Нет, ты не думай, что плачу Мне очень больно, но я твой Я всегда с тобой, Ты всегда со мной будешь, друг мой! Царапаю стены до боли, до крови Иглою тонкой я имя твоё. ( White Hot Ice )
— Haben Sie mich angerufen, Herr Offizier? (Вы звали меня, Герр офицер?) — Алиса зашла в гостиную с опущенными глазами, подобно ребёнку, которого сейчас будут ругать за разбитый стакан. После слов девчонки, никто не спешил ронять слова. Генрих сидел с широко открытыми глазами, не понимая присутствия Несветовой в доме друга, Энгель же в это время внимательно следил за реакцией двоих, держа на лице обворожительную до чёртиков улыбку. — Alice, was machst du hier? (Алиса, что ты здесь делаешь?) — наконец заговорил Отто, недопонимающе смотря то на девочку, то на Ерса. — Sonne, was bist du wert? Setz dich an den Tisch, ich glaube, du und Henry haben etwas zu besprechen. (Солнце, чего ты стоишь? Присаживайся за стол, думаю вам с Генри есть о чём поговорить.) — задорно проговорил Энгель, смотря на своего друга. Несветова не знала что делать, но она точно догадывалась, что штурмбаннфюрер подозревает об отношениях между Отто, но их не было и нет... Кажется, это походило на ревность со стороны Ерса? — Henry, schau, sie scheint unruhig zu sein, ich frage mich, warum? (Генри, гляди, кажется ей не по себе, интересно, почему?) — офицер явно показывал всё, что скрывается за этими весёлыми строками. Алиса медленно подошла к столу, после чего села за него, скрестив руки на коленях и замуровав глаза на них. Девушку кинуло в лёгкую дрожь. — Warum bist du still? Sagt einander etwas... Henry, warum bist du so deprimiert? Hier ist Alice, fragen Sie sie, was Sie wollen. (Чего же вы молчите? Скажите что-нибудь друг другу... Генри, ты чего так приуныл? Вот Алиса, спрашивай у неё всё, что хочешь.) — Энгель не убирал весёлое настроение и спокойный – словно замороженный тон, хотя казалось, будто в какой-то момент он резко вытащит ствол и застрелил двоих к чертям собачим, только, за что? — Ers, was hast du mit ihr gemacht? (Ерс, что ты с ней сделал?) — гауптштурмфюрер с сожалением посматривал на забитую девчонку, которая от каждого слова друга душевно вздрагивала. — Nein, Henry, ich bin den falschen Weg gegangen, die Frage ist anders, was hast du mit ihr gemacht? (Нет, Генри, не туда пошёл, вопрос в другом, что ты с ней делал?) — Энгель начал убирать улыбку с лица, от чего становилось страшнее... — Ich habe ihr nichts getan, warum ist sie hier? Mit dir? Ers, erklären Sie, ich verstehe nichts, schauen Sie sie an, was ist mit ihr passiert? Hat sie Angst, Angst vor dir? (Я ничего с ней не делал, почему она здесь? С тобой? Ерс, Обьясни, я ничего не понимаю, посмотри на неё, что с ней стало? Она боится, боится тебя?) — Отто начинал паниковать. — Ängste? ( Боится?) — штурмбаннфюрер перевёл взгляд на Алису — Alice, hast du Angst vor mir? (Алиса, ты боишься меня?) Всё внимание, пылающее между двумя офицерами, перешло на девочку, которая вообще не понимала, что говорить, как говорить, и чем таким Энгель разозлëн? — Hab keine Angst, Alice, er wird dir nichts tun. (Не бойся, Алиса, он тебе ничего не сделает.) — попытался заверить Генрих, сам прибывая в неуверенности за свои слова. — Denkst du das wirklich? Es scheint mir, dass ich das Recht habe, über meine Sachen nach Belieben zu verfügen .. (Ты правда так думаешь? Как мне кажется, я вправе распоряжаться своими вещами как мне захочется...) — в речи Ерса играла сатира, но, блять, тон!? Он не менялся на жёсткость, он был спокойным – непоколебимым. — Ers, sie ist kein Spielzeug, sie ist ein Kind! (Ерс, она не игрушка, она ребёнок!) — протестовал Отто, осознавая, что в этой ситуации сильнее друг. — Das ist es, Henry, was hast du getan, um zu verhindern, dass sie getötet wird? (Вот именно, Генри, что ты сделал для