Подписать, не перечитывать

      Прошло несколько дней с исторического события — между мной и Ван Дейком было заключено перемирие, и мы оба смогли выдохнуть спокойно. Гарантии безопасности не были предоставлены ни одной стороной, но разве в таком положении, в каком находились мы, можно было что-то гарантировать? Мне оставалось только надеяться, что никакие внешние обстоятельства не вмешаются и не нарушат воцарившийся нестабильный мир.       Я продолжала давать интервью и сниматься в рекламных роликах, чтобы продвигать вышедший сингл. Он хорошо показывал себя в чартах — на этой неделе ему даже удалось возглавить горячую сотню Billboard. Два года перерыва, которые зачастую оказывались фатальными для новичков индустрии, пошли мне лишь на пользу. Ливий старался в упор не замечать, что большую часть моего успеха мне обеспечили пиар-отношения с Аменом, или же просто не хотел лишний раз поднимать эту тему в моем присутствии. Этого я, честно говоря, не понимала. Зачем отрицать то, что настолько очевидно и буквально лежит на поверхности? Неужели спустя четыре месяца ему вдруг стало стыдно за свое решение? Но пути назад уже не было, и мы оба это понимали.       Череда событий, случившихся в моей жизни за столь короткий промежуток времени, привела меня туда, куда я больше надеялась не вернуться хотя бы в ближайший год — в кабинет моего психолога мисс Дэвис. Мое внутреннее состояние вновь стало нестабильным, и я решила возобновить сеансы с ней, чтобы она вновь починила меня, как делала всегда прежде до этого. Не знаю, каким образом ей удавалось каждый раз буквально собирать меня по частям, как конструктор Лего, но благодаря ей мне удалось пережить самые темные периоды своей жизни. Не зря она считалась одним из лучших «звездных» психологов на Западном побережье. Ее мне, кстати, посоветовал Аш, когда я только присоединилась к лейблу. Да, если вы вдруг не знали, когда знаменитости собираются вместе, они обсуждают в основном свои детские травмы. Особенно после парочки выпитых шотов текилы.       Когда я начала потихоньку зарабатывать и дошла до уровня, на котором у меня еще оставались деньги после закрытия всех базовых потребностей, я незамедлительно записалась к мисс Дэвис на пробный сеанс. Ей удалось вытащить из меня такие глубоко засевшие травмы, о существовании которых я даже не подозревала. Но вот прошло время, и я вновь оказалась в этом вельветовом кресле, сидящей напротив нее.       О мисс Дэвис я знала совсем немного. Энола, так ее звали. Ей было слегка за сорок, она дважды побывала замужем и столько же раз развелась. Детей у нее не было — кажется, она была бесплодна, но ее это не слишком мучило. Видимо, даже если ты являешься квалифицированным психологом, известным на всю страну, это не способно спасти тебя от неудач в личной жизни. Нам с ней никогда не приходилось взаимодействовать за пределами ее офиса, а потому я даже не знала, где она живет, водит ли свою машину или предпочитает общественный транспорт, встречает ли ее кто-то после работы… С другой стороны, так мне было проще открыться ей, ведь между нами всегда сохранялась незримая дистанция.       Сквозь опущенные жалюзи проникала тонкая полоска солнечного света, и весь кабинет был погружен в полумрак. В моих руках дымилась внушительных размеров кружка кофе, но напиток уже почти остыл. Я едва ли сделала пару глотков. Бесшумно работал кондиционер — благодаря этому в помещении было свежо, и я могла лучше соображать.       — Как обстоят дела с твоей независимостью? Ты чувствуешь, что за эти шесть месяцев тебе удалось добиться прогресса? — деловито поинтересовалась мисс Дэвис, опустив очки в круглой оправе на нос. Она сидела с блокнотом на коленях и по старинке помечала все мои ответы на бумаге.       — Ну, — я задумалась, уставившись в потолок. Обычно я старалась избегать зрительного контакта с Энолой, потому что у меня было стойкое ощущение, что она смотрит прямо мне в душу, видит меня насквозь, и от этого порой в дрожь бросало. — Кажется, я уже привыкла, что мы с Ливием видимся не каждый день. Постель уже не ощущается такой угнетающе пустой без него. Я не впадаю в уныние, когда возвращаюсь домой с мыслью, что меня ждет бездушный двухэтажный особняк, с которым не связано никаких воспоминаний… В котором меня не ждет он.       — Ты больше не носишь помолвочное кольцо, — отметила мисс Дэвис, переведя взгляд на мою руку. Я нервно постукивала пальцами по кружке. — Оно было для тебя своеобразным символом, знаком того, что ваши с Ливием жизни крепко связаны. Как это повлияло на тебя? Посещали ли тебя мысли, скажем, что он любит тебя не так сильно, как раньше?       — По-моему, каждого так или иначе посещают такие мысли на четвертый год отношений, — отшутилась я, но тут же порывисто сглотнула и продолжила уже более серьезно. — Он говорит, что это ничего не значит. Разрыв помолвки, контракт… Что все это — лишь издержки моей профессии, и ему тоже очень тяжело далось это решение. И я почти верю ему… почти.       Разумеется, мисс Дэвис знала все подробности обратной стороны моей звездной жизни, но с ней также был заключен договор о неразглашении, к тому же, она была обязана соблюдать врачебную тайну по закону. С ней я могла быть честной и открытой.       — Ты думаешь, что, раз Ливий так легко отдал тебя в руки другому мужчине ради реализации собственных амбиций, то значит, ты ему так уж сильно и нужна? — она читала мои мысли, озвучивала вслух то, о чем иногда я боялась даже задуматься дольше, чем на несколько секунд. Иначе меня засосет в пропасть, из которой уже вряд ли выберусь.       — Да, — мрачно кивнув, я все-таки осмелилась посмотреть мисс Дэвис в глаза. В них не читалось ни единой эмоции, она была бесстрастным наблюдателем моей личной трагедии.       — Но вместе с этим ты наверняка задумывалась о том, что ему может быть еще тяжелее, чем тебе. Кто страдает больше — тот, кто вынужден разыгрывать любовь с чужим человеком или тот, кто позволяет другому это делать? Ливий пошел на сделку с совестью, а ты чувствуешь себя пострадавшей стороной, — она всегда говорила прямолинейно, не боясь меня обидеть, но за этим я к ней и приходила. Вы ведь не обижаетесь на врача, когда он ставит вам точный диагноз вместо того, чтобы юлить, пытаясь выкачать из вас побольше денег?       — Я понимаю, что ему тоже непросто, но он этого не показывает, — почти обиженно буркнула я. — Хотя, возможно, так нам обоим приходилось бы еще тяжелее. Но это не улучшает ситуацию. Я срываюсь на него, он меня успокаивает, говорит, что осталось еще немного потерпеть и все это закончится. Но впереди еще восемь месяцев… За этот срок рожать успевают.       — То есть, ты считаешь, что источником всех твоих сложностей в настоящий момент является контракт?       — Верно.       — Если бы тебе прямо сейчас предложили расторгнуть его, ты бы это сделала? — внезапный вопрос заставил притормозить и задуматься.       Я представила, какой была бы моя жизнь сейчас, если бы не злосчастный контракт. Мы с Ливием бы уже сыграли свадьбу, и я бы гордо носила статус его жены. В индустрии ко мне бы стали относиться иначе — кто-то бы больше зауважал, а кто-то бы скривился, ведь к ранним бракам в Голливуде относились скептически. Я бы была избавлена от бесконечного притворства, от игры на публику, от Амена… Скорее всего, мы бы даже никогда не начали общаться. Зачастую певцы и актеры вращаются в разных кругах.       Мысль о том, что Ван Дейк мог никогда не появиться в моей жизни, отозвалась неприятным покалыванием в груди. Без него все стало бы сильно проще… Разве не этого я так желала все это время?       И все же, моим ответом на заданный вопрос стало утвердительное:       — Да, сделала бы. Я бы смогла дышать свободнее.       — Ты колебалась, — мисс Дэвис сделала какую-то пометку в своем блокноте и поджала губы. — Могу предположить, что контракт является не причиной, а следствием. Твоя неудовлетворенность своей жизнью в нынешнем ее виде кроется в чем-то более глубоком, не таком очевидном. Ты считаешь Ливия своей семьей, а этот поступок для тебя стал своего рода предательством. Для тебя он — авторитет, и ты редко ставишь его решения под сомнение, — я молча слушала ее рассуждения, кусая нижнюю губу. — И вот мы снова возвращаемся к вопросу о независимости. Ты можешь научиться засыпать без Ливия, но все равно будешь оставлять часть кровати пустой, чтобы он мог туда лечь. Знать, что будешь завтракать одна, но готовить на двоих. Это неотъемлемые составляющие почти каждых отношений, но у вас сейчас необычные отношения. Тебе нужно адаптироваться под новую реальность, чтобы пережить эти восемь месяцев с наименьшими потерями, образно выражаясь, — она ненадолго замолчала, наблюдая за моей реакцией на свои слова, а затем спросила. — Что ты сейчас чувствуешь?       — Безысходность, наверное, — я нахмурилась и тряхнула головой. — Нет, слишком громкое слово. Скорее, отсутствие контроля. Моя жизнь постоянно находится в чужих руках. И если Ливию я готова довериться, по-крайне мере, думала, что готова, то с Аменом чувствую себя, как на пороховой бочке…       — Хорошо, что ты сама подвела наш разговор к нему, — одобрительно кивнула мисс Дэвис и перевернула страницу блокнота. — Вы с ним ладите?       — О, ну как вам сказать, — я отставила чашку с кофе в сторону и откинулась на спинку кресла, прокручивая в голове все, что успело произойти между мной и Ван Дейком за эти месяцы. — Первое время было тяжело. Все в нем казалось таким отталкивающим! Кроме, разве что, внешности. Как кошка с собакой, честное слово. На нашем первом «свидании» он полез целовать меня, представляете? — я фыркнула так громко, что аж слюна изо рта вылетела. — Хотя таких указаний нам не давали. Мне пальцев не хватит, чтобы сосчитать, сколько раз он выводил меня из себя… Раздражал меня, когда был со мной вежлив, раздражал, когда подшучивал надо мной. Но потом кое-что произошло, — я вкратце пересказала события на вечеринке после премьеры «Маверика». — И я стала относиться к нему лучше. Но не потому, что во мне что-то изменилось, а потому что обязана ему своей жизнью. Разве я не должна быть ему благодарна?       — Ты можешь испытывать благодарность, но это ни к чему тебя не обязывает. Твоя модель поведения с мужчинами остается неизменной, — я едва заметно напряглась, крепче сжав пальцами подлокотники, и это не укрылось от внимательной к деталям Энолы. — Ливий помог тебе построить карьеру, стал отправной точкой твоего успеха, как артистки, и ты ставишь его на пьедестал за то, что он для тебя сделал. Амен спас твою жизнь, и это обелило его образ в твоих глазах. Теперь ты думаешь, что должна подавлять свои эмоции, ведь их демонстрация будет сигнализировать об обесценивании его поступка с твоей стороны. Такой подход всегда будет ставить тебя в зависимое положение.       Мне хотелось сорваться на Энолу, вскочить на ноги и истошно завопить «это не так! Вы ошибаетесь!». Но нет, это было горькой правдой, которая резала без ножа.       Мы сделали короткий перерыв, чтобы я могла обдумать слова мисс Дэвис, а затем продолжили наш сеанс. Я уже практически полулежала в кресле и разговаривала со стенкой, а Энола молча слушала меня, фиксируя ключевые моменты.       — ….Но Амен точно ведет свою игру. Ни за что не поверю, что он стал бы просто так называть меня своей девушкой при моем женихе, хотя я ей даже не являюсь, — я непроизвольно нахмурилась, заново прокручивая в голове этот абсурдный момент.       — На мой взгляд, здесь нет ничего удивительного, — прервала свое молчание мисс Дэвис впервые за продолжительное время. — Мистер Ван Дейк — молодой и, насколько я помню, весьма привлекательный мужчина, которому не чужды простые человеческие страсти. Не допускаешь мысли, что ты просто ему понравилась?       Слюна попала не в то горло, и я закашлялась. Пришлось даже привстать, чтобы не подавиться.       — Понравилась? Да он… — я надула щеки и с шумом выпустила из себя воздух. — Да я ему поперек горла! Он мне не раз говорил, что его не интересуют отношения, а этот навязанный контракт только отвлекает его от работы. Его голова другим забита.       — Чем же, интересно, — я впервые разглядела на лице Энолы какую-то эмоцию, оно на секунду перестало быть бесстрастным, и на нем короткой вспышкой мелькнула беззлобная ухмылка. — Может быть, тобой? Если задуматься, это объясняет многое.       — Ну, — я стушевалась. — Надо сказать, целует он меня так, словно я действительно что-то для него значу. Но он весьма хороший актер.       Пальцы непроизвольно коснулись губ, на которых навсегда отпечатались поцелуи Ван Дейка. Их было уже так много, что можно сбиться со счета. Кажется, я упустила момент, когда успела к этому привыкнуть. Интересно, какого Ливию чувствовать запах чужого мужчины на мне, целовать меня, зная, что последний поцелуй останется за Аменом? Должно быть, это унизительно.       — Не будем пока исключать вероятность того, что у него могут быть свои мотивы, — к мисс Дэвис вновь вернулось ее хладнокровие. Она знала, где следует провести черту, чтобы не превращать наши сеансы в балаган, и сохранять формальный тон разговора. — Просто помни, что действия всегда красноречивее, чем слова. Амен может быть не готов к отношениям по разным причинам, но это не означает, что такое состояние будет сохраняться у него вечно.       Какого-то черта, а если быть точнее, с моей легкой подачи, наш сеанс превратился в обсуждение Ван Дейка. Но сейчас я осознала, что именно это и было главной целью моего визита к мисс Дэвис спустя почти полгода перерыва — мое хрупкое внутреннее равновесие было разрушено в тот день, когда на мою голову свалилась эта ходячая реклама стероидов с глазами цвета самого холодного льда.

