***
Еле разлепив глаза, Тав еще долго лежал в кровати в полной темноте. Голова шла кругом. — Боги, как же мне плохо, — чувствовал он себя не как после сна, а как после «радушного» приема в Доме Надежды. Собравшись с силами, он все же поднялся с постели и немного посидел на ней, пока перед глазами не прояснилось. Придя немного в себя, он направился на поиски вампира, перед этим найдя около деревянной бадьи кувшин с водой и быстро умывшись. — В следующий раз возьму с собой факел, — бормотал Тав, пока шел в потемках по замку, попутно зажигая оставшиеся свечи в светильниках. Решив начать поиски с того же места, где они расстались ночью, он поднялся в главный зал, но Астариона в нем не оказалось. — Ну и где же ты? — полуэльф печально вздохнул. — Кого-то потерял? — раздался знакомый голос за спиной полуэльфа. — Что за привычка подкрадываться со спины? — снова вздрогнув от неожиданности, спросил Тав, и голова с новой силой запульсировала от боли. — Дьявол, — он прислонил одну руку к голове, пытаясь унять боль. — Вижу, самочувствие у тебя не очень, — осматривая взлохмаченного полуэльфа, сказал вампир. — Мягко сказано, — подтвердил тот, — но бывало и хуже, — все же найдя в себе силу на улыбку, добавил он. Пройдя по залу к дальнему окну, Тав потянулся, похрустев затекшим телом, и приоткрыл занавеску, выглядывая в маленькую щелочку на улицу, предварительно убедившись, что вампир стоит на достаточном от него расстоянии. За окном вовсю кипела жизнь, толпы народа высыпали на улицы города и, словно колония муравьев, копошились на разрушенных улицах, наводя порядок. Судя по положению солнца, большая часть дня уже прошла. — Вот же ж, — недовольно пробубнил полуэльф, вспоминая, что обещал Уиллу встретиться с ним и герцогом. — Астарион, мне надо идти, — виновато улыбнувшись, обратился он к вампиру. — Нужно встретиться с Уиллом и обсудить наши дальнейшие планы. Как бы ему не хотелось побыть еще немного с Астарионом и обдумать с ним, с чего можно начать поиски решения его проблемы, но нарушать уже данное обещание он не мог. — Хм, конечно, иди, — лицо вампира ничего не выражало. — У меня тоже есть кое-какие дела. И тебе не стоит переживать насчет меня, — подходя к первой попавшейся книжной полке, ровным голосом произнес он. — Я не нуждаюсь в постоянном надзоре, хотя это и очень мило с твоей стороны, — сказал он, попутно доставая какую-то толстую ветхую книгу. — Тогда я зайду вечером, — уже на ходу сказал Тав. — Да, и, Астарион, купи свечи, — и, только произнеся это вслух, понял, что сказал глупость. — Ладно, я сам куплю. Город был не приспособлен к ночному образу жизни вампира. Большинство лавок и магазинов закрывалось до прихода темноты, и попасть туда существу, избегающему солнечного света, было проблематично. Конечно, в них всегда можно было проникнуть и без ведома хозяина, но рано или поздно это было чревато последствиями. Открытыми всегда оставались трактиры и таверны, но в них кроме выпивки и еды мало что можно было найти. У Касадора для этого были слуги — обычные смертные, а вот Астариону еще предстояло решить эту проблему. — Может, еще что-нибудь нужно? — спросил полуэльф у вампира. — Тишины и покоя, если не трудно, конечно, — все-таки вампир бросил на него нечитаемый взгляд. Как Астарион собирался читать в темноте, Тав предпочитал не думать. Он быстрым шагом направился на выход и, уже выйдя из промозглого замка на солнечный свет, понял, как по нему соскучился за какую-то жалкую ночь. Как приятно его лучи грели кожу и дарили тепло всему телу. «Нет, Астарион не лишится этого, — подумал он, — они вернут ему возможность находиться под солнцем. Обязательно.»Часть 4
24 сентября 2023 г. в 18:57
Проходя по длинным темным коридорам, Тав не мог избавиться от странного ощущения. Только перешагнув порог замка, он почувствовал, как по коже пробежался холодок и осел где-то в груди неприятным комом.
