***
— Все нормально, — повторял себе под нос, как мантру, полуэльф, — все нормально. Он быстро, насколько мог, шагал в сторону лагеря, пытаясь отвлечься от мыслей, оккупировавших его голову, и пытаясь забыть, как очаровательно пах вампир. Зачем он сделал то, что сделал, он и сам до сих пор не сообразил, просто в какой-то момент разум начал отключаться, и сонливость лишила его всякого здравого смысла. Спать в крепости, пусть и в теплой постели, больше походило на пытку «сон на грани реальности». Даже далеко заполночь в крепости кипела жизнь. То тут, то там сновали люди, шелестели бумагами, светили переносными светильниками и беспардонно переговаривались, и все это в месте, предназначенном для отдыха; что творилось в общих залах, он даже не хотел думать. В итоге его ночь прошла в ожидании утра, и с первыми лучами солнца он направился к вампиру. Ну, а дальше — позор по расписанию. Он не уставал задавать себе вопрос, почему именно при Астарионе у него начисто отключался мозг. Но ответ, лежащий на поверхности, его не устраивал. «Все, нужно брать себя в руки, — внушал себе Тав, — иначе рано или поздно меня даже на порог не пустят». В муках самобичевания он добрался до лагеря, на подходе к которому его уже встречал Шкряб, радостно прыгая и кружась вокруг него. — Привет, малыш, — присев на одно колено, Тав потрепал пса за ушами, — я тоже скучал по тебе, — он еле сдерживал порыв затискать животное от прилива умиления. Мокрый нос, черные озорные глаза и холодные уши убрали из его головы все лишние мысли. — Пойдем, — позвал он Шкряба за собой. Непривычно было видеть лагерь пустым. На короткое мгновение Тав поддался печали, оглядываясь по некогда оживленному месту. Большинства палаток уже не было. — Тав, — полуэльф обернулся на зов, — рад видеть тебя, — к нему подходил Хальсин, за спиной которого волочился медвесыч. — Хальсин! Я тоже очень рад, — радостно воскликнул Тав, — хорошо, что успел застать тебя. Медвесыч захлопал крыльями, переминаясь с лапы на лапу, радостно приветствуя полуэльфа. — Как быстро растут дети, — Тав подошел к медвесычу, который смотрел на него сверху вниз, — какой ты стал большой, — он запустил руку в мягкие и рыхлые перья, получая взамен довольное уханье. — Хальсин, — обратился он к эльфу, не отрываясь от поглаживания животного, — я хотел у тебя спросить, — он посмотрел на друга. — Ты можешь взять малыша с собой? Ты же сам знаешь, он уже ручной, ему будет тяжело одному, — просит полуэльф, не скрывая грусти в голосе, — а мне просто некуда его забрать, — совсем печально заканчивает он. — Хм, я вижу, как тебе дороги все, кто был рядом с тобой все это время, — он тоже протягивает руку к медвесычу и легонько поглаживает его, — это греет мое сердце, и тем тяжелее мне тебе отказывать, — заметив вспышку разочарования на лице полуэльфа, он продолжил, — но в этом, к счастью, нет необходимости, — он улыбнулся одним уголком губ, — я и сам хотел тебе это предложить. — О, спасибо, Хальсин, — поблагодарил полуэльф со вздохом облегчения, — в этом вопросе я могу доверять только тебе. Хоть расставаться с медвесычем и не хотелось, но Тав понимал, что для него просто-напросто нет условий. Стоило полуэльфу посмотреть в глаза животному, как он увидел в них ту же печаль, что грызла и его сердце. До этого момента он никогда не задумывался о том, что звери могут испытывать подобные эмоции, но сейчас, глядя в эти янтарные глаза, он это видел. — Не переживай, я позабочусь о нем, — Хальсин нежно улыбнулся, глядя на медвесыча, — но ты ведь пришел сюда не только попрощаться? — Да, — полуэльф прочистил горло, — да, нужно забрать кое-какие вещи, — взгляд его задержался на красном тенте. — Я пока останусь здесь, — и поймал непонимающий взгляд эльфа, — в смысле, в городе. Уилл нашел мне жилье. Теперь есть, куда нести все добро, — пояснил он. Еще немного поговорив с друидом, Тав