***
— Знаешь, что меня удивляет? — выговаривал Астарион. — Потратить столько времени, обыскивая каждый угол города, насобирать целую гору барахла, — он искоса посмотрел на притихшего Тава, следя за его реакцией, — и в итоге не иметь под рукой нужного, — нарочито ворчливо возмущался он, в попытке заполнить тишину между ними. Возникшая напряженность тяготила, но он не знал, что с ней делать. Ответа так и не последовало. Они уже были на подходе к замку. Вечер был не таким поздним, но тучи, чуть ли не с самого утра заволочившие небо, придавали ему тяжести и суровости. Весь день Тав был нервным и дерганым, под стать моросящему дождю. Его предложение сходить в ближайшую лавку за зельем Астарион отмел сразу: оставаться днем одному опасней, чем обойтись без лекарства. Случись что, он был бы слишком уязвим. По итогу, Тав разжег камин, а сам почти весь день мок под дождем, сидя на крыльце. Шкряб же остался в доме, свернувшись калачиком у камина, и время от времени посматривал на дверь, навострив уши. Не имея возможности даже выглянуть в окно, Астариону оставалось только догадываться, чем занимался Тав. Он не знал, чем была вызвана такая смена его настроения, но то, что что-то изменилось, он почувствовал сразу. Навык замечать, то что обычно упускают другие, был отточен им слишком хорошо. Интонации, взгляды, движения он видел все. И сейчас отчетливо понимал, что-то не так. Вчерашняя ночь не стала для него откровением. Он давно видел, как Тав смотрел на него, как тянулось к нему его тело, как голос становился ниже, стоило ему заговорить с ним, даже если Тав отрицал все это и делал вид, что в этом нет ничего необычного. Или, возможно, он думал, что для Астариона это нормально. Что с ним так можно. Нет. От одной мысли, что Тав воспринимал его несерьезно и доступно, что-то внутри переворачивалось и горело назло мертвецкому холоду. Возвращаться к тем временам, когда его тело служило предсмертной забавой и развлечением, он не собирался. — Не уверен, что тебе стоило сейчас возвращаться в замок, — голос Тава вырвал его из мыслей. Астарион лишь повел плечом. Он и сам не хотел сюда приходить, чем больше времени он проводил в замке, тем больше хотелось из него сбежать. Когда первая волна неразберихи спала, Астарион понял, что было ошибкой возвращаться сюда. Мертвые и одинокие стены поглощали его, окутывая миражами воспоминаний. Лачуга Тава, по сравнению с этим местом, казалась ему настоящей крепостью, хоть и не имела каменных стен. Стоило войти в просторный коридор, как их окатило неприятным сквозняком. По спине Астариона прошелся озноб, но, понял он, не холод был его причиной. Что-то неуловимо изменилось. Всегда неживая пустота наполнилась напряжением, а тишина словно пропахла чем-то чужеродным. Не успел он разобраться с нахлынувшими ощущениями, как по помещению прогремел грохот, и следом — звон бьющегося стекла и злобные ругательства. — Это не я, — раздался в темноте голос Тава. Вампир, поглощенный странными ощущениями, не заметил, как он ушел дальше без него, по-видимому, желая зажечь светильники. Он до сих пор не понимал тягу Тава к яркому освещению. — Что у тебя тут все валяется? — по комнате раздался шум сгребаемых в сторону осколков. Тав все же зажег ближайший светильник, и то, что открылось взору, напрягло обоих. Астарион точно помнил, что когда он покидал замок прошлым вечером, все было в порядке. Аккуратно ступая по усыпанному бумагами и осколками полу, он приблизился к Таву, озадаченно озирающемуся по сторонам. — Воры? — предположил Тав, поднимая с пола и бегло осматривая первый попавшийся лист и сразу бросая его обратно. — Возможно, — все нутро вампира замерло. Грабители были бы самой решаемой проблемой. Астарион заметил, как понемногу снова подступало головокружение, но старался не подавать виду. Слабость всё ещё держала его в своих тисках, и, по ощущениям, отпускать не собиралась. Он уже жалел, что рано сорвался с постели, и тело не успело как следует восстановиться. Весь день в его голове блуждали сомнения, не давая покоя и будоража. Вчера он был уверен, что Тав полностью в его