Кайдерск, 16 января, 1043 год
Время 7:13
Вокзал «Кокитос»
– Итак, дамы и господа, – собрав всех перед поездом, воскликнул Хайрон, – сейчас мы отправимся с вами в гостиницу «ТарТар», куда вас всех заселят. Эта гостиница подготовлена специально для приезжих актёров и находится в недоступном для простых обывателей месте, дабы вы могли полноценно отдохнуть после тяжёлого рабочего дня. Прошу вас следовать за мной. Стюарт, незаметно для всех держа Эллу за руку, хмыкнул, когда позади себя услышал шутку мужчины в каске про то, что они «отправляются в тартарары». Следуя за Хайроном, все подошли к большому автобусу и расположились внутри: Стюарт сел с Сэмюелем, Пётр с Табибом, а Элла с подругой. Дорога заняла около двадцати минут, и вскоре перед ними выросло большое здание в готическом стиле с каркасной конструкцией и аркбутанами: мощные стены были высечены из тёмно-бордового камня, окна украшали пёстрые мозаичные витражи с мифами и легендами, а острые крыши с красными ромбами на макушках устремлялись вверх, к чистым безоблачным небесам. Остановив автобус, водитель в тёмно-синем костюме с растрёпанными сиреневыми волосами вышел вместе с пассажирами и, надев кепку с надписью «Охрана», повёл гостей к чёрному ходу в помпезное здание. Отворив врата, он любезно пригласил всех в длинный белый коридор и закрыл за двери. – Этот проход нужен, чтобы вас точно никто не потревожил, – пояснил Хайрон и, остановившись, обратил всеобщее внимание на водителя. – Кстати, прошу любить и жаловать – Ехид Цербет, наш водитель и охранник. Охранник поклонился. Движение возобновилось. Достигнув конца коридора, они прошли по лестнице наверх и вскоре оказались в огромном розовом фойе с мраморным полом и колоннами. По левую сторону от входа расположилась столовая, возле неё – кухонька и моечная, ещё рядом оказалась белая лесенка к лестницам на последующие этажи. Хайрон провёл всех к стойке регистрации и представил Ахерону – молодую регистраторшу с чёрной диковинной короткой стрижкой с маленькими косичками и треугольной чёлкой. Тёмная помада украшала лишь её нижнюю губу, а одета она была в бордовую кофточку с красными широкими рукавами. Характер у неё был, видно, строгий, однако эта угрюмость Стюарту не понравилась. – А также, – сказал Хайрон, – вас будут охранять братья Цербеты: известный для вас Ехид и его старший брат Сифон. Сейчас они вышли на перекур, но скоро вернутся, и тогда вы с ними познакомитесь. Только аккуратнее с Сифоном: он немножечко не в себе. Пройдя регистрацию, каждый получил по ключу и отправился в свою комнату перебирать вещи и отдыхать. Стюарт Уик, Элла Окаолла и Сэмюель Лонеро оказались на третьем этаже, Пётр Радов – на четвёртом, а Табиб Такута на втором. Коридоры с комнатами выглядели очень антуражно: безоконные синие стены с золотистыми узорами украшали картины именитых художников, пол застлал красный ковёр с узорами ромбов, с белого потолка свисали большие тёмные люстры под стать зданию. В конце коридора с двух сторон украшали чёрные диваны и небольшие столики, между двумя комнатами расположился длинный стол. Стюарт, устало рухнув на кровать, прошептал: – Наконец-то, – и осмотрелся. Белая комната его была достаточно просторной и даже уютной. Большая двуспальная кровать была с двух сторон окружена угловатым дубовым столом (на котором стояли телефон, лампа, чайничек, тарелка со столовыми приборами, а под ним таился холодильничек), тумбочкой и вместительным шкафом. В углу напротив стола расположилось бордовое кресло с круглым столиком рядом, у двери напротив туалета и душевой – трюмо. Окно было закрыто тканью снаружи, и эти безоконные стены Стюарту показались