отправился к тенту, в котором раньше располагалась Карлах. В нем все оставалось таким же, каким он и запомнил, все вещи были на своих местах. Шкряб так и крутился поблизости, путаясь под ногами и тихо поскуливая. — Да, я тоже по ней скучаю, Шкряб, — Тав поднял с земли плюшевого медведя, сидящего на куче вещей. Старая игрушка таращилась на него пустыми, ненастоящими глазами. Когда-то бывшая дорогой сердцу вещью, она становилась позабытым барахлом. Смотря на медведя, Таву было интересно, сколько историй и тайн было доверено ему темными одинокими ночами. Постояв еще немного у тента, Тав отошел от него, забирая игрушку с собой. И, поймав немного взволнованный взгляд Хальсина, лишь покачал головой. «Осталось только разобраться с накопленным хламом», — размышлял полуэльф, направляясь к лагерному сундуку. Во время их путешествия в него помещалось все, что плохо лежит и в какой-то далекой перспективе могло бы быть полезно. Открыв его, Тав даже не знал, с чего можно начать — сундук был полон под завязку. Полуэльф повернул голову и увидел, как друид тоже собирает остатки своих вещей, и, решив не откладывать свою работу в долгий ящик, тоже принялся за свои вещи. И чем дольше он занимался этим, тем больше убеждался, что и половину вещей можно было и не брать. Бесполезные кулоны и подвески, кольца, оружие и броня. Тяжело вздохнув и усевшись на землю, потому что спина уже начинала затекать, он продолжил перебирать барахло, откладывая действительно ценные вещи и сгребая в кучу все остальное. Почти закончив работу, он оглядел дело своих рук и с приятной мыслью отметил, что, если продать хотя бы половину того, что он отложил, о золоте можно будет не беспокоиться еще долго. Он все еще сомневался, стоило ли брать с собой некоторые вещи, и скосил взгляд на «Несчастье». Красивый и пугающий одновременно, посох лежал в стороне ото всех вещей, все, кому он предлагал, отказались его забирать. «Во всяком случае, это просто посох, — убеждал себя Тав, — оставить его здесь — просто расточительство». И с этой мыслью он переложил его к «своим» вещам. Древко посоха было холодным и, стоило взять его в руки, как по телу прошла дрожь. Покончив дилемму с посохом, полуэльф поднялся на ноги и напоследок заглянул в уже практически пустой сундук, на дне которого еще оставалась какая-то мелочевка, несколько писем и бумаг. Но внимание Тава привлек маленький темный мешочек. Он сразу его вспомнил, взял в руки, развязал и вытряхнул в руку его содержимое. На его ладони оказались парные кольца, которые он нашел в проклятых землях. Их бирюзовые камни красиво поблескивали на солнце. Он хорошо помнил не только историю этих колец, но и для чего они предназначены. Любуясь ими, полуэльф задумался: он не знал, как скоро в его жизни может появиться человек, с которым он смог бы обменяться кольцами, пусть и не такими особенными, как эти, но несущими похожий смысл. — Всему свое время, — негромко раздался голос за спиной полуэльфа, — Хоть мне и не совсем понятны такие стремления, но, думаю, что, как и для других вещей и событий в этом мире, для этого существует свой порядок, — он положил руку на плечо Таву в попытке подбодрить. — Не понимаю, о чем ты, Хальсин, — полуэльф судорожно засунул кольца обратно в мешочек и спрятал в свой кошелек с золотом. — Я вроде бы закончил, — он оглянулся по сторонам, проверяя, все ли он собрал, что хотел. — Я тоже, — друид осмотрел собранные полуэльфом вещи. — Думаю, если я предложу тебе помощь, ты не откажешься? — со смешком спросил он, — и когда только успели столько натаскать. Вся дорога до нового жилища Тава прошла в легкой беседе, неудобные темы больше не поднимались. У полуэльфа было только примерное понимание, где искать нужное строение, но он надеялся, что с этим проблем не будет. И, подходя к небольшому двухэтажному домишке, Тав вспоминал, куда дел ключ, который