Все, что было до тебя, не существенно

POV Алиса Поцелуй со Славой стал для меня неожиданностью. Я думала, что это произойдет в другое время и в другом месте, но ошиблась. Не могла я сказать, что мне это действие не понравилось. В тот момент, когда его губы коснулись моих, я ощутила, как сердце упало в пятки. Я замерла, словно никогда и ни с кем не целовалась до этого. Я прислушивалась к своим ощущениям, и я заметила то, что он отнюдь на меня не давил. Не было в этом поцелуе какой-то пошлости, какая зачастую бывает у подростков. Я смутилась, когда почувствовала его язык внутри своего рта. И только спустя пару секунд расслабилась, отвечая ему. В то время, пока мы целовались, я чувствовала, как сильнее краснеют мои щеки. Я не дышала все это время, задыхаясь от нехватки воздуха. Но я не могла позволить себе оторваться от мужчины. Мне было плевать, что мы были на улице, людной улице. Было плевать, если на нас кто-то посмотрит. Я почувствовала себя маленькой девочкой, которую нежно целовали. Я была уверена, что Слава не может быть такой ласковой натурой, но его губы и язык демонстрировали мне другую его сторону. Он давал мне время привыкнуть к нему, давал время привыкнуть к его губам, ни на что особо не рассчитывая. Я понимала, что если захочу, то с легкостью откажу ему в этом поцелуе. И Карелин меня бы понял, и он ни в коем случае не обиделся бы на меня. Мне понравилось. Понравилось, как его язык завладел моим. Понравилось, как его губы накрывали мои. Понравилось, как его одна рука прятала наши лица от лишних взглядов. Было в этом действии уважение. Было в этом действии желание спрятать нас от чужих глаз. В какой-то момент я совсем забыла о том, где мы находимся. Ветер приятно ласкал наши лица, развивал мои волосы, давал нам время насладиться друг другом. Я не слышала голоса прохожих, не слышала голоса Киры и Замая. И только тогда я поняла, что этот поцелуй был нужен нам обоим. Именно это действие дало понять нам, что мы охотно тянемся друг к другу. Этот поцелуй словно показал, что больше никаких игр не будет. И ведь чувства не обманешь, в особенности в такие моменты. Целуясь с ним, я думала о том, как бы изобразила свои эмоции на полотне. Для того, чтобы отразить свои чувства на картине, я бы не использовала яркие цвета. Может, это был бы нежно-розовый цвет, который намекал бы на зарождающуюся любовь. Может, небесно-голубой, который ассоциировался у меня с красивыми глазами Славы. Может, персиковый, потому что этот цвет всегда напоминал мне о летних деньках: солнечных и теплых. Пока мы целовались, я вспомнила о картине «Поцелуй» Густава Климта*. Наверное, мое творение было бы похоже на это произведение искусств. Когда Карелин оторвался от меня, я все еще не до конца понимала, что вообще произошло. Но уже тогда я увидела задумчивый взгляд Киры. Я не могла сказать, что моя сестра была довольна, но и во взгляде ее ничего агрессивного тоже не было. — Ты мне тоже нравишься, бабочка, — Слава казался до жути уверенным в себе. На губах у него появилась уже знакомая самодовольная улыбочка, а глаза искрились весельем. И пусть с виду окружающим могло показаться, что это поцелуй его не особо волновал, я знала, что это не так. Не может мужчина целовать вот так девушку, когда ничего к ней не испытывает. Не может он так нежно и аккуратно касаться губ, не вкладывая в этот момент что-то большее. Я постаралась скрыть свое смущение, которое в принципе испытывала редко. И никогда я его не испытывала с мужчинами. С другими я была снежной королевой: недоступной, сдержанной, незаинтересованной. Даже если я и могла сказать что-то не то, никогда этого не стеснялась. Охотно вступала в споры с мужчинами, которые ухаживали за мной. А с ним я была другой. Я не помнила, как мы вчетвером дошли до моей квартиры. Никто из присутствующих не поднимал тему, а я все еще чувствовала, как горят мои щеки. У меня дома Слава был впервые. Я запустила гостей, а сама зашла последняя. Я видела взгляд Карелина. Он усмехнулся, оглядывая мою квартиру. Различные картины на стенах кричали о том, что они были