— Ужасное место, — поежившись, прокомментировал он сам себе, но все равно пошел дальше.
На ходу полуэльф убрал за пояс перчатку из темной кожи. Он нашел ее почти сразу, как вошел в замок. Она скомкано валялась прямо на полу, словно ее стащили второпях и сразу позабыли. Рассмотрев ее внимательнее, Тав удивленно обнаружил, что узнает ее. Это была перчатка Астариона. Значит, он правильно предположил, что вампир вернулся сюда.
— Астарион, ты здесь? — громко позвал он.
Его вопрос эхом разнесся по замку, но ответа так и не последовало. В замке было темно, не горело ни одной свечи, и единственным источником света была луна, просвечивающая кое-где в неплотно задернутые шторы. Ближайшим к нему помещением был главный зал, куда он и направился.
Еще в первое посещение этого места полуэльф обратил внимание на странные картины, развешанные по стенам. Решив, что неплохо бы рассмотреть одну из них получше, раз он все равно уже здесь, Тав зажег настенный светильник. Свечи осветили ближайшее к нему полотно, с которого на полуэльфа взирали пустые глазницы человеческого черепа.
— Какой ужас, — слегка сморщив нос, вынес свой вердикт Тав. — Видимо, бывший хозяин посчитал, что без тебя это место недостаточно мрачное.
Хоть в искусстве он ничего и не понимал, но ему все равно нравилось рассматривать и любоваться картинами, даже такими, как эта. И сейчас Тав жалел, что не взял с собой ничего, чем можно было исправить ее мрачность. Вот этому черепу он дорисовал бы пару пушистых ушей и длинные усы.
— Да, рама, конечно, ничего, — Тав попытался дотянуться до ее золоченой поверхности, которая даже на вид выглядела дорого.
Но стоило ее только слегка потрогать, как картина с грохотом рухнула на пол, едва не придавив собой полуэльфа, успевшего отскочить в сторону.
— Ой, — неловко произнес он. Тав быстро поднял, на удивление оказавшуюся тяжелой, картину, и приставил ее к стене. Искусство все-таки.
Он все думал, почему даже после смерти Касадора это место по прежнему пропитано его присутствием, тяжелым и гнетущим. Отсюда хотелось поскорее сбежать. Но пока он не убедится, что с Астарионом все в порядке, он отсюда не уйдет.
Двери в главный зал были распахнуты, и, не теряя больше времени, он вошел внутрь. На первый взгляд, в отличие от прошлого раза, когда на них накинулась свора чудовищ, зал был пуст.
— Астарион… — Тав начал было снова звать вампира, но почувствовав за спиной чье-то присутствие, вздрогнул и, быстро обернувшись, увидел потерявшегося друга. — А, вот ты где, — со вздохом облегчения произнес полуэльф, пытаясь успокоить быстро бьющееся сердце, игнорируя блеснувший кинжал. — С тобой все в порядке? Ты б хотя бы свет зажег.
Даже в темноте он обратил внимание на то, что вампир стоит, немного придерживаясь за стену, и имеет не совсем здоровый вид.
— Что у тебя с лицом? — не дожидаясь ответа, снова спрашивает Тав, подходя к нему немного ближе.
Его ночного зрения было недостаточно, чтобы разглядеть полную картину, но того, что он увидел, хватило, чтобы понять, что переживал он не зря. Настроение снова вмиг ухудшилось, и приятный вечер с Уиллом отошел на второй план, оставляя после себя легкую головную боль, которая почти всегда бывает у него после алкоголя.
— Я отвечу на все твои многочисленные вопросы, — не подавая вида, что ждал совсем не его, хрипло произнес вампир. — Как только ответишь на мой. Что ты здесь делаешь, кроме того, что крушишь мой дом? — от стены он так и не отошел, теперь полностью прислонившись к ней спиной.
Тав почувствовал себя неловко, вспоминая Уилла и то, что тот ему говорил насчет этой затеи. Сейчас он просто выставил себя дураком, придя туда, куда его не звали, да еще и посреди ночи.
