Поближе ̶к̶ ̶е̶д̶е̶ к тебе

Во дворце царила привычная суматоха для такого события. Обыкновенно, аукцион проходил раз в год и такое мероприятие само собой становилось событием, но в этот раз поговаривали, что будет особенно изысканный товар. Вампиры ходили по дворцу, в выделенных для ожидания помещениях, в предвкушении открытия аукционного зала. Раньше в этом ожидании, пока его не отменили из-за нескольких несчастных случаев, помогал аперитив в виде искусственных людей, которые всегда ходили на подобном мероприятии в роли официантов. Только они подавали не вина, а свои руки для укусов. Вежливый вампир лишь пригубит, чтобы хватило другим. Но из-за скандала с гибелью нескольких людей за одно мероприятие, отменили эту "традицию" и теперь подавали в бокалах "свежевыжатую" кровь... В целом выглядело как обычное общество богатых людей, только с особенными "причудами". Дворец открывал свои двери с самого утра для этой жертвенной церемонии, и самые нетерпеливые гости приезжали заранее, чтобы достать себе хорошее место в аукционном зале, которое, по уговору, нельзя купить, а только выиграть в лотерею. Перед тем как войти в зал, вампир вытягивал из коробки номер ряда и кресла, которое займет. Чем ближе к сцене, тем больше шансов ощутить все запахи и прелести скрытой крови. Дворец располагал большим выбором помещений. Внизу устроили множество комнат отдыха, и главные комнаты, где девушки и юноши готовились стать лотами на аукционе крови, как это называли в народе. Их сопровождали опекуны - те, кто их продает, до поры до времени, а потом всех – и мужчин, и женщин наряжали в одинаковое белое платье-тунику на обнаженное тело, где были открыты только босые ноги и самые популярные точки для укуса - шея и запястья. Чтобы жертве было удобно "рекламировать" свое тело. Сакура волновалась, потому что отчего-то поняла, что не она одна несчастная такая. В большом зале находилось человек двести, если не больше. Она просто не стала считать. И тут были очень красивые парни и девушки. Глядя на них, розововолосая ощутила, что матушка зря наговаривала про ее необыкновенную красоту. Незнакомая с объективностью, Сакура просто судила по тому привлекателен человек или нет, если на нем хотелось задержаться взгляду. Среди двухсот человек, их опекунов и координаторов торгов с прислугой легко затеряться. Большая часть жертв были спокойны, некоторые плакали, словно только что поняли, что происходит, а некоторые будто потерялись в пространстве – видимо к ним относилась и Харуно. Она растеряно стояла у стены и смотрела как мимо нее ходят разные люди – и жертвы, и обслуга. И неожиданная мысль: она ведь может убежать. На нее никто будто и не смотрит. Всю жизнь ей внушали, что она неописуемая красотка, а на деле – будь она наипрекраснейшим цветком, потерялась бы среди таких же цветов. Кто-то выделялся больше, кто-то меньше, но Сакура не казалась себе уже такой особенной. И почему стала волноваться? Здесь собрались те, кто знает себе цену, но не Сакура – ее, кажется, переоценивали всю жизнь. Отчего это пугало? И почему казалось, что даже те, кто готов был повеситься – выглядят лучше нее? И что значит лучше? Почему та, которая мечтала подставить матушку, сейчас с ужасом понимала, что может так подвести ее, что придется в ближайшее время продать еще нескольких детей из приюта. Координаторы аукциона сегодня наварятся. Так как это происходит во дворце, где жил король, по слухам, он регулярно присутствовал на этих аукционах, но не открыто - хотя мероприятие происходит в официальной резиденции правителя, которая раз в год открывается для этой кровавой жертвы. Разрешена только такая официальная продажа раз в год. Раньше это происходило чаще, чуть ли не раз в месяц. Но вампиры и меняли людей раз в месяц. Каким-то образом в законе вывели этот срок – год. В течении года вампир, если случится что-то с его человеческой женой, приобретенной на аукционе, не мог