***

      Незаметно наступили выходные. Ливий улетел в командировку в Нью-Йорк на три дня, и в это время я чувствовала себя еще более одиноко. Финальным аккордом в этой трагикомедии под названием «Жизнь Эвтиды Перес» стала внезапная болезнь моего тренера по теннису, из-за чего наша запланированная на воскресенье тренировка сорвалась. Но я не намеревалась ее пропускать, а потому решила пригласить кого-то из знакомых, чтобы было, с кем играть. Друзей у меня почти не было, а те немногие, с кем я состояла в хороших отношениях, не имели возможности приехать. Аш находился в Европе, Айрис с бойфрендом укатили в Аппалачи на двухдневный кемпинг, Рэй… Спорт был просто не для него, он предпочитал азартные игры и выкуривание косяков на скорость.       Ни на что особо не рассчитывая, я позвонила Ван Дейку, но, к моему огромному удивлению, он сразу согласился приехать, хотя жил в часе езды от меня. Неужели у него не было никаких планов на утро воскресенья? Или он так горел желанием провести со мной время, даже когда этого не требовалось для шумихи в прессе?       Папарацци с момента выхода моего альбома всегда держали меня на мушке, и я не сомневалась, что кто-то обязательно заснимет, как Амен подъезжает к моему дому. Решив, что будет некрасиво, если Ливий узнает об этом из новостей, я заранее предупредила его:       «Дженна заболела, и я позвала Ван Дейка, чтобы поиграть с ним в теннис. Так что не удивляйся, когда всплывут новые фотки» /11:56/       К тому моменту, когда Амен приехал, Ливий так и не прочитал мое сообщение, хотя обычно отвечал мне практически сразу. Это меня немного покоробило, и я с чистой совестью отложила телефон в сторону, чтобы уделить внимание своему неожиданному гостю. Я провела для Амена короткую экскурсию по своему временному жилищу — не могла называть это место своим домом, потому что в нем не было практически ничего от меня. Сюда я возвращалась лишь для того, чтобы переночевать, а утром вновь уехать по своим делам.       После того, как мы переоделись, я захватила ракетки с мячами и повела Амена во внутренний двор, где находился теннисный корт. Невозможно было не любить калифорнийский климат — в середине декабря я могла позволить себе надеть футболку-поло и короткую плиссированную юбку. Ван Дейк тоже приоделся и был во всем белом, как и я — белая футболка Lacoste и шорты чуть выше колен от этого же бренда. Образ завершала его, судя по всему, любимая кепка, которую он носил во время нашей последней встречи. На этот раз я решила последовать его примеру и тоже напялила козырек.       — У тебя есть спортивная форма на все случаи жизни, да? — поинтересовалась я, подкидывая мячик в воздух ракеткой. Мы разошлись по своим частям площадки и теперь разминались перед игрой.       — А ты свою специально для игры в теннис по воскресеньям прикупила? — в своей излюбленной манере ответил вопросом на вопрос Амен, и даже на большом расстоянии, которое нас разделяло, я могла видеть его ухмылку. — Хотя в таком наряде не стыдно и на людях показаться. Тебе идет. Носи юбки почаще, Перес.       — Нравится зрелище? — я покрутилась на месте, а затем усмехнулась. — Попрошу завидовать молча моим длинным ногам!       — Они длинные, если сравнивать с лилипутами. Или хоббитами, — снова его дурацкие шуточки. — Вспоминаю, как ты обычно семенишь, пытаясь поспеть за моим широким шагом. В игре это будет твоим уязвимым местом.       — Следи лучше за своим уязвимым местом, вдруг туда ненароком мяч прилетит, — огрызнулась я и встала в стойку. — Начинаем!       Я первой сделала подачу. Воздух наполнился приглушенными ударами ракеток по упругому теннисному мячу. Амен не давал мне расслабиться и уж точно не собирался подыгрывать мне — его удары были мощными и точными, а мяч всегда летел в противоположную от меня сторону, так что мне приходилось скакать туда-сюда по всей половине корта, как горному сайгаку. Конечно, я была далека от титула мирового чемпиона по теннису, но не рассчитывала, что Амен будет демонстрировать такое мастерство.       