Бенгальские тигры

— Чего ты на меня так смотришь? У меня краски смазались? — Деви улыбнулась Камалу, искренне, не замечая его недовольства. — С каких пор ты стала набожной? — С возрастом, наверное? — Когда ты успела накопить грехи для мольб о прощении? Ты так юна. — Я попрошу благословения у Махадеви Кали. Тем более перед важной поездкой и собранием Дюжины. Я молюсь за всех нас, Камал. Ты меня не знаешь. — Я бы хотел узнать о тебе больше. Быть к тебе ближе. — Вы с сестрой и так часто у нас гостите. — Деви улыбнулась, выглядывая из окна. Синяя парча на занавесках запылилась — в нос забилась пыль, она чихнула. — Будь здорова. — Он протянул ей носовой платок с вышитой эмблемой его рода. — Мы приехали. Деви расчихалась, и приняла кусочек ткани не глядя, пытаясь скрыть раздутые ноздри, предательски шмыгающие на всю округу. Камал первый сошёл с кареты, по привычке подавая руку в галантном жесте. Деви спрыгнула сама, даже не удосужившись пожать повисшую кисть джентльмена. Храм. Красный снаружи, он манил прохладой внутри. Сакральное место пахло ладаном и сандаловым деревом, воскуриваемые ежечасно благовония пропитали стены насквозь. Деви закрыла глаза, глубже вдыхая. Запах Рема. Запах любви. — Ты чего встала? — Камал покровительственно опустил руку ей на плечо. — Я ещё ни разу не была в храме без брата и не во время празднества. Тут так… Тихо? Никого нет, только служительницы. Даже посетителей нет. — Это меня и настораживает. Сегодня храм закрыт, не знала? И тут ты решила посетить храм. Конечно, Рем не откажет тебе от посещения святого места. — Его рука крепче сжала её плечо, ногти почти впивались в кожу, сминая податливую ткань. — О чём ты, Камал? Я понятия не имела о том, что храм закрыт! Если нас не пустят… Я приду в другой день. Не будем мешать Дубею, как ты сказал его зовут? Рам? Ах да, Рем. — Деви, не надо мне лгать. Ты мне как младшая сестра, Рем Дубей опасен, не знаю, в какие интриги своего отца он пытается тебя втянуть… Тебе стоит держаться от него подальше, слышишь? Прими мои слова серьёзно, пусти их трезвое звучание в сердце. Он не сможет позаботиться о тебе. — Я не ищу покровителя, Камал. — Конечно, ты ищешь другое! А что? Любовь, приключения, безрассудства? Девушки твоего возраста подвержены дурному влиянию Британской Империи. Эти романы… Чуждые нам учения… Протестантство! — Пальцы Камала загибались один за другим перед её носом. — Камал, я не твоя сестра. Не надо учить меня жизни, прибереги нравоучения для девочек помладше. У меня есть образование и доказательство причастности к более высокой фамилии, не забывай об этом. Я пришла в храм общаться с богиней, не с тобой или кем-либо ещё. Мир женщины не кружится вокруг мужчин, тебе стоит уяснить это. Ты уже не мальчик, а мы — не дети. Так что если не хочешь ставить меня в неловкое положение, впредь будь добр воздержись от сопровождения меня без брата. — А не то что? Боишься, меня примут за ловца за твоей рукой? — Вот именно. — Пусть бы и так. — Камал, ты меня пугаешь. — Деви, никто не сможет позаботиться о твоём благе, о твоём благополучии. Кайрас может. Я могу. Мы с твоим братом давно всё решили. — Вы что сделали? Пять оттенков ужаса от сказанного пробежали по лицу Камала. Он разворошил нефтяную скважину и кинул в них раскалённые угли. Теперь ему ничего не оставалось, кроме безвольного наблюдения за пожирающим джунгли огнём. — Деви, прошу тебя. Ни к чему нам эта драма, взятая и впитанная тобою из романов, пусть там она и останется — на страницах истлевших в веках книг чуждой культуры. Тебя могут выдать замуж за англичанина, за старика, страдающего подагрой, да за одним-богам-известно-кого! Прекрати ты уже играть в англичанку, посмотри правде в глаза и повзрослей, наконец! — Но я не люблю тебя! — Что общего брак имеет с любовью в Бхарате, глупая? — Шива и Парвати — наши боги, учат любви. Дочь гор полюбила Шиву, и не было в их истории никак расчётов и чужой воли! — Мы живём не в сказках и не в мифах, Деви! — Пахнуло святотатством, Камал Рай. — К свежевыкрашенной раме дверного проёма прильнул Рем, скрестив руки на груди. Трудно сказать, как давно он наблюдал за их перебранкой. — Впрочем, я не осуждаю тебя. Трудно должно быть привыкнуть к более эрудированной и интеллектуально-подкованной оппонентке. С образованными женщинами ты иметь дела не привык. — С чего ты взял… — Да брось, Камал. О происхождении твоей матери принято помалкивать в Дюжине, да только кто ж мне рот заткнёт? Здесь никого нет. Только мы трое. А о скудоумии твоей сестрицы не судачил разве что ленивый. Не пойми меня неправильно, я-то сплетням не верил, да вот только трудно им сопротивляться, видя как легко ты терпишь поражение в словесных баталиях. Поток его речи завораживал, звучный голос дрожал вибрациями. Рем не говорил — он пел, и слушая его даже боги улыбались. Он был брахманом, носителем мудрости, светочем во тьме для заплутавших. Он рождён вести за собой, а остальные, даже Басу — слушать и не перебивать. Таким рождён он и такими будут его дети, пока живут их боги и вера в них. — Не пытайся вывести меня на эмоции, Рем. Твои приёмы хитрой трусости я изучил давно, они на меня не действуют. — Быть может мне стоило бы надеть синее сари, как думаешь, Деви? Тогда Камал бы и меня предложил бы взять под крыло. — Так ты подслушал… — Кулаки Камала сжались. — Трудно назвать подслушиванием нахождение в храме, где мне положено быть. Ваши вопли гуляли эхом по всему храму, даже штукатурка посыпалась со статуй. А ты мне вот что скажи, Камал… — Рем впился изумрудным глазом в соперника, сужая зрачки. — Что думают о твоих словах и вашей с Шармой договорённостью относительно Деви? Мне-то всё равно, а вот не посчитает ли Басу вашу выходку обидной? Вы что же получается, сомневаетесь в адекватности Дюжины в вопросах, касающихся брака? Политики? Безопасности Бхарата? — Ах ты, скользкий угорь… — Следи за языком, Рай. Или тебе напомнить, как именно я потерял свой глаз? — Прошу вас, прекратите. Это же храм… Блеснувшая на уголках её глаз слеза остудила пар Камала. Он портил ей день свободы, утро, посвящённое богам. — Я пойду. Пусть Кайрас сам тебя забирает. Он ушёл, шумно хлопнув ставнями в воротах, и скоро стук копыт его экипажа затих в переулках многочисленных домов. Рем взял Деви за руку и не глядя по сторонам широким шагом скрылся в темноте коридоров. Шорох их одеяний по чистому полу и скольжение босых ног переплелись с бешеным стуком двух сердец. В целом храме они были одни, сокрытые от посторонних глаз, под защитой Махадеви Кали. Здесь их не достанут интриги двенадцати семей, суровые устои и стыд. В храме богини Кали сегодня царит любовь.