покупать будущую жертву. И как бы хотя бы год жертвам обещалось, что они будут живы. Чушь. Якобы, если вампир убил свою жену и остался безнаказанным – такое возможно, уж адвокаты навострились обелять бедного несчастного кровососа, который так возлюбил свою жену или мужа, что увлекся и выпил больше положенного крови… В течении года, если что-то случалось с женой, вампиру как бы предстояла голодовка. До будущего аукциона. Но если бы это было так. Потому существовал черный рынок, подпольные кровавые вечеринки, да и никто не отменял не такую вкусную альтернативу, как живой человек, искусственно выращенный, некоторые перебивались животной кровью, а некоторые даже сотрудничали с больницами и пили специально сданную человеческую кровь. Законы защищают жену или мужа вампира, но все же показательные случаи казни вампира за то, что признали не любовной страстью, а убийством – довольно редки. Это матушка все рассказывала детям, что жена или муж вампира будет сам указывать когда можно пить его кровь, как и прочее. На деле – Сакура читала в книгах и газетах, которые иногда находила в прогулках по городу, совсем другие истории. Мир как бы еще был человеческим с лояльным отношением к вампирам. Но на деле – все подчинено вампирам и их кровавым пирам. Однажды ей досталась некая независимая газета, которая только и печатала, что страсти и произвол вампиров над людьми. Она ходила по рукам среди обозленных граждан, но считалась незаконной и преследовалась «за заведомо ложные сведения». Может так и есть, может часть историй преувеличена, но Сакура полагала, что там больше правды, чем в том, о чем говорила матушка. Ее кто-то толкнул и девушка приникла спиной к стене, чтобы никому не мешать. Как много тут людей… Принято надевать белое на аукцион. Приехала она в подаренном матушкой платье - почти подвенечное, а потом эта туника как у всех. Сакура видела, что у кого-то до переодевания наряды были побогаче, но чаще скромны, как у нее. В основном тут все люди понимали на что идут, но вот и слезы, несколько девушек и парней устроили истерику, будто только что осознав что с ними будет. Может так и есть. Вероятно, их решили продать родственники или они сами в последний момент. Значит, едва ли у них настолько чистая кровь, как у Сакуры. Они могут быть красивее внешне, но никак не чисты подобно ей… Харуно даже успокоилась. - Нет, нет, я передумала, не пойду! – мотала головой какая-то темноволосая, пока ее вели за руки опекун и прислуга, чтобы переодеть. Запись на аукцион проходит за месяц. И если твое имя вписано, его уже нельзя отозвать – только выкупить за большую сумму, за которую тебя купил вампир. Когда они с матушкой приезжали в дворец на запись, Сакуру осматривали, давая оценку «товару», потому как «лот» надо было описать. Ее раздели и проверили все – особенно состояние кожи, но и волосы, зубы, ногти, запах изо рта – все шло в плюс или минус. К тому же огромным плюсом считалась девственность, которую также проверили. Раньше брали и кровь на анализ. Давно проходили даже закрытые торги, где в зале с вампирами выставлялся небольшой флакон, в котором была кровь человека и только по запаху покупали этот флакон и носителя этой крови - человека в придачу. Эти торги отменили лет десять назад из-за скандалов с подменой крови. Потому как пробовать товар можно только носом. Но часто вампиры заявляли, что кровь и человек не едины. Будто бы не его кровь, а значит, кровососа обманули… Все это Сакура вычитывала в книгах и законах их страны. В других странах действовали разные обычаи, где-то более милосердные к людям и более щадящие, а где-то вампиры имели большее влияние в обществе. Но одно ясно: люди не сдались, существовали организации против вампиров, в их стране они почти все ушли в подполье. Потому как вампиры – такие же члены общества, с некоторыми потребностями. Как бы: людей не принуждают и не грабят, а наоборот, вознаграждают за их