— Я просто хотел узнать, как у тебя дела, — замерев на месте, сказал полуэльф. — После того, как мы избавились от личинок, ты так быстро исчез, что я… — Тав не знал, что сказать. Он понял, что был нежеланным гостем, и хотел уже побыстрее уйти. — Ну ладно, давай я зайду как-нибудь потом.
Сегодня был тяжелый день. Они обязательно встретятся позже, убеждал он себя. Сейчас он пойдет в какой-нибудь уцелевший трактир или проведет остаток ночи где-нибудь на пирсе, встречая рассвет. Только не на тот, где он в последний раз видел Карлах. Попытавшись на прощание улыбнуться, Тав направился к выходу из зала.
— Я не это имел в виду, — поспешно говорит ему вслед Астарион. — Останься. Если хочешь.
Морок воспоминаний до сих пор не отпустил вампира. Сознание его было спутанным, а тело наполнено болью. Хотелось спрятаться, чтобы пережить все одному, так было привычней, проще. Но в глубине души он был рад, что Тав про него не забыл и все-таки пришел.
— Мое прощание с солнцем, — все же решая ответить на ранее заданный вопрос, и рука его непроизвольно потянулась к лицу. — Как видишь, прошло не очень удачно, — он наконец собрался с силами и отошел от стены. — Я просто устал и вымотан, мне нужно время, чтобы восстановиться.
— Если ты правда не против, то я останусь, — не скрывая энтузиазма, ответил полуэльф. Астарион не переставал удивляться, насколько оказывается просто получать то, что хочешь, достаточно всего лишь попросить, без угроз и манипуляций. И то, что не меньше поражало его, так это то, что он готов был ответить тем же. «Может, это и есть дружба», — подумал вампир. Но что-то внутри не позволяло принять это за чистую. Он отошел к окну и отодвинул занавеску, пропуская в зал больше лунного света.
— Ты плохо выглядишь, — раздалось за его плечом. — Я могу чем-то помочь?
Астарион почувствовал своей спиной тепло. Тав встал позади него. Вампир ничего не ответил, продолжая смотреть в окно, за которым простиралась ясная ночь. Одна из таких ночей, когда чувствуешь слишком много и слишком сильно, и не можешь подобрать слов, чтобы описать свое состояние. Не давая себе времени на раздумья, он прикрыл глаза и, не оборачиваясь, плавно подался назад, прижимаясь спиной к чужой груди, растворяясь в тепле, которое проходило даже сквозь слои ткани.
Тав замер, сердце его забилось чаще, и по коже прошлись огненные вспышки, разносящиеся по всему телу и, в конечном итоге, быстро осевшие где-то в груди. Решившись, он немного приобнял Астариона, аккуратно положил руки чуть выше живота вампира, не сжимая, а просто слегка придерживая. Ему самому сейчас не помешала бы опора. Но почему-то, в отличие от Уилла или Карлах, обнимать его было неловко. «Наверно, потому что он не производит впечатления существа, которому требуются такие вещи, а скорее наоборот», — пронеслось в голове полуэльфа.
Осторожные объятия Астарион воспринял как отсутствие возражений и откинул голову Таву на плечо. «А вот сейчас можно паниковать», — вдогонку к первой мысли присоединилась вторая. Светлые кудряшки, щекочущие щеку и шею полуэльфа, никак не помогали сосредоточиться на чем-то, кроме них. Таву хотелось повернуть голову и провести по ним кончиком носа. «Наверняка они приятные на ощупь,» — полуэльф уже почти не сопротивлялся странным мыслям, вспыхивающим в голове, списав их на усталый разум. Но все же считал поведение Астариона необычным.
— Астарион, — слегка поворачивая голову, негромко произносит Тав, запоздало понимая, что практически касается заостренного уха, — Что-то случилось? Ты какой-то странный, — и сразу, как слова вырвались из его рта, он пожалел, что произнес их.
Вампир напрягся, готовый отстраниться, но руки, державшие его, лишь слегка надавили, останавливая.
— Я не это имел в виду, — поспешно добавил полуэльф, — то есть… — у него не получалось подобрать правильные слова. — На тебя это не похоже.
Вампир не спешил расслабляться, замерев, словно изваяние. Потерявшись в эмоциях этой ночи, он уже не осознавал, что правильно, а что нет. Возможно, это действительно было лишним. Но все, что он сделал, это всего лишь доверился своему желанию. Желанию почувствовать поддержку, тепло и все остальное, доступное всем нормальным людям.