дал ему Уилл. — Где же ты? — похлопывал он себя по карманам, свалив свою ношу в ноги. — Ага, нашелся! — радостно воскликнул он, выуживая ключ из одежды. Пропустив Хальсина вперед, он вошел следом, подбирая вещи, которые бросил. Но не успел он переступить порог, как между ног проскользнул Шкряб и вбежал в дом, принимаясь все методично обнюхивать, и, немного успокоившись, уселся посреди комнаты, глядя на людей. Оставив вещи в доме, они вышли на крыльцо. — Хальсин, спасибо тебе огромное, — поблагодарил Тав. — Если бы не ты, пришлось бы не один раз ходить туда-сюда, а времени у меня сегодня и так в обрез. — Не стоит благодарности, мой друг, — друид повел плечами, разминая спину. — Мне уже пора, — после недолгой паузы произнес он, — и, думаю, можно уже прощаться, — Тав увидел, как на короткое мгновение его глаз коснулась тоска, но ее сразу скрыла однобокая улыбка. — Знай, что ты и все наши друзья всегда желанные гости в роще. — Я знаю, Хальсин, — полуэльф протянул ему руку. Проводив Хальсина, Тав вернулся в дом, громко скрипнув дверью. — Мда, — протяжно произнес он, осматривая первый этаж. — Но нет ничего такого, что бы нельзя было исправить, — обратился он к Шкрябу, на что тот, как показалось полуэльфу, радостно тявкнул. Судя по обстановке дома, бывшие жильцы за ним плохо следили. Кое-где на полу отходили половицы, на стенах виднелись щели из-за иссохшей древесины. Благо, что мебель, которой было не так уж и много, была в относительно сносном состоянии. Полуэльф поднялся по скрипучей лестнице, ведущей на второй этаж, на самом деле оказавшийся чердаком. И, на удивление полуэльфа, он был в лучшем состоянии, чем основной этаж. Спустившись обратно, Тав подошел к принесенным им вещам и взглядом попытался выцепить мешки с одеждой. Но, как назло, искомое оказалось погребено в самом низу. В итоге перед ним лежала гора, состоящая из перчаток, брони и обуви, но нигде не было того, что он искал. Сдвинув все в сторону, он развернул последний мешок, в котором и было искомое. — Наконец-то, — с облегчением произнес полуэльф, вытаскивая черно-белую рубашку, а следом за ней черные штаны. Не забыв подложить в кошель еще золота, он сгреб все вещи в кучу и задвинул их в угол, надеясь, что разберет их как можно скорее. Выглянув в окно, Тав увидел, что солнце уже клонится к западу, следовательно, вечер уже не за горами, и можно собираться на встречу. Уже почти выходя из дома, он достает игрушечного медведя из вещей и усаживает его на кровать, поверх ветхого покрывала. — Пожелай мне удачи, Шкряб.***
— Тав! — Полуэльф оглянулся в поисках зовущего и увидел, как Оскар взмахнул рукой, привлекая внимание. — Приветствую тебя, — поздоровался он, когда Тав подошел к столу, который, видимо, уже присмотрел для себя художник. Полуэльф специально пришел пораньше, чтобы успеть поговорить с ним. — Здравствуй, Оскар, — поздоровался он, присаживаясь за стол и оглядывая зал таверны в поисках свободных мест. — Не беспокойся, — прервал его поиски художник, — я уже присмотрел для вас подходящее место, — он указал на нужный ему стол, который уже был занят людьми. Тав присмотрелся внимательнее, узнавая одну из дроу, сидящую за тем столом, и тихо чертыхнулся. — Какие-то проблемы? — уточнил Феврас. — Нужен именно этот стол? — поинтересовался Тав у художника, надеясь, что у того есть еще варианты. — Именно этот, — безапелляционно заявил Оскар. — Понимаешь, — принялся он объяснять, активно размахивая руками, — здесь не то чтобы есть выбор, мой друг. Мне нужен определенный свет. Нет, не только свет. Как бы тебе это получше объяснить, — взгляд его быстро забегал, пока он подбирал нужное слово, — Атмосфера! Мне нужна атмосфера. А уж как ни крути, она за тем столом. — Оскар пожал плечами. — Хорошо, этот, так этот, — он достал из кошеля часть золота и передал его художнику. — Аванс, как и договаривались. Что-то