______________
Майлз задерживается на Земле-928 всего на пять минут, прежде чем решительно возвращается домой. Весь полёт в портале его желудок скручивало от беспокойства, которого не мог смягчить даже захватывающий дух вид Нуэва-Йорка. Когда лифт открыл двери в лобби, Майлз инстинктивно стал невидимым, приклеившись к потолку. Он смотрел, как какой-то Человек-паук с любопытством посмотрел в пустой лифт, а после вернулся к разговору с другими пауками. Никому не было до этого дела, кроме одного паука, который пронзительно смотрел ему прямо в глаза. Майлз знает, что есть некоторые Люди-пауки, которые могут видеть сквозь невидимость, и он не горел желанием выяснять, чего тот человек от него хотел. Он поспешно направился к ближайшему укрытию — вентиляционной шахте, которая выглядела так, словно знавала лучшие дни, прежде чем он вернулся на крышу своего дома. Майлз не делает повторных попыток в течение следующих нескольких недель. А когда всё же решается вернуться, он держится на тридцать секунд дольше. В третий раз — целых семь минут. Когда он приходит в четвёртый раз, лобби подозрительно пуст, и он немедленно уходит. «Любопытство кошку сгубило». Майлз сыт по горло самим собой, и тем, что его тело не позволяет ему предпринять решительный шаг, необходимый для восстановления целостности своей психики. Он не хочет испытывать приступ паники каждый раз, когда возвращается в Нуэва-Йорк; этот город — нечто из его мечтаний, и он хочет его исследовать. Он хочет вновь увидеть своих друзей, даже не смотря на то, что ему нравятся их надоедливые оправдания. Только после того, как он получил пару советов от Старшего-Майлза и Питера 77014, он смог добиться значительного прогресса. Когда Майлз в пятый раз прибывает в Нуэва-Йорк, у него есть чёткий план. У него есть чертёж всего здания штаб-квартиры, у него действительно имеются знания о том, как работают строения такого типа. Так что, если он пойдёт в вентиляционные пути и будет предельно осторожен в своих передвижениях, он сможет добраться до Питера или Гвен, не столкнувшись со случайными Людьми-пауками или, боже упаси, с Мигелем. На удивление было довольно легко снять вентиляционную крышку и проскользнуть внутрь, придерживаясь за верхнюю часть, пока он исследует пространство. Он знает, что эта штука огромная, но благодаря Старшему-Майлзу у него есть кое-какие инсайдерские знания; в самом здании есть десять различных вентиляционных секций, соответствующих каждому из различных основных секторов. Старший-Майлз, по-видимому, привык обходить здание через вентиляционную систему, что его бесконечно восхищало и в то же время расстраивало, его коллега услужливо наклеил на все проходы изоленты. Майлзу нужно избегать оранжевой и красной изолетны, которые приведут его к командованию и, соответственно, к провалу его плана, ему нужно следовать по зелёным, которые приведут его во второй сектор. Поначалу просто следить за цветами было достаточно просто. Возникает единственная трудность, когда ему приходится менять траекторию незаметно для Людей-пауков слоняющихся без дела. Невидимость очень ему помогает. Его путешествие становится немного более трудным, когда он достигает участков, где ленты отвалились. На вентиляционном отверстии справа он видит небольшую синюю полоску. Однако оранжевая и зелёная полоски лежат у него под руками, слишком близко друг к другу, и теперь он не может различить, какой из путей на развилке безопасен. — Да ладно вам. И в какую сторону мне теперь ползти? — шепчет он себе под нос, вздыхая. Он идёт на риск, выбирая левый. Майлз продолжает следить за зелёными лентами, и хмурится, когда замечает ту же полоску синего, которую он недавно миновал. — Отлично. Я хожу кругами, — говорит Майлз, — Что ж, теперь есть только один путь. На этот раз он входит через другое вентиляционное отверстие. Пути становятся длиннее и грязнее, в них меньше пространства для передвижения. Кроме того, лента стёрлась настолько, что он не может с уверенностью сказать, какого она теперь цвета, ещё и при таком плохом освещении. — Заметка: в следующий раз захвати с собой фонарик, — Майлз делает глубокий вдох и, следуя интуиции, прокладывает себе путь по лабиринту, пока не подходит к вентиляционному отверстию. Он собирается открыть его и посмотреть, что там снаружи, и внезапно чужой голос заставляет всё его тело застыть от ужаса. — …Лайла, проверь камеры на наличие Земли-138... Несмотря на все усилия, Майлз непреднамеренно пришёл в то единственное место, которого ему отчаянно хотелось избежать — Командование. Кровь впитывается в его маску из-за того, как сильно прикусывает губу, отчаянно пытаясь отползти назад тем же путем, которым пришёл, и подальше от Мигеля, который определённо причинит ему боль, если узнает, что он- — Итак, я полагаю, ты самозванец, пришедший сюда, чтобы убить меня? Или, возможно, ты новичок паучьей-группы, который случайно попал в вентиляционные ходы? — зовёт Мигель, в его голосе слышится скука. Майлзу едва удаётся подавить писк, разрываясь между желанием заплакать, и отчаянием от того, что его обнаружили, чёрт возьми, он настолько сильно нервничает, — Может, у меня и нет паучьего-чутья, но это не значит, что у меня нет других способов узнать, где ты находишься. — Это жутковато, — бормочет Майлз себе под нос. — Возможно, — говорит Мигель, — Тебе не нужно прятаться. Большинство людей знают, что от тебя нужно держаться подальше. Майлз ничего не говорит в ответ, позволяя напряжению уйти мышц. Он подумывает о том, чтобы сбросить свою невидимость, поскольку Мигель уже знает, что он здесь, но решает этого не делать. Если ему понадобится срочно сбежать, ему не придётся беспокоиться о том, чтобы активировать невидимость разгар погони. — За последний год твои друзья подарили мне больше седых волос, чем я приобрёл за всю свою жизнь, — размышляет Мигель. Майлз молчит, прислонившись головой к холодному металлу позади себя, — Они уже где только могли нарушили канон, особенно Гвен и Павитр. Даже твой наставник. — Рад за них, — шепчет Майлз, изо всех сил стараясь не выдать горечи в своём голосе. Было бы приятно видеть такие поступки со стороны его друзей тогда, когда жизнь его отца была в опасности. — Это... было трудно принять. Но последствия не так уж плохи, хотя я думал, что всё будет гораздо хуже... — Потрясающе. — …и мы добились прогресса в уменьшении общего количества аномалий... — Замечательно. — …более того, мы изучили ключевые события и то, как они влияют на развитие... — Так держать. Хочешь наклейку за свои старания? — спрашивает Майлз, удивляясь этому яду, пронизывающим его слова, — Да ладно тебе, чувак. Я рад, что ты взял себя в руки, но ты же понимаешь, что ничто не изменит того, что произошло, верно? Хоби уже рассказывал мне о… Гвен и Пави. Это не отменяет их проступков. И твоих тоже. — Я знаю, — говорит Мигель с явным оттенком сожаления в голосе, — Мне правда так жаль, Майлз... Его глаза горят от слёз, — Прибереги свои извинения для тех, кому не всё равно. — Малыш... — Я тебе не малыш! — кричит Майлз, ударяя кулаком по металлу, — Какой ребёнок получает приказ на убийство? За каким, блять, ребёнком, будут гоняться взрослые придурки?! Почему ты решил, что это нормально, а? — Я не... — Ты не что? Не хотел выпотрошить меня заживо за то, что я хотел спасти своего отца? Не хотел наказать за то, над чем я не был властен? Или не хотел говорить, что я не должен был спасать свою вселенную, потому что это может открыть чёрную дыру в пространстве-времени? — спрашивает Майлз, и его голос сочится презрением и гневом, — Может быть, тебе следовало подумать о сожалении прежде, чем отдавать приказ. — …Ты прав, — Мигель вздыхает, барабаня когтями по подлокотнику своего кресла. — Да. Вам всем следовало бы это признать, — шипит Майлз. Он выжидает несколько мгновений, желая узнать, хочет ли Мигель что-нибудь добавить. И когда мужчина ничего не говорит, Майлз отступает, совершенно потрясённый.______________
