Патристика и схоластика

                                  Дик должен был догадаться, что его младший, любимый, к слову, брат, станет... самым красивым человеком, которого он только видел.       Разве не было предпосылок? Рациональность, когда он еще был только ребенком, его звездные глаза, теплая улыбка. Искренний, старательный, очень заботливый. Дик помнил все его взросление. Он так любил эти воспоминания. Когда они оба были моложе, но старше того возраста после их первой встречи. Когда стояли бок о бок, когда были командой на постоянной основе. Дик не мог не-       Но он не предположил. И поэтому ведет себя странно. Неуклюже. И очень плохо.       Он лишь надеется, что остальные ничего не поняли.       О, черт, Джейсон и Брюс его уроют.       Это было очень стремно и Дик это знал. Правда. Но что он мог сделать? Он маленький человек и не мог не покровительствовать свои слабости.       — И поэтому ты бросил свою команду, проигнорировал предложение семьи и живёшь теперь... здесь. Со мной, — Тим скептично осмотрел спортивную сумку и самого Дика в дверях его гнезда, куда он уже успел забраться, удобно устроившись в рабочем кресле.       — Ну, — Дик улыбнулся и Тим почти сдался. — Да. С тобой лучше. Прогонишь?       — Ты знаешь, что никогда, — сдается Тим, подходя ближе, получив теплый поцелуй в щеку – их старое привычное приветствие. И благодарность. И выражение любви, и заботы, и желание привлечь внимание, и просто желание, и-       Тим отвернулся, пряча покрасневшие скулы, но Дик был проворнее и поцеловал ещё и их.       Совместная жизнь была намного проще, чем казалось с самого начала.       Дик быстро уладил все разногласия с командой, с переездом, и с отцом, и стало немного полегче, дышать так точно.       Тим ходил за ним хвостиком, одетый в его свитера, мягкие спортивные штаны и совсем босой.       Кормил, следил, переживал и он думал, что это у него прошло со времён юных титанов, но с Диком у них всегда все было по-другому.       — Ты самый лучший, маленький, — бормочет Грейсон ему в шею, придерживая. Тим никогда не признается, что жмется к чужой груди не под предлогом, а потому что очень хочет. Он помнит спокойствие и чувство уюта по этим рукам, по этому голосу. — Ты теплый. И ласковый. Могу я остаться ещё?       Он остаётся ещё. И ещё.       Они патрулируют всей семьёй, часто ужинают с Дэмианом и Джейсоном, что продолжают оставаться их семьёй, которая не останавливаясь напоминает о своем существовании. Они вспоминали старые привычки, учились вместе существовать заново, и Тим сам не замечает, как Дик становится ему снова, как когда-то очень давно, необходим.       Многим позже Дик возвращается с вечеринки компании, на которую сегодня его отправил Брюс вместе с их домашним чудовищем, и Тим не смог уснуть, и, что хуже, не смог работать.       — Пожалуйста, прекрати, ты уже приручил меня! Я уже понял твой злой план, Дик, перестань, — Тим встретил его сразу на пороге, обхватив грудь в дорогом костюме от Александра Амосу, специально сминая предмет роскоши сшитый исключительно под заказ.       — Ты снова преувеличиваешь, — смех Дика очень родной, и Тим жмурится счастливо, улыбаясь глазами, прячась в его руки, не дожидаясь приглашения. В холле было темно, было слышно только их дыхание и чувственный звук поцелуев – Дик нежил его кожу щек и переносицу, но почти сразу нахмурился, отметив чужую бледность. — Ты устал. И ты снова не ложился. Даже не думал.       — Накажешь? — шепнул Тим, скрывая улыбку в чужих ключицах, длинными прядями спрятав лицо. Дик сжал его ребра и поднял на руки, отправляясь в спальню, даже не дрогнув от чужого брыкания. — Дик! Мы не можем решать все свои проблемы одной силой.       — Ты не проблема, мой хороший. И мы идём спать. Накажу в кровати. Восемь часов сна?       — Боже.       — Двенадцать. Будешь моим хорошим мальчиком? — глаза Дика искрятся сильнее, глубже, темнее, и Тим не выдерживает, прыскает, не заботится о губах, растягивающихся в чем-то искреннем и счастливом.       — Ничего ужаснее я не слышал, — бормочет он ласково, сворачиваясь клубком на кровати, заставляя, своим доверием, навалиться Дика сверху, прижать к простыням.       — Спи, — сонно мурлычет Дик, и Тим слушается, и уже не видит, насколько серьезны его глаза. Что старший совсем не готов ко сну.       Тим в его руках сладко сопит, еле слышимый, маленький и Дик вздыхает бесшумно, не заставив себя сдержаться: гладит его волосы, кожу головы и душит в себе то, что поднимается из раза в раз, когда они рядом.       Брюс его не поддержал.       Ну, как. Это не его точное поведение. Он скорее долго яростно молчал и холодно думал. Но Дик все-равно все ему рассказал.       Остальные ничего не видели, но их отец был ярым профессионалом и хорошим, внимательным человеком. Конечно, он видел.       Дик говорил тихо, и серьезно, и долго, и лучше бы не говорил ничего: Брюс дал ему понимание и доводы, свое мнение, и Дику пришлось сражаться с тем, с кем сражаться себе дороже.       Их диалог продолжался не день и не два. Когда только все зашло за год, Брюс оттаял, и дал ему добро на полный переезд. Дик им воспользовался.       — Ты серьёзен? — Джейсон курит громко, даже если молчит. Трещит фильтр, слетают искры, взрываясь у самой земли и даже дым шумно клубиться у его губ.       Дик толкнул его плечом и выпрямился рядом, оглядывая Готэм. Он любил этот город. И семью. Тима.       — Да.       Джейсон кивает, а Дэмиан, что спрятался у самой крыши, только дышит громче, недовольный, умолчавший.       Тим появляется тихо-тихо, и Дик ловит его почти сразу.       Тот спрыгивает с уступа, кидает в Колпака облепиховым морсом, на что Джейсон меняется в лице и урчит так громко, как только может, почти плачет, прижимая к себе теплый термос от Альфреда. Дэмиан в Тима кидает бэторангом, но Дик лениво отбивает его наручем и взлетает с братом вниз, пикируя и уже не слыша чужое бурчание от их младшего, который ещё выскажет ему все лично.       — Все хорошо?       Дик целует его под визором, мажет носом по губам и бодает мягко в плечо, заклиная себя, чтобы не поцеловать ещё.       — Да, Тим. Когда ты пришел – стало лучше.       — Слишком хорош, подхалим, — тянет мальчишка и обвивает бережно его бицепс, сбавляя вес с ног, чтобы правильно сгруппироваться. Дик притянул его ближе, позволяя на мгновение спрятаться под челюстью.       — Не лучше кое-кого другого, малыш Красный, — шепчет Дик, ухмыляясь. Касается чужих обветренных губ, срывая пораженный вздох, замирание двух сердец и тишину.       Дик никогда так никого не берег, как своего среднего брата.