Все, что было до тебя, не существенно

POV Алиса Стыдно. Мне было стыдно перед Славой за поведение моего лучшего друга. Я не хотела, чтобы Мирон застукал нас как каких-то школьников. Не хотела, чтобы он наезжал на Карелина. Но мне также было и стыдно перед Фёдоровым. Я забыла про нашу встречу и поехала на свидание с его врагом. Я променяла его на другого парня. Он, наверняка, очень зол на меня. Уверена, меня ждал очень серьезный разговор. Когда я увидела, как Оксимирон начал толкать голубоглазого, мои глаза расширились из-за шока и из-за того, что я не узнавала своего друга, который всегда был порядочным. Я бы даже назвала его интеллигентом. Я никогда не видела его таким злым. Всю эту ситуацию я могла бы сравнить с картиной Томаса Коула «Старица». Мирон Янович был, как грозовые тучи, проливающие сильный дождь на поляну. Он испортил конец нашего прекрасного вечера, как и ливень спокойную погоду на полотне, вызывая ужас. Но я была рада, что Слава подыграл мне и не стал говорить, что мы были на свидании. Рада, что он не стал идти на поводу своих эмоций, как Мирон, и вел себя более спокойно. Но я не могла продолжать стоять и смотреть на эту сцену, мне надо было увести Фёдорова подальше от Карелина. Но когда я тащила Оксимирона к парадной, заметила, как переменилось лицо Славы, хоть он и пытался это скрыть. Я видела, как он слегка сжал губы, недовольно оглядывая легкую улыбку на лице Федорова. Но я старалась не концентрировать на этом внимание, морально готовясь к серьезному разговору. Когда мы зашли в мою квартиру, друг сразу же скрестил руки на груди и прошел на кухню, по-хозяйски включив чайник. Я прошла за ним и села на стул, нервно покусывая внутреннюю сторону щеки. И почему я сейчас чувствовала себя школьницей, а не взрослой девушкой? Мужчина поставил на стол две дымящиеся кружки с чаем и сел напротив меня, сверля меня нечитаемым взглядом. — И что же это было такое? — злость и недовольство отчетливо слышались в его голосе. Теперь мне захотелось сравнить все это с картиной Каспера Давида Фридриха «Монах у моря». Я чувствовала себя перед ним, как тот самый монах, скромно стоящий на песке перед величием моря и природы. Конечно же морем был он, — обложка? Серьёзно? Я не могу в это поверить, Лис, — и опять он назвал меня «Лис». Так он ко мне обращался только тогда, когда мы оставались наедине. Очень редко он позволял себе называть меня так на людях. Обращаясь ко мне так, он будто бы подчеркивал тот факт, насколько мы близки. — Ты можешь не верить, Мирон Янович, но это правда. Мы сегодня говорили только про концепцию альбома, — я постукивала ноготком по столу, стараясь выглядеть непринуждённо. Внутри меня было множество эмоций и чувств, которые я не хотела показывать своему другу. Я определенно была возмущена его поведением, но его можно было понять. Мне бы тоже не понравилось, если бы Окси начал общаться с кем-то кто мне не нравится. — И о чем же будет альбом? — друг выгнул бровь и приподнял уголок губ в подобии усмешки. Он всегда так делал, когда пытался поймать меня на лжи. Так было еще с наших университетских годов. Когда Мирон смотрел на меня вот так, я всегда злилась. Иногда он обращался со мной так, словно я подросток, а не взрослый человек. Я задумалась о том, о чем бы мог написать свой новый альбом Слава. Мы говорили с ним о его творчестве не так много, и сейчас это могло сыграть со мной злую шутку. Я вспомнила о Карелине, о том, как иногда он интересно рассуждает на разные темы. И я вдруг подумала о том, что мне было бы интересно послушать его песни, которые связаны со смертью. Я была уверена, что он мог бы сделать что-то интересное. — О смерти, — я пожала плечами, стараясь выглядеть расслаблено перед своим близким другом. Взгляд Мирона тут же поменялся, он