Нарушенная клятва: Каз Бреккер.

Лия Лии казалось, что они с Казом превратились в солдат-близнецов, которые шли вперед и делали вид, что все нормально, скрывая свои раны и синяки от остальных. У них ушло еще два дня на то, чтобы добраться до скал, с которых открывался вид на Джерхольм, идти стало легче, когда они направились на юг к побережью. Девушка пыталась избавиться от картинок, которые всплывали перед ней от того, что они видели. Красная плоть, обгорелые тела, она до сих пор чувствовала запах тел. Ей казалось, что она покрыта их пеплом. Она не могла вздохнуть полной грудью даже спустя два дня. Потеплело, земля оттаяла, появились первые признаки весны. Ее мама любила весну. Лия думала, что Джерхольм будет похож на Кеттердам – черно-серо-коричневый пейзаж, запутанные улочки, наполненные туманом и угольным дымом, гавань с множеством кораблей, суета и шумная торговля. Гавань действительно оказалась забита судами, но аккуратные улочки упорядоченно вели к воде, а дома были раскрашены в красный, синий, желтый и розовый цвета, словно в пику диким белым просторам и долгим северным зимам. Даже склады у пристани покрасили в теплые тона. Так она представляла себе города в детстве – все в конфетных оттенках и полном порядке. Ждал ли уже в порту, приютившись у причала, «Феролинд» с развевающимся флагами –керчийским и ярким оранжево-зеленым компании «Хаанраад Бей»? Если все пойдет по плану Каза, завтра ночью они неспешно прогуляются по причалу Джерхольма вместе с Бо Юл-Баюром, запрыгнут на свой корабль и отплывут далеко в море прежде, чем кто-то во Фьерде успеет опомнится. Лия предпочитала не думать о том, чем закончится завтрашняя ночь, если план не сработает. Девушка взглянула на Ледовый Двор, расположившийся на высокой скале с видом на гавань, как огромный белый страж. Матиас называл скалы неприступными, и Лии пришлось признать, что те бросали вызов даже Призраку и Фантому. Они выглядели невероятно высокими, а белая известковая поверхность издалека казалась чистой и яркой, как лед. – Пушки, – сказал Джеспер. Каз, сощурив глаза, посмотрел на большое орудие, нацеленное на гавань. – Я вламывался в банки, склады, особняки, музеи, хранилища, библиотеку с редкими книгами и однажды даже в спальню одного каэльского дипломата, чья жена питала страсть к изумрудам. Но из пушки в меня еще никогда не палили. – В новизне всегда что-то есть, – подметил Джеспер. Инеж поджала губы. – Надеюсь, до этого не дойдет. – Эти пушки стоят здесь, чтобы остановить вторжение армады, – уверенно провозгласил стрелок. – Желаю удачи на маленькой жалкой шхуне, рассекающей волны и несущейся вперед за богатством и славой, – усмехнулась Бахтья. – Я процитирую тебя, когда мне разнесут ядром колено, – сказала Нина. Они с легкостью влились в поток путешественников и торговцев, когда скалистая тропа пересекалась с северной дорогой, ведущей в Верхний Джерхольм. Город наверху оказался хаотичным продолжением нижнего – беспорядочное нагромождение магазинов, рынков и постоялых дворов, обслуживающих стражников, служащих Ледового Двора и гостей столицы. К счастью, толпа была настолько плотной и разношерстной, что очередная группа иностранцев не привлекала особого внимания, и Лия смогла наконец-то вздохнуть с облегчением. Она боялась, что они Джеспером и сестрами Гафа будут слишком бросаться в глаза в море светловолосых фьерданцев. Возможно, команда из Шухана тоже надеялась спрятаться среди пестрой толпы. Признаки начала Рингкеллы были повсюду. Магазины красиво оформили витрины перцовым печеньем в форме волков, бисквиты развесили в качестве декорации и на высоких, ветвистых деревьях, а мост над речным ущельем украсили серебряными