Впрочем, отчаиваться я не собиралась — меня захватил азарт, и я намеревалась во что бы то ни стало выиграть хотя бы в одной партии из трех. Если выиграю в двух, то прыгну выше головы. Ван Дейк в силу своих габаритов был менее маневренным, чем я — моя миниатюрность позволяла мне быстро перемещаться по полю и отбивать практически каждый его удар, но под конец второй партии я знатно выдохлась. Со лба стекали капли пота, и я вытерла их тыльной стороной ладони.       — Твое упрямство, оказывается, проявляется во всем, — бросил Амен со своей стороны поля. — У тебя еще есть возможность сдаться, — в его голосе сквозила уверенность, но без высокомерия.       — Иначе что? — я заново собрала волосы в конский хвост, потому что некоторые пряди выбились из прически, и крепче сжала ракетку. — Не собираюсь оказывать тебе такую честь.       — Что ж, мое дело — предложить, — Амен снял кепку и отбросил ее в сторону, а затем взъерошил пепельные волосы. — Твоя потеря.       Видимо, Дженна была чертовски хорошим тренером, потому что к матч-пойнту мы сравняли счет. Напряжение, повисшее между нами, было практически осязаемым. Мои силы были уже на исходе, но я должна была сделать последний рывок. Амен быстрым отточенным ударом отправил мяч на мою половину поля, который, казалось бы, невозможно было отбить, но кажется, во мне проснулась Серена Уильямс, потому что я молниеносно переместилась в тот угол, куда летел мяч и отправила его обратно через сетку. Ван Дейк замешкался и не успел его отбить — победа была за мной, но я не сильно радовалась. Мне показалось подозрительным, что он даже не попытался отбить мой удар. Точнее, попытался, но без особого рвения.       — Ты поддался мне? — возмутилась я, подойдя вплотную к сетке, разделяющей нас.       — Нет, — спокойно ответил Амен, сделав несколько ответных шагов навстречу. — Рвение должно вознаграждаться.       — Это выглядит слишком подозрительно, — я скрестила руки на груди и сощурилась, внимательно глядя на него.       — Знаешь, любая другая девушка на твоем месте просто сказала бы «спасибо», — он оперся обеими руками на сетку и навис надо мной, закрывая собой от палящего солнца.       — За такое не благодарят, — фыркнула я. — Я хотела победить в честном соревновании.       — Милая, ты играла со мной, — Ван Дейк улыбнулся лукаво. — Это уже нечестно по отношению к тебе.       «Милая»? Это что-то новенькое. Я удивленно хлопнула глазами, но затем откашлялась и вернула себе каменное выражение лица.       — Просто признай тот факт, что ты мне поддался, и мы устроим реванш, — ультимативно заявила я и уставилась на Амена в ожидании ответа. Он театрально вздохнул.       — Ладно, твоя взяла, коротышка. Я действительно поддался в матч-пойнте, но на этом все. Все остальные очки ты заработала сама, без моей помощи.       — Надо же, это даже немного похоже на извинения, — уже более спокойно сказала я.       — А ты просила у меня извинений? — вопрос был не лишен логики, но я лишь хмыкнула в ответ.       — За жульничество — да! Даже если это жульничество не в твою пользу, а в мою.       — Ты не умеешь отступать, да?       — Интересно, от кого я этого понабралась, — съязвила я, сморщив нос. Несколько секунд мы молча пялились друг на друга, а потом одновременно рассмеялись.       — Мое влияние на тебя сильнее, чем я мог себе представить, — Амен посмотрел на меня исподлобья.       — Но не переоценивай себя, — я грозно зыркнула на него. — Кстати, до сих пор не могу привыкнуть, что с тобой можно нормально взаимодействовать, когда мы не на публике, — фыркнула, перекидывая теннисную ракетку из одной руки в другую. — Интересно, как ты целуешься, когда рядом нет камер?       