недоверчиво прищурил взгляд, внимательно смотря мне в глаза. Иногда мне казалось, что это все неправильно. Почему я вообще должна отчитываться перед Мироном Яновичем? Со стороны мы иногда больше походили на пару, и от этих мыслей мне стало дурно. — Я не хочу, чтобы ты работала с ним, — мужчина взял чашку в свои руки и сделал маленький глоток. А я вот пить чай с ним совершенно не хотела. У меня разболелась голова и я не хотела, чтобы Мирон вообще разговаривал со мной на эту тему. Я молчала, обводя свою просторную светлую кухню своими голубыми глазами, которые иногда казались синими. — Это детский сад, — вдруг выдала я, тяжело вздохнув, — ты мой друг, я тебя очень ценю, Мирон Янович, но можно я буду сама решать с кем мне работать, а с кем нет? — я старалась говорить спокойно, не поддаваясь эмоциям. Я всегда старалась вести себя непринужденно, когда общалась со своим другом. Он не любил, когда я повышала голос или возмущалась, считая, что это выглядит по-детски. Но сам Окси мог вести себя так, как хотел. — Алиса, — его голос стал грозным, мужчина нахмурил свои брови, отставляя чашку чая на стол. Иногда он заменял мне моих родителей, считая, что ему позволено всё. И раньше я на это не особо жаловалась, но сейчас его поведение меня «душило». — Что? — но, несмотря на то, что я была с ним не согласна, я все еще пыталась казаться спокойной. Я не хотела с ним ругаться, потому что искренне любила его как своего брата, друга. Он был частью моей семьи. Мирон за все эти года сделал для меня много хорошего. — Ты же понимаешь, что он мудак? — я хотела рассмеяться, услышав этот вопрос. Но меня эти слова задели, потому что я совершенно не видела Карелина таким. Может, для других он и был «отрицательным» персонажем. Для Мирона Слава был Грушницким*, всего лишь его двойником, который готов был на любую подлость, лишь бы выиграть. Но я не была согласна со своим другом. — Понимаю, — но мне пришлось согласиться с другом, чтобы не вызвать никаких подозрений. Я спокойно кивнула головой в знак согласия. Мне бы хотелось защитить того парня, который поселился в моей голове, но я не могла себе этого позволить. К сожалению, только так я могла сохранять, так называемый, нейтралитет. Хотя то, что думают друг о друге мужчины, сложно назвать таким словом. — Он использует тебя, чтобы побесить меня, Лис, — Мирон Янович встал со своего стула, зашагав по моей большой и просторной кухне. Он был так уверен, что Славе все еще есть дело до него. И я думала точно также, пока мы не познакомились ближе. У меня были бабочки в животе, те самые бабочки, о которых пишут в книгах, когда персонаж влюбляется в другого. И мне нравилось ощущать себя живой, интересной и желанной. Желанной не в плане интима, а в плане личности. Мне стало понятно, что Карелин «желал» мою душу, мои мысли, мои взгляды на жизнь. Разве это не может не подкупать? — Он уже сказал тебе, Мирон, что он увидел во мне прекрасного художника, — я только сейчас взяла чашку в руки, сделав пару глотков. Теперь этот напиток не казался таким вкусным, хотя я всегда считала, что мой друг по-особенному заваривает чай. — Да где он мог увидеть твои работы? — мой друг резко остановился посреди кухни, скрестив руки на груди. На нем была красная клетчатая рубашка, чуть зауженные синие штаны и цепочка на шее, — ты свои работы никуда особо не выкладываешь. И тем более, ты никогда не хотела рисовать обложки! — Мне хорошо заплатят за эту обложку, — я чувствовала напряжение, которое повисло в воздухе. Мой друг совершенно не хотел меня понимать. И если раньше я готова была сделать многое, лишь бы мы не ругались, то сейчас я хотела стоять на своем. — Я заплачу тебе вдвое больше, если ты просто не будешь ничего ему рисовать, — эти слова были неприятными для меня. Словно