— Ха, — первой мыслью было отшутиться, закрыться и больше никогда не поднимать эту тему, но он решил, что все-таки лучше сказать правду, или хотя бы ее часть. — А что в этом такого, а? Почему всем можно, а мне нет? — Вампир предпринял еще одну попытку отстраниться, и уже не встретив сопротивления, отошел ближе к окну, так и не обернувшись. — Но если ты против…
— Все, что ты сказал, это нормально, вернее, нормально хотеть этого, — голос Тава звучал расстроенно, он чувствовал напряжение, возникшее между ними. — Я совсем не против объятий, даже наоборот, — после недолгой паузы уточнил полуэльф.
В подтверждение своих слов, он снова сократил между ними расстояние и уверенно обнял Астариона со спины, крепко прижимаясь, пытаясь убрать все сомнения. Для него физический контакт всегда был важен, и выражать его было уже делом привычки, но с вампиром он не позволял себе слишком много.
— Я большой любитель обниматься, если ты не в курсе, — шутливым голосом произнес Тав, пытаясь разрядить обстановку. — Могу обнимать тебя при каждой встрече, если захочешь, — предложил он вампиру.
«Как же не в курсе, весь лагерь об этом осведомлен, в особенности бедняга Шкряб», — даже голос в голове Астариона звучал недовольно.
Тело вампира, само собой, снова расслабилось. От прикосновений полуэльфа он чувствовал себя пьяным, не способным контролировать свои слова. За время, что они путешествовали вместе, он успел привыкнуть к чувству, которое дарила близость к нему. Самое близкое, с чем бы он мог сравнить его — это безопасность. Хоть и знакомы они были относительно недолго, но ему хватило этого времени, чтобы считать его своим близким человеком, первым за многие годы.
— Если бы я был полностью честен, — негромко произнес Астарион, — сказал бы, что мне страшно, хотя на самом деле это больше напоминает ужас, — уголок его губ слегка дернулся, — но я даже себе в этом не в силах признаться.
— Зачем ты тогда вернулся сюда? В этот замок? — голос Тава снова раздался прямо возле уха эльфа.
«Он не понимает», — отметил про себя Астарион, но он пытался донести до него вещи, которые и сам до конца не понимал. И все равно решил ответить на вопрос, так как и сам им задавался.
— Хм, если бы я знал, зачем, — произнес он, тяжело сглотнув. — Единственное, что у меня было за последние двести лет, это Касадор, этот замок и такие же отродья, как и я, — он ненадолго замолчал. — И сейчас, когда их нет, я не знаю, что мне делать дальше. — Он снова прикрыл глаза. — Остался только этот чертов кусок камня.
— Ты теперь не один. У тебя есть друзья, — сказал Тав, плавно отпуская вампира из объятий и вставая с ним плечом к плечу у окна. — Ты можешь на нас положиться.
В каких мечтах опять плавал полуэльф Астарион усилием воли заставил себя не думать. Если ему так уж нравится жить в иллюзиях, он не будет ему мешать. Вампир почувствовал на себе изучающий взгляд и, не поворачивая головы, спросил:
— Ну что еще? — в голосе не было слышно недовольства, одно смирение. — Я прямо чувствую, как тебя переполняет любопытство.
Тав и сам понимал, что иногда слишком назойлив. Особенность эту он заметил после того, как ему в мозг подсадили личинку. Не проходило и дня, как его не посещали навязчивые мысли о разговорах. Под раздачу попадали многие первые встречные: продавцы, кузнецы, дьяволы, в общем, все, за кого мало-мальски цеплялся глаз. И, на удивление, многие поддерживали его беседу, а если нет, то почти сразу находился тот, кто поддержит. А если уж кто-то из друзей изъявлял желание поговорить, когда они останавливались на ночевку, становилось совсем плохо. Бросались все дела, костер и подготовка к приготовлению ужина, и после его еще долго мучило чувство недосказанности. Почти всегда казалось, что он сказал что-то не то. Порой полуэльфа даже пугали мысли, всплывающие в его мозгу при беседах. Ляпни он что-нибудь тогда про бородавку Астариону, или продолжи выводить Влаакит, страшно представить, что бы было.