— Если это всё и значит быть взрослым, то я не хочу взрослеть. — Майлз…? — Ложь. Горечь… Я так не хочу. — Не все взрослые такие, сынок. Иногда людям просто нужен небольшой толчок, чтобы отпустить прошлое. К сожалению, иногда из-за этого люди могут страдать. — Я ненавижу это. Я ненавижу всё это. — Я понимаю. Мне жаль, что ты остался один против всех этих проблем. — Не один. Пав и Хоби навещали меня несколько раз. И мой наставник тоже. У меня есть ты и мама. Ты всегда поддерживаешь меня. — И всегда буду это делать. — …Можно я тебя обниму, пап? — Конечно. В любое время.______________
Словно мотылёк на пламя, Майлз продолжает возвращаться к вентиляционному отверстию рядом с рабочим местом Мигеля. Что-то заставляет его продолжать навещать мужчину. Возможно, отсутствие чувства самосохранения, чувство вины из-за того, что он выпалил ему всю ту желчь прямо в лицо и быстро ретировался, или может жгучее любопытство увидеть, действительно ли этот человек, который однажды пытался его убить, изменился. Теперь, когда он знает, какими путями не следует идти, ему становится легче находить дорогу к командованию. Он знает, что Мигель знает о его присутствии; мужчина бросает быстрый взгляд на вентиляционное отверстие всякий раз, когда Майлз приходит туда, прежде чем спокойно вернуться к работе. Иногда они сидят в тишине. Иногда разговаривают. Иногда ситуация накаляется, и он выкрикивает вопросы, которые всегда хотел задать Мигелю. — Если я был такой опасной аномалией, почему ты не попытался убить меня до того, как я появился здесь? Я бы никогда этого не предвидел! Или — Почему ты не послал кого-нибудь мне в помощь? Чтобы обучить меня, когда я получил способности? У тебя был целый год, а ты сидел на заднице и ничего не делал! Или — Ты отъявленный лицемер. И все вы. Какого хрена, по-твоему, должно было произойти, когда ты вот так застал меня врасплох? Эй, я полностью понимаю, что мой отец должен был умереть. «Спасибо тебе, случайный Человек-паук ростом в два метра, за то, что утешил меня этим фактом, хотя мы даже никогда раньше не встречались. Я просто сяду и расслаблюсь, пока мой папа...» — Майлз, я понимаю, что ты чувствуешь себя преданным... — Правда понимаешь? Я так не думаю! Во время своих визитов он замечает некоторые изменения, в сравнении с тем, что он видел в первые несколько раз. Обычно он прибывает в Нуэва-Йорк где-то около девяти утра. Он думал, что в это время Люди-пауки как раз не отправляются на миссии. Тем не менее, привычная толпа пауков на удивление невелика, в общественных местах одновременно собирается не более пятидесяти человек. Теперь его обычный путь к лаборатории лишён компании. Он больше не нуждается в своей невидимости для передвижения, что как удивляет его, так и выводит из себя. График Мигеля очень странный; его первоначальное впечатление об этом человеке таково, что он перерабатывает намного больше, чем следует. Тем не менее, на каждый час, в промежутках между работой, Лайла выключает его компьютер на пятнадцать минут и заставляет его сделать перерыв. Иногда он дремлет за своим столом. В другие разы он может уйти и вернуться с едой, медленно пережёвывая несколько эмпанад. Гости у него бывают довольно редко, обычно это какая-нибудь версия Питера Паркера, о существовании которой Майлз понятия не имел. На мгновение он задаётся вопросом, что же в конце концов заставило Мигеля изменить своё мнение о нём.______________
— Майлз… — О, привет, Гвен, ха-ха… Как у тебя дела? — Хорошо. А у тебя? — Просто замечательно. Работал над своими оценками. Теперь у меня пятёрка по испанскому. — Держу пари, твоя мама этим довольна. Как поживает твой папа? — Всё по-старому, как всегда. Я рассказал ему о себе. — Как он отреагировал? — Он не ожидал, что получит медвежьи объятия от Человека-паука. Но он был счастлив, что я наконец-то был с ним честен. — Это хорошо. Мой отец тоже наконец-то пришёл в себя. — …Это хорошо. Я правда рад это слышать. — Да…______________
К своему десятому визиту Майлз начинает чувствовать себя комфортно. Он приносит с собой свой альбом для рисования, пользуясь относительной тишиной лаборатории Мигеля, чтобы поработать над несколькими более длительными рисунками, которые он начинал в свободное время. Однако, когда он подползает к своей привычной точке в вентиляции, он находит там пакет со свежей едой, от которой идёт пар и от запаха которой у него слюнки текут. — Еда? В вентиляционных путях? Разве это не нарушение санитарного кодекса? — говорит Майлз. Он некоторое время медлит, прежде чем желание поесть берёт верх. Ему требуется всего тридцать секунд, чтобы проглотить всю еду, это даёт ему понять, как мало он в последнее время ест. Он быстро бормочет слова благодарности в пустоту, а после распихивает мусор по карманам. И после того раза на этом месте его всегда ждала еда, независимо от времени суток. Он удивлён, увидев, что появились даже некоторые из его любимых блюд, особенно учитывая, что в меню кафетерия, вроде как, не было пуэрториканских блюд. Его сердце сжимается от осознания того, что тот, кто оставляет ему еду, достаточно заботлив и внимателен, потому что выбирает блюда, которые напоминают ему о доме. Единственный вопрос, который у него был — кто оставляет эту еду. Эта еда аутентичная, не совсем такая, к которой привык, но ингредиенты, доступные на Земле-928, по идее, должны немного отличаться от ингредиентов его собственного мира. Так что это немного сужает круг поисков. Существует несколько вселенных, где Питер Паркер может готовить, не сжигая при этом здание дотла, но он сомневается, что был Питер Б. Гвен исчезла из поля зрения, Марго знает его недостаточно хорошо для подобного. Питер и Майлз 77014 посещали штаб-квартиру только по необходимости и скорее пытались помочь ему прийти в себя, чем делились едой. Остаётся Пав и Хоби, но он знает, что они оба избегают штаб-квартиру как чумы. В результате остаётся только один человек. Но, конечно же, это не мог на самом деле быть Мигель, правда же?______________
— Майлз! Боже ты мой. Ты снова подрос! — Э-э-э... может быть. Не знаю, наверное! Перестань трогать меня... — Ты почти такой же высокий, как я, малыш! Клянусь, я не знаю, что буду делать, когда Мэйдэй будет твоего возраста... — Питер... — Кстати говоря, ты не против посидеть с ней? Эм Джей немного нервничает из-за того, что я всё время хожу с ней сюда... — Питер... — Ты же знаешь, какая она… Что с неё взять. Я очень, очень рад, что ты пришёл навестить меня. Без тебя всё было по-другому... — Питер! — …Майлз? — Просто прекрати. Пожалуйста.______________