он не хотел даже давать мне выбор. — Мирон, — чуть строже позвала своего друга я, — думаю, что эту тему нужно закрыть. Я сказала тебе, что нарисую ему обложку, — мой голос звучал уверенно. Я намекала мужчине, что я не поменяю свое мнение. — То есть, — начал он, еще сильнее нахмурив свои брови, — ты не послушаешь своего близкого друга, который всегда помогал тебе? — а здесь уже видны нотки манипуляторства. И почему я раньше не замечала то, как странно себя иногда ведет мой друг? — Если ты хочешь и дальше ругаться, то — я замолчала, прикусив язык. Я не стала договаривать конец фразы: «тебе лучше уйти». Но я знала, что Мирон Янович меня прекрасно понял. Я увела взгляд в сторону, посмотрев за окно. Ночной Питер всегда казался мне волшебным и красивым, и я поймала себя на мысли, что сейчас хотела бы оказаться рядом со Славой. Мы молчали какое-то время. Я не спешила начинать заново этот разговор, думая о своем. Окси продолжал стоять посреди кухни, сверля меня своим взглядом, но я на это никак не реагировала. — Хорошо, Лис, — вдруг сдался мой друг, тяжело вздохнув. Он присел обратно на свой стул и сделал глоток чая, — я просто переживаю за тебя, — голос мужчина стал тише, словно он раскаивался, но я была уверена, что Мирон не чувствовал себя виноватым. — Я знаю, — но я не стала ему говорить о своих мыслях. Действительно ли он переживал за меня? Или его волновала собственная репутация? — Будь с ним аккуратна, ладно? — друг протянул мне руку через стол и я, впервые за долгое время, не хотела брать его за руку. Но когда он посмотрел на меня так, как смотрел раньше, во мне проснулась совесть. Он все еще был моим другом. Я вложила свою изящную руку в его, попытавшись улыбнуться. — Обещаю быть аккуратна, — заверила я Мирона, — у нас с ним сугубо деловые отношения, — и мне не было стыдно за то, что я вру ему. Я знала, что действую во благо себе и своим интересам. Как ни крути, я слишком много делала для своих родителей и друзей, забыв о себе и своих желаниях. Еще ни один мужчина не нравился мне так сильно, как глава Антихайпа. — Прости, — Мирон Янович сжал мою руку чуть крепче, проведя большим пальцем по тыльной стороне моей руки. Он тут же с сожалением и стыдом посмотрел на меня, поджав губы, — я боюсь потерять то, что мне так нужно, — и если бы я была влюблена в него, эти слова явно бы заставили меня покрыться мурашками, а сердце бы забилось быстрее. Но я, как я уже говорила, не рассматривала своего друга в качестве парня. Я лишь смогла выдавить из себя очередную улыбку. — Прости, что забыла о нашей встрече, — я аккуратно вытащила свою руку из его хватки, опустив взгляд вниз. Мне правда было стыдно до того момента, пока мы не оказались на моей кухне. Сейчас же я не испытывала никакого сожаления. Я всегда догадывалась о том, что Мирон не хотел со мной дружить. Да и Кира видела, как он смотрел на меня. И в эту секунду я окончательно поняла, что Окси смотрел на меня по-другому. Он видел во мне девушку, которую нужно защищать от злых и коварных людей. Вот только мой друг никак не мог понять, что мне он совершенно не нравился. — Лисенок, — когда мужчина назвал меня так, я готова была вздрогнуть от ужаса. Я не любила, когда Мирон Янович звал меня «лисенком». Все эти милые словечки никак не откликались у меня в душе. Зато мне нравилось, когда Слава называл меня «аталой» или «бабочкой», — мне хочется о многом с тобой поговорить, — его рука продолжала лежать на столе, — и я хотел бы это сделать в официальной обстановке. «Только не это» — крутилось у меня в голове. Окси и раньше намекал на то, что испытывал ко мне чувства, но я всегда делала вид, что ничего не замечаю. Когда мы гуляли или ужинали вдвоем, я надеялась, что он не поднимет тему, которая может разрушить нашу дружбу. Я ничего