фьерданскими ленточками. Единственный вход и выход из Ледового Двора. Удаться ли им завтра пересечь этот мост? – Что это? – спросил Уайлен, остановившись перед тележкой торговца, нагруженной венками из скрученных ветвей и серебряных лент. – Ясени, – ответил Матиас. – Священные деревья Джеля. – Один из них растет посредине Белого острова, – отозвалась Нина, игнорируя предупреждающий взгляд ферданца. – Дрюскели собираются вокруг него для церемонии слушания. Каз постучал тростью по земле. – И почему я узнал об этом только сейчас? – Ясень поддерживает духом Джеля, – сказал Матиас. – Именно там мы лучше всего слышим его голос. Глаза Каза заблестели. – Я не об этом спросил. Почему его нет на наших картах? – Потому что это самое святое место во всей Фьерде и оно несущественно для нашей задачи. – Я определяю, что существенно, а что – нет. Что еще ты решил скрыть от нас в тайнике своей мудрости? – Ледовый Двор – огромное строение, – пробубнил Матиас, отворачиваясь от них. – Я не могу отметить каждый уголок и трещинку. – Тогда будем надеяться, что никто не скрывается в этих трещинах, – хмыкнул Каз. В Верхнем Джерхольме не было центральной площади, но большая часть таверн, гостиниц и торговых рядов теснилась вокруг основания холма, ведущего к Ледовому Двору. Казалось, что Каз просто бесцельно бродит по улицам, но вскоре он свернул к захудалой таверне под названием «Гестинге». – Сюда? – заныл Джеспер, заглядывая в промозглое помещение, в котором воняло чесноком и рыбой. Каз многозначительно посмотрел вверх и сказал: – Терраса. – Что значит «гестинге»? – полюбопытствовала Инеж. – Рай, – ответил Матиас, но даже он смотрел скептически. Нина помогла заказать столик на крыше таверны. Там почти никто не сидел – погода была слишком холодной, чтобы привлечь много посетителей. Или же их отпугивала кухня: сельдь в прогорклом жире, черствый черный хлеб и какое-то масло покрытое мхом. Джеспер посмотрел на свою тарелку и застонал. – Каз, если ты хочешь моей смерти, я предпочитаю пулю в лоб, а не яд. Нина сморщила нос. – Если даже я не хочу есть, значит, у них проблемы. – Мы сюда не есть пришли – смотрите, какой обзор, – заявила Бахтья, отодвинув свою тарелку к Инеж, которая хмуро посмотрела на сестру. С их столика открывался прекрасный, хоть и несколько отдаленный вид на внешние ворота Ледового Двора и первую гауптвахту. Они были встроены в белую арку, которая представила собой конструкцию из двух монументальных каменных волков, стоящих на задних лапах и возвышающихся над холмистой тропой, ведущей к Ледяному Двору. Лия, как и остальные, наблюдала за людьми, входящими и выходящими из ворот, и ела свой обед в ожидании тюремных фургонов. К равкианке наконец вернулся аппетит, и она старалась съесть как можно больше, чтобы набраться сил и наконец полностью исцелить себя, хотя этому сильно мешала пленка жира на супе. Кофе в меню не было, поэтому все заказали чай и рюмку чистого брэннвина – он обжигал горло, но помогал не замерзнуть при порывах усилившегося ветра, успевшего разметать серебристые ленточки на ветках ясеней, которые росли вдоль улицы. – Скоро мы станем вызывать подозрение, – сказала Нина. – Это не то место, где люди хотят задержаться. – Может, им некого везти в тюрьму, – предположил Уайлен. – Всегда есть кто-то, кого надо вести в тюрьму, – Каз кивнул на дорогу. – Смотри. К гауптвахте катился квадратный фургон, который тащил четыре крепкие лошади. Его крыша и высокие стенки были укрыты черными брезентом. Сзади находились тяжелые железные двери, закрытые на засов и висячий замком. Каз засунул руку в карман пальто. – Держи, – он передал Джесперу тонкую книгу в красивой обложке. – Мы будем