Во время его пятнадцатого визита Мигеля нигде не видно. Майлз немного удивлён, но не слишком. И ему приходит в голову идея поискать Мигеля, после он сразу отвергает её. Вентиляционные ходы достаточно запутанные и длинные, он сможет сохранять свою невидимость не более двух часов только при идеальных обстоятельствах, далеко не в стрессовых ситуациях. — Он в парке, — говорит Лайла, отвечая на его невысказанный вопрос. Майлз абсолютно точно не взвизгнул, когда она появилась перед его лицом, — Потребность в свежем воздухе после миссии. — Воу! — говорит Майлз, отползая назад, — Зачем так близко, блин! — Прости. Я не хотела тебя напугать. Но я просто подумала, что тебе хотелось знать об этом. — Это ещё почему? — задаёт вопрос Майлз. — Потому что ты единственный человек, с которым он общается, помимо Питера, — сухо говорит Лайла, — Ты хотел его видеть? — Э-э... — произносит Майлз, — Я... не знаю. — Ты приходишь к нему раз в две недели. Будто это часть твоих обязательств... — Я знаю, — говорит Майлз, — Знаю. Я просто пытаюсь... отойти от того, что произошло. — Разговаривая только с Мигелем, а не со своими друзьями? — Я был в гостях у своих друзей! — Ты разговаривал с Гвен в общей сложности один раз и избегаешь Питера всякий раз, когда слышишь его голос, — говорит Лайла, — Также ты не посещал Павитра или Хоби. Майлз морщится, — Не нужно мне указывать на это. — Тем не менее, это правда, — отвечает Лайла, — Просто говорю тебе это, поскольку ты, по-моему, заходишь сюда довольно часто. — Раз в две недели — это не так уж часто, — бормочет он. — Для большинства людей? Конечно. Но для тебя? Ещё и учитывая то, что Мигель позволил тебе приходить… Майлз вздыхает. Отлично, — Ладно, где он? И как мне его найти? Лайла улыбается, поворачиваясь кругом, — Не волнуйся. Я загружу путь в тот новый модный визор, который у тебя есть. Тебе нужно надеть какую-нибудь повседневную одежду. — У меня её с собой нет, — говорит Майлз, — Кроме куртки. Этого достаточно? И тем более я не на долго. — Поняла, — Лайла указывает ему путь через извилистый город. Активировав свою невидимость, он выходит из вентиляции кратчайшим путём. Солнце почти ослепляет его, когда он выходит на крышу. Он делает глубокий вдох, и неповторимый воздух Земли-928 наполняет его лёгкие. Это чистый и свежий воздух, лишённый пыли Земли-65, загрязнения Земли-77014 и Земли-42, а также затхлого зловония Земли-138. Нажав кнопку сбоку на своём визоре, он подсвечивает себе траекторию, принимая во внимание движение летающих автомобилей и других футуристических штук. Проходит пятиминутный полёт, в ходе которого он едва избежал столкновения с несколькими столбами, едва не отбил правое зеркало у бедного таксиста, и едва не сбил пешехода на ховерборде. Он молча благодарит Старшего-Майлза, который научил его множеству советов и хитростей о том, как ориентироваться в местах скопления больших групп людей, не превращаясь при этом в сверхмощный таран. — Не ожидал, что ты придёшь, — приветствует Мигель, когда он приземляется, — И всё же почему-то я не удивлен, что ты здесь. — Лайла сказала, что тебе нужен перерыв и ты не возражаешь бы против компании, — говорит он. Мигель фыркает, — Так и сказала? — Ну, она, возможно, подразумевала, что ты не так уж часто общаешься с другими людьми, — говорит Майлз, присаживаясь на тот же выступ, но на некотором расстоянии от Мигеля. — Конечно, это она и подразумевала, — бормочет Мигель, — Ты в курсе, что тебе не положено слоняться по моему миру без веской причины? Майлз фыркает, — Она указала мне путь, по которому я последовал. Я ей доверяю. — И всё же, ты должен следовать правилам, Майлз. Они здесь не без... — Не без причины. Да, да. Я понимаю. — Тебе что, станет плохо, если ты хоть раз в жизни не перебьёшь меня? Майлз чувствует вспышку раздражения, — Не знаю. Может быть, если ты не перестанешь нести чушь. — Этот мир не знает о Паутине Вселенных, Майлз. Они даже не знают, кто я такой. Я не хочу привлекать к себе нежелательного внимания. — Я использовал свою невидимость! — А гражданские лица имеют доступ к детекторам тепловых сигнатур. Может ли твоя невидимость может замаскировать это? … — Да или нет, Майлз? — …С этим костюмом это невозможно. Но... — Никаких «но», Майлз! Я бы хотел, чтобы ты просто хоть раз в жизни послушал меня, — Мигель огрызается, — Если бы ты подождал пятнадцать минут, пока я не вернусь в офис…! Майлз вдыхает ртом, а затем выдыхает носом — техника, которой его научили наставники. Когда эмоции накаляются до предела. Его голос необычайно мягок, когда он говорит, неуверенно держась на ногах, — Извините, ваше королевское высочество. Этого больше не повторится. — …И такими наши отношения буду всегда? — Мигель вздыхает, выглядя гораздо более усталым, чем обычно, плечи поникли. Майлз прищуривает глаза, делая паузу, — Что ты имеешь в виду? Мигель поворачивает к нему голову, — Эти постоянные споры. Я не хочу ругаться с тобой, Майлз. Ты мне не враг, и я тебе тоже. Я… Я не знаю, что мне ещё нужно сделать. Я дал тебе личное пространство и позволил вернуться в штаб по собственному желанию, но, похоже, всё, что мы делаем — это ссоримся, — глаза Мигеля встречаются с его собственными, — Что мне нужно сделать, Майлз? Чтобы при каждой встрече мы не вцеплялись друг другу в глотки? — Я... — начинает говорить Майлз, — Я правда не знаю, чувак. Мы, типа, начали не с той ноги. И ничего не меняется. Это одна из причин, по которой он продолжает приходить. Он продолжает пытаться взаимодействовать с Мигелем и остальными. Неужели он действительно хочет съёживаться от страха каждый раз, когда проходит мимо Мигеля? Хочет ли он постоянно спорить с Мигелем? Действительно ли он хочет избежать единственного места, где его снова могут настигнуть врасплох? Нет. Нет, он этого не хочет. Майлз просто хочет, чтобы они перестали пускать ему пыль в глаза, перестали ожидать, что он будет слепо следовать их руководству. (И, возможно, извинятся. Было бы неплохо) — Но... Всё по прежнему, — говорит Майлз, снова садясь и барабаня пальцами по бедру, — Это… утомительно. — Ты можешь, пожалуйста, сказать мне, как я могу загладить свою вину? Если однажды ты изменишь своё мнение обо мне, ты скажешь мне об этом? — спрашивает Мигель почти умоляюще. —...Да, — отвечает он через мгновение, задумавшись, — Так и сделаю.______________
— Ay, coño! — Это ты так меня поприветствовал? — Ты мог хотя бы не телепортироваться прямо на мой живот! Это было больно. И откуда у тебя вообще взялись часы? — Тот панк сделал для меня. Сказал, что я должен навещать тебя время от времени. — …Знаешь, если ты хотел навестить меня, ты мог бы прямо об этом сказать, 42. — 42…? — Это номер твоего мира. Мой — 1610. А как ещё мне тебя называть? Моралес? Майлз-старший? Двойник? Гонсало? Гайлз- — Я же просил тебя называть меня Бродягой. — Мой бродяга мёртв, так что выбери другое имя. … … … — Не смотри на меня так! Скажи что-нибудь. — …Тот магазинчик Teo’s всё ещё работает? — Да. А что? — Пойдём. — Что, прости? Эй! Не надо вот так просто выпрыгивать из окна! 42!______________