кровь титулом и влиятельностью. Сакура лишь надеялась, что сказочный мир замужества за вампиром хотя бы частично сбудется для нее. Ей хватит для счастья два пункта – новая еда и нечастые укусы… Это утопия. Книжки ее сестер говорили о том, что надо влюбить в себя своего вампира и он будет как ручной щенок, все для тебя сделает. Она же… она просто перестала верить, что любовь существует. Такая глупая, где жертвуют друг для друга – тем более. Сакура верила в договоры. Не то чтобы их не могли нарушать, но если встретит честного вампира, то все что надо будет сделать – соблюдать пункты контракта и все будет хорошо. Настолько, чтобы Харуно осталась довольна. Но в этой странной толпе жертв, которая ей все что-то напоминала, Сакура поняла - они как овцы, их готовят, прически вот делают, с обязательным показом шеи. Во многих жертв вложено куча денег, чтобы получить еще больше. Часто детей продают приюты, но и как много родителей, опекунов, тетушек и дядюшек, которых Сакура успела увидеть, пока ее вели сюда. Матушка слепо утверждала, что Сакура сокровище, что за нее будет самая высокая цена. Потому что пусть она не так красива, как ее сестра, кровь розововолосой чиста послушанием и особенной пищей. Уж матушка знает как Сакура сражалась с голодом и отказывала себе даже тогда, когда ее якобы не видели. Поэтому хозяйка приюта так верила в то, что Сакура прокормит их минимум лет пять без новых детей. Может даже близнецов не будут продавать на их восемнадцатилетие, а еще немного подождут? Работники бегали с украшениями, драгоценностями и прочим. Некоторым жертвам надевали тяжелые украшения на всю шею, а также запястья, чтобы этим подчеркнуть: кровь так хороша, что нужна защита от вампиров, потому что сложно удержаться - своего рода психологическая уловка. Такого точно не было у матушки. Ходили слухи, что некоторые приюты на самом деле содержат вампиры. Как бы все люди, но продажа детей там идет потоком. И вампиры навариваются и на людях, и на своих же собратьях, продавая им выращенных детей как какие-нибудь яблоки. Сейчас и Сакура яблоко. Покажется ли она аппетитной большинству? Может, она зеленая, а все хотят со спелыми румяными боками? Или сочное желтое, а то и в крапинку, или совсем багрово-алое? Может Сакура уже начинает гнить? Отчего такие мысли? Кажется, только месяц назад они пришли сюда, после того как ей исполнилось восемнадцать, а запись на аукцион проводилась за месяц. Аукцион уже долгое время регулярно проводился 1 июня. В первой половине дня – что раньше было проблематично для вампиров. Первые годы отношений кровососов и людей все «дружеские» контакты проходили в темное время или в помещениях без солнечного света. Сейчас, когда придумано так много, чтобы вампиры ходили среди людей, они и наряжаются как на праздник. Когда она с матушкой ехали во дворец, даже попали в пробку из экипажей – так много людей столпилось на улицах посмотреть на бессмертных. А уж у лестницы дворца в этот день пускали поглазеть всех, пусть внутрь не пускали, но этот жест – мы ничего не скрываем, все честно - многих зевак удовлетворял. Сакура не раз встречала в городе таких обожателей вампиров – часто среди зажиточных граждан. Они как за популярными артистами, следили за особенно светскими вампирами, за их выходами, нарядами, восхищались и даже выкрикивали комплименты. Такие люди словно верили, что счастливы сейчас все: и те, кто продается, кто обменивает свою кровь на подобие этой самой светской жизни. Наверное, людей путали «счастливые» пары вампира и человека. Таких было несколько. Они появлялись под ручку, всегда улыбались, махали зрителям, охотно позировали для них в роскошных нарядах. Сакура тоже несколько раз видела дам и кавалеров среди людей рядом с вампиром. Вроде они правда довольны. Никакого сравнения с ее сестрой. Живые, активные, в меру розовощекие и будто правда влюбленные. Подобные пары путали всё, они как антипример