Нарушенная клятва: Каз Бреккер.

Нина Десять с четвертью ударов Когда Матиас открыл дверь камеры, какую-то долю секунды Нина колебалась. Ничего не могла с собой поделать. Сколько она будет жить, никогда не забудет лицо Матиаса в окошке, то, каким оно было жестоким. Или сомнения все еще жили в ее сердце. Да, она смотрела на него, стоящего в дверном проеме, и сомневалась, но когда парень протянул ей руку, поняла, что они оба побороли страх. Нина подбежала к нему, и он подхватил девушку на руки. Матиас зарылся лицом в ее волосы. Она чувствовала, как шевелились его губы у ее уха, когда он произносит: – Больше никогда не хочу видеть тебя в этом. – Ты о платье или о камере? Его тело задрожало от смеха. – Однозначно о камере, – затем он взял ее лицо в свои руки. – Ер молле пе онет. Энел мерд ней афва тройем феррейтен. Нина сглотнула комок в горле. Она помнила эти слова и их истинное значение. «Я рожден, чтобы защищать тебя. Только смерть освободит меня от этой клятвы». Присяга дрюскелей на верность Фьерде. А теперь и клятва Матиаса на верность ей. Нина знала, что должна сказать что-то проникновенное, что-то прекрасное но в ответ выпалила: – Если мы выберемся отсюда живыми, я зацелую тебя до потери пульса. – Ну, теперь я чувствую себя одиноко, – сказала Бахтья, стоя позади них. Нина рассмеялась. Лицо Матиаса расплылось в улыбке. Девушка уже не могла дождаться, когда снова увидит настоящую голубизну его глаз. – Юл-Баюр в хранилище, – сказал он. – Пошли. Нина побежала по коридору вслед за Матиасом и Бахтьей, в ушах звенело от колоколов Черного протокола. Если Брум знал о ней, вероятно, другие дрюскели тоже знали. Вряд ли пройдет много времени, прежде чем солдаты начнут искать своего командира. – Прошу, только не говорите, что Каз снова куда-то исчез, – попросила она, пока они спешно пересекали коридор. – Я оставил его в бальном зале. Мы должны встретиться у ясеня. – Последний раз, когда я видела дерево, оно было окружено дрюскелями. – Может, Черный протокол позаботиться об этом. – Возможно, мы переживем дрюскелей, но точно не переживем Каза, если убьем Юл-Баюра... Маттиас поднял руку, чтобы они остановились у следующего угла. Они медленно подошли и осторожно завернули за него. Нина быстро «поколдовала» над стражником, стоявшим у двери в хранилище. Матиас забрал его винтовку, а Бахтья вставила в замок ключ Брума, и круглый вход в хранилище открылся. Нина и Бахтья подняли руки, приготовившись к атаке. Они ждали с бешено колотящимися сердцами. Комната оказалось белой, как и все другие, но отнюдь не пустой. Длинный столы были заставлены колбами, пробирками, установленными над горелками, нагревающими и остужающими аппарата, стеклянными баночками, до краев наполненными порошками разных оттенков оранжевого. Одну стену полностью выделили под огромную грифельную доску, исписанную уравнениями. Вдоль другой стояли стеклянные шкафчики с маленькими металлическими дверцами. Внутри были растения юрды, и Нина догадалась, что шкафчики подергиваются. У третьей стены стояла койка – тонкие простыни были смяты, вокруг разбросаны какие-то бумажки и тетради. На ней сидел, скрестив ноги, шуханский мальчик. Он уставился на гостей, держа на коленях блокнот. Его черные волосы падали на лоб. На вид ему было не больше пятнадцати. – Мы не причиним тебе вреда, – сказала Нина на шуханском. – Где Бо Юл-Баюр? Мальчик откинул волосы со своих золотых глаз.  – Он мертв. Нина нахмурилась. Информаторы Ван Эка Ошиблись? – Тогда что это все? – Вы пришли убить меня? Нина даже не знала, что на это ответить. – Сеш-юэ? – рискнула сказать Бахтья. Лицо мальчика расслабилось от облегчения. – Вы из Керчии. Нина кивнула.  – Мы пришли спасти Бо Юл-Баюра. Шуханец подобрал колени к груди и обнял их руками. – Его уже никто не спасает. Мой отец, умер, когда фьерданцы пытались остановить керчийцев, которые хотели вызволить нас из Амрат Ена, – его голос дрогнул. – Он погиб под перекрестным огнем. Мой отец. Нина перевела все сказанное Матиасу, пытаясь осознать, что это значило для них. – Умер? – воскликнул Хельвар, и его широкие плечи слегка поникли. Нина знала, о чем он думает: они столько пережили, столько сделали, а Бо Юл-Бар все это время был мертв.   – Они хотят, чтобы ты воссоздал формулу, – предположила Нина. – Я помогал папе в лаборатории, но не все помню, – мальчик закусил губу. – И я тянул время. Парем, что фьерданцы использовали на гришах, наверное, был из того запаса, который Бо Юл-Баюр вез в Керчию. – Ты можешь это сделать? – спросила Нина. – Можешь воссоздать формулу? Мальчик замешкался. – Думаю, да. Нина и Матиас переглянулись. Нина сглотнула. Она убивала раньше. Она и сегодня убивала, но это другое дело. Мальчик не наставлял на нее пистолет и не пытался ей навредить. Убив его, – а это несомненно убийство, – она предаст Инеж, Каза, Лию, Бахтью, Джеспера и Уайлена. Людей, которые рискуют жизнями в эту минуту, ради денег, которых никогда не увидят. Но затем она подумала о бездыханном теле Нестора на снегу, о камерах, полных гришей, потерявших самих себя в невыносимых страданиях. И все из-за этого порошка. Она подняла руки. – Прости. Если у тебя получиться, страданиям, которые ты выпустишь на волю, не будет конца. – Нина! Что ты делаешь... – Сделай это, – перебил, шуханец Бахтью. Он смотрел на нее твердым взглядом, упрямо задрав подбородок, словно знал, что этот момент может настать. Совершенно очевидно, что правильно будет убить ребенка быстро и безболезненно. Разрушить лабораторию со всем содержим. Искоренить секрет юрды-парема. Если хочешь уничтожить виноградную лозу, нужно не просто отрезать ее, а выкопать растение из земли с корнями. Тем не менее ее руки дрожали. Разве не так же думали дрюскели? Истреби угрозу, сотри ее с лица земли, и неважно, что перед тобой невиновный человек. – Нина, – ласково позвал Матиас, – он всего лишь ребенок. Он один из нас. – Он прав, Нина, – сказала Бахтья. – Мальчишка, ненамного моложе нас, втянутый в войну, которую он не выбирал. Он умеет выживать. Как и мы. – Как тебя зовут? – спросила она. – Кювей. – Кувей Юл-Бо, – начала Нина. Что она собиралась сделать: вынести приговор? Извиниться? Молить о прощении? Кто его знает. Когда она вновь обрела голос, то просто сказала: – Как быстро ты сможешь уничтожить эту лабораторию? – Быстро, – ответил он. Затем рассек рукой воздух, и пламя под одной из мензурок выстрелило синей аркой. Нина уставилась на него. – Ты гриш! Инферн. Кювей кивнул. – Юрда-парем – это ошибка. Отец пытался найти способ, как скрыть мои силы. Он был фабрикатором. Гриш, как и я. Мозг Нины вскипел: Бо Юл-Баюр – гриш, скрывавшийся прямо под носом, за границами Шухана. Времени на то, чтобы переварить эту информацию, не было. – Нужно максимально уничтожить все сделанное тобой, насколько это возможно, – сказала Нина. – Значит, таков был ваш план с самого начала, – сказал Бахтья, и Нина почувствовала боль в ее голосе. – Прости. – Не стоит. Я понимаю. Итак, Кювэй, делай, что нужно. – Здесь есть горючее, – ответил Кювей, собирая бумаги и образцы юрды. – Я могу устроить взрыв. – Только хранилище. Тут есть другие гриши, – сказала Бахтья. И стражники. И наставник Матиаса. Нина с радостью позволила бы Бруму умереть, но, хоть Матиас и предал своего командира, она сомневалась, что он захочет увидеть, как человек, ставший ему вторым отцом, будет разорван в клочья. Ее сердце сжималось от горя, что придется оставить гришей здесь, но им никак не доставить их к гавани. – Остальное не трогаем, – сказала она Матиасу и Кувею. – Нам пора идти. Юл-Бо разместил несколько баночек, наполненных жидкостью, над горелками. – Я готов. Они выглянули в коридор и поспешили к выходу из Сокровищницы. На каждом углу Нина ожидала увидеть дрюскелей или стражников, бегущих им навстречу, но они беспрепятственно прошли по всем коридорам. У главной двери ребята остановились. – Слева от нас есть лабиринт из изгороди, – сказала Нина. Матиас кивнул.  – Используем его как прикрытие, когда побежим к ясеню. Как только они открыли дверь, звон колоколов стал практически невыносимым. Нина видела Эльдерклок на самом высоком серебристом шпиле дворца. Его циферблат сиял, как луна. Яркие лучи света из сторожевых башен обшаривал Белый остров, и Нина слышала крики солдат, собирающихся вокруг дворца. Она прижалась к зданию и крадучись скользнула за Матиасом, стараясь держать в тени. – Быстрее, – сказал Кювей, нервно оглядываясь на лаборатарию. – Сюда, – кивнул Матиас. – Лабиринт... – Стой! – крикнул кто-то. Слишком поздно. – Святые. Мы обречены, – сказала Бахтья. Стражник мчались навстречу со стороны лабиринта. Им оставалось только бежать. Они рванули к входу в колоннаду и в круглы дворик. Дрюскели были повсюду – спереди, сзади. В любой момент их могли пристрелить. Тогда-то и прозвучал взрыв. Нина скорее почувствовала его, нежели услышала: горячая волна сбила ее с ног и подкинула в воздух под оглушительный грохот. Девушка рухнула на белую брусчатку. Все заволокло дымом. Нина с трудом поднялась на колени, у нее звенело в ушах. Одна стена Сокровищницы превратилась в обломки, клубы пыли взмыли в ночное небо. Матиас уже шагал к ней с Кювеем. Девушка поднялась на ноги и направилась к Бахтье. – Стен! – крикнули два стражника, которые отделились от группы, бежавшей по направлению к Сокровищнице. – Что вы тут делате? – Мы просто наслаждались вечеринкой! – воскликнула Нина с искренней усталостью и ужасом. – А потом ... потом ... – ей самой стало стыдно оттого, насколько легко было выдавить из себя слезы. Стражник поднял пистолет.  – Предъявите документы. – У нас нет документов, Ларс. Охотник на ведьм резко поднял голову и посмотрел на Матиаса. – Мы знакомы? – Были когда-то, хотя я выглядел немного иначе. Хье марден, Ларс? – Хелвар? Нам... нам сказали, что ты мертв. – Так и было. Ларс перевел взгляд с Матиаса на Нину и Бахтью. – Это сердцебитка, которую Брум повел в Сокровищницу, – тут он заметил Кювея, и все стало на свои места. – Предатель! – рявкнул он, глядя на Матиаса. Нина подняла руку, чтобы замедлить пульс Ларса, но в эту секунду она заметила справа в тени какое-то движение. Ее чем-то ударили, и девушка вскрикнула. Опустив взгляд, она увидела, как вокруг затянулась петля из каната, крепко прижав ее руки к телу. Она не могла их поднять, не могла использовать свою силу. Матиас зарычал, а Кювэй вскрикнул, когда веревки, брошенные из темноты, обвились вокруг их тел и связали их. – Вот так мы поступаем, кровопускательница, – презрительно усмехнулся Ларс. – Мы охотимся на такую мерзость, как ты. Знаем все твои фокусы, – он ударил Матиаса сзади по ногам, тот упал на колени и резко втянул воздух. – Нам сказали, что ты мертв. Мы оплакивали тебя, сожгли ветви ясеня в память о тебе. Но теперь я вижу, что нас защищали от новости похуже. Матиас Хельвар – предатель, который помогает нашим врагам и якшается с недоделанными тварями, – он плюнул Матиасу в лицо. – Как ты мог изменить саму богу и своей стране? – Джель – бог жизни, а не смерти. – Кто-нибудь еще пришел за Юл-Баюром, кроме вас с этой тварью? – Нет, – солгала Нина. – Я тебя не спрашивал тебя, ведьма, Не важно. Мы вытянем из тебя правду другим