куплены за огромные деньги. Голубые глаза блуждали по моему большому коридору. И мне вдруг в какой-то момент показалось, что ему неуютно. — У тебя очень красиво, — Андрей заговорил первый, широко улыбаясь. У него был грубоватый голос с хрипотцой. Мужественный. Я улыбнулась другу Славы, кивнув головой. Кира уже успела исчезнуть на моей большой кухне. — У тебя вино есть? — спросила моя сестра, открывая различные шкафчики. Мы переглянулись с Карелиным, потому что он помнил, что я не люблю такие напитки. Но, к великому удивлению, вино у меня было. И даже не одна бутылка. — Посмотри в самом верхнем шкафчике, — ответила я также громко, чтобы она могла услышать меня, находясь на кухне. Слава удивлённо вскинул брови, но ничего не сказал. Он так и стоял в прихожей, не двигаясь. И глаза его постоянно блуждали по обстановке в моей квартире. Андрей хотел что-то сказать, но, увидев, как я смотрю на Карелина, лишь расплылся в довольной улыбке. В такой довольной, словно искренне был рад за своего друга. Хотя, я уверена, что именно так и было. Я понимала, насколько эти двое близки. Он ушел вслед за Кирой, оставив нас наедине в моей просторной прихожей. — Скажешь что-нибудь едкое? — сразу же поинтересовалась я, снимая с себя обувь. Я предполагала, что Слава может сказать: «я знал, что ты живешь в роскоши». — Нет, — он качнул головой. Я видела, как он закусил губу, заставляя себя замолчать. — Тебе здесь не нравится? — я сняла с себя пальто, повесила его на крючок и обошла Карелина. Встала так, чтобы лучше его видеть. — Не привык к таким… местам, — я не знала, о чем этот темноволосый мужчина сейчас думал. Наверняка, он ожидал подобной «роскоши», но в его взгляде на долю секунды что-то поменялось. — И что, уйдешь? — я прищурила глаза, протягивая парню руку. Я не хотела, чтобы мой гость чувствовал себя не в своей тарелке, — бросишь меня после того, как украл мой поцелуй? — я хитро глядела на Славу, пытаясь вызвать у него улыбку. И это сработало. Он улыбнулся, обнажая свои зубы. — Украл? — его длинные пальцы переплелись с моими. Карелин склонил голову в бок, внимательно вглядываясь в мое лицо, — смелее, значит, становишься? — он слегка нагнулся ко мне, потянув на себя. Я почти впечаталась лицом в его грудь, но вовремя остановилась. И вновь вся моя уверенность куда-то улетучилась, когда лицо Славы оказалось так близко к моему. Он смотрел на меня с таким же прищуром. Именно так я на него смотрела пару секунд назад. Темноволосый мужчина с яркими голубыми глазами намекал мне на то, что он был самым настоящим хищником. Он напоминал мне, что с легкостью может заставить меня краснеть. — Вы идете? — Из кухни выглянула Кира с двумя бокалами, позади нее стоял Андрей с бутылкой дорогого вина, которое мне когда-то принёс Мирон Янович. Ее лицо тут же изменилось, когда она увидела, как близко мы стоим друг к другу, — успеете еще нацеловаться, — чересчур наигранно возмутилась светловолосая. Замай лишь покачал головой, но смотрел он на нас по-доброму. Так, словно улыбался своими глазами. Он казался добрым и надежным, ему хотелось доверять самые сокровенные тайны. Я не видела в Андрее лицемера, и я была рада, что Кира начала ближе общаться с ним. Слава откашлялся, отодвинулся от меня, поджал губы. Он хотел поцеловать меня, и я хотела этого, очень сильно. Я почувствовала, как внутри нарастало разочарование, потому что уже представляла его губы на своих. Холодные, потресканные, со вкусом никотина. Я не курила, запах сигарет мне не нравился, но с Карелиным готова была целоваться вечность. Мы посмотрели друг на друга. Без слов было понятно, что темноволосый слегка разозлился из-за того, что нас прервали. Его рука сжала мою. — Мы наливаем вино, Славян, — подал голос Андрей. Он положил одну руку на плечо Киры, утаскивая ее обратно внутрь кухни. Он сделал это специально, чтобы мы могли еще немного побыть наедине. Видимо, он понимал нас так, как не могла понять моя сестра. И скорее всего она вела себя так потому, что ей хотелось когда-то видеть меня с Мироном. Хоть светловолосая и сказала, что примет