Бенгальские тигры

— И что ж она на это ответила, сынок? — Ну мам! Я же сказал: она промолчала. — Рем помогал матери по саду, выдирая сорняки. Тень Миссис Дубей нависла над клумбой, мешая разобрать стебли. — Мне нужны подробности! Рем, мальчик мой, порадуй моё старое сердце, ну что тебе, убудет, что ли, если развлечёшь старушку рассказом? — Кого это Вы, Миссис Дубей, старушкой назвали? Уж не мою ли матушку??? А ну идите сюда, негодница, и ответьте перед любящим сыном честной женщины! — Рем потянулся к матери, щекоча её икры, от чего она взвизгнула и отскочила назад, цепляясь за натянутый на изгородь жгут. Падая, она зажмурила глаза, так и не дождавшись удара о камень. Рем словил её, на руках донёс до скамейки и опустил, нежно погладив по плечу. — Ох, Рем, какая я стала старая. Жизнь утекает из меня, как глина сквозь решето для промывки риса. Когда-то я была так молода! Ничего не боялась… Куда девается это всё? — Мой отец выпил жизнь из тебя. — Не говори так, годы берут своё. Только богам дозволено жить вечно. — Ты бы не состарилась преждевременно, не изводи он тебя годами! Он и его сын — два сапога пара. — Ты тоже его сын. — Нет, я твой сын. Маменькин сыночек, и никакого другого прозвища мне не надо. Она коснулась морщинистой трясущейся рукой его гладких щёк. Её радостный лучик, стойкий, храбрый Рем. Давать ему жизнь было счастьем: она не чувствовала боли, когда его красное, хрупкое тельце покидало её утробу. Он выплыл из неё, и уже на следующий день после родов она могла танцевать. Сама Тёмная Мать подарила ей брахмана, мальчика, способного видеть. Особенный, как лотос с крапинками, один на миллиарды.  — Помнишь, как ты отказывался ползать, Рем? Ты никогда не стоял на коленях. Однажды ты просто взял и пошёл. Я так гордилась! Каждым твоим проявлением характера я горжусь. Скажу честно, Рем, мальчик мой, ваша с братом ссора так меня огорчает! Помиритесь, прошу тебя. Не сегодня, так хотя бы до дня моей смерти. — Мама! Ну зачем ты опять про смерть? — В мои годы только о ней думать и приходится. Я всё думаю, как бы всё успеть. Я уже вижу её, Рем. Тёмную Мать. Ветер гулял по саду, в дали весело хохотали служанки, развешивая бельё. Облака плыли по небосводу, играя в прятки с солнцем. Мать и сын думали о смерти. — Ты знаешь, мам, ради тебя мне ничего не жалко. Я помирюсь с ним, но не скоро. Не сейчас… — Спасибо, солнце моё. — Она прикрыла глаза, нежась в тёплых лучах. — А теперь будь хорошим сыном, расскажи мне всё, как было, до мельчайших подробностей! Я хочу знать всё. Рем закатил глаза. Иногда она была как капризный ребёнок. Всё та же избалованная девчонка, его мать умела получать своё. — Хорошо. Вот как всё было… Рассеянные лучи уходящего за горизонт солнца нагрели оставленное на крыльце ведёрко с колодезной водой. Тёмные волосы Деви мелькнули на его поверхности, как отражение, призрачный мираж, и скрылись, будто не было подле него последней из рода Шарма. — Куда ты собралась? — Рем опёрся о дверной проём. Мигрени совсем замучили его, хотелось прилечь. А ещё даже не ночь. Девадаси в храме уже шепчутся, мол, брахман у нас лежачий, надо не забыть перевернуть его перед сном. — Съезжу к Иану, нам потребуется всякая помощь. — С чего ты взяла, будто он нам помочь вздумает? Ему можно доверять? — Он сын губернатора, переманим на свою сторону — представь, какое будет преимущество! — Я всё ещё жду ответ. Мигрень ударила в голову обоим. От всплеска божественного присутствия конь Деви ударил копытом в беспокойстве. Животные чутки к колебаниям настроений богов. — Времени всё меньше, Рем. Мне страшно. — Не бойся, Деви. Мы на правильной стороне. Она кивнула, плотнее сжав челюсть. Дёсна свело, из них сочилась кровь. — Рем, я поговорю с Ианом. Я найду слова, способные его убедить. Ты мне веришь? — Всегда. Он поцеловал её в лоб, проложил дорожку из поцелуев от сомкнутых век до кончиков губ. Он на вкус был сладкий, как инжир, как манго и арбуз. Сахар природы, настоящий, с запахом фруктов и