Под подозрением

Антон пялился на свое отражение в окне. Он чувствовал себя истощенным: тело было тяжелым, словно из металла, под глазами темные круги, а щеки впали, не оставив и намека на былую румяность. Этой ночью он опять не спал. Нет, ни вопросов, ни каких-то мыслей у Антона в голове не было. Там было пусто. Пугающе пусто. Рядом сидел Миша, стараясь поддержать хоть какой-то диалог с друзьями: — Так вы че, — изумленно спрашивал Слава, — реально Светку, ну, того… — Нет уж, мы ж не конченные, — возмутился в ответ Миша. Может Свете и не удалось убедить директрису в своей невинности, но ей определенно удалось разнести этот слух по школе. Все с ужасом и любопытством пялились на Антона и Мишу на переменах, в столовой, даже самые заядлые зубрилы на уроках не могли удержаться от таких сплетен. И пока Антону было совсем не до этого, Миша упорно пытался убедить хотя бы друзей в их с Антоном невиновности. К последнему уроку началась жуткая метель. Картинка в окне напоминала рябь ненастроенного телевизора. Антон смотрел в эту даль так долго, что ему уже начали мерещится чудны́е фигуры и силуэты. Они метались туда-сюда и словно вводили в транс, казалось, взорвись сейчас в классе граната — Антон бы не придал этому особого значения, продолжая смотреть в окно. — Тох, — пытался дозваться его Миша, — Тох! — сказал он громче, отчего даже учитель ненадолго притих, испугавшись резкого звука. — А? — наконец откликнулся Антон и начал оглядываться по сторонам, словно его только что разбудили. — Жопу поднимай, нам идти нужно, — ответил Слава. Ребята начали вставать со своих мест, пока Антон подгружал информацию, смотря на них, словно через мутную плёнку. Учитель даже не стал возражать: слишком частым явлением был уход этих четверых. Скорее, он даже был рад, ведь те, кто мог сорвать его урок уже уходили. Миша еще раз посмотрел на Антона, но уже раздраженно и схватил того за плечо, давая понять, что пора уходить. Наконец Антон очнулся и встал на ноги, хоть мысли все еще и плавали в голове. Они поспешили покинуть класс. — Так че за дело-то? — поинтересовался Антон, стараясь проявить интерес, чтоб уж совсем не выпадать из компании. — Мазовое, — зло улыбнулся Слава, — петуха наказывать идём. Антон лишь вопросительно посмотрел на друзей, ожидая ответа хоть от кого-нибудь. — Да братишку Славика тот пидор с брюликом избил, вот мы и идем ему мозги вправлять, — гневно пояснил Саша. В компании каждый придерживался одних принципов — так называемых «понятий». Никто из них четко не знал, что прописано в этом глоссарии, но каждый сформулировал для себя одно четкое правило: «если братке нужна помощь — я его врагу лицо обоссу». Антон в ответ лишь одобрительно кивнул, начав пропитываться злостью друзей, но как бы он не старался — не получалось. Выходила лишь жалкая пародия на ярость, ведь сил на настоящие эмоции уже не хватало. Антон с радостью бы продолжил пялиться в окно, но ему было необходимо восстановить репутацию после своего позорного поведения у гардероба. Он до сих пор не мог выкинуть из головы саднящую мысль о том, как странно и глупо он выглядел, выбежав на улицу в тонкой рубашке, даже не удосужившись надеть олимпийку. Нужно было хорошенько постараться, чтоб затмить свой недавний провал. Четыре грозные фигуры вышагивали по школьному коридору, наводя ужас на всех, кто попадался им на глаза. Они остановились у класса и начали совсем уж не угрожающе играть в камень ножницы бумага. Антон наблюдал, как руки Славы сложились в ножницы, которые бесспорно резали его бумагу — он проиграл, а значит должен был придумать, как выманить из класса нужного им школьника. На самом деле Антон был даже рад немного подумать о чем-то помимо личных проблем. Постояв у дверей кабинета еще минуту, он наконец придумал: — Кто нибудь знает его фамилию? — уверенно выдал Антон, оживившись