Когда он в следующий раз навещает Мигеля, на улице холодно. Майлз не собирался уделять так много времени этим визитам, но между временем, проведённым на Земле-77014, 42, началом его первого курса и его жизнью на Земле-1610, у него было очень мало свободного времени. Его наставники продолжают изводить его, и это отражается на нём, поэтому он позволяет себе иногда просто пройтись по лобби, сохраняя свою невидимость в течение нескольких часов. Толпа людей уже не пугает так, как раньше, хотя от понимающих взглядов тех, кто может его видеть сквозь невидимость, у него по-прежнему пробегают мурашки по коже. С другой стороны, ему почти нравится, что он теперь просто плывёт по течению. Большая часть его негодования выплеснулась наружу и испарилась, сделав его гораздо спокойнее и уравновешеннее. Это придаёт ему смелости наконец задать те вопросы, на которые он давно хотел услышать ответы. — У меня есть несколько вопросов, — заявляет Майлз, устраиваясь рядом с Мигелем на крыше главного здания, и лёгкий ветерок мягко обволакивает его, — И я хочу, чтобы ты ответил на них честно. — Хорошо, — говорит Мигель, моргая, — И тебе привет. — Я хочу знать правду. А не то, что я, по-твоему мнению, должен услышать, — говорит Майлз. — Продолжай, — говорит Мигель, размахивая рукой перед собой. Майлз делает глубокий вдох, — Если я представлял серьёзную опасность для Паутины Вселенных, как исходная аномалия, то почему меня просто не убили? Ты вполне бы смог это легко сделать, учитывая, что раньше я понятия не имел о возможности путешествия между вселенными, пока не появилась Гвен. — Майлз... — Правду, Мигель, — Майлз прерывает его, — Я не ищу повода для ссоры. Я просто хочу знать. Мигель вздыхает, проводя рукой по волосам, — Это... сложно. Инцидент с коллайдером вызвал взрыв аномалий такого масштаба, которого никто не ожидал. Обществу, которое ты видишь сегодня, потребовалось время, чтобы сформироваться, и оно начало своё существование только после этого взрыва. Всё это начиналось с небольшой команды, сформированной теми, кто владеет технологией межпространственных путешествий, не более двадцати человек, для борьбы с аномалиями. Часто бывали такие миссии, в ходе которых один Человек-паук находился на дежурстве более двадцати четырёх часов подряд. Ты был изолирован в своей вселенной, поэтому все остальные проблемы имели приоритет. И… Что ж, — Мигель шумно сглатывает, — Я думаю, что никому не хотелось брать на себя миссию по убийству четырнадцатилетнего подростка. Нуар мог бы при определённых обстоятельствах, но он не стал этого делать, а лишь присоединился к твоей команде. — Да, он был рядом. Он привязался, — говорит Майлз, — Это тоже было одной из причин, по которой ты никого не послал мне на помощь? Мигель делает глубокий вдох, выглядя так, словно хотел бы оказаться где угодно, только не здесь, — Нет. Я недвусмысленно приказал всем держаться подальше от твоей вселенной, если только не появятся признаки мультивселенской угрозы. В то время я оправдывал это тем, что не знал, как ты смог интегрироваться в своей вселенной, будучи аномалией. Я не хотел идти на ненужный риск, особенно учитывая, насколько мы были перегружены работой. — Так значит, ты не убил меня, потому что у тебя не было возможности и времени, поэтому ты просто оставил всё как есть, ведь и так проблем было по горло, — говорит Майлз, — И к чему тогда та погоня? Убить четырнадцатилетнего — это плохо и не стоит таких хлопот, но пытаться убить пятнадцатилетнего — в самый раз? — Пятно угрожал очень хрупкому строению мира, над восстановлением которого я и другие работали бесчисленное количество часов. Я не хотел, чтобы всё это пропало даром, — говорит Мигель, не сводя взгляда с городской суеты, — И ты мне в этом никак не помогал, намерено втягивая себя в ситуацию, о масштабах которой даже не подозревал. — Интересно, кто же в этом виноват? Мигель вздыхает, — Я был зол, потому что казалось, что никому в серьёз не было дела до этого так же, как мне, поэтому я просто... сорвался, когда ты отказался слушать. По крайней мере, именно это я тогда почувствовал. На самом деле, ты слушал меня. Ты даже предложил другое решение. Я просто отказывался слышать что-либо, не совпадающее с моими собственными взглядами. Майлз моргает, — Это что, терапевтический язык? Звучит так, будто ты говорил с психотерапевтом. Губа Мигеля подёргивается, — Может быть. Ты такой несносный, знаешь? — Думаю, я заслужил право быть несносным, — ухмыляется Майлз, — Чувак, ты звучишь так, будто тогда ты так переутомился, что едва не дошёл до аневризмы. — Ты подозрительно спокойно относишься к тому факту, что я пытался убить тебя, — говорит Мигель. — Я уже… смирился с тем, что произошло. И я просто пытаюсь понять, что тобой двигало в тот момент, — говорит Майлз, — У нас обоих была и есть общая цель; защищать людей. Присматривать за своим миром и всё такое. И следить за аномалиями. Если бы кто-нибудь объяснил мне — ты, Гвен, Джесс, Питер, Нуар, Свин, кто угодно — к чему на самом деле привёл инцидент с коллайдером, я мог бы быть немного менее импульсивным. Но вместо того, чтобы встретить понимание и сопереживание, меня окружили и сказали, что другого выхода нет. Ты же на самом деле знал, что это не сработает, не так ли? Что я всерьёз отнесусь к твоим словам? — Нет. Я не знал, — говорит Мигель, — Я... прости меня, Майлз. За всё, что произошло. Этого всего не должно было случиться. Мне следовало бы лучше контролировать себя. — Да, это не должно было так закончиться, — соглашается Майлз, — Эй, ты помнишь, о чём ты говорил мне недавно? — Хмм? — О том, что ты мог бы сделать для меня, чтобы я чувствовал себя здесь лучше? Менее напряжённо? Мигель кивает. — Думаю, теперь я знаю, что мне поможет, — говорит Майлз, — Мне нужна твоя честность. Я хочу, чтобы ты говорил мне правду, особенно когда речь заходит о вещах, которые касаются меня или моей вселенной. Я не прошу, типа, доступа ко всяким засекреченным темам, которые не имеют ко мне отношения; я думаю, что могу обойтись без знаний всякой специфики. Но если та ситуация, что произошла два года назад, повторится, я хочу, чтобы ты просто поговорил со мной. Прямо, не скрывая никаких деталей и фактов. Даже если мне придётся заставлять себя часами сидеть неподвижно, я хочу услышать только правду. — И я хочу, чтобы ты слушал меня, когда мне будет что сказать, — говорит Майлз, — Ты прав. Тогда ты ни черта не слышал меня. Хоби был единственным, кто услышал моё мнение. Я знаю, что я не так опытен по сравнению с остальными. Я понимаю это. Но меня действительно бесит, когда люди сразу же отвергают то, что я хочу сказать, понимаешь? — Я знаю, — отвечает Мигель, впервые за всё это время взглянув на него, — Я того же мнения. — Тогда ты согласен со мной? — спрашивает Майлз, выставляя вперёд сжатый кулак. Мигель с подозрением смотрит на него, — Да ладно тебе. Только не говори, что не знаешь, что такое «приятельский стук кулачками»? Мигель усмехается, но легонько ударяет своим кулаком о его. Лёгкая дрожь в руке мужчины не остаётся незамеченной, — Сопляк. Но да, я согласен.______________
— Это уже просто за гранью юмора! — Пав, тебе не нужно… — Нет! Послушай меня хоть раз. Мы все друзья, союзники. Люди, которые встретились лицом к лицу со смертью и плюнули ей в лицо. А вы тут ссоритесь, как школьники! И всё лишь потому, что вы отказываетесь слушать друг друга. — Пав, нам действительно не нужно... — Мы не уйдем, пока не сможем нормально поговорить, Питер Бенджамин Паркер! — Воу! Не обязательно было называть полное имя! — …Что? Не смотри на меня. Я на стороне того, кто согласился ограбить Британский музей в моём мире... — …Ты согласился сделать что?!______________
