Патристика и схоластика

                                  — Серьезно?       Многое было не озвучено, но Дэмиан слишком хорошо знаком с характером Брюса, потому услышал все, что тот бы хотел ему сказать, но только приподнял бровь.       — Почему я не в стороне? Грейсону и Красному нужно больше времени, чтобы добраться. И ты не позвал их, — тихо сказал парень, медленно вставая за спиной отца. Глаза его темные прожигали широкую спину. Он хотел добавить вес словам прикосновением, но не решился, гордый.       — Нет, — подтвердил Брюс, отмахиваясь от воспоминаний о сыновьях. — Не позвал.       Отец был в доспехах, новый кевларовый костюм был полностью в одном ночном цвете, покрывающим всю бледную кожу. Брюс был без маски, глаза внимательные, непроницаемые, и Дэмиан переступает с ноги на ногу, неуверенный больше ни в чем.       Отец ушел в след за Джокером, стоило ему только появиться после того, что он сделал с Джейсоном. Все видели насколько это было тяжело для Б. Он держал лицо и свое достоинство, и больше ничего не могло выдать его боли, которую он давно пережил.       Открытая рана кровоточила на его сердце, Дэмиан знал это наверняка и... переживал.       Брюс ушел поздно, бесшумно, по следам Джокера, которого он любил, и который любил его, и Дэмиан понимал.       Джейсон давно не имел ничего против своего прошлого, пережил тяжело, но уверенно, а остальные никогда не задавали вопросов. Дэмиан знал, что Джейсон знает больше, чем говорит. Знает что-то, что тогда случилось, что-то, что Брюс хранит уже долгие годы.       — Тим?       — Дрейк ещё не вернулся из университета. Позже.       Брюс задумчиво кивнул, ведь понял правильно: Тим все знает и в отличие от братьев не будет стоять на пути. В этом Дэмиан с ним солидарен, как не прискорбно признавать. Отец не поспешил натягивать маску и отправляться дальше по известному ему следу, помедлив. Остановился на краю крыши всматриваясь в сторону аэропорта, где далеко-далеко за ним был настоящий мир.       Дэмиан отслеживал его настроение. За визором глаза были полны шторма, опасные; он держал свои злые слова за зубами, потому что уже скучал по нему, когда он еще даже не ушел, но не решился признать. Юноша немного ослабил хватку на рукояти катаны.       — Не ходи, — шепчет мальчишка и Брюс поворачивается, уставший. Смотрит долго на лицо знакомое до последней черты и незнакомое одновременно, и снимает перчатку.       Касается кончиков волос, ведет по овалу лица и мягко подталкивает в сторону дома.       Они не говорят больше и Дэмиан отступает, послушный, домашний в руках отца, понимая, что любовь их большая и слишком тяжелая для одного. Он сам держит чувства за тесьмой, теряя управление на каждом повороте и если Брюс желает молчать, то так тому и быть.       Он уходит, но знает, что там, за спиной, отец провожает его теплым благодарным взглядом. Что он все равно пойдет за своим человеком один.