читать друг другу? – Просто открой последнюю страницу. Джеспер так и сделал, и на его лице отразилось недоумение. – И? – Держи ее так, чтобы мы не видели твою страшную рожу. – У меня необычные черты лица. Кроме того... ох! – Отличное чтиво, не правда ли? – Совершенно верно. Джеспер передал книгу Уайлену, и тот нерешительно взял ее. – Что там написано? – Просто посмотри, – сказал Джеспер. Уайлан нахмурился и поднял книгу, а затем просиял. – Где ты ее взял? Очередь дошла до Матиаса, и он удивленно хмыкнул. – Кто же знал, что у меня есть пристрастие к литературе? – сказала Бахтья, когда ей передали книгу. – Действительно, интересно, –ухмыльнулась Инеж, забирая книгу у сестры. – Она называется книгой без спинки, – сказал Каз, когда Лия забралу книгу из рук Нины и поднесла к глазам. Страницы были полны обычных проповедей, но в изысканной обложке прятались две линзы, что-то вроде бинокля. Каз просил Лию и сестер Гафа приглядывать за женщинами, пользующимися пудреницами с похожими зеркалами в «Клубе Воронов». Они могли рассмотреть карты игрока с другой части комнаты и подать сигнал партнеру за столом. – Умно, – подметила Лия, вглядываясь в линзу. Для официантки и других постояльцев на террасе все выглядело так, будто они передавали друг друг книгу и обсуждали какие-то интересные отрывки. На самом же деле Лия могла внимательно рассмотреть гауптвахту и фургон, остановившийся перед ней. Ворота между волками были выкованы из железа с символами священного ясеня и граничили с высоким, остроконечным забором, окружающим всю территорию Ледового Двора. – Четыре стражника, – отметила Лия. Как и сказал Матиас, по двое с каждой стороны контрольно-пропускного пункта. Один из них разговаривал с водителем тюремного фургона, который показывал пакет документов. – Они – первая линия защиты, – начал Матиас. – Проверяют документы, подтверждают личности, отмечают всех, кто, по их мнению, требует более пристального изучения. Завтра к этому времени у ворот будет стоять очередь из гостей, приехавших на Рингкеллу, и тянуться она будет до самого ущелья. – К этому времени мы уже будем внутри, – сказал Каз. – Как часто ездит фургон? – спросил Джеспер. – Это зависит от обстоятельств, – ответил Матиас. – Обычно утром. Иногда днем. Но вряд ли они захотят, чтобы заключенные прибывали в то же время, что и гости. – Тогда нам нужно попасть на утренний фургон, – сказал Каз. Лия снова подняла книгу. На вознице была серая форма, похожая на форму стражников у ворот, но без лент и украшений. Он спрыгнул с сиденья и обошел фургон, чтобы открыть железные двери. – Святые, – ахнула Лия, когда двери распахнулись. Вдоль стен фургона стояли скамейки, а которых сидели десять заключенных: их руки и ноги были закованы в кандалы, на головах – черные мешки. Лия передала книгу Матиасу, и когда та прошла по кругу, она почувствовала, как у всех нарастают дурные предчувствия. Только Каз оставался невозмутимым. – В мешках, цепях и кандалах? – спросил Джеспер. – Ты уверен, что мы не можем войти как артисты? Я слышал, что Уайлен просто рвет публику на части своей игрой на флейте. – Мы войдем теми, кто мы есть, – сказал Каз. – Как преступники, – сказала Бахтья, осторожно помешивая суп. Нина всмотрелась в линзы. – Они считают по головам. Матиас кивнул. – Если процедура не изменилась, они проведут быстрый подсчет голов на первом контрольно-пропускном пункте, затем повторный подсчет на втором и обыщут фургон снаружи и внутри на предмет контрабанды. Нина передала книгу Инеж. – Возница заметит, что заключенных стало на восемь голов больше, чем было. – И как же я об этом не подумал, – сухо сказал Каз. – Вижу, ты никогда не чистила карманы. – Вижу, ты