еще? — уточнил он, вставая из-за стола. — Нет, об остальном я позабочусь, — бодро ответил он, выкладывая на стол свои принадлежности, — вы в надежных руках профессионала. — Оскар, а если он тебя заметит? — уточнил у него полуэльф. — Ну, заметит и заметит, — беззаботно ответил Феврас, — мало ли, сколько художников ищут вдохновения в подобных заведениях. Но я постараюсь не привлекать внимания, — заверил он. Время начало поджимать, и Таву ничего не оставалось, как просто понадеяться на лучшее. Он направился к нужному столу, в волнении поправляя ворот рубашки и замечая, что одна из девушек тоже обратила на него внимание. Надежды на то, что она его не узнала, не было. Глаза ее загорелись также, как и в тот вечер в «Ласке Шаресс». Если бы можно было повернуть время вспять, он бы отказался от ее предложения. — Дамы, добрый вечер, — поздоровался он, пытаясь натянуть на свои губы улыбку. — У меня к вам будет просьба, — он заискивающе посмотрел на дроу. — Просьба? К нам? — кокетливо заулыбалась она. — Какая же? Но учти, мы не на работе, — спросила дроу, не отводя от него взгляда и накручивая локон на палец. — Ним, мне очень нужен этот стол, — сказал он прямо. — Стол? — она осмотрела зал, в котором было достаточно свободных мест. — Оригинально, конечно, но попробуй что-нибудь другое, — улыбка ее стала шире, а рядом раздалось хихиканье ее подружки. — Нет, мне нужно это место, — он одернул рукава и в очередной раз поправил ворот рубашки, — прям очень нужно. — Очень нужно… — тягуче протянула Ним. — И что же нам за это будет? — спросила она, игриво закусив губу. — За то, что вы просто уступите мне место? — недоуменно уточнил он. — Ладно, и что вы хотите? — сдаваясь, спросил он у девушки. — Ммм, что я хочу, — ее взгляд плавно опустился на пояс Тава. — Того, что есть у каждого уважающего себя мужчины, конечно же. — Дроу протянула к нему руку и одним пальцем провела по кошелю, висевшему на его поясе. — Но, конечно, не просто так, — она посмотрела на него снизу вверх, — и не сегодня. — Ним одним плавным движением поднялась из-за стола и поравнялась с застывшим полуэльфом. — Ты же придешь ко мне снова? — шепнула она ему на ухо, немного запрокинув голову и проведя тыльной стороной ладони по его щеке. — Я буду очень ждать. Пообещай мне, — томно выдохнула дроу. — Обещаю, — сглотнув ком в горле, ответил ей Тав, зная, что теперь будет обходить бордель десятой дорогой. В первую их встречу он и не замечал, насколько терпок аромат ее туалетной воды, в носу сразу защипало. — Не хочу, конечно, вам мешать, — Тав услышал голос Астариона и вздрогнул, — но, милые леди, у нас здесь назначена встреча, и, если вы не возражаете… — Конечно, мы уже уходим, — Ним сама поправила Таву затрепанный воротник и, прихватив вино со стола, отошла от полуэльфа, — хорошего вечера, мальчики. Через мгновение за его спиной раздался заливистый женский смех. Обернувшись, он увидел, как Ним и ее подружка выходили из таверны, продолжая хохотать. Напоследок дроу обернулась и подмигнула ему, на что полуэльф не нашел ничего лучше, чем махнуть им рукой. Тав боялся поворачиваться обратно. — Очень мило, — услышал он спокойный голос вампира, слишком спокойный, — мог бы и предупредить. — О чем? — Он все же посмотрел на Астариона и замер. — Я… Не знал, что они тут будут, — слегка заикаясь, произнес полуэльф. Он не мог оторвать взгляда от вампира, одетого в красный костюм с золотой вышивкой и воротником стойкой. Все слова испарились из его головы, остался только стук гулко колотящегося сердца. Заметив реакцию полуэльфа, Астарион немного расслабился. Похоже, он и вправду не ожидал встретить здесь эту девицу и ее подружку. Вампир попытался отогнать от себя мысли, которые посетили его, стоило ему увидеть Тава в такой компании, и, самое главное — зачем пригласили его. — Не думал, что столь милые дамы, — по его интонации