Но вот, личинки уже нет, а тяга к разговорам не ослабла. И что делать с этим, Тав не знал. По видимому, варить еще зелье разговора с животными, он уверен, что в городе осталось еще достаточно неопрошенной живности, хотя от одного запаха желудевого трюфеля его уже тошнит. Из дум его выдернула рука, настойчиво трясущая его за плечо.
— Ты заснул там, что ли? — возмущался вампир.
— А? Нет, все в порядке, просто задумался, — снова фокусируя взгляд на друге, ответил Тав. — Сильно болит? — следом спрашивает он, поднося руку к чужому лицу, но не решаясь прикоснуться. — Выглядит действительно не очень.
— А как ты думаешь? Конечно, сильно, — не скрывая раздражения в голосе, отвечает Астарион. — Я снова обычный вампир, а, как тебе известно, солнце — это смертельно опасное развлечение для таких, как мы. Как, впрочем, и многое другое теперь, — он отвел взгляд в сторону и замолк.
— И как долго это будет заживать? — внимательно всматриваясь в поврежденную кожу, спросил Тав.
— Не знаю, — Астарион неопределенно пожал плечами. — Все зависит от того, насколько быстро я восполню силы, — он снова посмотрел на Тава, — мне все еще нужна кровь, — он неосознанно обнял сам себя руками, как будто ощутил холод. — Ну, ты сам понимаешь.
— Так это не проблема, — бодро начал полуэльф, словно действительно не видел в этом ничего страшного, — можешь укусить меня.
— Зачем тебе это? — настороженно спросил вампир, жестом руки останавливая поток речи, готовый вырваться из полуэльфа. — Сейчас мне нечего предложить тебе взамен, — он снова отвел взгляд.
Хоть он и был уверен, что Тав с него ничего не потребует, но решил все же перестраховаться.
— Взамен? — заторможено уточнил Тав, не понимая, куда клонит вампир.
Астарион молчал. Он помнил, как укусил Тава на лагерной стоянке, не в силах больше сдерживать желание и наплевав на все риски. Помнил, какой насыщенной была его кровь. Ни с чем не сравнимое удовольствие, которого, как оказалось, всегда мало.
Тот вечер принес не только незнакомый ему до этого вкус крови разумного существа, весь процесс открылся для него по-новому. Но тогда он смог выторговать себе этот шанс. Сейчас же он был не в таком выгодном положении, никаких сражений им в ближайшее время не грозит.
— Я просто хочу, чтобы ты быстрее поправился, мне ничего от тебя не нужно, — Тав не переставал удивляться людям.
Он еще не забыл настороженность Шэдоухарт по поводу орхидеи, теперь Астарион взялся за то же. «Что с ними со всеми не так?» — задавался он вопросом.
— Что, по твоей логике, я должен был потребовать с Гейла за магические предметы? — отойдя от окна и вампира, спросил Тав раздраженно. — Астарион, есть вещи, которые делаются не из-за получения какой-то выгоды, а потому, что так правильно, — уже спокойно сказал он.
— То, что ты скармливал Гейлу артефакты, это отдельная тема, — сложив руки на груди и чуть вздернув подбородок, парировал вампир. — Надо же до такого додуматься, невероятно. Некоторые из них стоили целое состояние.
— Серьезно? Астарион, будь ты на моем месте, сделал бы то же самое, — и здесь полуэльф сам понял, что сказал что-то не то.
Он не питал иллюзий на счет вампира, пытался принимать его таким, какой он есть, но иногда не выдерживал, особенно когда Астарион пытался казаться хуже, чем он есть на самом деле.
— На твоем месте?! За кого ты меня принимаешь? — Тав заметил легкую игривость, которая всегда появлялась в вампире, когда он хотел сгладить неприятный разговор. — Собирать по всему Побережью мечей сирых и убогих и пытаться с ними выжить, простите, но это не входит в список моих желанных развлечений.
— И к кому ты себя относишь? К сирым или убогим? — с ухмылкой спросил у него полуэльф.