в лице, чем явно обрадовал своих друзей. — Карпов, — ответил Саша, пытаясь понять, что же его друг задумал. Антон тут же отогнал друзей с прохода и постучался в дверь, в ответ голос вещающего о чем-то учителя русского языка прервался. Дверь со скрипом претворилась и из проема показалась голова Антона: — Здравствуйте, Карпов здесь? Его просят подойти в медкабинет, — выдал Антон, чем не вызвал подозрений, ведь часто школьники дежурили у медсестер, бегая по классам и созывая школьников на какую-нибудь проверку манту, — появление Антона сильно взбудоражило класс: все начали переглядываться и шушукаться, но он не стал обращать на них внимания, ожидая ответа учителя. Глаза Карпова округлились. Ему было прекрасно известно, кто такой Антон, и что никакой он не дежурный. Его прошиб холодный пот, а глаза забегали в поисках путей к отступлению. Если слухи на счет Светы не врали, то одному Богу было известно на что еще были способны эти четверо. — Да-да, Карпов на месте. А зачем его вызывают? — поинтересовалась молодая учительница. Будь ее стаж побольше, она бы раздраженно махнула рукой, мол: «забирайте», но эта пока что была куда более участливой. — А, да там, — пытался что нибудь сообразить Антон, — какие-то документы потеряли, тест на туберкулез, кажется. — А, хорошо. Максим, иди, — обратилась учительница к Карпову, которым уже овладела паника. Школьник медленно встал со своего места и неуверенными шагами направился к двери, надеясь, что все таки Антон правда просто дежурный, но не успел он и сделать шаг в сторону медкабинета, как дверь за его спиной с хлопком закрылась, а тяжелая ладонь Миши упала ему на плечо. — Ну, что? В медкабинет? — зло усмехнулся он. — Д-да, — не найдя ответа лучше, проблеял Карпов. — Тогда давай сначала завернем в туалет: у нас к тебе пару вопросов. Пять парней зашли в тихий туалет, в стены которого, казалось, уже въелся запах сигарет, и сколько его не пытайся выветрить — свежее не станет. Силуэт трясущегося школьника окружили четыре высоких старшеклассника. Они улыбались, предвкушая расправу, и только Антон был в смятении, но все же держал в голове свой изначальный план. Его кулак мгновенно прилетел в лицо Карпова. Тот отшатнулся, но не упал, пожалуй, только благодаря подоконнику. — Ха, так его, Тох, — с злой задорностью кинул Слава перед тем, как второй раз ударить школьника, но уже под ребра. Тот протяжно застонал от боли, из последних сил держась за край подоконника, чтоб не упасть на пол, — а то совсем разохуел на мелкого быковать, пидр! Мерзость. — Ага, — подхватил Миша, — мудозвон. Нашел к кому свои ручки педиковатые тянуть! Фу, блядь… Тут же в руках Антона сверкнули блики ножа-бабочки и его лезвие оказалось под кадыком Карпова. Тот умолк. Пару секунд ни стенаний школьника, ни усмешек друзей не было слышно. Туалет стих, но эту тишину разорвали тихие всхлипывания: — Прошу, не надо, — захныкал школьник, — я не подойду больше к Вове! Дыхание было тяжелым: за ним не было слышно ни всхлипов, ни мольбы Карпова. Антон сам не до конца понимал, что делает, словно его рука сама приняла решение, будто не предвещала последствий. Почему-то единственное, что было у Антона в голове — расправиться с этим мерзким ублюдком, игнорируя возгласы друзей, просившие остановиться. — Тоха, блядь..! Ты долбаеб?! — вскрикнул Слава, пока его не прервал взглядом Миша. — Э-э, Тох, — он взял его за плечи, — ты чего? Одно дело ебало поправить, другое — мокруха. Голос Миши был спокоен и рассудителен, почему-то в нем не было ни страха, ни агрессии. Он правда успокаивал, а тепло его рук на плечах расслабляло мышцы. Руки Антона медленно начали опускаться, а дыхание приходить в норму. Что он наделал? Миша, внимательно наблюдая за взглядом Антона, который смотрел куда-то сквозь Карпова, аккуратно потянулся к его руке, в которой лежало