для таких как ее сестры, верящих в любовь. Но в тех же подпольных газетах писали, что эти пары – показные, это указ сверху, изображать любовь. На деле они оба вампира или даже человека, а может и то и другое, но совсем не любящие так, как показывали на людях. Порой Сакура жалела, что так много знала. Ее мысли должны были сохранять лишь чистоту, а на деле выходило, будто она состоит их слухов и домыслов. И уже сама пришла к выводу, что если верить во все – можно лишиться разума. Но и не верить сложно. Абстрагироваться – лучшее, что она нашла для себя. И когда ей какая-то девушка сунула на очередной прогулке в городе листовку вступить в ряды несогласных, она лишь мило улыбнулась и выбросила в урну листовку. Как вариант, она могла бы сбежать, могла бы бороться за право быть свободным человеком, а не тем, кому всю жизнь внушали, что она должна. Сакура могла бы, но не делала. Потому что все чего хотелось – поесть. Поесть вкусно, а те повстанцы выглядели полуголодными… Сакура продалась за еду… Задорого ли? Уже заранее зная как непросто пойдет этот день, навсегда отрезав от нее человеческую жизнь, став пожизненной едой для мужа. Мужа ли? Возьмет ли ее замуж вампир? Потому как покупка этого совсем не гарантирует. Прострация и потерянность медленно проходили. Сакура готовилась к этому с восьми лет, но только на деле матушка никак не могла подготовить ее к тому, что происходит здесь. Все суетятся, готовятся и людей так много, что в огромной полуподвальной холодной зале с зеркалами и нарядами – ей душно. На самом деле опекуны могут заниматься своим «лотом», украшать его по своему усмотрению, но матушка никогда не бывала тут. Она проходила все этапы со «своим жертвенным ребенком», однако в это помещение не спускалась и с сестрой. Сакура не понимала почему. И когда задала это вопрос, неожиданно услышала: - Я боюсь. - Чего? Туда не допускаются вампиры… - Не вампиров, глупая малышка, - заблестели глаза матушки в темном экипаже, когда они ехали сюда. – Боюсь увидеть то, что меня разочарует и я струшу, и брошу все это, и всех детей… «Вы бросаете меня…» Сакура не поняла тогда, что боится матушка. Но вот, побывав в этом безумии: вон какую-то девушку уводят, потому что она отказывается продаваться – будто не знает, что за этим последует. Здесь нет богатых, которые могут заплатить за себя откупные, ее отпустят, потому что не по доброй воле продать человека нельзя – так гласит закон. Однако, на девушку и ее опекуна повесят гигантский долг – может даже ее бы не продали за такую сумму, а потом будет два выхода – работать на долг всю жизнь вместе с родными, или же продаваться за те же укусы, но уже многим вампирам на их как бы подпольных вечеринках. Зато отчасти быть свободной в выборе. Интересно, а Сакура бы выдержала такое? Ходят слухи, что на подпольных вечеринках хорошо платят… Только риск не вернуться с нее крайне высок. Потому что тебя кусает не один, а несколько вампиров. Все, обезумевшие от желания крови и страстей, они не сдерживаются, потому что это не жена, эта незнакомые девушка или парень, которые продали себя именно для этого… Одного бы выдержать. Сакура не понимала насколько больно будет, потому что ее всю жизнь берегли от ран, особенно с восьми лет. Иногда намеренно хотелось пораниться, порезать палец или даже попробовать самой укусить себя. А еще лучше дать укусить собаке. Но тогда это будет шрам, матушкин гнев и лишение Сакуры последних радостей. И еще ощущение, что кровь Сакуры будет также девственна как она – можно сказать, не тронутая, не пробуемая никем. - Сакура, ты настоящее сокровище, - вдруг матушка взяла за руку «дочь», когда они поднимались по лестнице дворца. И вот теперь она одна. Опекуны других как-то помогают приукрасить свой лот, а Сакура расчесала длинные волосы, надела тунику и ждала. Вот потому и стояла неприкаянная. Может сбежать? Она не помнила – были ли такие попытки и что будет тому, кто