***
Раз. В рассветных лучах солнца, на заднем дворе, усеянном лепестками цветущих цветов, среди зыбких теней и мерцающей зелени стояло два соперника. В голове роилось множество мыслей, сосредоточиться на одной было сродни пытки. Будто бы мою черепную коробку открыли, вытащили мозг, засунули обратно, предварительно тщательно прожевав. Да, наверное это будет наиболее точным описанием моего состояния на данный момент. Но все мои мольбы оставить меня в покое были успешно проигнорированы — Господин будет зол… — с этими словами меня нарядили в тряпки, которые совершенно не соответствовали убранству комнаты и отправили на задний двор, который оказался тренировочной площадкой. Два. Металл, отражая лучи солнца, блестел, узоры на мечах со сверкающими узорами были словно зажжённые звезды. Холодный металл трепетал под прикосновением легкого ветерка, отдавая звонким звуком, который распространялся по всему двору. «Я разве умею драться на мечах?» сталкивалось с " я занималась этим чуть ли не с пелёнок.» «Мне исполнилось 18 прошлой весной» с «Я отпраздновала свой двенадцатый день рождения этой осенью.» Искры, отлетали от лезвий. Ловкость и подвижность воина были явными, когда он избегал ударов девочки. Он, очевидно, поддавался, в противном случае маленькая соперница полегла бы в первые 5 минут поединка. Сознание упрямо отвергало чужие воспоминания. Почему чужие? Потому что своими я назвать их не могла, но и других у меня не было. Стало быть, эти «чужие» воспоминания все же мои? В голову пришла мысль, что возможно это какая-то из стадий шизофрении. Горько усмехнулась. В этом месте нет такого понятия как «шизофрения». Три. Проиграла. Раскинув руки и ноги, я лежала на траве и смотрела на проплывающие по бескрайнему небосводу облака. Успокаивает. — Маленькая Госпожа сегодня не в духе? — янтарные глаза смотрят с теплотой и явным беспокойством за запыхавшуюся меня, — странно себя ведёте. — Минджун-оппа слишком переживает за меня. Юноша поправляет белые волосы, которые в процессе схватки, распустились и теперь падали на плечи, словно россыпь перламутровых нитей. Садится рядом и заправляет мою прядь за ухо, продолжая пристально смотреть в глаза. — Да, очень переживаю. Сердце начинает стучать быстрее. Четыре. Нельзя было сказать, что встреча с «господином» и по совместительству моим отцом, была приятной. Холодный взгляд его глаз пронзал меня, словно острым ледяным клинком. В них не было ни капли тепла или сострадания. Это был взгляд, который заставлял дрожать даже самых смелых и решительных людей.В этих глазах я видела отражение своих собственных страхов и слабостей. Они проникали в самые глубины моей души, раскрывая все мои секреты и недостатки. Отец не нуждался в словах, чтобы выразить свое превосходство и презрение. Его глаза говорили обо всем, что он думал обо мне — о моей слабости, неполноценности и беспомощности. Это был взгляд, который заставлял меня чувствовать себя незначительной перед его безразличием. Больнее становилось от мыслей о том, что где-то слово «отец» не внушало страха, где-то меня искренне любили. Я знала это Пять. Три огненных шарика кружили вокруг меня. Сие чудо приводило меня в восторг. Особенность семьи Хван, которая передавалась из поколения в поколение. Наследие кумихо, которое во мне проявилось не так ярко. Умение создавать пламя, которое могло уничтожить все на своем пути, к сожалению, мне не передалось. Паршивая овца семейства Хван По-другому и не скажешь. Большие всполохи пламени создавать удавалось. Но редко. Почти никогда. И то, у спички огненной мощи побольше будет. Огненные шарики-шпионы и создание простеньких иллюзий — единственное мое умение. Печальненько однако. Шесть. Мне приснился сон, очень странный сон. Величественные колонны и изящные арки украшали вход в дворец, придавая ему внушительность и грандиозность. Золотые узоры и инкрустации драгоценными камнями украшали стены и потолки, создавая блестящий эффект. Роскошные ковры и шелковые ткани украшали полы и стены. Я говорила с кем-то огромным, о чем конкретно вспомнить не получилось. Особенность снов: когда просыпаешься не помнишь абсолютно ничего. Но по какой-то неведомой причине, мысли о «чужих воспоминаниях» перестали тревожить. Я смогла вздохнуть с облегчением. В последние 2 года, жизнь превратилась в день сурка. Подъем, тренировка, дворцовые занятия, сон. Тренировки чередовались. Один день — управление магической силой кумихо, другой — тренировки с мечом. Управление огоньками представляло собой увеличение расстояния между ними и мной и поддержание связи со шпионами без перебоев на протяжении как можно большего времени. Шпионами их называли из-за особенности передавать звук и при достаточной натренированности даже изображение. Король был способен создавать по меньшей мере около ста таких огоньков, которые находились на границе Корё с другой державой — Империей Ко, являющейся объединением двух стран, которые в прошлом вели военные действия друг с другом. Сейчас же война шла между Ко и Корё. Всем было очевидно, что война не продлится долго, ибо закончится она аннексией одной из сторон. Семь. Мои мысли смешались в одну спутанную массу, а сердце билось гораздо быстрее обычного. Дыхание стало неуправляемым и тяжелым. Я попыталась сосредоточиться, но вокруг меня все продолжало смутно исчезать. Каждый шаг был неуверенным, словно я ступала по тонкому льду, готовому растаять под моими ногами в любую секунду. Моя рука дрожала, когда я пыталась удержать ее в стабильном положении. Сердце билось так громко, что я слышала его стук. Все внешние звуки стали приглушенными, словно я оказался в вакууме, где нет места для реальности. Мои мысли запутались в сети сомнений и тревоги, и я не мог найти выход из этого лабиринта. Ко вторглась на границы Корё. Имперцы подгадали нужный момент и нанесли удар тогда, когда отец уменьшил количество огоньков на границе, во избежание истощения. Периодически было необходимо делать перерывы в использовании магии, ибо частая эксплуатация магии могла привести к печальным последствиям. Дни, когда король уменьшал количество огоньков на границах знал очень узкий круг лиц. Исходя из этого, вывод напрашивался сам собой. Нас предали. Я приподняла подол ханбока руками и продолжила бежать. Мое лицо покрылось холодным потом, а руки начали дрожать все сильнее. Я пыталась справиться с этим смятением, но оно только усиливалось, словно внутри меня разгорелся бурный шторм. Все, чем я могла заниматься — пытаться удержать свое равновесие, не упасть на колени и продолжать двигаться в сторону потайного выхода. Огоньки указывали путь, оберегая от столкновения с захватчиками. Минджун прикрывал меня, нанося ранения всем солдатам Империи, которых обойти не представлялось возможным. Восемь. Потайной ход для королевской семьи, приготовленный специально для таких случаев открылся. — Минджун, идем. Я почувствовала легкое прикосновение к своему плечу. Он был рядом, его присутствие окутывало меня теплом и спокойствием. Мои мысли начали проясняться, а сердце успокоилось. В его глазах я увидела поддержку. Он взял мою дрожащую руку в свою и улыбнулся, словно говоря: «Все будет хорошо». И в этот момент я поверила ему. Он был моим опорным пунктом в этой буре. — Ты пойдешь без меня. Он, с грубостью несвойственной ему, толкнул меня в проход и закрыл массивную дверь. Отчаяние захлестнуло с новой волной***
Лаванда — восхищение, одиночество. «Я тебя никогда не забуду», «Никто не заменит тебя».