любой мой выбор, ей было тяжело. Почему-то она не видела в Славе «хорошего» человека. — Черт, — тихо ругнулся Карелин, вновь притянув меня к себе ближе. Он по-прежнему стоял в куртке и кроссовках, не двигаясь с места. Я посмотрела на парня, когда он ближе наклонился ко мне, — я так хочу тебя снова поцеловать, — его теплое дыхание обожгло мои губы. Я хотела поддаться ему навстречу, сама поцеловать его, но мужчина остановил меня, — не будем раздражать твою сестру, — шепот Славы заставлял меня покрыться мурашками. Я испытывала странные чувства: меня возбуждал он. А он это прекрасно понимал. Видел по моему лицу. Ощущал, как напряглось мое тело от его прикосновений. У меня никогда не стоял секс на первом месте. Да и честно признаться, я никогда не испытывала оргазма, дикого влечения, страсти. Я никогда не хотела кого-то. Чьи-то прикосновения не вызывали у меня ярких эмоций. Я всегда думала, что со мной что-то не так. Но сейчас я поняла, что просто не испытывала взаимной симпатии. Без симпатии секс мне не нужен. — Не будем раздражать мою сестру, — я продолжала смотреть в эти голубые глаза. Я тонула в них, я забывалась, я не могла отвернуться. Слава словно гипнотизировал меня этими глазами, этим хитрым прищуром. Его губы коснулись моих. Легко, едва ощутимо, поддразнивая меня. А потом он сделал шаг назад, широко улыбаясь. Никому еще я не позволяла с собой «играться», но ему было можно многое. Лишь бы не обижал. Лишь бы не давал в обиду. Лишь бы был настоящим со мной. Все остальное в таком «влюбленном» состоянии меня мало интересовало. Я наблюдала за тем, как он снимал куртку, потом вешал на крючок. Наблюдала за тем, как медленно снимал свои кроссовки. И я была рада, что он рядом. Была рада, что он пришел на мою выставку. Была рада его цветам. Кира их успела унести на кухню и поставить в вазу. — Веди меня, бабочка, в свои царские хоромы, — усмехнулся голубоглазый, взяв меня за руку. Он вновь окинул взглядом мою прихожую и просторный коридор, а потом двинулся в сторону кухни. Кира хозяйничала, нарезая сыр с голубой плесенью. Андрей разливал вино по бокалам, напевая какую-то знакомую мелодию. Слава огляделся, увидел огромные вазы, дорогой холодильник, индукционную плиту. Вновь усмехнулся, покачал головой. — Помочь? — явно неохотно поинтересовался он, усаживаясь на удобный стул. — Уже почти все готово, — ответила спокойным голосом Кира. Через пару секунд мы уже дружно уселись за стол. Я села рядом с Карелиным, а Кира рядом с Андреем. Я держала в руке бокал красного сухого вина, пытаясь не поморщиться. Слава внимательно наблюдал за мной. Его рука нашла мою под столом. Его большой палец погладил мою тыльную сторону руки. — Я хочу выпить за свою прекрасную младшую сестру, — начала Кира, гордо задрав подбородок. По ней было видно, как она мной гордилась. Кире нравилось то, чем я занималась. Она разбиралась в искусстве гораздо больше других. Знала многое: про картины, про симфонии, про литературу. Ее наши родители считали идеальной женщиной, ей гордились. Она была любимицей, — выставки у тебя шикарные, Алис, я каждый раз поражаюсь тому, как серьезно ты подходишь к своей работе. Я надеюсь когда-нибудь увидеть выставку, где будут только твои картины, потому что ты прекрасно рисуешь. И у тебя большое будущее, тебя в любом случае ждёт успех, — мы чокнулись бокалами и попробовали вино на вкус. Я сразу же захотела выплюнуть содержимое обратно в бокал, но сдержалась. Слава тихо засмеялся, не отрывая от меня глаз. Кира же смаковала напиток, блаженно прикрыв глаза. Она, в отличие от меня, умела наслаждаться вином. Она легко могла почувствовать нотки тропических фруктов, могла насладиться кислинкой в послевкусии. И Замай, судя по всему, тоже любил пить вино. Они оба сидели и смаковали, пока мы со Славой не совсем поняли «чудеса» этого напитка. — По-моему, немецкий ликер гораздо вкуснее, — шепнул он мне на ухо. Я кивнула головой в знак согласия, вспоминая наше свидание. Но я не могла достать мой любимый напиток из мини-бара и поставить его на стол. Мне показалось, что Кира этого