странными. Осмотрев их и проведя по ним пальцами, он ничего такого, что вызывало в нём смятение, не обнаружил. – Тебе кажется, Стюарт, – успокоил он самого себя, поставил на кровать сумку и стал раскладывать вещи, коих он взял совсем немного: две рубашки (бледно-жёлтая и белая), пара белых брюк, фрак и фиолетовый галстук. Внезапно раздался протяжный гудок, за которым последовал задорный голос: – Добр-рое утро, дорогие коллеги! Приятно познакомиться, я – Добродей Затейников, ваш новый начальник. С вами мы увидимся завтра, когда Хайрон покажет вам путь к театру (к слову, он находится недалеко от «ТарТара»), а сегодня, прошу вас, отдыхайте и набирайтесь сил! Также приглашаю к десяти часам в столовую, где вас ждёт шведский стол, т.е. завтрак, а затем на ужин к девяти вечера! На этом моё приветствие завершается. Отдыхайте! Стюарт задумчиво хмыкнул. – Нехорошее, всё-таки, у меня предчувствие... Мрачные думы его прервал стук, – пришла Элла. Он впустил её в комнату и закрыл дверь. – Как тебе эта гостиница? – поинтересовалась она. – Нормально, но что-то меня настораживает. – Что именно? – Сам понять не могу. Они сели на кровать; Элла погладила смущённого Стюарта по голове и поцеловала в холодный лобик. – И сколько же разных мыслей роится в твоей голове... Я разделяю твои ощущения, но давай не будем на них концентрироваться, – она ещё раз поцеловала его в лоб. – Спасибо, дорогая. – О, уже дорогая? – бледные щёки покрыл слабый румянец. – Тогда я буду называть тебя дорогой. – Почему не дешёвый? Хе-хе, шучу. Он прижался губами к её ладони. – Кстати, хотела сказать... Моя подруга, Марьям, не чоень хорошо относится к темнокожим и боюсь представить, что будет, если она узнает о наших отношениях, тем более таких спонтанных... Давай пока неделю обойдёмся без «дорогих» при людях, хорошо? Так наши отношения будут более логичны, если мы постепенно их проявим и чуточку больше узнаем друг о друге. Позже я ей всё обязательно расскажу! – Хорошо, только уже почти все с поезда прознали про нас. – Пусть болтают, я лишь переживаю за Марьям. Она точно сидит в неведении. – Это та невысокая блондиночка? – Да. Мы дружим ещё со школы, поэтому я так волнуюсь за неё. – А почему она плохо относится к темнокожим? – В подростковом возрасте к ней долгое время приставал друг семьи – взрослый темнокожий мужчина, потому она остерегается и остерегает меня. – Ты, я надеюсь, не боишься меня? – А чего бояться? Я тебя люблю, а не боюсь. Стюарт слегка наклонился к ней и пристально посмотрел в блестящие мёдом глаза. Неудержимая радость сверкала в них. – И тебя не пугают наши спонтанные отношения? – Нисколько. Я всегда верила в любовь с первого взгляда, потому счастлива, что со мной это произошло. Знаешь, я безнадёжный романтик. – Романтик... Честно, мне казалось, что ты высокомерна и строга. – Все так говорят и ошибаются. Ты и так это понимаешь. – Понимаю, – после небольшой паузы он продолжил: – А я вот никогда не думал, что вообще влюблюсь, но... «Любовь выскочила перед нами, как выскакивает убийца, и поразила нас сразу обоих», да? – Да. Положив свою ладонь на её и не веря своему счастью, он аккуратно провёл холодными пальцами по её горячей щеке и прильнул губами к тонким губам. Она почти сразу ответила на его поцелуй и углубила его, обняв возлюбленного за шею и прижавшись к нему. К сожалению, их прервал постучавшийся в дверь Сэмюель, и Стюарту пришлось выйти к нему в коридор. – Стюарт, пошли завтракать; там такая вкуснятина! – воскликнул композитор, беря тяжело вздохнувшего приятеля за руку. – Ты иди, я позже подойду. Я ещё не все вещи разложил. – Хорошо! Уик вернулся к вставшей с