Стоило мне это ляпнуть, как я моментально пожалела о том, что вообще научилась говорить. Искра, которая сверкнула в глазах Ван Дейка, не сулила ничего хорошего.       — Хочешь проверить?       Он обошел теннисную сетку, подошел к столу и положил на него ракетку. Затем сам небрежно облокотился на него — я удивилась, как несчастный стол не сломался под его давлением. Наверное, одна рука Амена весила, как половина меня.       Я продолжала стоять на месте, потому что знала, что сейчас последует очередная провокация от Ван Дейка, на которую я, скорее всего, поведусь. Стоило начать провоцировать в ответ, чтобы отобрать у него преимущество.       — Я жду, — абсолютно серьезным тоном сказал он, не отводя от меня взгляда.       Я невозмутимо продолжила играться с ракеткой, делая маленькие шажки по направлению к нему. Я не собиралась спешить, пусть ждет хоть до самого заката.       — Ну-у, даже не знаю, — с напускной нерешительностью протянула я, хлопая ресницами. — Настолько ли мне интересно?       — Брось, ты же любопытная, Перес, — его слова звучали как прописная истина, аксиома, которую не нужно доказывать. — Можешь пытаться обманывать себя, но меня тебе не обмануть. Ты хочешь узнать, какого это. Не услышать от меня. Почувствовать.       — И ты мне это позволишь? Вот так просто? — еще несколько маленьких шажков, и каждый из них неминуемо приближал меня к нему.       — Вопрос в том, позволишь ли ты сама себе, — взгляд его ледяных глаз обдавал стылым холодом, но мне почему-то становилось жарко. Неужели солнце стало сильнее припекать? — Предоставляю тебе возможность взять все в свои руки.       Черт, а он не шутил. Теперь, когда мне был брошен вызов, я точно не имела права отступать. Или это был всего лишь удобный предлог для того, чтобы поддаться своему влечению? Я не знала. Но собиралась узнать.       Остановившись напротив него, я медленно положила свою ракетку на стол рядом с ракеткой Амена. Ван Дейк слегка раздвинул колени, чтобы я могла устроиться между ними. Он действительно не собирался ничего делать — ждал, что буду делать я. Я судорожно искала, куда деть глаза, но они каждый раз неумолимо возвращались к двум льдинкам на алебастровом лице.       С чего же мне начать?       Нужно было расслабиться, чтобы все получилось, но клянусь, каждая струнка в моем теле была напряжена и натянута до предела. Я робела перед Аменом, словно была неопытной школьницей, которой предстоял первый в её жизни поцелуй. А еще считала себя коварной соблазнительницей. Смех, да и только.       Мои руки несмело обвили его шею, пальцы сцепились в замок. Между нашими телами оставалось расстояние, а это значило, что ситуация была не такой патовой, какой могла бы быть. Если я прижмусь к нему ближе, то потеряю контроль. Или же лишу контроля его? Какое из двух зол мне выбрать?       Стоило моим губам коснуться его губ, таких пухлых, мягких и притягательных, как сердце совершило тройное сальто. Да и черт бы с ним, пусть вытворяет, что хочет, хоть устраивает массовую оргию со всеми внутренними органами, лишь бы не выдавало моих чувств! Амен все еще не проявлял никакой инициативы, и мне пришлось буквально протискиваться языком между его плотно сомкнутых губ. Вот засранец! Мой язык прошелся по его небу, заставив Амена слегка приоткрыть рот, что помогло мне заполучить определенное преимущество. Я стала целовать его настойчивее, мои ногти непроизвольно вонзились в его широкие плечи, затем заскользили по мощной груди. Не успела я задуматься о том, как далеко могут зайти мои руки, как почувствовала крепкие мужские ладони на своей пояснице.       Кажется, Ван Дейк решил нарушить правила собственной игры.       Я вздрогнула, когда его пальцы приподняли края моей теннисной плиссированной юбки и коснулись внешней стороны бедер, но не подала виду, что это выбило меня из колеи, хотя мои ноги моментально онемели от таких прикосновений. Стойкий аромат мирта, смешанного с гранатом, забился в ноздри, и с каждым вдохом я впускала в себя все больше запаха Ван Дейка. Сейчас я буквально дышала им.       