не ответила, сделав вид, что очень увлечена своим напитком, который начал остывать. Я не знала, понимает ли Мирон, что я на самом деле не глупа и все понимаю. — Сходи со мной поужинать, Лис, в среду, — он почти умолял меня, но при этом все равно казался до жути самоуверенным в себе. Будто бы и не думал, что я могу ему отказать. А я бы хотела отказать ему. Очень хотела. — Я сейчас буду готовиться к очередной выставке, — это была глупая отмазка, потому что мы и раньше могли сходить куда-нибудь вместе после моей работы, — у меня будет слишком много дел, — я поджала губы, не взглянув на своего друга, который, как мне показалось, отдалялся от меня все дальше с каждой секундой. — Это не такая проблема, — его голос теперь был «ровным». Неужели Мирон и правда не понимал, что я просто не хочу ужинать с ним и говорить о наших взаимоотношениях? Я мысленно закатила глаза, — я встречу тебя после работы и мы сходим в «Mapuche»**, — я заставила себя посмотреть на мужчину, который улыбался мне уголками губ, — «и ты из тех, что смертельно опасны»***, — вдруг сказал он, внимательно вглядываясь в мое лицо. Я сделала вид, что ничего не поняла. Отвернулась от него, покачав головой. Самое неприятное во всем этом — я очень хотела к Славе. Очень хотела оказаться рядом с ним, пить мой любимый немецкий ликер, разговаривать обо всем и ни о чем одновременно. Мне хотелось написать ему, вспомнив о том, с каким лицом он ушел от парадной. Я хотела извиниться перед Карелиным за всю эту сцену. — Хорошо, — сдалась я, натянув улыбку, — мы поужинаем с тобой в среду. *** Утром я стояла возле здания темного цвета. Я искала место для выставки, поэтому и пришла сюда с утра пораньше. На душе было неспокойно, потому что Слава мне так и не ответил вчера. Он даже не прочитал мои сообщения, хотя я думала, что наше свидание прошло хорошо, не считая окончания вечера. Я нервно покусывала губу, пока ветер развивал мои огненные волосы в разные стороны. Мне не давало покоя еще тот факт, что у меня назначено «свидание» с Мироном. Я понимала, к чему все идет, но мне так не хотелось начинать этот разговор. В руках у меня было кофе, которое едва ли грело мои руки. — Долго ждешь, sorellina****? — позади я услышала знакомый голос, от которого у меня тут же появилась улыбка на лице. Обернувшись, я увидела перед собой свою сестру, которая, судя по всему, прекрасно себя чувствовала. Ее зеленые глаза сверкали при свете дня, на губах играла легкая улыбка. — Нет, — я поцеловала ее в щеку, а потом вернула взгляд на старое здание, которое казалось мне безупречным для выставки, — у тебя может быть хорошее настроение в десять утра? — Вообще-то, — тут же возмутилась Кира, наигранно нахмурившись, — я ожидаю от тебя кое-какого рассказа, — девушка шуточно пихнула меня в бок. С моего лица исчезла улыбка и я сделала глоток кофе, желая скрыть свое истинное настроение от сестры. Но ее не обманешь, она слишком хорошо знает меня, — так, — голос светловолосой стал грозным, — этот bastardo***** все-таки тебя обидел? — зеленые глаза девушки, которые напоминали мне изысканный изумруд, стали злыми, — я сейчас же позвоню Андрею и скажу, чтобы он не подпускал его к тебе… — она даже начала доставать телефон из кармана. — Кира, — я покачала отрицательно головой, — Слава меня не обидел. Мы прекрасно провели вчера время, — я резко замолчала, тяжело вздыхая, — пошли посмотрим зал, который я собираюсь арендовать для выставки. *** Мы бродили по помещению, которое было залито ярким светом. Белые стены, белые потолки, белый пол, обширные комнаты, в которых можно было повесить множество картин. Когда арендодатель оставил нас наедине с Кирой, я рассказала ей обо всем, что вчера произошло. — Oh, mio Dio******, — покачала головой моя сестра. Ее длинные волнистые