мало

Джейкоб смахивает капли дождя со своего лица, пока почти бегом добирается до дома. Дождь не заканчивается, поэтому сие действие выглядит максимально бессмысленно, но вообще-то сегодня должно было быть ясно. Бэ грустно перебирает в голове мысли, почему же так случилось, что прогноз наврал, но шаг не замедляет, скользя по мокрому асфальту. Он надеется, что Кевин уже давно дома, что он не попал под ливень, а сидит, попивая свой смузи, и как обычно рисует что-нибудь на своем айпаде. Весь мир сейчас против Джейкоба, он явно хочет, чтобы парень разозлился, да очень хлестко, как не делал никогда раньше, но все не так плохо. Не для Джейкоба. Хоть и холодно, хоть и кроссовки промокли насквозь, но все хорошо. Как только он поднимется домой, все точно будет хорошо. Он надеется на это. Когда заветная дверь наконец перед глазами, а в руках пакет с листьями салата и молоком, Коб выдыхает, открывая ее ключом. И отворив ее, его встречает кромешная темнота. В принципе ничего удивительного, Кевин часто засиживается у себя в комнате, настолько погруженный, что не замечает прошедшего времени, поэтому Бэ просто молча включает свет в крошечной прихожке. Кроссовки младшего на месте, значит все так, как Джейкоб предполагал. – Кевин, я дома, – почти шепчет Джейкоб, проходя на кухню, чтобы оставить пакет. Там его снова встречает пустота, привычный запах свежести еще с утра и чистая нетронутая посуда, которую заметно сквозь стеклянный шкаф. Только шум пакета рушит мертвую тишину. Коб окидывает кухню взглядом еще раз и наконец решается зайти в комнату, единственную в их квартире. Он делает каждый шаг беззвучным, просто потому что так получается. Возможно, Джейкоб просто не умеет по-другому, поэтому он кликает щеколдой и без шороха открывает дверь, пропуская внутрь комнаты теплый воздух и желтый свет. Кевин сидит. На своем столе, возле открытого окна. Оттуда доносится упругий хлест ливня, и его взгляд направлен куда-то в никуда. Он в теплой толстовке и своей любимой бини с многоточием, отчего Джейкоб ловит мысль, что хотя бы его парень сможет встать с кровати завтра. Его ночник включен и светит совсем тускло, но это создавало какое-то освещение. Кевин будто заморожен, он не видит ничего и ничего не чувствует, и ничего не способно разбудить его сейчас. – Кевин, – подает голос старший, словно напевая, чтобы не создавать большой диссонанс с давящей на данный момент тишиной, – Я дома, – Бэ уже уверено стоит двумя ногами в комнате, и, признаться честно, его настораживают происходящие действия. – Оу, Джейкоб, – дергается младший, как только чувствует чужое дыхание уже около своей шеи. Он часто моргает и направляет взгляд в глаза напротив, дав понять, что связь, если не установлена, то она в процессе, – Как дела? – он спрашивает так невинно и безнадежно, не ожидая получить ответ. – Все отлично, правда промок немного, – Бэ улыбается мягко и легко, одними уголками губ, пытаясь понять в каком положении сейчас находятся они оба, – А ты как? Ты поел? – Я сегодня как-то не пришел к этому, – смеется Кевин, собирая свои ладони в кучу и сильнее укутывая их в черные рукава толстовки. – Что случилось? – у Джейкоба такой голос заботливый, такой нежный, что Кевин готов разреветься прямо сейчас, прямо на этом столе, прямо в в чужое и чертовски понимающее плечо. Ком в горле встал, и Бэ понимает даже это. Он читает Муна как открытую книгу, слишком четко и слишком печально, – Много мыслей в голове? Кевин нервно выдыхает и кивает, снова отворачиваясь к окну. Чем там намазано никто из них не знает, но Коб понимает, ему так легче. Он знает, что Мун не скажет, что конкретно его тревожит в данный момент, потому что они уже проходили этот момент, он знает, что единственное, в чем сейчас нуждается Кевин – это: – Освободишь немного места для меня? Мун незамедлительно сдвигается пятой точкой, похлопывая по свободной части бедного стола, которому предстоит по истине тяжелый вечер. Джейкоб забирается рядом, ладонью прикасаясь к холодным пальцам. У старшего подушечки пальцев жесткие, натертые металлическими струнами, шеркающие и отрезвляющие. А ладони Кевина словно мороженое – холодные и сливочно-нежные, за них хочется держаться и никогда не отпускать. Джейкоб немного сжимает руку, стараясь прикасаться как можно нежнее, хотя Джейкоб Бэ – это всецело сплошная нежность, сладкая, укутывающая и комфортная. Единственная вещь, противоречащая этому, сейчас сжимает кисти Муна, пытаясь не сорваться. Они вдвоем смотрят на стрекочущий в ушах дождь, голова младшего покоится на твердом плече, а тревожность по-немногу покидает тело. Вместо нее остается неприятный холод осеннего воздуха, щекочущий ноздри, и накатывающая дрема. – Спасибо, – шепчет Мун, разглядывая полумесяц, выглядывающий из-за густых туч. Стук дождя с каждой минутой утихает, сравниваясь со стуком сердца. – Что скажешь насчет завтрака? Ты ведь утром не смог сделать себе ролл. Я купил салат. Кевин улыбается и целует Джейкоба в щеку, обнимая за плечи. – Наверное, в прошлой жизни я был суперменом, и я спас мир, раз в этой у меня есть ты. – Ты мне льстишь, – ластится Коб о мягкую толстовку, не скрывая своего щенячьего удовольствия, – Но думаю, еще один поцелуй я заслужил. А Кевин уверен, что Джейкоб заслуживает весь мир. А Джейкоб уверен, что Кевин заслуживает вселенную.