способом, – дрюсель повернулся к Кювею. – А ты не думай, что тебе это сойдет с рук. Он подал знак. Из тени колоннады выступили шеренги мужчин и юношей: дрюскели. Капюшоны прикрывали их длинные золотистые волосы, блестевшие у воротников. В своей черной с серебром форме, они походили на существ, рожденных в темных трещинах, расколовших северный лед. Они окружили, Нину, Матиаса, Бахтью и Кювея. Нина вспомнила белые тюремные камеры, водостоки в полу. Уничтожили ли они весь парем вместе с лабораторией Кювея? Сколько у него уйдет времени на то, чтобы сделать новую партию, и чем ее будут пытать до этого? Нина бросила последний отчаянный взгляд в темноту, мечтая подать какой-нибудь сигнал Казу. Может, его тоже схватили? Или он их просто бросил? Она хотела стать воином и должна подготовить себя к тому, что неизбежно произойдет. Один из дрюскелей вышел вперед с чем-то похожим на хлыст с длинной ручкой, прикрепленный к связывающим их канатам, м передал его Ларсу.  – Узнаешь это, Хельвар? – спросил парень. – А должен бы. Ты помогал его конструировать. Втягивающиеся тросы для нейтрализации нескольких пленников сразу. И шипы, конечно же. Ларс щелкнул пальцем по одному из канатов, и Нина ахнула, когда в ее тело вонзились маленькие шипы. Дрюскели расхохотались. – Оставь ее в покое, – прорычал Матиас на фьерданском. Его слова сочились гневом. На мгновение вспышка паники охватила его бывших товарищей. Он был крупнее их всех, одним из лидеров, лучшим среди этих мальчиков убийц. Затем Ларс еще раз щелкнул по тросу. Выскочили шипы, и Матиас громко выдохнул, согнувшись пополам от боли, снова остановясь просто человеком в глазах дрюскелй. Последовало угрожающее и злобное хихиканье. Ларс резко дернул хлыст, и канаты натянулись, заставляя пленников неуклюже ковылять за ним. – Ты все еще молишься нашему богу, Хельвар? – спросил Ларс, когда они проходили мимо священного дерева. – Думаешь, Джель слушает тявканье мужчин, которые позволили гришам осквернить себя? Думаешь... Она услышала резкий животный визк. Нина и остальные даже не сразу поняли, что его издал Ларс. Он открыл роит, и кровь потекла по его подбородку на блестящие серебряные пуговицы формы. Хлыст выпал у Ларса из рук, и стоящий рядом дрюскель в надвинутом на глаза капюшоне кинулся вперед, чтобы поймать его. У основания священного дерева раздался громкий треск. Нина узнала этот звук – она уже слышала его на северной дороге, когда они повалили дерево, перед тем, как устроить засаду на тюремный фургон. Ясень заскрипел и застонал. Его древние корни начали сворачиваться. – Ней! – закричал один из  друзелле. Они стояли, разинув рты, уставившись на многострадальное дерево. – Ней! – взвыл другой. Ясень накренился. Он был слишком большим, чтобы с ним мог справиться один только солевой концентрат, но когда дерево наклонилось, из зияющей черной дыры под ним разделся громоподобный рев. Вот откуда дрюскели слышали голос своего бога. И теперь он заговорил. – Будет немного больно, – сказал дрюскель с хлыстом. У него был хриплый, знакомый голос. Руки были в перчатках. – Ты немного задержался, – сказала Бахтья. – Я не могу потерять ни одно из своих вложений. – усмехнулся дрюскель. – Если мы выживем, вы меня еще поблагодарите.  Капюшон упал, на них смотрел Каз Бреккер. Пораженные дрюскели подняли винтовки. – Не лопайте балин, пока не достигните дна, – крикнул Каз. Затем схватил Кювея и прыгнул в черную пасть под корнями дерева. Нина вскрикнула, когда канаты рванули ее тело вперед. Она царапала камни, пытаясь хоть за что-то схватиться. Последнее, что Нина увидела, был Матиас, падающий в дыру вместе с ней. Раздались выстрелы. А затем она начала проваливаться в черноту, в холод, в глотку Джеля, в пустоту.