кровати Окаолле. – Наверное, Марьям меня уже заждалась, – сказала она. – Я пойду, хорошо? – Да, конечно, – с ноткой досады ответил он. – Ты только не расстраивайся, вечером я постараюсь к тебе прийти и... Давай почитаем ещё один роман? – С радостью! Они попрощались друг с другом поцелуем и спустились на первый этаж, где услышали брань и громкие хриплые голоса, резавшие слух: усатый мужчина с сиреневыми волосами, внешне похожий на брата Сифон Цербет и мужчина в каске рьяно спорили о чём-то, в то время как Ахерона и Ехид молчаливо наблюдали за ними, как за скучным фильмом. Смерив их удивлённым взором, возлюбленные разделились и после шведского стола зашли в столовую: Элла отправилась к Марьям, а Стюарт к Сэмюелю, Петру и Табибу. – А вот и наш романтик! – ласково засмеялся Пётр, когда пришедший сел рядом. – Ну что, как тебе гостиница? – Неплохая, главное, удобная. – Да, согласен, но я бывал в гостиницах и получше! – Тоже мне, сравнил ляшку с пальцем. Это гостиница трёхзвёздочная, а ты нам про пятизвёздочные рассказывал, – ответил Табиб. – Откуда ты узнал, что она трёхзвёздочная? – Ахерона сказала! – перебил доктора композитор. – Я её разговорил, и она мне всё-все рассказала про нашу гостиницу! А Табиб рядом сидел. Завтрак прошёл за бурными обсуждениями нового места и последующего рабочего дня: Пётр и Табиб всё шутили, а Лонеро искренне смеялся с них. Один Стюарт пребывал в каких-то мрачных думах и никак не мог отвлечься. После завтрака и до обеда он сидел на диванчике с Эллой и, с нежностью держа её за руку, обсуждал с ней сценарий будущей постановки, о которой ничего не знал. – Насколько я поняла, это пьеса начинающего драматурга о выживании нескольких людей в гостинице «Неделя», – рассказывала Элла. – Я играю супругу музыканта, а что дальше предстоит по сюжету этой роли не знаю, ибо по приглашению самого господина Затейникова просто решила попытать удачу и прошла прослушивание, как и остальные. Завтрашний день должен раскрыть нам все карты. – Это точно. Кстати, будет забавно, если эта пьеса окажется реальностью, а не мюзиклом, учитывая, как меня настораживает эта гостиница. – Не дай Бог! – Элла засмеялась. К ужину Уик спустился раньше всех и, насытившись, вышел в фойе, где пересёкся со старшим Цербетом и Лонеро. Сифон театрально лил слёзы и рассказывал о своей непростой жизни: как его бросила жена, как он долгое время находился в трауре и был под властью алкоголизма, как однажды ему подожгли усы и прочие байки. Сэмюель слушал его с искренним любопытством, сожалел и задавал вопросы. – Когда-то нас было трое, трое братьев, – поднимал палец к небу Сифон, – но после несчастного случая нас осталось двое! А ведь мы были как трёхглавый пёс: сильные, опасные!.. Без Аила мы не такие мощные и сильные. Стюарт с недоумением застыл в дверях столовой; возле него стоял Ехид со скрещенными на груди руками. Завидев музыканта, он сказал: – Вы уж не пугайтесь моего брата. Он немного того... психованный. Мы с ним как палка на двух концах или топа того. Он после травмы головы таким стал, громким и очень странным. Вот сейчас вы видите, как он лапшой наседает на уши бедному мальчику и неизвестно, когда остановится. – Думаю, этому мальчику искренне интересна жизнь вашего брата, так что вы сильно не переживайте на этот счёт. – А я и не переживаю; пусть болтают, пусть! Брату забава на вечер нашлась. Поднявшись обратно к себе в комнату, Стюарт с тяжёлым вздохом сел за стол и принялся писать записи о прошедшем дне, дабы освободить перегруженный разум от разнообразных, кишащих, подобно личинкам в дыре, мыслей, а затем лёг спать и почти моментально погрузился в забытьё.