было трудно догадаться, что он на самом деле про них думает, — способны лишить тебя дара речи. Или ты уже предвкушаешь обещанную встречу? — Он решил не отпускать полуэльфа безнаказанным. — Что может быть лучше, чем вечер, проведенный в подобной компании? — Ничего я не предвкушаю, — моментально отмирая, сказал ему Тав, — я вообще туда не собираюсь. — Он сложил руки на груди. — И ты — моя единственная компания на сегодняшний вечер. — Почему от тебя это звучит как угроза? — с улыбкой спросил вампир. — Садись уже, — поняв, что неловкость сошла на нет, Тав снова расслабился, — я сейчас вернусь. Дождавшись, пока вампир соизволит сесть за стол, предусмотрительно откинув шлицы пиджака, Тав направился к стойке. Выбрав вино, он вернулся обратно, усаживаясь на свое место и краем глаза замечая, что Оскар уже принялся за работу. — Как прошел твой день? — спросил он у вампира, разливая вино по бокалам и пытаясь завязать непринужденную беседу. — О, мой день прошел просто замечательно в четырех промозглых стенах и в полном одиночестве, если за компанию не считать стаю летучих мышей. А твой? — Голос его был неестественно вежлив. — Астарион, я знаю, каково тебе, — он пододвинул один из бокалов поближе к вампиру. — Давай… — Нет, Тав, ты не знаешь, каково мне, и я надеюсь, что ты никогда этого и не узнаешь, — перебил его вампир. — Давай сменим тему, я не хочу снова про это говорить, — он взял предложенный бокал и плавным движением руки всколыхнул в нем бордовое вино. — Но мы же хотели попытаться найти решение твоих проблем. — Астарион молчал. — Что изменилось? — Тав посмотрел в лицо вампира, не выражающее никаких эмоций, только взгляд его был полон какой-то невыразимой словами тоски. — Что ты называешь "моими проблемами"? — уточнил вампир с безразличием в голосе, но не в глазах. — Может, те, в которых кроется мое одиночество? Или, может, из-за которых я не могу противиться голоду? — Он отпил небольшой глоток вина. — Или, дай подумать, те, из-за которых я вынужден позабыть, как выглядит белый день? — Он перевел взгляд на Тава. — Это не проблемы, это симптомы. И я надеялся, что ты это уже понял. Тав совершенно не ожидал, что вечер, который он планировал провести за непринужденными дружескими беседами и распитием легкого алкоголя, будет таким. Еще утром между ними все было прекрасно, и что могло измениться за несколько часов, он не представлял. И как выправить ситуацию — тоже. Тав видел, что Астарион готовился к встрече так же, как и он. Обычно, когда между ними не клеился разговор, он просто отступал, давая время эмоциональному вампиру остыть. Сейчас же он не мог просто встать и уйти. — Но "симптомы", — он пытался звучать уверенно, — можно как-то облегчить или убрать вовсе. — Если бы такой способ был, то Касадор уже давно бы его нашел, — вампир почти допил свое вино. — Нужно надеяться… — Надежда — это самое страшное, что может быть, — перебил его вампир, — тем более, когда знаешь, чем все всегда заканчивается. Астарион сам не понимал, что так повлияло на его настроение. День прошел незаметно, и, выходя на темные улицы города, он предвкушал приятный вечер. — Чего тебе стоит хотя бы попытаться? — не сдавался Тав, но Астарион молчал. — Ты же будешь не один, — он протянул руку и положил ее на стол, в надежде, что вампир поймет его посыл. — Может, ты и прав, — задумчиво произнес Астарион, — надеждой больше, надеждой меньше, мне не привыкать. Через какое-то мгновение Тав почувствовал легкое прикосновение к своей ладони и тут же ободряюще сжал холодную, бледную руку в своей. Астарион смутно начинал догадываться, что каждый раз заставляет его инициировать подобные разговоры. После них он чувствовал себя лучше, уходили сомнения и неуверенность. Тав вслух озвучивал те мысли, что он повторял сам себе из раза в раз. И эти слова находили отклик в его разуме и душе, оставляя после себя