земли, не такой, как английский тростник. Он был жизнью, дарованной богами Бхарату. Тёплый, надежный Рем, стройный, высокий, бледно-бронзовый. Его длинные пальцы перебирали складки сари на спине Деви, каждый кончик впивался в кожу под тканью, а на касание откликалось всё тело. Вся энергия чакр концентрировалась в местах его прикосновений. Одно его внимание исцеляло, боги вложили в него любовь, как в сосуд, и подарили смертным, а он достался ей. Только ей, и то была воля не богов, а его осознанный, зрелый выбор. Они ластились друг к другу, как кошки, ероша носами волосы на висках. — Тебе пора, моя махарани, иначе я уже не отпущу тебя. — Теперь мне не хочется никуда уезжать. — Басу вернётся со дня на день и вновь обратит на нас всевидящее око. Пока её отвлек Камал, исполни, что должно. Деви нехотя высвободилась из объятий. — Если не вернусь к завтрашнему утру — бей тревогу. — Я вытащу тебя, где бы тебя не держали. — Я знаю, Рем. Теперь я этого не забуду. Она запрыгнула в седло. Верный конь умчал её галопом в направлении ветра — сами боги подталкивали её навстречу судьбе. Через пару часов стук копыт по вытоптанной траве привёл Деви к резиденции губернатора, спина отчаянно ныла, всё тело затекло. Пропавшая дорогой и ночью, проведённой в седле, Дивия постучалась в занавешенное окно второго этажа. Удар раз, второй. Тишина. В третий раз она постучала усердней, роняя тень на репутацию местных птиц и белок. По ту сторону стекла послышалось ворчание и звон пустого ночного горшка. Иан отворил окно, морщась от холода: ночная рубашка и колпак не могли сохранить хрупкого тепла. — Так и знал, что истории про молодых жён-блудниц основаны на правде! — Не смешно, Иан! Помоги в окно залезть! — Деви шипела на него, боясь лишний раз пошевелиться, наклон скользкой черепицы не давал надёжной опоры, ноги то и дело соскальзывали. — Залезай, мамаша! — Иан, ещё хоть одна твоя шуточка… — И никакого сладкого! Леви закатила глаза, хватаясь за протянутую руку англичанина. Оказавшись внутри комнаты будущего пасынка, Деви перевала дух, осев на пушистый ковёр — шкуру убитого медведя. Иан не дал ей заговорить первой. — Ты хоть представляешь, что будет, если нас застукают? — А что, часто к тебе по ночам служанки заглядывают? — Зачем ты пришла? — Помоги свергнуть твоего отца, корона на его место назначит тебя. — С какой стати ей это делать? — С такой, что только с тобой Дюжина будет согласна на переговоры и заключение перемирия. — Какого перемирия? — В войне за независимость, начатую с революции. Мы поднимем восстание, устроим массовые беспорядки, в ходе которых трагически скончается твой отец. В Бхарате — хаос, и тут повляется молодой энергичный лидер, он успокаивает элиты и готов уладить конфликт, его принимает местная знать и у него впечатляющая родословная. Лучшего кандидата Объединённому Королевству не найти. — Ты не учла одной вещи. С чего бы мне желать смерти собственного отца? Уж не из любви ли к тебе, молоденькая соблазнительница? — В будущих исторических романах так и скажут, переврут события как захотят, но мы то с тобой будем знать правду. Губернатор — военный преступник, падшая душа, безбожник, самодур и тиран. Скольких военнопленных он извёл на каторгах? Как ты думаешь, какой правитель сложится из начальника тюрьмы? Как будущие бхаратские дети назовут времена правления короны? Кем будет твоя родина в глазах остального мира? Иан, твой отец, Кристиан, в честь которого ты назван, запятнает не только доброе имя твоей семьи. На кону репутация всей Англии. Иан молчал, нервно вытирая со лба проступившие капли пота. — Меня отдадут под трибунал. — Риски велики. Но если не мы, то кто? — То кто… Мне нужно время всё обдумать. — У нас его нет. Решайся сейчас или я убью тебя. — Деви оголила лезвие. — Я могу тебя одолеть. — Риски велики. — Да, ты уже говорила. Секундная стрелка отсчитывала время. Тик-так, часы шептали: «Решайся, Иан. Ты ведь хотел стать мужчиной». — Что ж, если иного пути нет… Вот тебе мой ответ…