— Ни к тем, ни к другим, конечно — вскинув брови в притворном возмущении, произнес Астарион. — Ха, да я единственный и неповторимый в своем роде. Я вне рамок.
Тав не мог с ним не согласиться и просто широко улыбнулся, как делал всегда, когда попадал под обаяние вампира. Полуэльф оглядел большое помещение в поисках места, куда можно было присесть. За целый день беготни его ноги словно налились свинцом, и особого желания стоять уже не было. Не найдя ничего подходящего, он уселся прямо на пол, вытягивая длинные ноги и облокачиваясь спиной о стену.
— Мебель уже не в почете? — продолжая стоять и смотреть на полуэльфа сверху вниз, спросил Астарион.
Откинув голову на стену и согнув одну ногу в колене, Тав посмотрел на вампира и, проигнорировав комментарий про мебель, снова повторил свой вопрос:
— Ну так что, тебе все еще нужна кровь?
Астарион завороженно смотрел на открытую шею полуэльфа, ему даже казалось, что он видит биение пульса на ней. Отвергнуть такое предложение было практически невозможно, то же самое, что предложить изнывающему несколько дней от жажды человеку воды и ждать, что он откажется от нее. Пусть, если с него и потребуют что-то взамен, он разберется с этим позже. А сейчас ему действительно была нужна кровь, он снова был не в силах сопротивляться голоду.
— Ты так просишь, — нацепив лукавую улыбку, сказал вампир. — Что я просто не в силах тебе отказать. Конечно, я укушу тебя, мой дорогой друг.
Тав, уже успевший привыкнуть к манере общения вампира, не обратил внимания, что его слова перековеркали. Он продолжал смотреть на лицо Астариона, на жухлость и болезненность его кожи, а в сердце при этом будто загоняли иглы. Тав заметил, что вампир продолжает стоять на месте и кивком головы подозвал его к себе.
— Прямо здесь? — и, поймав утвердительный кивок полуэльфа, медленно опустился рядом с ним. — Как пожелаешь.
— Может, мне лучше лечь? — уточнил Тав.
— Необязательно. — Подождав, пока полуэльф выпрямит ногу, он одним движением забрался к нему на колени.
Неоднозначность позы ввела обоих в небольшую неловкость, но это быстро позабылось, когда Астарион в нетерпении провел тыльной стороной ладони по шее Тава, провоцируя рваный выдох. Все его естество дрожало в предвкушении, мир сузился до биения чужого пульса в собственных ушах.
— Щекотно, — негромко произнес полуэльф, перехватывая ладонь вампира.
Не пытаясь высвободить руку, Астарион уселся поудобнее и наклонился к шее Тава, ощущая щекой его теплое дыхание. Не удержавшись, он провел носом по коже, вдыхая запах чужого тела, игнорируя боль, возникшую от соприкосновения. И, почувствовав чужую руку на своей спине, словно дающую разрешение, приставил клыки к шее и одним плавным движением прокусил ее, уловив, как Тав дернулся под ним. Рот почти сразу стал наполняться горячей кровью, отдающей пульсацией на языке, унося его сознание куда-то далеко, оставляя в теле только чистую эйфорию.
Вернула его в реальность рука Тава, переместившаяся со спины на загривок и медленно ласкающая то основание шеи, то поднимавшаяся выше в волосы, нежно массируя кожу головы, периодически пропуская кудряшки сквозь пальцы. Астарион терял контроль от переизбытка чувств, всего было так много, что ему казалось, что на какой-то момент он лишился рассудка. Полностью он пришел в себя, когда услышал сдавленный стон и понял, что его издал он сам. Ощутив, как по телу Тава, в ответ на это, прошлась легкая дрожь, он аккуратно извлек клыки из шеи и напоследок, не сдержавшись, слизнул остатки крови, вытекающей из раны, почувствовав, как плотно сжалась челюсть полуэльфа, когда к его шее прикоснулся язык. В следующий раз, решил вампир, он задействует язык с самого начала, если Таву это так нравится, и сразу одернул себя, не позволяя развиться этой мысли дальше.
