Бенгальские тигры

Вся знать собралась в имении Дубеев дабы почтить присутствием главу семейства по случаю дня рождения младшего из его сыновей. Скучающий и отрешённый, Рем приветствовал гостей лёгким кивком головы, и поклоном — редко, только из нежелания после приёма выслушивать многочасовые нотации отца о важности почитания старших. «Немощные старики и не менее пыльные кашолки, именуемые их жёнами. Песок с них сыпется как с ветхого ковра, забытого на крыше много лет назад. Ещё немного и начну плакать — глаза слезятся от их лицемерного зловония». Половина присутствующих не смогла бы вспомнить даже имени виновника торжества, вторая — видела его впервые. Пустые лица, бессмысленные улыбки, никчёмные пожелания. Здесь происходила политическая игра, очередной раунд партии в шахматы — недаром их изобрели именно здесь, в Индии. Кому как не Дубеям знать истинную цену власти? Для Дюжины собственные дети были не более фигур на доске, а он для отца… Пешкой? Ему бы не хотелось в это верить, Рем претендовал хотя бы на звание ладьи. В крайнем случае — коня. — Матушка, больше гостей не ожидается? — А что, ты ждёшь кого-то особенного? «Особенного… Так сказала Деви, тогда, в саду. Ох, матушка, как много в вас схожего. Неужели я уподобился тем, кого презирал, и в итоге выбрал женщину, напоминающую мне мать?» — Не говори глупостей, матушка. Уж ты-то должна меня знать. Годы берут своё и ты теряешь проницательность.  Я интересовался, чтобы рассчитать силы. Ещё немного и мигрени свалят меня окончательно. — Ещё не приехали Шарма, сынок. Опаздывают, как всегда. О, вот же они! Помяни солнце — покажется лучик. И солнце действительно осветило мрачные джунгли его сердца. В цветах фамилии Шарма, Деви и Кайрас — единственные наследники и осиротевшие представители семьи, вошли в зал. Традиционный обряд светских приличий скрыл их от глаз Рема: как младшие и не самые влиятельные, связанные обязательствами, они склоняли головы в приветствии многочисленным стариканам и взбалмошным Басу. «Басу…» Одно их упоминание вызывало у Рема приступ скуки и раздражения. «Хватит с меня львиц на сегодня. Их слишком много стало в моей жизни. Тигру полагается тигрица — одинокое, гордое создание ночи. Львы живут прайдами и умирают в одиночку. Тигр способен выжить в диких джунглях без посторонней помощи». Он втайне любовался ей, прятал взор и притворялся страдающим от приступа мигрени. Ладонь у виска позволяла скрывать траекторию вращения зелёных глаз: неустанно следящих за Деви. Кайрас грубо схватил её за ладонь и дёрнул на себя, вынуждая посмотреть в лицо: Деви с вызовом выдержала в них немой упрёк. «Повздорили по пути?» — Кайрас, рад видеть. — Рем подошёл к ним вплотную, распивая вино. — Деви. Откуда столько ссадин? — Упала с ло… С лестницы. Запуталась в полах сари. — Девушки нынче такие мечтательные. Витают в облаках, вместо того, чтобы под ноги смотреть. — Кайрас ущипнул сестру за руку, она не решилась дать сдачи. От Рема этот жест не ускользнул. — Мой брат сидит на мансарде в обществе старших. Полагаю, тебя там заждались. За Деви я присмотрю, не переживай. Лестниц на первом этаже нет. — Спасибо, Рем. С днём рождения ещё раз. Кайрас исчез за ширмой из бусин, весёлый треск деревянных шариков рассыпался по коридору. — Ты сегодня так красива. Для меня нарядилась? — Все мои наряды выбирает брат. Вот кто поистине стремится тебя впечатлить. — Я принёс тебе халвы. Улыбка расцвела на её лице впервые с момента прибытия на празднество. «Сладкоежка, значит? Я запомню». — Спасибо, Рем! Какая ароматная! А у меня для тебя подарок, возьмёшь? Руки