сбежит? - Лишь бы не он, - прошептала про себя Харуно. Она боялась многих вещей, хотя и безмятежное лицо этого не показывало, а еще настрой себя на лучшее, чтобы не испортить кровь. Но почему-то множество ее страхов меркло перед одним: Сакура боялась, что ее купит тот самый вампир, который купил ее сестру так, что они почти десять лет жили без всех этих аукционов. При желании матушка могла просто сказать очередной почти совершеннолетней, что она следующая, но грамотно распорядившись деньгами – купив соседний участок и живность, приют продержался десять лет, пусть и скромно, но дети росли и радовались, что у них еще есть время. А Сакура бы все равно стала жертвой – слишком красива. Но сейчас так не казалось. Она вообще теперь не понимала критериев красоты: тут находились такие разные люди – парни и девушки. Хотя были и постарше, даже зрелые мужчины и женщины, правда молодость шла особенно ценным лотом. Сакура точно среди них потерялась как тот самый нераспустившийся цветок в букете… - Почему вы не идете со мной? – растерялась Сакура тому, что матушка осталась за порогом этой комнаты. Все шли со своими подопечными, а Сакура выходит одна. За исключением тех одиночек, которые сами себя продают – в основном как раз более зрелые люди… Отчего ей всегда казалось, даже не будучи на аукционе ни разу, что тут продают только молодых и продают опекуны? Сакура ведь могла бы сбежать из приюта незадолго до совершеннолетия и потом, раз это ей суждено, сама себя продать и получить свои деньги сама, никому не отдавать! Не просить потом у вампира что хочется, а покупать сама! Озарение пришло слишком поздно. Может потому матушка и не рассказывала, чтобы Сакура так не сделала и принесла выгоду той, которая растила ее всю жизнь. Это, вероятно, по мнению женщины, справедливо. И почему же, вложив в Сакуру столько сил, матушка уходит, оставляет ее одну, без поддержки? Может дает ей этот самый шанс сбежать? - Госпожа, вы можете пройти со своей дочерью, - напомнил ей распорядитель у дверей, начиная закрывать их. – Потребуется ваша помощь, чтобы украсить ее к аукциону. Матушка подарила ей самый странный взгляд, будто тоскливый и одинокий, и горделиво хмыкнула. - Нечего в ней украшать… Она сама по себе украшение. Сакура не понимала, что нашло на эту женщину. Ей стало жаль Сакуру, она передумала продавать ее, может решила, что хозяйство еще прокормит их немного дольше? Тогда почему это не сказать открыто, не завуалировано «понимай, как хочешь»? Сакура успокаивалась, ни к чему все это теперь. Просто дойти до конца, поесть и все, без разницы. Какая-то феноменальная усталость от всего этого марафона к аукциону прошлась по ней и девушка прислонилась к стене, безразлично глядя как успокаивают или украшают будущую еду. Вероятно, так повара трудятся на кухне. И если украшением к блюду может быть разная растительность, овощи, фрукты, соусы, то тут это высокие прически с тканевыми или бумажными цветами, или драгоценными и полудрагоценными камнями, и украшения на шею и запястья – считающиеся самыми вкусными местами. Отчего-то сейчас вспомнился запах, который она уловила, когда они стояли в пробке из экипажей. Они с матушкой сидели в закрытой карете, да и город не розами пах, но запах был так близко, что прорвался к ноздрям девушки. Она открыла окошко, и матушка тут же схватила ее за руку. Харуно успела увидеть открытую террасу уличного кафе, где официант ставил тарелку перед тучным посетителем. - Ваше жаркое из кролика, господин. - Сакура! – матушка задернула шторку окна. – Не высовывайся! - Жаркое из кролика, - едва слышно прошептала Харуно, запоминая запах. Теперь этот запах будто перед ней. Как стимул не отступать. Хотя бы попробовать это блюдо и… - Что вы делаете?! – возмутилась одна из женщин, обсуживающих мероприятие. Она выхватила бутылек с чем-то пахучим у немолодой, но еще красивой женщины. – Вам же объясняли, что духи категорически