Визиты Майлза становятся почти ежедневными по мере того, как он приближается к концу первого курса. Сад, парк, крыша самого высокого здания в Нуэва-Йорке… Теперь он знает мир Мигеля почти так же хорошо, как свой собственный. Они обсуждают различные события; забавные истории с миссий, Майлз жалуется на свою домашнюю работу, они дают друг другу различные советы. Он даже умудряется просить у Мигеля помощи с домашним заданием по испанскому, и мужчина, причём, является удивительно хорошим учителем, особенно когда не ворчит. Напряжение между ними рассеивается до такой степени, что оно теперь лишь тлеет над поверхностью кожи, бурлит только тогда, когда кто-то из них поднимает больную тему. Теперь это не так страшно — пойти в кафетерий с Мигелем, готовым испепелить взглядом любого, кто подойдёт к нему слишком близко. И теперь не так уж и сложно исследовать штаб-квартиру или Нуэва-Йорк с персональным гидом, который по дороге может подсказать, понравится ли ему тот или иной ресторан, может показать футуристические тематические парки. Это не так уж и сложно… просто сидеть, расслабившись с альбомом для зарисовок в руке, слушать фоновую болтовню в штаб-квартире, пока Мигель работает. Сейчас Майлз так спокоен, как никогда за последние годы. — О чём задумался? — спрашивает Мигель, жуя эмпанаду. — Ни о чём, старина. Просто делаю наброски, — напевает Майлз, скрестив ноги на стене над рабочим местом мужчины. В данный момент он работает над справочной страницей костюма Мигеля, то, что он делал для каждого Человека-паука, которого видел достаточно часто. То, как когти Мигеля исчезают под воздействием определённых раздражителей, трудно запечатлеть в памяти без наглядного примера. Его когти — загадка: они, вроде как, выдвижные, и, по идее, они примерно такие же, как у кошек? Или они работают как-то совершенно по-другому? Это ещё не говоря о замысловатых узорах вокруг костяшек его пальцев и линиях на предплечьях, в которых скрыты лезвия. Мигель задыхается от возмущения, — Что, прости? Как ты меня только что назвал? — Старина? Разве тебе не… сорок? Сорок один? — Майлз приподнимает бровь. — Сорок... — медленно произносит Мигель, —¿Piensas que tengo cuarenta años? Increíble. Глаза Майлза расширяются, он отрывает взгляд от своего альбома для рисования, — О, погоди. Извини. Ты моложе? Типа, тридцать семь, тридцать пять... — Мне двадцать девять, Майлз. — …тридцать четыре? — продолжает Майлз, прежде чем резко остановиться, — Двадцать девять...? Двадцать девять?! Solo Vicente y nueve? — Eres un mocoso, — ворчит Мигель себе под нос. — Не помогу поверить! — говорит Майлз, — Я не могу поверить, что тебе всего двадцать девять! Ты же ведёшь себя как дед! — Я притворюсь, что ты этого не говорил, — Мигель непонимающе смотрит на него. — Я не могу поверить! Мне нужно увидеть твои водительские права! — Майлз делает паузу, — У тебя ведь они есть, верно? — Tengo una licencia de conducir? ¿Quién soy? Un niño que tiene diecisiete años que no puede conducir? — Tengo dieciocho años, actualmente! No es mi culpa que mis padres no me enseñaran. Мигель саркастично усмехается, бросая ему лицензию, — Что ж, ты был близок, малыш. Майлз изучает водительские права и находит подтверждение чужим словам, Мигелю действительно всего двадцать девять. Он хмурится, залипнув на фотографию в лицензии. Несмотря на то, что снимок был сделан, когда он был в подростковом возрасте (дата рождения 15 июля 2096 года), на этой фотографии Мигель выглядел намного моложе. Меньше морщин, меньше шрамов. И на фотографии он, господи боже, улыбается. Просто быть не может, что несколько лет так кардинально изменили его. Если только не случилось что-то действительно ужасное. И, Майлз предполагает, что в самом деле произошло нечто ужасное. Много по-настоящему страшных вещей. Он бросает лицензию обратно, постукивая карандашом по левой ноге. Он думает обо всём, что знает об этом человеке: Мигель наблюдал, как застрелили другую версию его самого. Мигель заменил ту версию себя, завидуя жизни, которую создал для себя его двойник. В конце концов, Мигель потерял свою дочь из-за полного коллапса той вселенной. Супер-способности Мигеля имеют иное происхождение, не как у большинства пауков. Когда произошла Великая погоня, Мигель совсем недавно потерял свою дочь. Он невероятно предан своей работе, до такой степени, что никому не позволил вставать у него на пути. Он умён и способен легко адаптироваться к сложным ситуациям. Он самоотвержен, упрям, перегружён работой, измучен, и всё же он старается. Он проходит терапию (предположительно) и прилагает усилия (с переменным успехом), чтобы быть в стабильном состоянии. Учитывая всё это, может ли Майлз действительно сказать, что он знает этого мужчину? По-настоящему? — Если ты продолжишь думать так усердно, то точно навредишь своему мозгу. — Я, по крайней мере, хоть что-то делаю. А ты пялишься на пустой документ последние минут пятнадцать!______________
— Итак… Я слышал, ты тусуешься с Мигелем в последнее время... — Я подумал, что дам ему шанс. Он этого заслуживает. — И давая ему шанс, ты проводишь с ним чуть ли не каждый день, а? — Не каждый день! Боже, ты говоришь как Гвен! … — Хоби! Я серьёзно! Только тогда, когда у меня есть свободное время! — Понял, только когда у тебя есть свободное время. — …Почему у меня такое чувство, что ты не веришь мне? — Пав прав. Вы оба действительно ничего не понимаете. — Всмысле? Чего не понимаем? …Хоби, ответь мне, чёрт возьми!______________
— Мигель! Иди посмотри! — взволнованно говорит Майлз, ворвавшись в лабораторию с альбомом для зарисовок в руках. — Майлз, — Мигель нейтрально здоровается, спрыгивая с платформы, где он работает, и отмахиваясь от Лайлы, когда она пытается заговорить, — По какой причине ты несёшься ко мне со всей грацией новорождённого оленёнка? Майлз игнорирует колкость, и суёт альбом в руки Мигеля, — Ты же знаешь, что Человек-паук 77014 мой друг? — Я это прекрасно знаю, — растягивает слова Мигель, прищуриваясь, — Новый дизайн костюма? — Ага. Он дал мне чертежи для всех этих крутых гаджетов, и он разрешил мне сшить свой собственный костюм из материалов его мира, — говорит Майлз, — Выглядит круто, правда же? — Это очень сложно, — комментирует Мигель, — Ты уверен, что тебе всё это нужно? — Большинство дополнений — это пассивные улучшения, которые раскроют потенциал Яда и невидимости, — говорит Майлз, указывая на ажурные линии на ногах, — Они действуют как каналы для Яда, значительно облегчая передачу тока между частями тела быстрее и эффективнее. А эти... — Майлз двигает пальцем, — находятся под частью толстовки. Там есть место для всех гаджетов, которые могут мне понадобиться. И сам материал был выбран исходя из моего удобства, и чтобы сохранить мою невидимость. — Это действительно имеет значение? — Ага! И это всё идеально мне подходит, — отвечает Майлз, — Итак... что думаешь? — …Выглядит неплохо, малыш. — Правда? Это искренний комплимент? — Могу взять свои слова обратно... — Нет, нет, нет! Мне подходит. Спасибо! — говорит Майлз, когда паучьи-чувства внезапно начинают гудеть в ушах. — А теперь, прошу меня извинить, мне нужно работать- hijo de puta! Майлз складывается пополам от смеха, когда гаечный ключ падает и ударяет Мигеля по голове. — Я тронут тем, что ты считаешь это таким смешным. Мигель невозмутимо потирает голову. Лайла возникает а воздухе, разглядывая свои ногти. — Честно говоря, я действительно пыталась предупредить его, чтобы он не оставлял его там, но он меня не послушал. — Тебя никто не спрашивал, Лайла, — огрызается Мигель, хватая гаечный ключ, — Ты собираешься уходить? Майлз хихикает, — Нет. Нужно убедиться, что ты не получишь сотрясение мозга от падающих гаечных ключей. — Отлично, — саркастически говорит Мигель, — Тогда просто не мешайся. — А когда я вообще мешался? — Майлз невинно хлопает глазами в ответ, прислонившись к стене. Ему действительно нужно ещё закончить несколько набросков. Только когда он собирается домой в 16:10, он осознаёт, что впервые увидел Мигеля одетым во что-то другое, помимо своего костюма.______________