оружие. Одним мягким и незаметным движением он забрал у Антона нож и сунул себе в карман от греха подальше. — Так, — начал Миша, — это достаточно убедительно, гондон?! — крикнул он Карпову, который, казалось, уже вообще ничего не соображал — мог только что-то мямлить под нос и хныкать. — Д-да, прост-тите, пожалуйста, — заикаясь, еле выговорил он. — Если кто-то узнает об этом… — многозначительно намекнул Миша, Карпов в ответ лишь закивал перед тем, как Слава указал ему глазами в сторону двери, и тот со скоростью гоночного болида смылся из туалета. — Какого хрена, Тох?! — начал возмущаться Слава, — ты совсем ебу дал?! — Ага, сначала выбежал, как дурной, на улицу, теперь нас всех под алтарь ведешь! Видимо, вы реально Светку прижали, — подхватил мысль Саша, кинув недовольный взгляд на Мишу, который недавно утверждал, что все в порядке. Антон их не слышал — стоял потерянный: впервые он чувствовал себя настолько беспомощным, ведь одно дело — не иметь контроля над окружающими его событиями, совсем другое — не контролировать собственные мысли, чувства, а теперь и действия. Словно сама жизнь не оставляла ему возможности повлиять хоть на что-то. Или Антон просто начал сходить с ума? — Короче, — выдохнул Миша, — вы идите на урок, а я разберусь, ладно? Это был скорее не вопрос, а утверждение. Он прекрасно понимал, что есть какая-то проблема, которую не исправить агрессией и грубыми вопросами. Если он хочет что-то исправить — нужен старый-добрый разговор по душам. Слава раздраженно цокнул и закатил глаза перед тем, как выйти из туалета. Недоумевающий Саша, резко оглянув Мишу с Антоном, будто выбирая, что сделать, в конечном итоге проследовал за другом в сторону выхода. В конце концов, дуэт Миши и Антона был куда старше, чем нынешний квартет. Оставалось надеяться, что им удастся решить эту задачку самостоятельно. — Ну, давай, — разорвал тишину Миша. — Что? — безучастно ответил Антон. Сейчас он боялся уже просто открыть рот — мало ли снова что-то выкинет. — Братан, ты накинулся на пацана с ножом. Понимаю — неприятный кадр. Да и вчера все по пизде пошло, но чтоб такое вытворять… Что случилось? — пояснил Миша. — Да так, просто с Олесей… — начал было на лету придумывать Антон, но его вранье было раскрыто до того, как успело появится. — Не-не, какая Олеся? Чтоб ты так из-за телки..? Рассказывай это Славику с Саней, но мне не пизди, — срубил Миша. Ему, как и Наташе, врать было бесполезно — слишком долго они друг друга знали, чтоб такая наглая ложь сработала. — Слушай, у меня сейчас проблемы, — начал вуалировать Антон, — вот резьбу иногда и срывает. Миша недоверчиво посмотрел в ответ. Он не мог просто оставить это без внимания и сделать вид, будто это не его дело: — И? — Че «и»? Тебя это ебать не должно: «проблемы», значит проблемы, че ты доебался? — взъелся Антон. — Это должно меня ебать, потому что ты к горлу пацана нож приставил! — Слушай, я сам разберусь с этим: поговорю с Натахой там… ну, разберусь, короче… — замялся Антон и, не найдя больше аргументов своей несговорчивости, направился к выходу. — Блядь, как знаешь, но, если такое повторится… — пояснил Миша, поняв, что разговорить друга ему не удалось. Дни текли уныло: ни плавно, ни спешно. Просто уныло. Антон окончательно в себе запутался, а любые попытки разобраться лишь больше сбивали с толку. Лучший способ забыться — повеселиться в компании друзей, но те уже не были рады ни Мише, ни Антону. Хотя он сам к ним не особо-то тянулся: сидел где-то на передних партах и сверлил глазами настенные часы. Его голову уже покинули всякие мысли, все, чего ему хотелось, это прийти домой и спать. Спать, пока не пройдет это болото апатии, или пока он просто не умрет. Даже смерть в этих обстоятельствах казалась Антону куда более перспективной затеей, чем бессмысленное существование в окружении беззаботных