запрещены. Запах вашей крови скроется за ними… Тоже вариант… А если тебя никто не купит? Ну вот не понравился аромат крови никому из вампиров. Происходили и такие случаи, но, кажется, этих несчастных потом скупали толпой почти за бесценок, вампиры, не обремененные богатствами… А это точно не то к чему стремятся все жертвы. Если уж давать себя мучить, то хотя бы получать взамен роскошь, а не ту же нищету, из которой хотел выбраться. Средства на людей у вампиров уходили порядочные. Некоторые так трясли деньгами, что разорили свои кланы. А жить и есть хочется, вот и надеются, что будут такие, которые не понравятся обеспеченным «коллегам». - Харуно Сакура! – вдруг выкрикнули ее имя. Оказывается, их выстроили в ряды и теперь каждому раздавали результат их обследования. Сакура выдохнула: она находилась в наивысшей категории, там было всего семь человек, и Харуно шла седьмой в очереди. Если бы Сакура была мясом, то ее бы назвали первосортным. Ей надели бирку с номером на шею и отвели в комнату для этих самых первосортных. Тут было двое очень красивых парней, трое юных девушек и одна взрослая женщина. Комната шикарная, с диванами, обитыми шелком, зеркалами и даже в углу журчал небольшой фонтан, а рядом несколько клеток с птицами, которые иногда начинали мелодично посвистывать. - Слышали, - вдруг открыла рот неописуемая красавица с волосами будто из золота и синими как васильки глазами. На ее бирке был номер два. – Говорят, будет клан Учиха! - Не может быть! – откликнулась девушка с каштановыми волосами. – Те самые? Они же, говорят, ни разу не участвовали на аукционе! - Не верю, - протянул светловолосый парень с прекрасным, но каким-то высокомерным, для того, кто станет едой, лицом. – Они должны были как-то выживать. - Может они из этих, которые пьют кровь животных? - Или ходят на подпольные оргии, - усмехнулся парень. - Нет-нет, - отмахнулась шатенка. – Может просто их жены еще живы? - И сколько лет этим старухам? – расхохотался парень. Другой молодой человек напряженно молчал, как и третья девушка вместе с Сакурой. И женщиной. Сакура снова стала волноваться: этот парень и девушки ведут себя так, будто сами на вечеринку пришли. А еще… они выглядят ухоженными и надменными. - А… а вы сами себя… продаете? – спросила Харуно. Другого шанса может не быть для такого вопроса. - Меня отец продает, - качнула плечами блондинка. – Наша семья из обеспеченных, но отец прогулял наше состояние и вот – выход нашел. Сакура бы ужаснулась, но это обыденно для ее мира. Жутко то, как к этому сама дочь относится. - Себя бы и продавал, - тихо сказала Харуно. - О! Слышали? Какая смелая девка! – сказал говорливый парень, с любопытством разглядывая розововолосую. - Представь, я ему тоже самое сказала, - расхохоталась красавица. – А он пригрозил тогда продать моего младшего брата… Хочу, чтобы меня выкупил самый богатый вампир, и я попрошу у него все деньги передать мне и добиться того, чтобы мои брат и сестра жили под моей опекой. Сакура даже зауважала такую благородную позицию. - А ты? – смерила ее придирчивым взглядом блондинка. - Я… Я из приюта. Все переглянулись и осмотрели Сакуру куда внимательней: она очень выделялась – слишком просто одетая, без украшений, даже без макияжа. - Я не видела твоего опекуна. Ты сама себя продаешь? - Н-нет, - Сакура очень редко общалась с новыми людьми и сейчас тушевалась от их самоуверенности. – Матушка из приюта – она продает меня. - Почему она тогда не пришла тебе прическу нормальную сделать? – вдруг спросила женщина глубоким, спокойным голосом. Сакура стыдливо покраснела. Она так ужасно выглядит? И стала непредумышленно трогать волосы. - Все так плохо? - Садись, - кивнула ей на столик с зеркалом и пуфик перед ним. – Я что-нибудь сделаю с этим. Сакура заметила, что на самой взрослой здесь, бирка с первым номером. Значит, эта женщина самый ценный товар среди всех в комнате? Харуно стоит быть благодарной, ведь