, пора приниматься за работу, — Феликс подмигивает ему напоследок и удаляется в толпу людей. Ощущение, будто последние недели не имели никакого значения. Всё откатывается к начальной точке и даже дальше, отдаляя их друг от друга и превращая в пепел те зачатки доверия, что они смогли зародить. Но кое в чём Феликс прав: им действительно пора приниматься за работу. Так что, отложив мешающие мысли в ящик под названием «подумать об этом позже», Хёнджин возвращается к гостям, выискивая нужных ему людей. Через три часа щёки затекают и начинают побаливать от постоянных улыбок. Хёнджину удаётся завести светскую беседу с помощником Джонса, и после рассказа парочки забавных историй, его представляют креативному директору. Судя по смеху Джонса и его просьбе поделиться юзеромнеймом в инстаграме, хорошее впечатление произвести удаётся. — Я видел твои снимки, они прекрасны, — говорит покрасневший от выпитого алкоголя Джонс. — Слышал, главный офис уже пригласил тебя для рекламы. — Да, мы будем сниматься вместе с Ли Феликсом, — Хёнджин крутит в руках бокал с шампанским, из которого уже испарились все газы — наставления менеджеров он исправно выполняет. — Славно-славно, — Джонс приобнимает его за плечи, отводя чуть дальше от толпы. — Я бы хотел пригласить тебя в качестве модели на свой показ, но до меня тут дошли некоторые новости… — Не беспокойтесь об этом, это всего лишь слухи, — спешит оправдаться Хёнджин, быстро схватывая, о чём вообще речь. Джонс недоверчиво смотрит на него, щуря глаза: — Мне просто не нужна лишняя драма. Если я выберу тебя, вместо твоего любовника, то… — Мсьё Джонс, обещаю, всё будет в порядке. Агентство скоро выпустит заявление. — Ну хорошо, — хлопок по спине выбивает из лёгких воздух. — Оставь мне контакт своего менеджера, мы обо всём договоримся, чтобы тебе не торчать в очереди на кастинге. Поболтав ещё полчаса в компании Джонса и его приближённых, Хёнджин с облегчённым вздохом вырывается в угол крыши, где как раз никого нет. Он быстро строчит Крису, что договориться о показе с креативным директором Dior удалось, на что получает несколько сообщений, содержащих одни лишь эмоджи. Улыбка растягивается на лице, Хёнджин прячет телефон в небольшую сумочку и откидывается спиной на перила, оглядывая толпу. Хоть это и закрытая вечеринка для избранных, народу собралось немало. Хёнджин то и дело видит среди гостей знакомые лица моделей, что, как и он, пытаются сформировать новые важные связи, которые помогут пробиться дальше по карьерной лестнице. Он мыслями уносится в начало августа, где будет вышагивать на подиуме, представляя новую коллекцию от Dior. Интересно, получилось ли у Феликса кого-нибудь впечатлить? Хёнджин ни капли не сомневается в его способностях вести светские беседы и нравиться людям, просто у них двоих как-то не срослось из-за собственных комплексов. Точнее, не срасталось. Сейчас же они неплохо ладят, верно? Если не считать сегодняшнего странного поведения коллеги. Глаза натыкаются на объект собственных мыслей. Феликс — весь из себя красивый — разговаривает с какой-то девушкой, широко улыбаясь и громко смеясь. Слишком громко. Хёнджин хмурится и присматривается к паре внимательнее, пытаясь понять, насколько пьян Феликс, но замечает, как его ладонь скользит по спине девушки и останавливается на пояснице, плавно поглаживая. Из живота словно поднимается огненный шар, достигая мозга. Хёнджин горит изнутри, наблюдая за тонкими пальцами, что оглаживают чужое тело и проводят по волосам. Какого чёрта вообще? Что он творит? Не хватает им ещё скандала о харассменте. Хёнджин чуть наклоняется туловищем вперёд, готовый в любой