заняты… — Ничего. Его длинные пальцы поддели кусочек и поднесли прямо к её губам. — Ну и чего же ты ждёшь? Смятение и испуг смешались в краски невинности на её лице. Как трогательно сомнение в её глазах, дрожь, пробежавшая по плечам. Не до конца осознавая правильность происходящего, она приоткрыла губы и вкусила угощение с его рук. Большой палец мазком смахнул крошку у самых уголков. Ноготь едва чиркнул по верхней губе. Разряд тока, яркая вспышка, стук в висках, боль в груди, восторг в её глазах. «Всего на мгновение… Я видел! Видел, ты этого хотела!» — Деви! Какой же ты красавицей выросла, доченька! — Матушка, прошу… — Рем закатил глаза и был оттеснён в сторону матерью, та уже схватила в цепкие когти бессильного котёнка (а именно им Деви и была). — Спасибо, миссис Дубей. Вы очень добры. — Что это у тебя с руками? — Пустяки, я бываю неуклюжа. Видели бы вы как я танцую… Чудо, как ещё Кайрас не запретил мне по лестницам ходить. А это вот подарок Вашему сыну, Рему. Я выбирала сама. «Сама!» — Позволь мне отнести твой подарок в его комнату. А вы пока поговорите. Проходя мимо сына, миссис Дубей шепнула: — Наконец-то за ум взялся! Не упусти её! Он зашипел в ответ: — Мама! На что она шлёпнула его по филейным частям и была такова. — Прости, моя мать иногда бывает через чур… Как бы выразиться в рамках приличия… — А мне нравится миссис Дубей. Тебе очень повезло с мамой. — Глаза Деви предательски заполнились слезами. Бедное, одинокое дитя, она была настоящей тигрицей — не боялась ночи и сражалась с врагами, коими были сейчас все, включая Дюжину. Хрупкая на вид, нежная, гордая Шарма. Белая тигрица, наследница, с душой, словно наточенный драгунский кинжал. — Ох, Деви… Иди сюда… Он раскрыл перед ней объятия, приглашая окунуться в тепло его сопереживаний. И Деви приняла приглашение, скользнула в них, пряча мокрое лицо на его груди с бьющимся сердцем. — Поплачь, Деви, отпусти боль. Излей её в меня, во мне она и растворится, Богиня Кали превратит её в ярость и решимость, с которой ты сокрушить причастных к смерти родителей. Ты накажешь врагов, и за каждую пролитую тобой слезу они заплатят реками собственной крови. Ты сильная, и смелая, и… Клянусь, красивая… Такая красивая, что у людей отнимается челюсть и слова рассыпаются, как звёзды на ночном небе. Её тихая скорбь лилась потоком тяжёлых, горячих слёз, а он всё принимал её к себе, и прикажи ему в тот момент сам Рита-Шива выпустить Деви из объятий, он бы послал их всех в Тень, и пожертвовал бы своей брахманской душой, отдал бы себя на растерзание тёмным силам, а не разомкнул бы рук. Они растворялись в вечности, соединяя дыхание, души и сердца в одно. Дар богов — быть живыми — они ощущали сполна. Великую, неимоверную удачу обрести счастье друг в друге, найти, узнать и касаться. Любовь посадила семена в их молодых жизнях, она пустила корни, и они всё глубже проникали в их естество. Скоро она станет могучими лианами, опоясывающими их целиком, её плоды и кустистые листья будут торчать из их ушей, рта и глаз, и оба они будут биться в её лихорадке… Но всё это потом, когда-нибудь, однажды, так далеко в будущем, что почти никогда… — Рем… Завтра, когда часы пробьют двенадцать… Приходи к полю за горой. Ночь будет безлунной, и никто не увидит нашего бесчестья. — Я приду. Деви, я непременно приду! Она отстранилась от него, он перехватил её ладони и осыпал поцелуями. Напуганная, она с силой выдернула их и скрылась в дверном проёме. — Великая Тёмная Мать! Ты услышала мои молитвы! — Миссис Дубей кружилась в танце и едва не снесла вазу тяжёлой рукой.