того, чтобы её не убили?) — резкий вопрос штурмбаннфюрера заставил гауптштурмфюрера задуматься. Настала недолгая тишина. Алиса недоумевавшими глазами смотрела на офицеров, словно все во всём курсе, а она проходящий мимо посторонний. — Ein reicher alter Mann wollte sie kaufen, um sie auszunutzen und zu töten. Klaus Werner, der auch der Besitzer des Restaurants ist, in dem Ihr Geburtstag gefeiert wurde, hat sich nur darum gekümmert, damit er es sicher seinem Mörder übergeben konnte. (Её хотел купить один богатенький старичок, чтобы попользоваться и убить. Клаус Вернер, он же владелец того ресторана, где праздновали твой день рождения, берëг её только потому, чтобы в целости и сохранности передать покупателю – убийце.) — после слов Энгеля, наступило молчание. Алиса просто в потрясении, без звуков лила слезы, стуки которых были слышны во время некой тишины. Отто в ахере смотрел на своего друга. — Aber plötzlich erschien ich – der Retter dieses Babys, der es trotz aller meiner Vorteile unter meine Fittiche nahm und nicht zuließ, dass es unter Folter starb. Und du, Henry, du wusstest, dass sie sie kaufen wollten, und was hast du für dein hübsches Mädchen getan? (Но вдруг, появился я — спаситель этой малышки, который со всеми своими преимуществами забрал её под своё крыло, не дав умереть в пытках. А ты, Генри, ты ведь знал, что её хотят купить, и что же ты сделал ради своей симпотяги?) — заключительные слова Энгеля веяли вкрадчивым слогом. И снова поникла тишина, гауптштурмфюрер не собирался ничего говорить.***
Через некоторое время, в гостиной остались только два человека — Алиса и Ерс. Отто в спешке и стрессе покинул двоих, осознавая вину перед девчонкой и силу друга перед самим собой. Несветова молча сидела за столом. Энгель курил, стоя к окну, и растегивая пуговицы воротника с серыми погонами на чёрном воротнике. — Egal was passiert, ich werde dich nirgendwo hingehen lassen. (Как бы там не было, я тебя никуда не отпущу.) — констатировал офицер, развернувшись к девчонке. — Warum hast du es mir nicht gesagt? (Почему Вы мне не сказали? ) — громкий шёпот проник в сознание Ерса. — Würde das etwas ändern? Du bist immer noch mein Spielzeug, das habe ich nicht gekauft, ich habe es gekauft. (А это бы что-нибудь изменило? Ты всё равно моя игрушка, не купил тот, купил я.) — Энгель пытался стать строгим. — Du bist nicht so... (Вы же не такой...) Энгель сново приобрёл сатирический настрой, с нотками стëбного смеха. — Ja? Was bin ich dann? (Да? А какой же я тогда?) — офицер медленно приблизился к Алисе, сидящей на стуле, а затем уставился на неё серыми очами, присев на корточки. Несветова молчала, будучи уже неуверенной в своих словах и во всём, что происходило сейчас. — Sonne, du weißt nicht, wovon du redest. Ich habe Dutzende getötet, vielleicht Hunderte, ich habe nicht gezählt. Ich habe dich nur aus einem Grund gerettet, weil ich dich als Hobby, als persönliches Spielzeug und Eigentum mochte. (Солнце, ты не знаешь о чëм говоришь. Я убивал десятки, а может и сотни – я не считал. Тебя я спас только по одной причине, потому что ты мне понравилась как увлечение, как личная игрушка и собственность.) — Nein! (Нет!) — протестовала Алиса, вскрикнув, а затем упала на колени, тем самым оставаясь на ровне с Энгелем. — So bist du nicht! (Вы не такой!) Ерс просто смотрел в глаза девчонки, не зная что сказать. Вдруг, Алиса схватила его за воротник и потянулась в объятия, Энгель опередил её, быстро прижав к себе. Несветова чувствовала ладонями его грубый китель — тёплый и вкусно пахнет одеколоном германского происхождения. Душа словно подпрыгивала, Алисе было страшно, вдруг он оттолкнет её, но офицер молча гладил девчонку, произнося тихим шёпотом — : "Du machst mich verrückt, meine Liebe ..." (Ты сводишь меня с ума, любимая... )