не одобрила бы. — Алиса, у тебя красивая квартира, — сделал комплимент Андрей. Я улыбнулась мужчине, который все больше и больше открывался для меня с хорошей стороны. Я в какой раз могла убедиться, что на сцене и в жизни — это два разных человека. Слава же и в жизни не всегда открывался, не всем показывал другую свою сторону. И я его понимала. Он не хотел показывать настоящего себя людям, которые видят в нем только артиста. Мы общались, сидя на кухне. Пили вино, кушали сыр с голубой плесенью. Замай рассказывал интересные факты из истории, рассказывал про поэтов и музыку. Слава часто поддерживал этот разговор, углубляясь в определенную тему. Я расслабилась, держала его за руку под столом. И я чувствовала себя живой в этот момент. — Почему же вы решили вернуться в Россию? — я не поняла, когда мы начали говорить о нашей жизни с Кирой. Андрей глядел то на меня, то на мою сестру. — Там было хорошо, — согласилась светловолосая, вглядываясь в напиток в бокале, — но мне хотелось уехать в Питер. Я здесь родилась, жила долгое время. Мне здесь нравится. Я знала, что у меня здесь все будет хорошо. — А я не знала, где мое место, — вполне честно ответила я, чувствуя пристальный взгляд голубых глаз на себе, — но знала, что не смогу жить вдали от Киры и Мирона, — когда я произнесла последнее имя, заметила, как Слава напрягся. У Андрея лицо не поменялось, но он опустил взгляд, — я люблю своих родителей, но не смогла бы жить без живого общения с моей сестрой. — И ты рада, что оказалась в Питере? — теперь поинтересовался Карелин. Он продолжал нежно поглаживать мою руку своими длинными и холодными пальцами. — Теперь я не хочу никуда уезжать, — я улыбнулась, зная, что мое место здесь, — Питер идеально подходит для творческих людей, которые не особо любят жару, — и хоть я не могла точно сказать, что мне нравилась пасмурная погода, но именно в такие дни меня посещало вдохновение. — А Москва? — теперь вновь задал вопрос Андрей, — почему же вы не решились уехать в Москву? — Мне нравится Москва, — ответила Кира, делая глоток вина, — я бы, может, и хотела пожить там какое-то время, но точно не сейчас. — Москва не для меня, — я качнула головой, — слишком большой город. Люди там постоянно куда-то спешат. Все недовольные, незаинтересованные ни в чем. Мне было бы там не по себе, — я видела краем глаза, как Слава кивком головы согласился со мной. Мне нравилось, что мы разделяли одну позицию. — А если Кира, предположим, решит переехать в Москву на неопределенное время, ты поедешь с ней? — этот вопрос Карелина застал меня врасплох. Моя сестра и Андрей с интересом посмотрели в мою сторону. Светловолосая скорее всего была уверена в том, что я уеду за ней без лишних вопросов. Но, честно говоря, я не могла сейчас сказать, что смогла бы бросить все в Санкт-Петербурге и уехать за ней. Да, я улетела за ней в культурный город столицы, потому что не знала, как жить, где жить, что делать. Я не могла без Киры, ведь мы всегда были близки, но сейчас во мне что-то поменялось. Как бы сильно я не любила свою сестру, я бы… Не смогла уехать в Москву. — Кир, прости, — сразу сказала я, натянув улыбку на губы, — но я бы не уехала за тобой, — моя сестра была удивлена, но ничего не сказала. Возможно, только сейчас она начала понимать, что я теперь «личность». Мне через пару-тройку лет будет уже тридцать, но я всегда делала все, чтобы угодить другим: сестре, Мирону, родителям. Теперь мне хотелось жить самостоятельно. Хотелось совершать ошибки, хотелось любить, хотелось идти на поводу у своих чувств и эмоций. Карелин сильнее сжал мою руку, на его губах заиграла довольная улыбка, глаза заблестели. Мне показалось, что он боялся услышать другой ответ. Было очевидно, что мы начали привязываться друг к другу. — Я понимаю, — спустя пару секунд ответила девушка Андрея, — это твоя жизнь, и я не смогла бы простить себя, если бы ты продолжала следовать за мной, — я верила, что Кира говорила это искренне. От этих слов мне стало гораздо легче на душе. — А вы? — теперь спросила я, глянув сначала на Славу, а потом на