момент сорваться к заигрывающей парочке, но одёргивает себя: это не его дело. Однако оторвать взгляд от них он не в силах, продолжая гореть в собственной агонии. Свою реакцию Хёнджин объяснить себе тоже не может. Его просто бесит, как незнакомка звонко смеётся, укладывая свою наманикюренную ладонь на шею Феликса; как этот самый Феликс наклоняется к ней ближе и начинает что-то шептать на ухо; как они вместе, держась под руку, начинают двигаться в сторону помещения бара. Пелена застилает глаза, в ушах стоит неестественный шум, Хёнджин, совершенно не контролируя себя, срывается вслед за ними. Он проталкивается сквозь толпу, стараясь не упускать из вида светлую макушку, налетает на официанта и вроде бы даже не извиняется. В небольшом тёмном помещении бара малолюдно, светлая джинса Феликса выделяется ярким пятном, что движется в сторону туалетов. Хёнджин ускоряется и нагоняет их ровно в тот момент, когда дверь уборной практически закрывается. Феликс оборачивается на шум и выгибает бровь, окидывая его удивлённым взглядом. — В чём дело? — бархат окутывает тело, лаская слух. Спутница Феликса выглядит немного напуганной, с опаской переводит взгляд с одного на другого, но не говорит ни слова. Как и сам Хёнджин. Грудная клетка вздымаемся от частого глубокого дыхания, но воздуха всё равно не хватает — Хёнджин словно задыхается от собственной ярости. Он вонзается зубами в свои губы и сжимает пальцы в кулак, опасаясь, что схватит ими Феликса за горло. — Что тебе нужно, Хван? — не дождавшись ответа, задаёт ещё один вопрос Феликс. А Хёнджин и сам не знает. Что он тут делает? Зачем побежал за ним? Чего он добивается? Почему стоит только Феликсу оттеснить свою спутницу себе за спину, защищая от взбешённого Хёнджина, всё внутри загорается с новой силой? Феликс не должен быть здесь с ней, а Хëнджин не должен так реагировать на его личную жизнь. Но реагирует. И это бесит, как и Феликс. Феликс, что оттолкнул сегодня и вëл себя так холодно с ним, но лучезарно улыбался какой-то незнакомке. Который выбрал её, а не Хëнджина. Не дождавшись хоть какого-то ответа, Феликс осторожно берёт его плечи и ведёт по кругу, сменяя позиции: теперь они с девушкой находятся около двери. — Милая, выйди, — не оборачиваясь к ней и не отпуская Хёнджина, просит Феликс. — Но… — тонкий голос девушки бесит до трясущихся поджилок. — Всё хорошо, иди. Посверлив обеспокоенным взглядом Хëнджина ещё с минуту, она всё же уходит, оставляя их наедине. Воздух наэлектризован, кажется, ещё чуть-чуть и посыплются искры. Ладони Феликса до боли сжимают плечи, но это ощущается даже приятно: хотя бы такой контакт, а не ледяная стена. Они стоят друг против друга на расстоянии вытянутой руки, и Хёнджин неосознанно тянется ближе. Хочется не так — иначе: вплотную, как на показе, чтобы можно было пересчитать веснушки и увидеть каждую пору. — Ты пришёл просто посмотреть на меня или?.. Хёнджин не может ответить ни на один из вопросов. Он не понимает себя. Ему не может нравиться Феликс, но видеть его с кем-то невыносимо — внутри мечется сердце, не находя себе места. Неправильно. Всё это — неправильно. Они должны были хорошо провести время на вечеринке, перебрасываясь колкими фразами, а в итоге всё пошло совершенно не так, как хотелось. Хёнджин дёргается, пытаясь вырваться из хвата чужих рук, но Феликс держит крепко, не позволяет приблизиться к себе. Бесит. Этот ублюдок ужасно бесит. — Тебя случайно твой парень не ждёт? — очередная попытка Феликса достучаться до него. — Нет у меня никого, — Хёнджин не узнаёт свой голос: слишком низкий и хриплый, будто почти рычащий. — На следующей неделе агентство выпустит