— Воу! Откуда взялась вся эта еда? — M’hijo! Один из твоих друзей-пауков оставил это для нас. Сказал, что это в знак признательности за всё, что ты для него сделал. — Как он выглядел? — спросил Майлз. — Он был высоким! Выше твоего отца. И, скажем так… мускулистым. Он не назвал мне своего имени, но обращался ко мне по имени и говорил по-испански. Он показался мне очень милым! — Так и знал! — Майлз…? — Мне всё это время было интересно, кто же оставлял мне еду. Это был Мигель, мама. — Мигель? Тот, который…? — Да. Он старается. Старается гораздо усерднее многих людей, которых я знаю. Не буду говорить, что мы с ним друзья. Но мы постепенно во всём разобрались. — …Ты теперь взрослый, M’hijo. К сожалению, ты стал взрослым гораздо раньше, чем когда тебе исполнилось восемнадцать. Но я не могу не волноваться. Ты уверен в этом? В нём? — Думаю… если бы ты спросила меня об этом несколько месяцев назад, я бы колебался с ответом. Но Mami… Я чувствую себя настолько в безопасности рядом с ним, что засыпаю, пока он работает. Однажды я даже действительно почти уснул, во время выпускной недели в прошлом учебном году. Это довольно большое достижение для нас обоих.______________
Это было ужасное утро. Кошмары были его постоянной проблемой с тех пор, как его укусили, но те, что были после укуса, были совершенно другого уровня ужаса. Каким-то образом за шесть часов Майлз проходит ускоренный курс по всем своим травмам заново, что приводит к приступу рвоты над унитазом и непрекращающейся дрожи, которая не проходила, сколько бы родители его ни обнимали. Мигель, похоже, тоже провёл утро не лучшим образом; тёмные мешки под его глазами стали более заметными, чем обычно, его тело напряжено сильнее обычного, он криво хмурится, когда выпивает третью чашку кофе. Сдержанный — это не то слово, которым можно описать Мигеля, но Майлз уже привык к шуточным перепалкам, которые составляют основу их отношений. Хотя молчание между ними далеко не злонамеренное, но это, безусловно, довольно необычное явление, особенно в последнее время. — Ты в порядке, чувак? — спрашивает Майлз, нарушая повисшее между ними молчание. Мигель спокойно смотрит на него, его глаза полны стольких контрастных эмоций, что он не может отличить одну от другой, — …Почему ты спас меня? Майлз несколько раз моргает, у его мозга возникают проблемы с обработкой информации, — От чего? От Пятна? От твоей склонности к трудоголизму? — От Пятна, Майлз. — Потому что он собирался убить тебя? — говорит Майлз, нервно смеясь, — Ты же понимаешь, что я никогда не хотел твоей смерти, верно? Я хотел быть твоим другом! И быть в твоей команде. — Я причинил тебе боль. Я пытался остановить тебя после того, как ключевое событие было сорвано. Тебя бы не винили, если бы ты позволил мне умереть. Я бы даже позволил тебе... — Воу. Притормози-ка, — глаза Майлза сужаются, он поднимает руки вверх. Его голова запульсировала из-за этого резкого движения, — Ты пытаешься сказать мне, что хотел бы, чтобы я позволил тебе умереть? — …Нет, — говорит Мигель через мгновение. — Довольно долго для односложного ответа, — говорит Майлз, — Я спас тебя, потому что это правильный поступок. И потому что ты не заслуживаешь смерти. Только не такой. — Так всем было бы проще. Майлз пристально смотрит. Он клянётся богом, он собирается выслушать всю эту чушь, которую несёт этот человек, страдая от головной боли и серьёзного недосыпания. По мере того, как он говорит, его голос становится всё более громким, — Я вырвал все твои конечности из пяти разных вселенных не для того, чтобы выслушивать, то что тебе лучше было умереть. — Майлз... — Замолчи, — говорит Майлз, вставая, — Нет, просто перестань. Ты высказал свою точку зрения, и теперь я собираюсь высказать свою. Мигель благоразумно закрывает рот, ожидая, что он продолжит, — Послушай, ты загнал себя в угол, пытаясь сохранить стабильность мультивселенной после инцидента с коллайдером, и ты справлялся с этим в одиночку почти год. Большинство людей валялись бы в изнеможении, но ты продолжал идти, и ты всё ещё здесь. Всё ещё помогаешь присматривать за мультивселенной. Совершал ли ты ошибки? Да. Ты совершил много ошибок. — Но ты пытаешься стать лучше. Ты позволяешь Джесс, Марго, Бену и другим помогать тебе, чтобы тебе не пришлось делать всё самому. Ты пытаешься извиниться и загладить то, что ты сделал со мной тогда. Хватит ли этого для всех? Нет. Но для меня этого достаточно. Тело Мигеля замирает, его взгляд отсутствующий. Сделав глубокий вдох, он решает совершить скачок веры. Майлз делает уверенные шаги вперёд, осторожно опускаясь, когда оказывается совсем рядом с Мигелем. Медленно и настолько безобидно, насколько он может, Майлз мягко сжимает одну из ладоней Мигеля, оплетая его пальцы. Глаза мужчины следят за его движениями, взгляд мечется между его лицом и местом, где соединены их руки. — Я прощаю тебя, — говорит Майлз, встречаясь взглядом с Мигелем, — Я думаю, что сделал это уже давным-давно. Но я прощаю тебя за то, что произошло. За то, что ты мне сказал. Ты пытаешься быть лучшим лидером, лучшим человеком. И я рад этому. Мигель прикусывает нижнюю губу, ничего не говоря, нежно прижимаясь лицом к его ключице, их соединённые руки покоятся на коленях Майлза. Он обхватывает Мигеля другой рукой за плечи так сильно, как только может, свободная рука мужчины обвивается вокруг его левого бока, притягивая ближе. Это далеко не самая удобная поза, но самая близкая, которая у них когда ли была. Он вежливо игнорирует растущую влажность на плече и когти, впивающиеся в спину, сосредоточившись лишь на том, чтобы сохранять дыхание спокойным и ровным. Майлз ловит себя на том, что ему совсем не хочется отпускать Мигеля. — …Знаешь, ты только что напомнил мне кое о чём, что беспокоило меня в последнее время. Я тебя не знаю. Совсем. — Прости, что? — Типа… история твоего происхождения. Как ты получил свои способности, почему ты такой... уникальный. Мигель поднимает голову и смотрит на него опухшими и влажными глазами, — Ты в курсе, что эта информация общедоступная? — Да, я знаю, но... — Майлз на секунду замолкает, — Было бы приятно услышать об этом от тебя, не только… из статей. Это совсем другое