никогда не уделял достаточно внимания своей стрижке. Бахтья хихикнула, когда Каз нахмурился и непроизвольно провел рукой по голове. – Нет таких проблем с моей стрижкой, которые не решили бы четыре миллиона крюге. Джеспер склонил голову набок, и его серые глаза засияли. – Мы воспользуемся печеньем-подкладкой, не так ли? – Именно. – Не знаю никакого «печенья-подкладки», – проворчал Матиас, с трудом выговаривая слоги. Нина окинула Каза недовольным взглядом. – Как и я. Мы не так хорошо знаем уличный жаргон, как ты, Грязны Руки. – И никогда не узнаете, – охотно согласился Каз. – Помните нашего друга, филю? – Уайлен скривился. – Предположим, что это турист, прогуливающийся по Бочке. Он слышал, что здесь часто грабят, поэтому постоянно хлопает себя по кошельку, убеждаясь, что тот на месте, и хвалит себя за внимательность и осторожность. Он не дурак, но что он делает, каждый раз хлопая себя по карманам пальто? Естественно, рассказывает каждому вору в Обруче, где именно спрятаны денежки. – Святые, – проворчала Нина. – Я наверное, тоже так делала. – Все так делают, – кивнула Инеж. Джеспер поднял бровь. – Не все. – Только потому, что твой кошелек всегда пуст, – парировала Нина. – Ты злая. – Она реалистка, – поддержала Нину, Бахтья. – Реальность нужна только тем, у кого убогая фантазия, – отмахнулся Джеспер. – Так вот, плохой вор, – продолжил Каз, – у которого мало опыта, просто хватает и бежит. Отличный способ попасться в лапы городской стражи. Но хороший вор – как я, – забирает кошелек и оставляет на его месте что-нибудь другое. – Печенье? – «Печенье-подкладка» – это просто название. Это может быть камень, мыло, даже черствая булочка, если она подходящего размера. Хороший вор может прикинуть вес кошелька хотя бы по тому, как он оттягивает карман пальто. Он производит замену, и бедный филя продолжает хлопать по карману, счастливый, как бизон. А потом турист захочет заплатить за омлет или сделать ставку за, и тут он понимает, что его обчистили. К тому времени вор уже где-то в безопасности и подсчитывает добычу. Уайлен недовольно заерзал на стуле. – То, что ты обманываешь невинных людей, – не повод для гордости. – Повод, если умеешь это делать. – Каз кивнул на тюремный фургон, громыхающий по дороге к Ледовому Двору и второму контрольно-пропускному пункту. –Мы будем печеньем. – Погоди, – сказала Нина. – Дверь закрывается снаружи. Как мы залезем внутрь и закроем дверь? – Это проблема только для тех, кто не знаком с хорошим вором. Предоставь это мне, или им двоим, – он кивнул в сторону Лии и Бахтьи. Джеспер вытянул свои длинные ноги. – Значит, нам нужно открыть двери, освободить и обезвредить восьмерых заключенных, занять их места и каким-то чудом закрыть фургон, чтобы стража и другие заключенные ничего не заметили? – Все верно. – Есть еще какие-нибудь невозможные подвиги, которые мы должны совершить? Губы Каза тронула едва заметная улыбка. – Я составлю список. *** Еще один курс обучения воровства – это чудесно, но Лия предпочла бы ему крепкий сон в хорошей постели. Однако времени на спокойную ночь в гостинице у них не было, потому что они планировали забраться в тюремный фургон и попасть в Ледовый Двор до начала Рингкеллы. Слишком много работы. Нину отправили поболтать с местными жителями и попытаться выведать, где лучше всего устроить западню для фургона. Теперь им оставалось только ждать. *** Лия напряглась, в ожидании сигнала. Его не последовало. Каз просто стоял и смотрел на фургон. – Что происходит? – прошептал Уайлен. – Может на них нет мешков? – предложила она. С ее стороны ничего не было видно – Я на разведку. Они не могли все сразу собраться вокруг фургона, но сестры