К черту сдержанность. Посмотрим, как ты вынесешь тяжелую артиллерию, Амен.       Ладонями обхватила его лицо и прижалась к нему всем телом, чем заставила его шумно выдохнуть мне в губы. Наши языки сплелись в неистовом, почти яростном танце. Крепкие мужские пальцы дразняще сжали мои бедра сильнее, почти до боли, но мне было приятно, что он не мог больше терпеть мой напор и сам проявил инициативу.       В его рту было горячо. Дьявольски горячо. Я вся пылала. Этот поцелуй совершенно отличался от всех предыдущих.       Находясь во власти рук Амена, я ощущала себя такой безвольной, словно меня подцепили на ниточки и управляли мною, как марионеткой. Расставила ловушку, чтобы в итоге попасться в нее самой.       Когда я почувствовала выпуклость, которая весьма недвусмысленно упиралась мне в живот, то резко отпрянула от Амена. Однако все еще продолжала сминать ткань его футболки до боли в костяшках, а его пальцы по-прежнему держали меня за бедра и вонзались в покрывшуюся мурашками кожу.       Мы оба тяжело дышали. Я была более чем уверена, что мои щеки стали пунцовыми. Моя грудь вздымалась в такт учащенному дыханию, и я никак не могла совладать с собой. Амен выглядел более спокойным, чем я, но я все равно могла сказать наверняка, что поцелуй выбил его из равновесия — об этом красноречиво говорил его стояк.       — Вижу, что тебе понравилось, — передразнив его, сбивчиво произнесла я. — Теперь я целуюсь лучше, как считаешь?       Он рассмеялся — низким, приятным басом. Как, ну как, даже с выпирающим членом, готовым разорвать шорты, ему удавалось оставаться таким спокойным?       — Конечно, еще есть, над чем работать, — с притворным разочарованием протянул он, заставив меня клацнуть зубами от негодования. Стоило мне шутливо занести над ним кулак, как он перехватил мою руку и завел ее мне за спину. — Но ты уже определенно делаешь успехи.       — Твой дружок считает, что я отлично справилась, — зашла я с козырей, кивнув подбородком на выпирающее мужское достоинство. — Что, не получилось оставаться беспристрастным?       Правая рука Амена внезапно переместилась на внутреннюю сторону моего бедра. Пальцы, провоцируя, скользнули вверх, но я не успела даже отреагировать на это, потому что, почти добравшись до нижнего белья, он резко убрал руку.       — Мне даже проверять не нужно, чтобы понять, что ты вся мокрая.       Он произнес это почти мне в ухо, так уверенно, так самодовольно. Тем не менее, он не ошибался — и мне было стыдно за это. Никогда прежде, когда мы целовались для камер, я не возбуждалась.       — Я и не хвалюсь постоянно своей железной выдержкой, в отличие от некоторых, — пробубнила я, отодвигаясь от него. Рядом очень удачно лежали увесистые ракетки — потенциальное орудие убийства. Вот только мне будет крайне сложно объяснить полицейским, откуда у меня на заднем дворе труп амбала ростом под семь футов. Впрочем, всегда можно сказать, что это была самозащита.       — Ну что, продолжим играть? — Амен, оторвавшись от стола, выпрямился и посмотрел на меня сверху вниз с плутоватой ухмылкой.       — Издеваешься? — я нервным жестом поправила юбку, которая внезапно стала казаться мне слишком короткой, и насупилась. — Мне впору трусы выжимать, какой теннис?       — Шутил, Эва, — он лишь устало закатил глаза. — А я-то думал, что это у меня проблемы с юмором.       Ничего не ответив, я отвела взгляд в сторону. Сердце до сих пор не могло прийти в нормальный ритм, а я все продолжала прокручивать в голове то, что между нами только произошло. Можно ли назвать это помутнением рассудка? Вряд ли. У меня была возможность отказаться, но я поцеловала его. Сама. Без надобности.       Но что было еще хуже, и за что я была готова собственноручно закопать себя живьем — мне это понравилось.