даже вкусно приготовленное способен отпугнуть непрезентабельный вид блюда. Сакура терпеливо сидела, пока женщина расчесывала ее волосы. И все же не пропадало ощущение, что она тут чужая. Не потому, что не еда, а будто не ровня всем. У нее и номер последний, пусть и среди лучших. Она, если так можно выразиться, попала в мясо первой свежести, которое еще делает последние вдохи, и уже скоро отправится на сковороду или в кастрюлю. Но даже эти парни и девушки, и эта женщина – безусловно красивая брюнетка, у нее и прическа сложная, царственная. Она скорее похожа на одну из статуй богинь, которые украшали дворец. Еще и белая туника именно ей шла больше, тогда как Сакуре и девушкам была великовата. Остальные терпеливо смотрели как женщина расчесывает Сакуру. - Какой необычный цвет, и волосы как шелк. Действительно… - Не может быть, ее волосы лучше моих? – подошла блондиночка. И тут почти все стали трогать ее волосы. - Не вижу ничего особенного, - сказала вторая девушка. – У меня волосы мягче. - Может цвет? Сакуре совершенно не нравилось, что ее трогали, касались кожи рук, но она чувствовала себя какой-то бесправной. От нее не скрылось, что все здесь – отпрыски богатых семей, пусть и обнищавших. Почему так? Почему она оказалась среди них? Неужели матушка права, что нужно было питаться так, ничего толком не делать и все – готовая вкуснятина для вампира? Если все здесь бывшие богачи – значит, по сути, они тоже этим занимались всю жизнь – ничего не делали. Но едва ли они питались только растительной пищей. И тут точно одна не девственница, да еще и старше нее примерно в два раза. Ничего не скажешь, женщина красивая, но ее оценили дороже, чем Сакуру, значит, матушка сделала что-то не так? Нет, так. Сакура здесь, среди, так скажем, элиты, среди редкого деликатеса, значит все не зря и аж слюнки потекли от предстоящего пира, который она заслужила хотя бы раз за свои восемнадцать. Пусть проживет потом считанные дни, а может тот же год протянет, но она будет счастливой, потому что… Потому что хочет. - Лоты, приготовиться, - зашла к ним организатор. – Вас будут сопровождать. Через десять минут начнется аукцион. Как и всегда он начинается с низких оценочных лотов, далее средние, высокие, высшие и – вы. - Деликатес, - пробормотала Сакура. И вдруг поймала странную ухмылочку на лице женщины, которая продолжала сооружать прическу из ее волос, используя лишь переплетения и ленты, которые откуда-то взяла. Сакура в самом деле выглядела мило. Падкие на красотку вампиры точно прибавят к цене за открытую шею, а может им покажется симпатичным и ее широкий лоб? Организатор ушла. - Слышали, что низших продают не поодиночке, а пачками? – сказал первый парень. - Туда им и дорога, - самодовольно заявила блондиночка. – На что вообще рассчитывали? - Почему… почему вы так говорите? – спросила третья девушка, которая до этого молчала. – Мы ведь все люди… Сакура была согласна с ней, но отчего промолчала. - Ну, люди. Сегодня - да, а завтра… - Еда, - прошептала Харуно. Не похоже, чтобы все эти «деликатесы» с восьми лет знали, что скоро их продадут. Почему они так спокойны и, по виду, почти все смирились со своей участью? - Надеюсь, меня купит красивый вампир. – Сказала шатенка. – Надеюсь, это будут Учиха. Вы слышали о том, что там сплошь красавчики? Таким не жаль и дать… Девушки и парни понятливо засмеялись. Сакура лишь нахмурилась их лукавым улыбочкам. Это неправильно. Они будто не понимают на что идут. - Вы же в курсе, что через год вас могут убить почти официально? – не выдержала она. - О чем ты? – блондинка подошла к ней с женщиной и хмуро смотрела на прическу Сакуры. – Выглядит, как простушка. - Возможно, и простушка, - раздался томный бархатный голос красавицы брюнетки. – Но я слышала, что в этом году нумерация идет с низу. То есть, чем больше ты стоишь, тем больше твой номер. Сакура уловила смену настроений тут же. Как нельзя кстати