Андрея, — хотели бы жить в другом месте? — Знаешь, — задумчиво ответил Замай, усмехнувшись на долю секунды, — я бы хотел, чтобы каждый человек съебался из России, чтоб каждый русский пил Шабли, ел фуа-гра в Риме, — я внимательно следила за мужчиной, который говорил эти слова, — я мечтаю съебаться из России, но при этом мечтаю жить в России**, — мы не стали больше задавать ему вопросов. — Я люблю Питер, — Слава посмотрел на меня. В его взгляде было что-то манящее, искреннее, секретное для остальных, — я люблю бары на Лиговском, люблю свою музыку. Сейчас я нашел то, от чего мне не хотелось бы отказываться, — не знала я, что он имел ввиду, но мое сердце забилось гораздо быстрее, — может, я бы хотел улетать на зиму в теплую страну, но всегда возвращался бы обратно, — я отвела взгляд, потому что ощущала, как начала краснеть. Мне показалось, что это было своего рода предложение. Улетать вместе куда-то, быть вместе здесь, сейчас, завтра, через год, — шучу, — и снова он надел на себя маску, — мне в целом похер, — нагло врал Карелин. Я знала, что он сказал тогда правду, просто не хотел в этом признаваться при остальных. Но мне и не нужно было ничего объяснять. — Ты одинок, — вдруг сказала Кира, склонив голову в бок. Она смотрела на Славу другими глазами. Ее яркие зеленые глаза сканировали его, — очень одинок, — я не понимала, почему моя сестра вдруг сделала такой вывод. — Я? — темноволосый наигранно удивился, посмотрев на светловолосую, — ошибаешься, — он ухмыльнулся, — я никогда не чувствовал себя одиноким, — мужчина поправил свою челку свободной рукой. И я опять заметила, что Слава врал. Кира попала в «яблочко», сказав об этом. Он резко убрал руку, перестав гладить мою тыльную сторону, положил ее на стол. Он не хотел выглядеть уязвимым, пытался казаться другим человеком. — Вино закончилось, — объявил Андрей. За окном уже было темно. Видимо, он намекал на то, что пора расходиться. — У меня есть «Jägermeister», — чуть смущенно подметила я. Мне не хотелось, чтобы они уходили. Я вдруг почувствовала, что остро нуждаюсь в их компании. Слава этим словам не удивился, лишь хмыкнул. Замай и Кира удивлённо посмотрели на меня. — Неси, — вдруг сказала моя сестра, выдохнув. Судя по всему, ей и самой нравилось проводить здесь время вместе с ребятами. Я сама не заметила, как мои губы растянулись в широкой улыбке. Я встала со стула и пошла в свою спальню. — Я ей помогу, — услышала я голос Славы. Моя улыбка стала еще шире. Мы оказались в моей большой спальне вдвоем. Сердце стучало слишком быстро, когда его руки оказались на моих плечах. Сначала я думала, что он развернет меня к себе и поцелует, но… Карелин тяжело вздохнул, а потом прижал меня к себе. Его руки обвились вокруг моей талии, он уткнулся своим носом в мои рыжие волосы. — Ты намного красивее, чем «Мона Лиза»***, — вдруг произнес он мне в волосы. Я стояла, замерев на месте. В этих объятиях и словах было что-то искреннее, грустное, желанное. Никто никогда не говорил мне таких слов. Никто никогда не обнимал меня вот так, — бабочка, боюсь, что я тебя теперь никуда не отпущу, — он словно рассказывал о своих страхах быть брошенным. Я молчала, потому что в таких ситуациях лишние слова не нужны. Я прикрыла глаза на пару секунд, ощущая себя в этих объятиях счастливой, нужной, любимой. Я тонула, тонула и не хотела, чтобы меня спасали. — Не отпустишь? — я повернулась к нему, внимательно вглядываясь в его хитрые голубые глаза, — и никуда не пропадешь больше? — следом уточнила я. Не хотела разбираться в этой ситуации при Кире и Андрее, но мне нужно было знать, что он больше так не поступит. — Постараюсь, — ответил он, поцеловав меня в лоб. Мне «постараюсь» не понравилось, но я не стала дальше развивать эту тему. — Останешься у меня? — я хотела провести с ним больше времени. Наедине. Вдвоем. Хотела заснуть и проснуться с ним. Может, я бы не поступила так, но меня к нему слишком сильно тянуло. Его мое предложение удивило, Слава замер. — Уверена, атала, что хочешь этого? — Карелин прищурился, его лицо оказалось совсем близко к моему. — Хочу.