сверстников, жизни которых продолжали стремительно течь. Драматизма ситуации придавало и его собственное отражение, которое с каждым днем, все меньше походило на него самого, но это, пожалуй, беспокоило Антона меньше всего. Тревога никуда не делась: она осталась, но была уже скорее обыденным фоном, нежели раздражающим камнем в ботинке. *** Дверь со скрипом открылась. Наташа оглядела темную комнату, где на кровати лежал спящий силуэт. — Эй, мама поесть приготовила. Будешь? — заботливо спросила Наташа, но в ответ получила лишь невнятное бурчание из под скомканного одеяла, — Слушай, я сегодня пойду в магазин. Может тебе чего-то купить? — она присела на край кровати, в надежде хоть как-то привлечь внимание брата, — Я могу молока взять и блины испечь, как ты любишь, — и вновь Антон издал какие-то непонятные звуки, которые, судя по всему, можно было расценить, как отрицание, но не агрессивное, как раньше, а безжизненное и вялое. Наташа погладила Антона по плечу, вспоминая те далекие годы, когда это приводило его в себя, когда это был лучший и единственный способ успокоить брата: — Ну, хватит тебе. Это же не конец света. У тебя еще столько впереди, — Наташа была в растерянности: она понимала, что этими банальными фразами ей не удастся исправить положение дел, но она совершенно не понимала, что еще может сделать, — Хочешь, выйдем-покурим? — Антон ничего не ответил. Наташа округлила глаза. На ее лице застыла гримаса испуга. Если он отказывается даже курить, то дела совсем плохи. Она непроизвольно зажмурилась, чувствуя, как ком в горле подступает все ближе. Наташа ничего больше не стала говорить. Она прилегла рядом с Антоном и обхватила его руками. Может это поможет? Всхлипы сестры пробудили ясность в голове Антона. Он повернулся и широко распахнул удивленные глаза, пытаясь разглядеть темный съежившийся силуэт. Антон не мог поверить, что сейчас перед ним всхлипывает именно Наташа, а не мама или кто-нибудь еще. Впервые он увидел плачущую сестру. Она все старалась не издавать лишних звуков, чтоб не показаться совсем уж жалкой в глазах Антона, но сдерживаться уже было сложно. И когда руки брата легли ей на спину, в ее голове словно щелкнул тумблер: она плакала не только по брату, она плакала по почившему отцу, по истязающей себя работой матери, по всему, что копилось в ней столько лет. Тугой темный комок из непонимания, страха, гнева и безысходности, который терзал изнутри так долго, обрушился на нее лавиной. Несколько минут, которые казались долгими часами, они просто лежали в обнимку в темной холодной комнате, пока мама, пришедшая на странные для их дома звуки, не впусти полосу света, открыв дверь в комнату. — А-ах, — возмущенно вздохнула она, — ты чего наделал?! — крикнула мама. Она подбежал к кровати и обняла Наташу, подумав, что Антон ее обидел, — как тебе не стыдно?! Она только домой вернулась..! — продолжала ругаться она, пока ее не попыталась остановить Наташа, переводя дыхание. — Н-нет, нет… На меня просто накатило. Тоша не при чем, — объяснила она чуть смеясь от нелепости происходящего. Антон ошарашено посмотрел на маму, не пытаясь выдавить хоть слова. Он лишь приподнялся, чтобы крепко обнять маму с сестрой. У него все никак не укладывалось в голове, что произошло, но он и не хотел думать. Ему просто было хорошо. Сердце наполнилось каким-то светлым теплом, каким не наполнялось никогда. Хотелось просто раствориться в этом чувстве и никогда больше не отпускать родных. Новый морозный день Антон начал куда бодрее. В нем появились силы, которых так не хватало. Ему было очень приятно, от того, что прошлым вечером: от этих воспоминаний как-то сама собой натягивалась улыбка. Антон все думал, как ему будет хорошо прийти сегодня вечером домой и помочь Наташе испечь блины, а потом уплетать их со сметаной. В этих мечтах он провел все утро.