дело. Мигель молчит, пристально глядя на него. Как будто он гадает, действительно ли ему любопытно. Майлз терпеливо ждёт, всё ещё крепко держа мужчину. В конце концов, Мигель меняет их позу, кладёт свою руку на его плечо, когда они садятся бок о бок. Он начинает тихо говорить, с тоской глядя в центр парка. Майлз с интересом слушает, наблюдая за мимикой лица Мигеля, пока он говорит. — Это не самая красивая история, но я кратко перескажу тебе, — говорит Мигель, — Я долгое время работал ведущим генетиком в Алхимаксе. Мне казалось, мы пытались искать лекарства от серьёзных болезней и улучшить качество жизни людей. Но кое-что от меня скрывали, о чём я долгое время не подозревал. Алхимакс экспериментировал со смешиванием геномов разных видов существ. Как только я узнал об этом, я попытался уйти, выпил бокал вина с генеральным директором, неосознанно приняв наркотик под названием «Раптор». Он вызывает сильное привыкание, изменяет ДНК и вызывает такую сильную ломку, что по сравнению с ним, другие наркотики кажутся безобидными. Алхимакс являлся единственным легальным дистрибьютором. — И тебе пришлось остаться. — Да. Алхимакс хранил геномы каждого сотрудника в файле, так что, выбора у меня особо не было. Я решил, что могу попытаться заменить свои собственные гены и избавиться от зависимости. Однажды ночью я прокрался в лабораторию, чувствуя сильную ломку, и загрузил себя в машину. Чего я не осознавал, так это того, что мой партнёр по лаборатории тоже был там и заменил мой геном одним из экспериментальных геномов паука. — Оу… — Да. Это была очень... мучительная процедура. Вот почему я такой, — говорит Мигель, — Я в буквальном смысле наполовину паук. — Значит, ты не вампир, как говорила Гвен... — Я не вампир, — усмехается Мигель, — Мои клыки… Они ядовитые. Я не находил ни одного существа, которое я не смог парализовать с их помощью. Из-за них мне трудно нормально говорить. Я постоянно бормочу, чтобы скрыть их. Майлз чувствует, как его лицо краснеет, мозг прогоняет в себе полученную информацию, — А... когти? — Когти, — говорит Мигель, — Я не могу прилипать к поверхностям, как ты. Но они достаточно острые, чтобы разрезать сталь. — Но я видел, как ты карабкаешься вверх… Ты карабкаешься по поверхности с помощью ног? — Мигель кивает, — И, как я уже говорил, у меня нет фирменного паучьего чутья. Вместо этого все мои основные чувства обострены, особенно зрение. Из-за этого я подвержен частым мигреням в течение дня. — А у тебя… есть семья? Мигель кивает, — Мать и младший брат Габриэль. Оба отдалились от меня. И… Раньше у меня была невеста. Но… её убил Веном из этого мира. Мне пришлось выбирать между подругой детства и ею. Я спас обоих, но она всё равно... Весь кислород внезапно покидает лёгкие Майлза, — Это… Мне очень жаль. — Всё в порядке, — говорит Мигель, кладя свою голову на макушку Майлза, — Она изменила мне с Гейбом. Моя неспособность спасти её так сильно разозлила его, что он превратился в Зелёного гоблина. — Боже… — А бывший генеральный директор Алхимакс… Тайлер Стоун, кажется? Скорее всего, он мой биологический отец. — Господи боже, Мигель, — говорит Майлз, — У тебя были самые дерьмовые времена. — Он мёртв. Мама выстрелила ему в голову после того, как он попытался шантажировать мной, — говорит Мигель, — И он оставил компанию мне. Я делаю всё возможное, чтобы уничтожить её, но... — У тебя много забот, — договаривает Майлз, — Они знают? Твоя мама и Габриэль? — Что я Человек-паук? Габриэль знает, а моя мама — нет. Я говорил ей об этом несколько раз и пытался показать ей свои когти, но она меня не слушала. И хорошо. Остальное ты знаешь. В своём отчаянном стремлении к нормальной жизни со стабильной семьёй я стал слишком самоуверенным и поверил, что смогу заменить альтернативную версию самого себя. Произошёл тот инцидент с коллайдером, и я сформировал небольшую группу Людей-пауков, которая постепенно превратилась в Общество-пауков, — Мигель делает паузу, — Это почти всё. Если только ты не хочешь услышать о том, что я чуть не утонул в детстве, спас свою подругу детства от изнасилования тем же человеком, который пытался утопить меня, и ещё парочку моих приключений. — …И ты сейчас ходишь на терапию? Мигель фыркает, — Два раза в неделю в течение последних трёх лет. Майлз потрясённо смотрит на него, — Подожди… Это значит… — Да. Я начал после того, как ты показал мне, что всё может быть по-другому, — вздыхает Мигель, — Как ты можешь себе представить, продолжалось это довольно долго. — Как тебе удалось так долго справляться со всем этим? Я бы не выдержал и половины из того, через что ты прошёл. — Я не справлялся. Я язвительный засранец, который всегда держит людей на расстоянии вытянутой руки, — говорит Мигель. — По крайней мере, ты сознательный человек. — …Знаешь, я в конце концов всё-таки понял, почему нарушение канона того мира было столь ужасным. — Поделишься? — Габби из того мира должна была стать Женщиной-пауком. Но из-за того, что я заменил ей отца и покинул свою собственную вселенную, это всё изменило, и тот мир… рухнул, — говорит Мигель, — Именно поэтому... это причина, по которой я так старался тебя остановить. Боль, которую я испытал в тот день, наблюдая, как всё, что я с таким трудом защищал, рушится у меня под ногами… Я не хотел, чтобы ты испытал то же самое. — Но этого не произошло. — Но этого не произошло, — вторит Мигель, запрокидывая голову, — Довольно скучная история происхождения, учитывая все обстоятельства. — Не думаю, что случайное переписывание всего твоего генома — это скучно, — отвечает Майлз. — Иногда это... тяжело, — говорит Мигель, — Солнцезащитные очки, которые я ношу, предназначены не только для показухи. — О, ты имеешь в виду, что изображать из себя Терминатора — это не просто косплей? — Это… ты когда-нибудь в вообще смотрел фильм о Терминаторе? Или ты просто смотришь в Твиттер или Тамблер, где всякая чушь извергается в твою ленту? — Ты знаешь о Тамблере? О боже. Бумеры напали на наш след! — шутит Майлз. — Бумер...? — Мигель стонет, — Никогда больше не называй меня так. Пожалуйста. — Ты только что... ты только что сказал «пожалуйста»? Мигель О'Хара сказал «пожалуйста»? Мигель хмыкает, — Я постоянно поражаюсь твоей способности испортить момент. — Знаешь, мне следовало бы обидеться на твои слова. Но я не собираюсь этого делать. — И почему? — Потому что ты улыбаешься... Ах. Не пытайся это скрыть, — Майлз притягивает лицо Мигеля к себе, видя, как уголки его рта слегка подёргиваются, — Признай это. Я тебе нравлюсь. — Терплю твоё присутствие, — отвечает Мигель, — Ты не тот, за кого я тебя принимал. — Да? Что ж, а ты не тот, за кого я тебя принимал, — говорит Майлз, отклоняясь назад, чтобы потянуться, — На самом деле это довольно приятно — знать, кто ты такой за пределами штаб-квартиры. Не только Мигель О'Хара, Человек-паук 2099. Ты доктор Мигель О'Хара, ботаник-генетик с жалом в заднице... — Неужели ты не способен хоть раз в жизни быть серьёзным? — Я шучу, шучу, — говорит Майлз, — Но мне нравится видеть тебя с этой стороны. Это довольно мило. — …Я просто рад видеть тебя счастливым. Я думал, что полностью уничтожил это в тебе, — признаётся Мигель, — Я точно знал, как тебя сломить, потому что в этом мы похожи. Мы никогда не чувствуем, что