пригодилось безмятежное выражение лица. Внезапно со всех сторон она ощутила осуждение, будто украла у них что-то из-под носа. И ведь за что они борются? Может и не как Сакура – что в приюте, что у вампира - останется бесправной и без денег; они продают себя более умно, продуманно, выверено. Не то что глупышка, прожившая в приюте всю жизнь и прогулки в город, парки и сады – все ее забавы. - Хотите сказать, что эта простушка стоит дороже меня? – спросил болтливый парень. Он злился, и Сакура с трудом сохраняла невозмутимость, ощущая исходящую от него агрессию. - Возможно, в разы. – Качнула плечом женщина. – Но это просто слухи… Кстати, смотрите, что у меня есть? Она ловко достала из рукава туники флакончик. Сакура рассеянно проследила взглядом, понимая, что отчего-то сердце забилось как у загнанного зверя. Ее глаза проследили за рукой женщины, поставивший флакон на туалетный столик, девушка встретилась взглядом с брюнеткой и увидела отражения лиц почти всей элиты. Они смотрели на флакон. - Редкая вещь, - издалека смотрела блондинка. – Судя по флакону, они не из дешёвых, говорят, делают из крови девственниц. - Чушь! Все скажут, только бы низшие купились и отдали состояние лишь бы вкусно пахнуть, и чтобы вампир купил подороже. – Покачал головой надменный парень. – На деле может там и есть кровь, но свиньи какой-нибудь. Всегда будут такие, которые поведутся на байки. - Так хочется понюхать. Это подделка или все же те самые духи? – вытягивала шею блондинка, но не подходила. И насколько опасно близко к этим духам сидели Сакура и стояла женщина номер один. - Даже не думайте. Одна капля способна заглушить ваш запах крови. И ваша продажа будет аннулирована. - А что будет потом? – спросила третья девушка. - Но ведь, - подал голос второй парень. – Есть вероятность, что эти духи намного улучшат аромат крови. - А потом? – резонно спросила третья девушка. – Ну купят тебя за баснословную сумму, запах выветрится, но твоя кровь вкуснее не станет. Что сделает твой вампир? Я бы убила, - необыкновенно холодно сказала девушка. Сакура была поражена – словно мысли ее озвучила. Но ей ведь не казалось, что отчего-то именно она всем стала неприятна. Потому, что не их круга? Но разве сейчас они не все равны? Сакура ощущала почти похожее напряжение, когда за ней следили вампиры. Враги вокруг. У нее давно не осталось ни заблуждения, ни надежды, что люди могут ее спасти. Но то, что свои же, те, кто с ней в одном котле, против нее и готовы чуть ли не первыми сожрать ее – вот это страшно. Однако, вдруг все это ей показалось из-за нервов? Или она стала такая недоверчивая из-за приютских? А может на самом деле Сакура правда совсем не так чиста, как видит ее матушка? - Приготовьтесь, выходим, - снова заглянула к ним организатор. – Торги начались и ваш выход минут через двадцать, но до зала еще нужно дойти. Все молча встали и Сакура заметила как трясет второго парня – он будто в обморок грохнется. Она могла его понять. Третья девушка вот-вот с ума сойдет. Даже самые говорливые притихли. Сакура, как и все, вышла следом за провожающими, но тут вдруг ее остановила женщина. - Милая, кажется, я потеряла одну из заколок, можешь посмотреть – не на столе ли она? Харуно напряглась, но не нашла повода отказаться и, чувствуя, что будто должна ей за прическу, одновременно ощущала как натянулись нервы во всем ее теле, зашла в комнату, пока организаторы уводили по коридору самые дорогие лоты. Сакура осмотрелась, слыша какой-то писк в голове, почти как ультразвук, будто предупреждение об опасности. Она оглянулась – на столике ничего не было похожего на заколку. Флакона тоже не было. Сакура моментально повернулась к женщине, безразлично смотревшую на наивную девушку. - Ничего личного, милая. Но мне не нужны такие конкуренты, - и швырнула к ее ногам флакон духов, который разбился, обрызгав побелевшую Харуно сильным ароматом, за которым не слышно запаха крови.