Гафа уже выскочили из оврага и подошли к Казу. Инеж дала Лии знак, чтобы она тоже подошла. Каз продолжал стоять, абсолютно неподвижно. Она быстро коснулась его плеча, от чего он дернулся. Каз Бреккер дернулся. Что происходит? Она не могла спросить его, потому что заключенные могли ее услышать. Девушка заглянула в фургон. Все пленники были в кандалах и с мешками на головах. Но их оказалось значительно больше, чем накануне на контрольно-пропускном пункте. Вместо того чтобы сидеть на лавочках у стен, они стояли, прижатые друг к другу. Их руки и ноги заковали, и на шею каждого был надет железный ошейник, прицепленный к крючку на крыше фургона. Если кто-то начинал заваливаться или сильно наклоняться, ему или ей сразу же перекрывало дыхание. Не слишком милосердно, но люди стояли в такой тесноте, что никто и при желании не смог бы упасть и задохнуться. Лия увидела, как Бахтья еще раз подтолкнула Каза. Его лицо было бледным, почти восковым, но на сей раз он хотя бы опомнился. Бреккер залез в фургон, двигаясь неловко и судорожно, и начал работать над замками на ошейниках. Инеж подала знак Матиасу, и тот поднялся из оврага и присоединился к ним. – Что происходит? – спросил на равкианском один из заключенных. Его голос был испуганным. – Тиг! – грубо рыкнул Матиас на фьерданском. По фургону прошла волна шороха, словно все резко очнулись. Непроизвольно Лия выпрямилась. Матиас умудрился полностью преобразиться с помощью одного слова: будто вместе с этой, громко сказанной командой, он вновь надел форму дрюскеля. Лия нервно покосилась на него. Она уже начала привыкать к фьерданцу и чувствовать себя уютно в его компании. Получилось это само собой, но глупо было забывать, кто он на самом деле. Каз взломал восемь пар кандалов на руках и ногах. Одного за другим Инеж и Матиас вытащили восьмерых заключенных, стоящих ближе всех к двери. Времени на то, чтобы сличить их рост, телосложение или хотя бы пол, не было. Они отвели их к краю оврага, попутно следя за успехами охранников на дороге. – Что происходит? – осмелился спросить один из пленников, но очередной «Тиг!» от Матиаса быстро его заткнул. Как только они оказались вне поля зрения охранников, Нина замедлила заключенным пульс, и те отключились. Только тогда Уайлен снял с них мешки: четверо мужчин, один из них довольно старый, женщина средних лет, шуханский мальчик и две девочки сулийки. Конечно, не идеально, но, если повезет, стражники не стнут цепляться к таким мелочам. В конце концов, какие неприятности может доставить кучка закованных осужденных? Нина ввела им снотворное, чтобы продлит сон, а Уайлен помог откатить их в овраг за деревьями. – Мы просто оставим их там? – прошептал парень, пока они бежали к фургону с мешками в руках. Взгляд Лии был сосредоточен на охранниках, убирающих дерево, поэтому она ответила не глядя: – Они скоро проснуться и убегут. Возможно, им даже удаться добраться до побережья и обрести свободу. Мы оказываем им услугу. – Это не похоже на услугу. Это выглядит так, будто мы бросаем их в канаве. – Тихо, – цыкнула Лия. Сейчас не время и не место для бесед на темы морали. Если Уайлен не видеть разницы между тем, что такое быть в цепях, и быть свободным от них, то очень скоро увидит. Бахтья прижала ладони к губам и тихо засвистела, как птичка. У них было примерно пять минут, прежде чем охранники расчистят дорогу. К счастью, те сильно шумели, пока понукали лошадь и перекликались друг с другом. Сначала Матиас нацепил на крючок Уайлена, затем взялася за Нину. Лия заметила, как он вздрогнул, когда девушка подняла волосы, обнажая изгиб своей белой шеи, чтобы было легче застегнуть ошейник. Пока он возился с ним, Нина оглянулась