опровержение. От его слов Феликс теряется и ослабляет хватку, чем пользуется Хёнджин, вырываясь из его рук и подходя вплотную. Кончики носов соприкасаются, дыхание смешивается, сердце стучит так громко, что, кажется, оглушает их двоих. Хёнджин не замечает, в какой момент рука Феликса оказывается на шее, пухлые губы прижимаются к его собственным, а языки сплетаются в яростной битве. Перед глазами мелькают яркие пятна или это так сильно искрится воздух, тем самым ослепляя глазные яблоки, что сокрыты под закрытыми веками. Хёнджин теряется в происходящем, в своих ощущениях и чувствах. Всё слишком запутанно, непонятно. Свободной рукой Феликс касается его оголённой кожи на рёбрах — по всему телу проходится мелкая дрожь. Голова кружится: Хёнджин словно пьянеет от остатков виски в полости рта Феликса, что терпкостью оседают на собственном языке. Температура в уборной поднимается, или это сгорает Хёнджин от ладоней коллеги на своём теле. Мозг отказывается думать, в голове ни одной мысли, чувства превращаются в один большой спутанный клубок. Ненависть, неприязнь, интерес, принятие, доверие, желание, симпатия. Всего слишком много, и Хёнджин сам не понимает, что по-настоящему испытывает к Феликсу, когда его ладони так правильно ласкают чувствительные участки кожи. Воздуха становится мало, они отстраняются за живительным глотком — в голове начинает появляться ясность. Нужно оттолкнуть Феликса, но Феликс толкает его к стене, прижимая к холодной кафельной поверхности. Горячие губы вновь утягивают в поцелуй, и, как только Феликс проводит языком по нёбу, Хёнджин окончательно теряет контроль. Он шарит руками по его телу: сдавливает шею, оттягивает волосы у корней, сжимает талию до болезненных стонов и опускается ниже, сминая ягодицы, обтянутые джинсой. Больше ничего не имеет значения, кроме запаха, губ, дыхания и рук Феликса. Как много времени они проводят, утопая в своей страсти, Хёнджин не знает, но в реальность заставляет вернуться щелчок двери. Звук до мозга доходит не сразу, а когда Хёнджин открывает глаза и устремляет свой взгляд на дверной проём, там уже никого нет — лишь тонкая полоска света из бара. Это отрезвляет, как ушат холодной воды. — Блять, — Хёнджин разрывает поцелуй, отталкивая от себя Феликса. Всё плохо. Всё очень плохо. Если их узнали, уже завтра появятся новые статьи, и как объяснять остальным это всё — неизвестно. Феликс же не выглядит сколько-нибудь озабоченным — кажется, выпитый алкоголь делает своё дело, — он стоит, прислонившись к стене, и скользит по нему пожирающим взглядом. К щекам приливает краска: мозг наконец обрабатывает случившееся. Стыд-то какой. — Я… — голос хрипит, и Хёнджин прочищает горло. — Я должен сообщить об этом Крису. Фальшивая улыбка вновь расползается по губам Феликса, он кивает головой и, не говоря ни слова, подходит к умывальникам, чтобы освежить лицо. Он ведь справится один, верно? Уезжать вдвоём с вечеринки явно не стоит, пусть они и живут по соседству, это может вызывать новую волну сплетен. — Ты справишься? — всё же спрашивает Хёнджин. — Да, я позвоню Сынмину. Иди первым. Хёнджин немного медлит: оставлять выпившего Феликса одного не хочется, но так будет правильно. Он — пока не передумал — в спешке покидает уборную и бар, по пути вызывая такси. Наваждение постепенно спадает, голова заполняется противоречиями. По дороге домой Хёнджин прокручивает в мыслях последние недели: встречи на крышах, откровенные разговоры, прижимающийся к его руке Феликс и прижимающий уже его к стене Феликс. Всё путается. Хёнджин так привык ненавидеть его, что чувствовать к нему что-то ещё кажется неправильным. Да, целоваться