Сердцу не прикажешь

Едва Анне стало лучше и она смогла выходить из комнаты, загостившийся у Корфа друг стал проводить с нею все свободные часы. Владимир, заметя их сближение, так мало напоминавшее дружбу, снова замкнулся в себе и почти не общался с ними. А что он мог сделать? Запретить Анне и Петру видеться? Снова запугать девушку разоблачением в ее крепостном положении, как в случае с Репниным? И это после того, как он сам недавно требовал от Анны хранить тайну своего происхождения? Да она же просто посмеется над ним, хотя на вид будет почтительна. И не остановит Петра сие разоблачение! Это не Репнин с его княжеским титулом, амбициями и перспективной карьерой! Даже наоборот: Кудинова эта новость воодушевит на рыцарский поступок: барон слишком хорошо знал своего друга. Прошло еще три дня. Анна теперь всегда трапезничала вместе с Петром и Владимиром, затем, по просьбе Петра, играла на рояле и пела. Корф ради приличия оставался слушать Анну, но это стало для него настоящим мучением. Для чего судьбе было угодно, чтобы его любимая и лучший друг так сблизились? Может быть, это знак? Ведь они — прекрасная пара… А ежели Анна сама заговорит о вольной? Ведь он обещал ей… Но она пока молчит. Отчего? Как странно! *** Однажды днем Корф вдруг поинтересовался у друга о размере оставшегося у него долга и сколько векселей тот за два года успел погасить. Петр удивился вопросу, но ответил честно, печально назвав довольно крупную сумму. Владимир прошелся по кабинету и, немного подумав, сказал: — Пора заканчивать с твоими долгами! Я помогу тебе. Только мне нужно время, чтобы заложить часть своих земель. — Володя, ну что ты! Право, не стоит… Сердечно благодарю, друг! Я сам как-нибудь разберусь с этими долгами. — А ты о жене будущей своей, о детях подумал? Тебе уж двадцать девять лет, пора остепениться… А твои долги мешают тебе сие осуществить. Кудинов с удивлением уставился на собеседника: — Что я слышу, Владимир? Ты ли это?.. Тебе, между прочим, скоро тридцать, а о своей женитьбе ты не хочешь подумать? Если у меня помеха — долги, то что мешает жениться тебе? Барон сел в дальнее кресло и отвернулся от Петра. — У меня иная причина. Я не могу жениться, потому что… девушка, которую я люблю больше жизни, равнодушна ко мне. Друг с еще большим изумлением уставился на Корфа: — Вот это новость! Не ожидал! И кто же она? Ты мне никогда о ней не рассказывал! Ты разбивал сердца всем барышням подряд, Володя, а ради чего? Чтоб потешить самолюбие?! — Дорогой друг, все эти нелепые слухи обо мне сильно преувеличены, — жестко остановил Петра барон. — Мы, кажется, говорили о тебе и о твоих долгах. И как долго ты собираешься из них выбираться? — Так кого же ты любишь больше жизни? — О-о-о, это сложно сказать, — начал мямлить Владимир, дабы выиграть время. Он пожалел о своей откровенности. Потянулся за графином и бокалами. — Больше всего на свете я люблю… я люблю… бренди! Выпьем? Петр цокнул языком и насмешливо поглядел на друга. — Выпьем-выпьем. Много выпьем, и ты мне всё расскажешь. Корф поднялся: — Нет, пожалуй, лучше пить в одиночестве… *** Как-то Анна зашла в оранжерею, чтобы срезать несколько свежих цветов для гостиной и столовой. А заодно и посмотреть, прижились ли недавно посаженные ею лилии. Вдруг девушка резко остановилась и прижала ладони к губам: недалеко от оранжереи, за старым вязом, стоял Владимир и со всей силы колотил костяшками пальцев по стволу. Лицо его было искажено от боли, и Анна невольно окликнула его: — Владимир Иванович, что с вами? Она поняла, что мужчина в отчаянии, и ей стало по-человечески его жаль. — Что случилось? — вновь спросила она, подойдя ближе. Барон в изнеможении всем телом откинулся на ствол вяза, тяжело дыша. — Недавно в церкви я видела, как вы плакали. Простите, что я вам это говорю, Владимир! А теперь вы… У вас наверняка что-то случилось. Прошу вас, не молчите. Возможно, я смогу вам помочь. Корф лишь горько усмехнулся и, взглянув на Анну, покачал головой. Из горла его вырвался не то хрип, не то нервный смешок. Он поправил упавшую со лба прядь темных растрепанных волос, и Анна увидела, что костяшки его пальцев разбиты в кровь. — Как так можно, Владимир Иванович? Пойдемте сейчас в дом, и я промою и полечу ваши раны. Анна осторожно коснулась его рукава. Сейчас перед ней был не барин, не хозяин, а просто страждущий человек. — А раны сердца вы тоже лечить способны, неужели, Анна Петровна? — Корф говорил негромко, с едва уловимой горькой иронией. — Не думаю. Девушка не поняла намека и, лишь покачав головой, прошла с бароном в дом, чуть слышно шелестя платьем и расточая вокруг себя неповторимый едва уловимый аромат женских духов. Прихватив все необходимое для лечения, Анна вошла в кабинет, где за столом сидел Владимир, обхватив руками голову. Поставив принадлежности на стол, девушка нежно взяла Корфа за ладонь и, разглядывая его ссадины, промокнула их бинтом. Корф молча глядел, как Анна смазывает и вторую его руку. А сердце его, как всегда, когда он смотрел на нее, рвалось от боли и нежности. — Вы влезли в долги, Владимир Иванович? — тихо спросила девушка, осторожно отпуская его ладонь, но тут же осеклась: ведь он, скорее всего, говорил о своей сердечной ране. — Вовсе нет… С чего вы это взяли, Анна? И запомните: мужчины из-за долгов не плачут! Не волнуйтесь, закладывать поместье я не собираюсь. Продать его, поскольку оно родовое, не могу. Благодарю. (Он указал кивком головы на склянки.) Да вы присаживайтесь. Владимир подождал, пока девушка опустится на стул по другую сторону стола. — Почитайте мне что-нибудь вслух, Анна. А я посижу, подумаю, — тихо попросил он, указывая на томик стихов на столе. — Почитать? Вам? — изумленно спросила Анна. — Ну а что здесь такого? Вы же часто читали вслух моему отцу… Он рассказывал мне, да и я слышал иногда, как вы ему читали. — Но дядюшка был болен… — Так и я болен, Анна, у меня душа болит. Девушка не стала более спорить, лишь тихонько вздохнула, взяла лежащий на столе томик стихов и начала читать. Через некоторое время она замолчала, взглянула на Владимира. Он сидел, откинувшись в кресле, и каким-то особенным и лучистым взглядом смотрел на нее. — Что же ты прекратила читать? Устала? — спросил барон дрогнувшим голосом, словно очнувшись, и выпрямился. — Вовсе нет, Владимир Иванович, просто я… — Анна смущенно покачала головой и продолжила чтение. — Ах, вот вы где! А я ищу вас по всему дому! — Громкий возглас вошедшего в кабинет Петра вернул Владимира из мира сладких грез в суровую реальность.