Тав пытался успокоить быстро колотящееся сердце, норовящее своими ударами переломать ему ребра. Он пытался глубоко дышать, чтобы быстрее прийти в себя, но, как и в прошлый раз, тело скрутила ломота и опустошение. Тав почувствовал, как вампир обессиленно опустился на его грудь. Он продолжил поглаживать его по спине, давая понять, что с ним все в порядке.
Только соприкоснувшись с телом Тава, Астарион ощутил, насколько сильно бьется чужое сердце. Прижавшись еще плотнее, он замер. Гулкое биение отдавало в его груди, даря иллюзию, словно ожило его собственное сердце. Но через какое-то время мираж стал рассеиваться, пульс полуэльфа стал приходить в норму.
— Все нормально? — голос Тава немного охрип.
Вампир медленно отстранился и, наконец, высвобождая руку, которая все это время была сцеплена с рукой полуэльфа, сел рядом, также облокачиваясь спиной о стену.
— Более чем, — с легкой улыбкой произнес вампир. — Это даже лучше, чем в первый раз.
— Наверное, потому что сейчас моя кровь немного разбавлена дешевым пивом из таверны, — попытался пошутить Тав, цепляясь за ускользающее сознание, спать хотелось неимоверно. — Слушай, если я сегодня остаюсь здесь, я бы предпочел кровать, а не ледяной пол, — он с трудом держал глаза открытыми.
Астарион посмотрел на сонного полуэльфа и слегка ухмыльнулся, припоминая их уже давнишний разговор про градус крови их спутников. В отличие от Тава, вампир чувствовал себя намного лучше, снова ощущая в себе жизненную силу.
— Думаю, мой дорогой брат не будет возражать, если ты займешь его шикарные апартаменты этажом ниже, — Астарион был уверен, что никто из отродий, в том числе и Леон, не подумает совать сюда нос. — Псарню рекомендовать не буду, знаешь ли, до сих пор не могу оценить ее по достоинству.
— Мне сейчас подойдет любое место, где есть матрас, — поднимаясь с пола и протяжно зевая, ответил ему Тав.
— Если ты не возражаешь, то я еще побуду здесь, — Астарион тоже поднялся на ноги.
Почувствовав, что вампира что-то гложет, Тав, несмотря на сонливость, подошёл к нему.
— Астарион, — начал полуэльф, закидывая руку на плечо вампира и легонько похлопывая, решив, что их дружба на достаточном уровне, чтобы позволить себе такие вольности, — все будет хорошо, мы со всем разберемся. Вместе. — Он снова зевнул. — Обязательно придумаем, что можно сделать с твоей солнечной проблемой, — и, уже направляясь к лестнице, остановился и достал найденную им перчатку. — Да, и вот еще что, не теряй ничего больше, уверен, скоро может снова пригодиться, — кинув в руки вампира перчатку и не дожидаясь ответа, он побрел к такой желанной сейчас постели.
Астарион смотрел вслед уходящему другу, сжимая в руке пойманную вещь. Наивность и доброта Тава всегда поражали его, но, к большому удивлению вампира, вкупе с удачей, они часто давали положительный результат. И если уж Тав так хочет ему помочь, то кто он такой, чтобы ему отказывать?
Сейчас, в преддверии утра, снова стоя у окна в полном одиночестве, когда на душе воцарились спокойствие и удовлетворенность, он прокручивал в голове события этой ночи. Вспоминал все те ощущения, что она принесла. С Тавом все было просто: довериться и расслабиться, быть обычным человеком со своими слабостями и желаниями. Будучи отродьем Касадора и живя под его властью, он даже боялся подумать о таких вещах.
Сегодняшняя ночь для него оказалась богата на открытия. Он давно замечал, что их отношения с Тавом слегка странноваты для дружбы и возможно, не пошли он его тогда на вечеринке, все могло сложиться по-другому и сейчас бы ему не пришлось ломать над этим голову. Но кто же знал, что великодушное сердце, которое он сперва принял за симптом слабоумия, способно вершить такие дела. По-видимому, Гейл и Уилл — вечные гуманисты.
И не успели первые утренние лучи прорезать ночную гладь, как он решил, что сделает все возможное, чтобы, если не приумножить, то хотя бы сохранить это необычное чувство, что появилось в его жизни. Задернув поплотнее занавески, он отошел от окна. Ему определенно есть над чем подумать.