через плечо, и взгляд, которым они обменялись, мог бы растопить целые поля северного льда. Матиас поспешно отошел. Лия чуть не рассмеялся. Вот и все, что требовалось, чтобы дрюскель исчез и на его место вернулся юноша. Следующим был Джеспер, пытавшийся отдышаться после беготни. Когда Лия надевала ему мешок на голову, парень подмигнул ей. Поодаль раздавались крики охранников. Инеж зацепила ошейник Матиаса и встала на цыпочки, чтобы надеть на него мешок. Но когда она перешла к Нине, та часто заморгала и кивнула на двери фургона. Ей все еще было любопытно, как Каз их закроет. - Смотри, - произнесла Инеж одними губами. Бахтья надела на Лию ошейник. И она снова почувствовала себя в ловушке. Она снова вспоминает, как фьерданцы заковывают ее и ее маму в кандалы. Костер. «Не сейчас, Лия». Каз подал знак сестрам Гафа, и они быстро спрыгнули вниз. Затем закрыли двери на замок и задвинули засов. Через секунду те открылись с противоположной стороны. Каз попросту снял петли. Они часто использовали этот трюк, когда замок оказывался слишком сложным, чтобы справиться с ним в короткое время, или хотели создать видимость, что кража произошла изнутри. «Идеально для инсценировки самоубийства», - сказал ей однажды Бреккер. Она до сих пор не знала, говорил ли он искренне. Лия кинула прощальный взгляд на дорогу. Охранники справились с деревом. Тот, что покрупнее, стряхивал пыль с рук и похлопывал лошадь по спине. Второй уже подходил к фургону. Инеж схватила за край двери и подтянулась, протискиваясь внутрь. Каз тут же принялся ставить петли на место. Инеж натянула мешок на удивление лицо Нины и заняла свое место рядом с Джеспером. Но даже в тусклом свете было видно, что Каз двигался слишком медленно, его пальцы в перчатках работали не так быстро, как обычно. Что с ним случилось? И почему он замер у дверей фургона? Что-то заставило его промедлить, но что? Она услышала звон металла, когда Каз уронил один из винтиков. Лия опустила взгляд на пол и подтолкнула его обратно к парню, пытаясь не обращать внимания на бешеный стук своего сердца. Каз присел, чтобы закрутить вторую петлю. Он тяжело дышал. Лия понимала, что он работает без света, только на ощупь, да еще и в этих чертовых перчатках, которые он никогда не снимает, но девушка сомневалась, что проблема в этом. Она услышала шаги с правой фургона и голос охранника. «Давай же, Каз!» Что будет, если охранники откроют дверь, и она просто упадет с петель, и обнаружится Каз Бреккер, без мешка и цепей? Раздался еще один лязгающий звук. Каз выругался себе под нос. Внезапно дверь затряслась, стражник дернул за замок. Каз прижал руки к петле. Щель света под дверью стала шире. У Лии перехватило дыхание. Петли выдержали. Еще одна фраза на фьерданском, снова шаги. Затем раздалось звяканье упряжки, и фургон покатился вперед, громыхая по дороге. Лия позволила себе выдохнуть. У нее в горле совсем пересохло. Каз занял свое место рядом с Лией и натянул ей мешок на голову. В нос ударил затхлый запах. Сейчас он наденет мешок на себя и прицепит ошейник к крючку. Все довольно просто, дешевый трюк фокусника, а Каз знал их все. Его рука прикоснулась к ее коже, пока он застегивал на горле ошейник. Тела прижимались к Лии сзади и сбоку, сдавливая ее со всех сторон. Пока они в безопасности. Но, несмотря на грохот колес, Лия слышала, что дыхание Каза ухудшалось, стало прерывистым, с посвистыванием, как у зверя, пойманного в ловушку. Она никогда бы не подумала, что услышит такие звуки от него. Именно потому, что Лия прислушивалась, она знала точно, когда Каз Бреккер, Грязные Руки, ублюдок из Бочки и самый опасный парень в Кеттердаме, потерял сознание. Святые, что происходит?