Патристика и схоластика

                                  — Ты целованный?       У Тима расширились глаза, он вздрогнул, и Дэмиан словно перестал дышать, настороженный. Ощетинился.       У младшего Красного внутри всё опустилось и замерло, покрывшись холодным и гулким слоем льда, даже под ложечкой засосало немного. Он осторожно отложил работу, слегка склонив голову, ласково пробормотав в ответ:       — С чего вопрос?       Дэмиан молчит, и Тим неуверенно сжимается, подозрительно осматривая мальчика, что сидел на его постели в его комнате по своей воле.       — Стесняешься? — уточняет незаинтересованно Уэйн, но в глазах его больше правды, о, Тим знает, что тот совсем не так холоден, как хочет казаться.       — С чего, — твёрдо проговорил парень, не позволяя над собой насмехаться, — вопрос?       Дэмиан прозвучал легкомысленно, но Тим знал, что он о таком слове даже не слышал, спланированный ураган, продуманное огниво в бушующем пожаре. Мальчик врал, пытался быть легче, чем есть, не умеющий коммуницировать не как император, и делал это не на зло, и Тим прислушался.       — Просто хочу знать, пока твое внимание сконцентрировано на мне. И ты в выигрыше, разве нет? Видишь меня в очень уязвимом положении.       Тим вздыхает и закрывает крышку ноутбука полностью разворачиваясь к мальчишке.       Будущий Бэтмен упал на кровать устроившись удобнее, заложил руки за голову, внимательно рассматривая потолок.       Тим знал, что за ним пристально наблюдают, отслеживая.       «Пока твое внимание полностью сконцентрировано на мне». Это что ещё за прямолинейность? У них так не было принято.       Тим вздохнул ещё громче, мученически, и встал на ноги, потянувшись. Наклонился через стол к выключателю, притушил свет, отчего у самой кромки брюк задралась широкая футболка с плеча отца.       Дэмиан тяжело сглотнул, но глаз не отвел.       — Дэмиан? Поговори со мной, — это было необычно: говорить с ним, не как с врагом. Тим сбросил с себя обычную холодность и решил открыться в ответ. Дэмиан смотрел словно не верил.       — О чем? — подозрительно уточнил, хрипло пробормотав.       Тим закатил глаза, но улыбнулся, убирая мешающиеся волосы со лба, зачесав их назад. Он нависал над пацаном и не мог поверить, что малявка в свой нежный возраст всегда такой напряжённый и недоверчивый. С ним — особенно.       «Я ненавижу тебя!» — слышится ему все также по ночам, когда он не может уснуть в одиноком доме, огромными глазами впиваясь в свои руки, чувствуя, что внутри все трещит и рвется.       Дэмиан немного приподнял голову, его ноздри хватали воздух словно он чуял смену настроения, но Тим погладил себя по открытым голым рукам, обнимая, сбрасывая печаль, приподняв уголки губ, отвлекая, не заостряя внимание, не давая и шанса спросить, почему он вдруг стал пасмурным, уставшим. И сказал то, что совсем не планировал.       — Ты спросил про... поцелуй. Да. Было дело. Меня один раз поцеловал Дик.       Лицо Дэмиана стало полностью непроницаемым.       — ..Что?       — Я, хм. Да, так случилось.       — Игра? — хрипло выдавил Дэмиан, опуская медленно голову снова на постель.       Тим видел чужое напряжение, Дэмиан внимательно смотрел и Тим знал, что несмотря на их внешние перепалки, Дэмиан никогда бы не допустил, чтобы его обидели. Даже родственники.       И это взаимно. Не то, чтобы Тим планировал ему говорить об этом.       Но он смягчился. Выбросил из головы тяжёлые мысли, фыркнул смешливо, и присел рядом с мальчишкой, почти сразу упав также на кровать, рассматривая потолок, на котором были лучи заката. Дэмиан повернул голову: Тима тяжесть его цепкого взгляда прижала хлеще гравитации.       — Может. Я не спросил. Спор? Его врождённая любвеобильность? Не уверен, — улыбнулся Тим, продолжая увлеченно рассматривать блики света наверху.       — Ты так легкомысленно об этом говоришь, — чужой скрип зубов слышался в несколько раз чётче и Тим повел лопатками, почувствовав странную дрожь.       — Это не был поцелуй, — закатив глаза, Тимоти повернулся головой в ответ, наткнувшись на то, что между ними практически не было пространства. Он никогда не видел Дэмиана так близко.       — Объясни, — приказал очень тихо, строго, Дэмиан.       — Он коснулся, — неожиданно смутился Тим, от того, что признался, от того, что послушался. Мальчик вздрогнул и медленно отвел взгляд, касаясь непроизвольно пальцами сухих губ.       Дэмиан повторил жест со своими тонкими напряжёнными губами, упрямо сжатыми линией.       — Понравилось?       Тим вздрогнул от чужого отрезанного вопроса. Он посмотрел задумчиво в потемневшие глаза и мягко, совсем медленно отрицательно качнул головой.       — Тебе понравилось, — зарычал Дэмиан, и в глазах его была холодная, тяжёлая злость.       — Нет, — огрызнулся Тим настаивая, возмущённо отворачиваясь. — Опять решаешь за других.       Они молчали, и Тим был готов сорваться и уйти, не зная, что хуже: удары Дэмиана или его слова. Но юный Уэйн остановил его, рассердившись на себя.       — Извини.       Тим молчал дольше, чем по-настоящему думал о прощении – трудно было устоять перед чужой серьёзностью, умными глазами, нарывом в голосе. Кому, как не Тиму знать, что Дэмиан не извиняется. Он тихо хмыкнул и неуверенно повернулся, совсем немного показав свою улыбку. Они ещё долго молча лежали и смотрели друг на друга, неестественно боязно, спокойно, пока Дэмиан не сдался окончательно.       — Я никогда не испытывал это, — признание не было неожиданностью. Дэмиану всего сколько? Тринадцать? Тиму девятнадцать и он, если бы не Дик, был бы до сих пор не целованный, это точно.       — Это нормально. Ричард... сделал это всего года два назад. А так бы я тоже, эм... не спешил. Впереди много времени, — осторожно направил его Тим, и Дэмиан не всерьёз толкнул его в плечо, но Тим все равно скривился и Дэмиан замер.       Пораженные, они оба смотрели друг на друга.       Тим смутился того, что признался и свёл коленки, сжимая свои предплечья, стараясь укрыться от чужого тяжёлого молчания. У этого парня даже молчание было – огненное, порабощающие. Если они не говорили никогда толком, помимо нападок злых со стороны Дэмиана и раненных огрызаний Тима, то что уж говорить о тишине между ними.       Дэмиан слушал его очень цепко и смотрел весомо, и наконец заметил, что его действия иногда действуют разрушающе на Тимоти, и младший Красный почувствовал тяжесть в груди и холод. И жар. И неудовлетворение и, наверное, даже ранимость. Он не хотел бы, чтобы что-то из этого Дэмиан знал, видел. А он видел. Смотрел и видел больше и Тиму не нравилось. Что-то было совсем неправильно...       Тим резко отвернулся с ужасом пряча глаза – у него пронеслись мысли, что Дэмиан, когда возмужает, украдёт много сердец. Завоюет не одну душу.       О. Нет.       Боже, нет, он об этом не думал. Не думает.       Неа.       — Я хочу сейчас, — вдруг хрипло прерывает Робин затянувшееся молчание.       Тим сглатывает с закрытием глазами и активно пытается игнорировать, что Дэмиан привстал на локте и смотрит на него сверху вниз, вблизи.       — С кем-то определенным? — уточняет осторожно.       Тим спросил и почувствовал, что у него что-то холодеет в груди. Скривившись, как от боли, Тимоти прикусил нижнюю губу. Рейвен была долгое время другом младшему, и конечно он мог подумать о ней в таком ключе-       — Нет, — быстро отрезал Дэмиан возмущённо, но тихо. — Нет, — повторил настойчиво.       Тим приоткрыл синеву глаз, васильки млечного пути, и задумчиво рассматривал сведённые брови, маленькие точки редких родинок и совсем не понимал, почему Дэмиан ему открывается. Они разговаривают, или это прелюдия к братоубийству?       — Что насчёт нас?       Тим изумлённо смотрит и Дэмиан пододвигается ближе, положив твердую ладонь, крепкой – вау, когда она такой стала, – хваткой сжимая простыни рядом с его виском.       Тим молчит и Дэмиан повторяет настойчивее: — Тебя. Что насчёт тебя?       — Поцелуй? — ужасается Тимоти, подтягивая коленки к груди, мягко перевернувшись на бок, во все глаза рассматривая Дэмиана, что был тверд в своих намерениях. — Нет! Я же сказал, что не умею. И я не учитель. Не так. Не для того, чтобы ты смеялся! Не потому что тебе интересно.       