чувство легкости и уверенность в том, что все возможно и что все получится. — Сегодня был в нашем лагере, — Тав надеялся, что сумел поймать нужный момент, чтобы сменить тему, — забрал кое-какие вещи, и мы с Хальсином перенесли их в мой новый дом, — он заставил себя разжать руку, в которой до сих пор находилась рука вампира. — Рад, что у тебя появилось свое жилье, — Тав наконец увидел легкую улыбку, которая появилась на губах Астариона, — а то я уже думал, не выделить ли тебе койку в моем прекрасном замке, раз уж он тебе так приглянулся, — с долей иронии сказал вампир. Таву хотелось сказать, что приглянулся ему отнюдь не замок, но он вовремя себя остановил, скрывая свой порыв за глотком вина. Алкоголь всегда развязывал ему язык и мысли. Все, что он говорил Уиллу про их взаимоотношения с вампиром в первый вечер после победы над Абсолют, отдавалось в голове неприятным упоминанием о его плачевном положении. Он сразу же затолкал это как можно глубже. Заметив, что бокал Астариона уже опустел, он взглядом спросил разрешения и подлил ему еще вина. Вечер наконец начал приобретать краски, которыми был изначально окрашен в мыслях обоих. В разговорах больше не сквозило напряженности и неприятных тем. Не отвлекали ни посетители таверны, ни громкие звуки. — Неужели Уилл не мог найти что-нибудь получше? — удивился вампир после того, как Тав рассказал ему подробнее о своем жилище. — Я всегда знал, что наш рогоносец способен на нечто подобное. — Я сам его попросил об этом. — Тав скользил взглядом по лицу собеседника, не сильно следя за разговором. — Меня полностью устраивает Ривингтон, и я не собираюсь злоупотреблять своим новым статусом и требовать чего-то особенного. — Может, ты и не будешь пользоваться этим, но я уверен, что семейство Равенгардов будет нещадно эксплуатировать твой новый статус, — беззлобно подначивал его вампир. — А я уже надеялся, что твоя эксплуатация будет чисто моей прерогативой, — осторожно прощупывая почву, произносит вампир, отпивая из своего бокала и бросая на Тава нечитаемый взгляд из-под ресниц. — Шучу. Алкоголь, хоть и не как кровь, но тоже овладевал его телом и мыслями, расслабляя и погружая в игривое марево. Но что-то подсказывало ему, будь на месте полуэльфа кто-то другой, он бы не был столь «игрив» с ним. Но не успел Тав ответить вампиру, как услышал возню и громкие окрики где-то в зале. — Молодые люди, что вы себе позволяете?! Повернувшись на звук, полуэльф увидел, как к столу Оскара подошли два амбала. — Начинается, — только и успел сказать Астарион перед тем, как услышал громкий скрежет стула об пол и увидел удаляющегося в сторону задир полуэльфа. — Ну, а впрочем, ничего нового, — он подлил себе еще вина и стал внимательно следить за незавидной судьбой громил, готовый вмешаться в любой момент.***
— Благородие твое не знает границ, — Астарион смотрел на наливающейся синяк под левой скулой полуэльфа, — когда-нибудь ты заплатишь за него больше, чем подбитым лицом. Они уже стояли на крыльце таверны под открытым ночным небом. Потасовка, как и думал вампир, закончилась быстро; он даже не успел сделать и пары глотков из своего бокала, большего от здешних выпивох ждать и не приходилось. Он так и не понял, в какой момент Тав заработал свой фонарь; предполагал лишь, что когда пытался оттолкнуть одного из зачинщиков от стола, заваленного бумагой, смутно знакомого человека. — Ерунда, — Тав прикоснулся к своему лицу, пытаясь наощупь оценить, насколько сильно ему досталось. Главное, он считал, что Оскар все же успел закончить то, что хотел, и все его наброски не пострадали. А уж синяк он как нибудь переживет. «Хорошо, что Астарион не стал вмешиваться, — думал он, глядя на вампира. — Хоть для этого и пришлось немного злоупотребить силой». — Дай-ка посмотрю, — вампир протянул руку к лицу полуэльфа и, дождавшись разрешения, взял его кончиками пальцев