волосы цветом солнца красиво переливались при свете огней, — я даже не могла предположить, что Мирон явится к твоему дому. А ты, Алиса, как могла забыть о том, что у вас должно было быть сви… — она осеклась, даже прикусила язык, — встреча. Как ты могла забыть о том, что у вас должна была быть встреча? — ее зеленые глаза сузились. — Кира, — я тяжело вздохнула, а стаканчик уже опустел, поэтому я потрясла им в воздухе, — ты сейчас будешь меня ругать? Я думала, что ты поможешь мне. — И как этот… — девушка вновь прикусила язык, тяжело вздохнув, — Слава посмел не ответить на твои сообщения, раз у вас было такое хорошее свидание? Ни за что не поверю, что он расстроился из-за Мирона, — Кира всплеснула руками, говоря чересчур эмоционально. Я криво улыбнулась, потому что меня и саму волновал этот вопрос. — Помещение хорошее, — я не знала, что ответить ей на ее бурное рассуждение. — Хочешь я позвоню Андрею и спрошу у него? — сначала я хотела согласиться, но потом резко передумала. Я не должна выяснять причины, почему Слава мне не ответил, таким образом. В какой-то момент я ощутила себя глупым подростком, а не взрослой, самодостаточной девушкой, у которой есть все, кроме любви. — Нет, Кира, — я покачала головой, стараясь скрыть легкую грусть в голосе, — я не хочу слышать оправдание. Если мужчина хочет — он делает, не хочет — не делает, — я вздохнула, отвернувшись от сестры, чтобы скрыть свои эмоции. Я и не думала, что меня так будет волновать эта «проблема». Я не могла поверить в то, что Славу «спугнул» Мирон Янович, ведь он его не боялся даже на баттле. — Иногда мужчине нужно надрать задницу, — заявила Кира, недовольно цокнув языком. Даже когда она ругалась и вредничала, она все равно казалась женственной и «нежной», — а по твоему Славе видно, что он не умеет с такими роскошными девушками общаться. — Ты лучше скажи, что мне делать с Мироном Яновичем? Он явно хочет признаться мне в своих чувствах. — Так ты всё-таки признаешь, что он испытывает к тебе симпатию? — лицо девушки тут же поменялось, она хитро посмотрела в мою сторону. — Теперь я начала это замечать, — солгала я. Конечно, я и раньше видела это, но не хотела признаваться себе в таких очевидных вещах. — Откажешь ему, — спокойно заявила светловолосая, — он наш друг, часть нашей семьи. Я не думаю, что он обидится, если ты скажешь ему, что не питаешь к нему романтических чувств, — и у моей сестры всегда всё было так просто, что касалось моей жизни. Иногда я завидовала тому, как легко она ко всему может относиться. Меня же терзали смутные сомнения, я, почему-то, была уверена, что Окси мой отказ вряд ли понравится. — Ты думаешь, что это не повлияет на нашу дружбу? — Мирон — хороший и надежный мужчина, Алис, — вдруг тон Киры стал серьезным, — с ним ты могла быть счастлива, переехать в Лондон, в который он так рвется. Он бы уважал тебя и любил, — я не сдержалась и скривила лицо, представив нас вместе, а девушка это заметила, — но я поняла, что наш Мирон тебе не нравится. А я хочу, чтобы ты была счастлива, если ты считаешь, что Слава может тебя сделать счастливой, то я не буду отговаривать тебя. Да и разве тебя можно отговорить? — на этих словах она улыбнулась, — Мирон может расстроится, ему потребуется время, чтобы свыкнуться с той мыслью, что он может быть для тебя всего-лишь другом. Ты просто пойми его, — светловолосая пожала плечами, — я обоих вас очень люблю и ценю. Ближе вас у меня никого нет. — А ты планируешь ему рассказать о том, что у вас с Андреем что-то есть? — Не сейчас. Когда-нибудь я расскажу об этом ему, но сейчас не время. А ты, если у вас вдруг сложится со Славой, будешь говорить Мирону об этом? — Нет, — я покачала головой, представив злое лицо Окси, — я предпочла бы держать наши отношения в тайне от него.