Тим шипит, рассерженный, и порывается встать, сам удивленный реакции на чужие привычные за столько лет подколы, но Дэмиан хватает его за руку и сжимает.       Тим чувствует, как угасает злость, и снова замолкает оставаясь неподвижным в том же положении.       Дэмиан молчит тоже, а потом аккуратно точно тянется ему на встречу, положив холодную, влажную ладонь на его лицо, обнимая, заключая в оковы жара пальцев. Тим с ужасом жмуриться не в силах остановить чужой порыв и Дэмиан касается. Его губ.       Они лежат околевшие, замершие. Дышат одним воздухом и их губы соприкасаются, и Тим такого не помнит, когда то же провернул хохочущий Дик. Там было касание, как и любое другое мгновение, мимолётное, не уловимое.       Дэмиан не закрыл глаза, и Тим увидел это спустя тянущиеся крупицы времени, когда ему удалось слегка расслабиться от бездействия, когда он приоткрыл ресницы, замершей птичкой, вскруженный чужим взглядом, теряясь в темноте зрачков Дэмиана.       Он вдруг отстранился, но совсем чуть-чуть. Сам же продолжал смотреть в глаза, и Тим горел изнутри, осознав, что все это что-то намного большее, чем братский поцелуй, который ничего не должен из себя представлять.       Дэмиан увидел это в его глазах, и жадно наклонился снова.       Тим всхлипнул, когда Дэмиан покрывал поцелуями его лицо, плечи, убирая ворот футболки, чтобы добраться до привлекательных ломких ключиц.       Когда он поцеловал его жёстче, неопытно сильно, все их остроумие и насмешки мигом улетучились. Они вообще были? Дэмиан стал очень серьёзным, а Тим дрожал, и так притих, словно изо всех сил старался услышать что-то ему неслышное.       Тим позволил Дэмиану лечь сверху. Раскрыть себя. Тим весь взмокший чувствовал, что дуреет от чужой уверенности, властности. Дэмиан раздвинул его ноги, позволяя обнять упругими дрожащими бедрами его пояс.       Они замерли.       Тимоти чувствовал, как Дэмиан прижимает его руки к постели, как нависает. Видел чужое сбитое дыхание. Внимание, трепет. Тим дрожал ресницами, а ноги его совсем не слушались, стройные, обнимали человека над собой, как никогда прежде. Как никогда вообще...       Тим заскулил, и сжал чужую челюсть, стоило Дэмиану склониться с тихим воем, прижаться и проникнуть языком в его мокрый рот – Дэмиан забормотал на арабском бессвязную нить золотой теплой речи, и Тим понял каждое слово, несмотря на то, что все звуки были словно сквозь толщу воды.       Так вот что было между ними с самой первой встречи.       Дэмиан мягко погладил его хрупкую шею, изучающе сжал губами его губы, толкнулся проворным, неумелым языком между зубами, поглаживая небо, его собственный язык, и собирался добраться до горла, но Тим протестующие замычал, мягко, ранимо, очень дрожаще и Дэмиан задрожал над ним тоже, толкнувшись бедрами, непроизвольно, на грани инстинкта, и Тим всхлипнул, выталкивая его, возвращая себе разум, что сразу же обернулось трагедией: Дэмиан не нежно оставил засос на его шее, укусил до боли, вжался лицом в его солнечное сплетение, плечо, горло и дышал жадно, глубоко. Глаза горели, и Тим сам не мог отдышаться, но продолжал смотреть.       Дэмиан видел его радужку, волнение, разгоряченность, страх и сильное удивление и он не смог скрыть торжества.       Если кто и будет его спутником, то только этот человек.       — Свет. Ты – свет Тимоти, — хрипит юноша, пораженный и поражающий, очень серьезно, вдумчиво. Целует его брови, влажные скулы, зачастив, жадный, лижет дрожащие припухлые нежные очень мягкие губы, совсем неискушенный рот, и не может надышаться тем, чем дышит Тим, взбудораживаясь, напрягаясь, потираясь о него и выталкивая через неряшливо влажный поцелуй всю правду о своих чувствах.       У Дэмиана загораются темным очень живым огнем глаза и он слегка растянул губы в улыбке, и Тим расслабился под ним окончательно, разморенный, разнеженный, очень желанный. Обернул руками шею, позволяя прижиматься лбом ко лбу. Понимая, что ждал этого. И что этим все не закончится.       Что учится придется долго, вместе и всему.