за подбородок, поворачивая голову под лучи уличного фонаря. — Завтра он раскроется во всей своей красе, — констатировал он. Но, переведя глаза на глаза напротив, моментально забыл про все свои недовольства. На мгновение ему показалось, что он видит в них — в этих глубоких глазах — свое отражение, но стоило лишь раз моргнуть, как видение растворилось, а на смену ему пришло куда более реальное прикосновение к его спине, плавно спускающееся на бок. Он почувствовал, как по тем местам, где прошлась чужая рука, на его теле вспыхивают искры приятной дрожи, как тепло чужого тела, даже сквозь слои одежды и промозглость поздней ночи, проникает под его кожу. Он и не замечал до этого момента, насколько близко они стояли. Его рука невольно соскользнула с чужого, немного щетинистого, подбородка на шею, прошлась по ее напряженным мышцам и застыла на быстро бьющейся жилке. В голове не осталось ни одной дельной мысли, ни крупицы страха и неуверенности. Хотелось остановить время, насладиться этим ощущением подольше, прочувствовать его со всех сторон, не спеша и ни о чем больше не думая. Перекрыть им все, что было до этого, наполнить себя чем-то кроме похоти, крови и грязи. Астарион почувствовал, как чужое теплое дыхание прошлось по его коже, почти ощущал прикосновение чужих губ к своим и прикрыл глаза, готовый поддаться моменту. — Чего растележились посреди дороги?! — Тав почувствовал, что в него кто-то врезался, отталкивая его тем самым от вампира, и на удивление он узнал одного из дебоширов, с которыми он разбирался в таверне. Следом за ним, еле волоча ноги, следовал и его товарищ. Полуэльф перевел взгляд на вампира, чьи глаза медленно открылись, и в которых читалась неприкрытая жажда убийства. — Астарион, прошу, только без холодного оружия, — попытался он образумить вампира, хотя убивать сейчас хотел не меньше. — Этого обещать не могу, — ответил вампир, не глядя на полуэльфа. Исход всего этого был предсказуем. Оставив лежать бессознательные тела на дороге, они отошли чуть подальше, где не было столько яркого освещения. — Не думаю, что нам стоит теперь здесь задерживаться, — слегка подрагивающим голосом произнес вампир, — патрулю стражников может это не понравиться. — Ты прав, — Тав был полностью с ним согласен. Полуэльф было собирался подойти к вампиру, но был остановлен движением руки. — Давай обсудим, что бы то это ни было, — вампир изобразил в воздухе неопределенный жест рукой, — позже. Мне нужно проветрить голову. Алкоголь, сам понимаешь, — и, не попрощавшись, скрылся в ночи. — Дьявол, — сквозь зубы выругался Тав, облокачиваясь спиной на перила, запрокинул голову и обреченно прикрыл глаза.***
Как только Астарион вернулся в замок и переступил порог комнаты, в которой теперь проводил большую часть времени, моральные силы покинули его. Не зажигая светильники, он обессиленно повалился на кровать, скинув перед этим обувь. В голове было так много мыслей, яркими вспышками тревоживших его нутро. Тело до сих пор не отпускало предвкушение, он ощущал иллюзорное тепло чужого дыхания на своей холодной коже, чужие руки на своем теле. Его одновременно пугало и завораживало возбуждение, которое зародилось в нем, как сейчас оно брало верх над голосом разума, как тело желало лишь одного, отодвигая страх в сторону. Одну за одной он расстегнул пуговицы и металлические застежки, так сейчас казавшегося ему лишним, пиджака. Провел кончиками пальцев по обнаженной груди, держась в голове за образ, представляя взамен своей руки чужую. Повернул голову и глубоко вдохнул запах, исходящий от подушки, в надежде застать там отголоски нужного аромата, и его мысли еще сильнее оживили образ из грез, даря иллюзию присутствия. Вампир закрыл глаза чтобы удержать этот образ, хоть в комнате и стояла кромешная темнота. Продолжая одной рукой ласкать себя по груди и торсу, другую руку он опустил на