с Феликсом было потрясающе, как и держать его за руку, встречать вместе рассветы на крыше, перекидываться шутками, переписываться до утра и слушать его низкий голос перед сном. Но Феликс не может ему нравиться. Крису он звонит лишь когда оказывается в квартире. Усевшись на диване в гостиной, Хёнджин набирается смелости и нажимает на вызов. Гудки отсчитывают его секунды до смерти. — Хёнджин? Что-то случилось? Сейчас ведь… — в трубке звучит сонный голос Криса и шуршание простыней, — начало третьего. — Случилось, — Хёнджин делает глубокий вдох и выдаёт всё как есть, сливая целое предложение в одно слово: — Мы с Феликсом целовались в туалете, и кто-то туда зашёл. Видимо, это было слишком быстро, так как в трубке повисает молчание на несколько минут, Хёнджин слышит лишь тяжёлое сопение. — Вы с Феликсом что?! — вскрикивает менеджер — в его голосе слышится так много отчаяния. — Крис, что делать? — Ты говорил мне, что ни с кем не встречаешься. — Так я и не встречаюсь! — возмущённо восклицает Хёнджин. Поцелуй в туалете это ведь не отношения. — Боже, вы просто должны были завязать новые знакомства, а не пихать друг другу языки в глотки, — Крис звучит так уставши и разочарованно, из-за чего совесть внутри ехидно пишет на новой табличке «он прав». — Да знаю я, прости. Из динамика доносится вздох. — Если это всплывёт, смысл говорить, что ты не в отношениях, пропадает. — К чему ты клонишь? — Хёнджин догадывается, но очень хочет оказаться не прав. — Фиктивные отношения или какие там у вас. Иначе я не знаю, как ты ещё объяснишь фанатам случившееся, особенно если этот кто-то успел сделать фотографии или — ещё хуже — видео. Чёрт, об этом он совершенно не подумал. Их ведь действительно могли заснять, тогда любые слова окажутся лишь глупыми оправданиями. Вся ситуация с каждым часом становится только отчаяннее. — Я завтра ещё поговорю с Кимом. Твоя задача — узнать у Феликса, как он к этому относится, — подводит итог Крис. — А сейчас я спать. Если ты ещё захочешь с кем-то полизаться — будь добр, закрывай за собой дверь. В трубке раздаются гудки, Хёнджин чувствует себя нашкодившим щенком. Как же глупо они спалились. На кой чёрт он вообще увязался за Феликсом? Стукнувшись несколько раз головой о спинку дивана, Хёнджин быстро печатает ему сообщения.fabulous_jin: я поговорил с Крисом
fabulous_jin: он предлагает нам фиктивные отношения
fabulous_jin: что думаешь?
Феликс тут же появляется в сети, на экране начинают бегать три точки, оповещающие о том, что собеседник набирает сообщение. Ожидание затягивается на несколько минут. Что там строчит Феликс? Или он настолько пьян, что не может попасть по клавиатуре? В эту же секунду точки исчезают, но сообщение не появляется. Хёнджин хмурит брови: что происходит? Через минуту точки вновь появляются, но на этот раз прекращают мелькать через пару секунд. Сердце замирает, когда приходит ответ. OnlyOneFelix: ты такой идиот, Хван. Чего? Хёнджин набирает сообщение с вопросом, но оно не доходит до адресата. Его что, заблокировали? Он пытается дозвониться до Феликса, проверяет все социальные сети, но оказывается в блоке везде. — Что за хуйня вообще? Гостиная отвечает тишиной. В груди тяжелеет, внутренности разрезает невидимым ножом, глаза начинают слезиться. Больно. Что он сделал не так? Неужели Феликс жалеет о случившемся? Хёнджин ему теперь противен? Феликс огораживается, рвёт с ним все связи, пепелит воспоминания, а Хёнджин задыхается от паники. Он не может его потерять. Не сейчас, когда сердце готово признать правду, что давно живёт где-то в глубинах сознания. Феликс не должен ему нравиться. Но, кажется, нравится.