до конца принадлежим самим себе. Большинство его воспоминаний из Нуэва-Йорка забылись («защитный механизм», как сказал ему Нуар). Но комментарий Мигеля пробуждает воспоминания. Майлз не помнит точно, что он сказал, но он помнит ту язвительность, которую он выплюнул в адрес Мигеля, — Чёрт. Я причинил тебе боль. Мигель пару раз моргает, — Малыш? О чём ты говоришь? — На поезде. Когда я, по сути, сказал, что ты не Человек-паук, — говорит Майлз, — Мне так жаль. Я не знал. Если бы я знал, то никогда бы не сказал подобного. Мигель выглядит совершенно потрясённым, — И это всё, что ты можешь сказать после моего рассказа? — Я не хотел. Я просто разозлился и... — Майлз, — мягко произносит Мигель, — Ты не сделал ничего плохого. — Сделал! Я не должен был этого говорить… — Ты не знал, — говорит Мигель, встречаясь с ним взглядом, — И я прощаю тебя. Я простил тебя за то, что случилось уже давным-давно. Ты был просто ребёнком, на плечи которого лёг слишком большой груз, и ты отреагировал так, как отреагировал бы любой человек твоего возраста. Чёрт возьми, — Мигель проводит рукой по волосам, — Ты справился с этим намного лучше, чем справился бы я, когда мне было пятнадцать. — Ты уверен, что ты прощаешь меня? — спрашивает Майлз. Мигель медленно протягивает руку вперёд, держа ладонь на весу. Майлз замирает, настороженно наблюдая за собеседником. Какая-то часть его души кричит ему, чтобы он убирался прочь, прятался, давал отпор. Он заставляет себя расслабиться, ему любопытно, что собирается делать Мигель. Он шумно втягивает носом воздух, когда Мигель мягко обнимает его, — Я прощаю тебя, потому что знаю, что ты не хотел меня задеть, — говорит Мигель, опуская подбородок на его макушку, — Потому что я знаю, что ты просто хотел спасти своего отца, а я пытался остановить тебя. Я не должен был так поступать с тобой, Майлз. И у меня не было причин говорить, что ты не заслуживаешь быть Человеком-пауком или что твоему отцу нужно было умереть ради всех остальных. Даже не смотря на то, что я был ослеплён яростью и горем. Здесь ты ни в чём не виноват. И никогда не был. Майлз замер, когда Мигель начал слегка поглаживать его спину, — Если бы я мог вернуться в прошлое и изменить то, что произошло, я бы обязательно изменил отношение к тебе. Ты заслуживаешь быть здесь так же, как и любой другой Человек-паук, бродящий по штабу. Ты заслуживаешь этого и даже больше. Я буду сожалеть о своих поступках всю оставшуюся жизнь. Глаза Майлза наполняются слезами, но говорит дрожащим шёпотом, — А Габби? Ты бы не вернулся, чтобы спасти её? — Нет. Я бы ни за что не вернулся, — тихо говорит Мигель, и что-то мокрое капает на макушку Майлза, — Она была не моей, я не смог её спасти. — Ох.. — говорит Майлз, чувствуя, что наконец-то успокаивается. Он ещё крепче обнимает Мигеля, — Чувак, я думаю, сегодня день «разговоров по душам». Твоя работа может подождать ещё минутку? Потому что я вообще не хочу сдвигаться с места. — Может подождать столько, сколько тебе нужно, — говорит Мигель, рисуя случайные узоры на его спине. — Мне просто... нужна ещё минутка. — Не торопись, — говорит Мигель, — Не нужно спешить.______________
В конце концов Мигелю приходится искать кого-то, кто заменит его в смену, потому что ни один из них не хочет нарушать ту нежность, воцарившуюся между ними.______________
— Майлз, я рад видеть, что тебе теперь со мной комфортно, — заявляет Мигель, — Но от чего у тебя появилась необходимость держать меня за руку, когда я чем-то занят? — Ой, прости! Мне было интересно посмотреть поближе, как устроены всякие примочки твоего костюма, потому что у меня не получается их правильно нарисовать, — говорит Майлз, отпуская мужчину, — Я не хотел тебя тревожить... — Ты рисуешь меня? — Мигель приподнимает бровь. — Я всех рисую! — говорит Майлз, защищаясь, — Но рисовать тебя не труднее всего. Каждый раз, когда я уговариваю Хоби сделать с него набросок, он начинает пестрить цветами! Но, чувак, я всё ещё не могу нарисовать твои руки. — Понятно, — сухо говорит Мигель, подавая названную конечность Майлзу. — Э-э… — Продолжай, — подбадривает Мигель, — Раз уж ты так сильно этого хочешь. — Тебе не обязательно, правда... — Ты правда думаешь, что можешь заставить меня передумать? — Вообще-то я переубедил тебя позволить мне спасти моего отца, так что... — Майлз. Майлз хихикает, слегка пожимая протянутую руку. Он осторожно поднимает её над головой, поворачивая, чтобы получить представление о том, как меняется дизайн при каждом движении. Когда он пытается дотронуться до пальцев Мигеля, желая посмотреть, что произойдёт, мужчина отшатывается, слегка притягивая руку обратно себе. — Воу, окей. Всё в порядке? Я не причиняю тебе боль или типа того? — Прости. Обычно я не подпускаю других людей так близко к себе, чтобы они могли вот так... прикасаться ко мне, — говорит Мигель, — Я к этому не привык. — Ты хочешь, чтобы я прекратил? — Нет. Просто следи за силой, с которой ты тянешь пальцы. — Не мог бы ты тогда снять перчатку? Типа растворить её? — спрашивает Майлз, отпуская ладонь, — Я хочу посмотреть, как работают твои когти. Мигель открывает рот, чтобы заговорить, но потом лишь вздыхает, и цифровой костюм открывает его руки. Майлз осторожно надавливает на подушечку указательного пальца Мигеля, с восхищением наблюдая, как коготь медленно появляется из разреза на коже. Он очень острый, настолько острый, что он уверен, что у него пошла бы кровь даже от лёгкой царапины. И длинный, что, в принципе, имеет смысл, учитывая их предназначение. Он осторожно, медленно поворачивает палец мужчины к свету, отмечая любые различия в цвете и текстуре. Майлз проделывает то же самое с другими пальцами, обращая внимание на небольшие различия в длине. — Мне нужно их подстричь, — замечает Мигель, — Они становятся слишком длинными. — Да? Думал, они стачиваются естественным путём, — говорит Майлз, слегка сжимая их руки вместе, как только когти исчезают, — Ты говорил, что у тебя такие же когти на ногах? — Да, — говорит Мигель, — Даже не думай об этом, сопляк. Майлз прищуривается, — А что? — Я не собираюсь показывать тебе свои ноги. — Я и не собирался предлагать тебе показать! Это странно, чувак. — Хорошо. — Ты боишься щекотки, не так ли? — Я не боюсь щекотки. — О, конечно же не боишься. — Именно! — Хорошо, хорошо. Я тебе верю, — смеётся Майлз, продолжая рисовать, — Но однажды я проверю. — Не проверишь, — бормочет Мигель. Незаметно для них обоих Лайла улыбается с телефоном в руке и радостно делает несколько снимков, чтобы оставить их себе. Если какой-то из этих снимков случайно попадётся на глаза друзьям Майлза… что ж, меньше знаешь — крепче спишь.______________
— Пока ты не ушёл, могу я взять твои часы? — спрашивает Мигель. — Конечно. Зачем? Мигель мычит, что-то программируя в системе часов, — Иногда, когда мне хочется уйти подальше от городской суеты, я иду в какое-нибудь тихое и спокойное место. Я даю тебе доступ к этому месту, если оно тебе когда-нибудь понадобится. — Мигель... — Я заметил, что тебе не очень-то нравится большое скопление людей. Если однажды тебе понадобится место для уединения, не важно когда, не стесняйся. Ключ уже подключён к твоим биометрическим данным. — Тебе не нужно было... Мигель улыбается, почти застенчиво, — Захотелось.