пах, аккуратно сжимая сквозь ткань одежды начинающий вставать член. Образ в его голове провел кончиком носа по шее, которую он выгнул специально для этого, немного запрокинув голову. Астарион медленно двинул рукой вверх по груди и проследил путь уже от шеи, следуя за иллюзорными губами, ниже к ключицам. Тело медленно наполнялось жаром, волнами распространяющимся от низа живота, хотя снаружи и оставалось холодным. Он оторвал подрагивающую руку от паха и расстегнул ремень, следом приспуская брюки и белье. Аккуратным движением руки он прикоснулся к нежной коже уже полностью вставшего члена и медленно провел кончиками пальцев вверх, к головке, размазывая каплю смазки. Он уже давно таким не занимался, раньше от одной мысли об этом внутри все покрывалось коркой отвращения, в мыслях не было ничего, за что можно было бы уцепиться, а про физическое желание он уже и не заикался. Но сейчас он чувствовал предвкушение, его мысли наконец были полны желанных моментов. Более уверенно взяв член в руку, он неспешно двинул ею вверх, наслаждаясь картинкой в своей голове и ощущениями от собственных прикосновений. Образ из его фантазии неспешно, лишь одними легкими прикосновениями губ, ласкал его ключицу, вереницей отдельных поцелуев поднимаясь выше, на шею. Астарион двинул рукой быстрее, задевая большим пальцем головку и не сдерживая стон. Ему казалось, что тело теряет связь с реальностью, полностью растворяясь в фантазии. Он чувствовал, что кончики ушей горят, словно их обожгло палящее солнце. Оторвав руку от члена и поднеся ее ко рту, он смочил пальцы слюной и вернул ее на член, распределяя влагу и теперь двигая рукой более свободно. Медленно провел второй рукой по груди, лаская соски и несильно сжимая их. Возвращаясь к образу, который продолжал аккуратно выцеловывать его шею, снова поднимаясь выше и замирая у уголка его губ. Ему было мало этого, и он представил тяжесть чужого тела на себе и немного раздвинул ноги, насколько позволяли не до конца спущенные брюки. Представил, как его нежно держат за руку и шепчут на ухо или в самые губы слова любви, настоящие и искренние, не те, что обычно говорил он сам. Воображение подкидывало ему отголоски сегодняшнего вечера, чужое дыхание на щеке, губы, вот-вот готовые прильнуть в поцелуе. Какие-то крупицы отделяли их друг от друга в тот момент. Он ощутил касание губ к щеке и чужую руку, запутанную в волосах, как наяву. А своя же, сейчас здесь, двигается рвано, реагируя на каждое новое прикосновение, которое происходит там, в голове, под фонарем таверны. Невесомый поцелуй в уголок губ и его приоткрытые губы в реальности трогает неконтролируемая улыбка, и по телу проходит приятная дрожь. Астарион чувствует приближение разрядки, как напрягается тело, но чего-то не хватает, и он снова окунается в фантазию, которая сейчас вытесняется физическими ощущениями. Он не может вернуть тот образ, вновь уцепиться за него, сейчас на его месте хаотично начинают вспыхивать обрывки воспоминаний о прикосновении чужих рук, губ, языков, запахов, совсем не тех, что ему нужны сейчас. Девичьи кудри, лезшие в рот при поцелуе, острые ногти, царапающие спину, громкие стоны, обрывки эпизодов прошлого заполняют собой пространство его мыслей, не поддаются контролю. Он бы мог абстрагироваться от всего и просто заставить себя кончить, но сейчас он хотел совсем не этого. Астарион пытается задвинуть их обратно, сбежать от них туда, где мгновение назад ему было хорошо, но они, какофонией тысячи голосов и тел, прорываются обратно, таща его за собой. Он распахивает глаза в надежде избавиться от морока, но вместе с ним уходит и все остальное. Убирая руку от опавшего члена, он натягивает белье и брюки, запахивает пиджак в попытке отгородиться от ощущения чужих нежеланных прикосновений. Молча и медленно отворачивается к стене, поджимая под себя ноги. И теперь не жалеет, что ушел.