руках, оставалось только поманить, и он заполучил бы его со всеми потрохами. Утро же, словно в насмешку, лишь подразнило миражом из глупых желаний и оставило привкус разочарования. — Боги, что здесь произошло? — Астарион вздрогнул от окрика, раздавшегося со стороны главного зала, и скинув накатившую задумчивость, пошел на голос. Главный зал встретил его нездоровой тишиной. Он приблизился к Таву, который уже успел раздобыть факел и осматривал учиненный бардак. Все книжные полки были пусты, а их содержимое разбросано по полу. Астарион посмотрел на картины валявшиеся возле стен, догадавшись, что искали тайники, и последовал за Тавом, идущим к распахнутой двери кабинета его бывшего хозяина. Ничего нового Астарион в нем не увидел. После недавней вспышки гнева он так и не появлялся в нем, не испытывая ни нужды, ни желания. Тав окинул комнату взглядом и растерянно посмотрел на него в надежде, что вампир поделится с ним своими догадками. Но Астарион лишь молча отвел глаза в сторону, не признаваясь, что и он приложил руку к творившемуся хаусу. Смотря на взволнованного Тава, он никак не мог понять, почему сам не испытывает тревоги по поводу случившегося. Где-то на задворках сознания мелькали мысли, что это были никакие не воры: все мало мальски ценное, что Тав с компанией не вынес в первый свой визит, осталось на месте. Но как он не пытался вникнуть в проблему, она просто отказывалась материализоваться. Взгляд сам собой снова нашел Тава, который поднял с пола расколотый череп и внимательно осматривал его, вертя в разные стороны. Тревожные мысли кружили в голове, затягивая его в свой водоворот. Разглядывая Тава и чувствуя нарастающее напряжение между ними, он старался понять, что делает не так. Хотелось вернуть его внимание, убрать недомолвки и неловкое молчание. Снова ловить взгляды от которых приятно покалывало в животе, чувствовать прикосновения рук, которых не было всего лишь несколько часов, но которых уже не хватало. — Бедолага, — сочувствующе произнес Тав, ставя череп на стол, — даже после смерти нет покоя. На плечи снова навалилась тяжесть. Не зря он не возвращался сюда. Кабинет словно не знал, что хозяина уже нет и ждал его возвращения, бережно храня все, что он в нем оставил: чужие страх, боль и безысходность. Астарион поежился, пытаясь выкинуть этот бред из головы. Но воспоминания, которые он старался затолкать как можно глубже, только и ждали момента, чтобы прорваться наружу. И вот он уже видит перед собой только красные, лишенные всего человеческого, глаза и не чувствует ничего кроме охватившего его ужаса. Голос Касадора звучит в голове как наяву — властно, безжалостно, придавливая каждым словом к полу. Два столетия беспросветной боли. Все на что хватает сил — обхватить себя руками в попытке хоть как-то устоять на ногах. — Идем отсюда, — невесомое прикосновение вернуло в реальность, и он лишь согласно кивнул. Напряжение в теле отступило лишь когда они покинули стены замка. Ему даже не нужно было смотреть на Тава, чтобы понять, о чем он думает. Астарион кожей чувствовал как он бросает на него неловкие взгляды, думая, что он не видит. Становилось не по себе, по телу словно расползается грязь — липкая, зловонная. Головокружение сменилось полноценной головной болью, а тело скрутило спазмами. Снова моросил дождь и на небе не было видно звезд, лишь лунный ореол с трудом пробивался сквозь мрачную толщу туч. Астарион протянул руку ловя ладонью мелкие капли, которые скапливались в небольшую лужицу. Всматривался в воду и видел как она мелко дрожала, отражая на поверхности лишь скудный свет луны. Он посмотрел на Тава, ушедшего немного вперед, и молчаливо смотревшего на него в ответ. По лицу скатывались холодные капли, он ждал чувства очищения, которого все не было. Астарион задумался: видел ли Тав, что видел он? В кого на самом деле превратил его Касадор. Все фальшивые улыбки и притворные разговоры теперь казались ему жалкой попыткой скрыть за ширму нормальности въевшуюся в него грязь. Баррикада, которую он так старательно выстраивал все эти годы вокруг своего эга, рушилась, придавливая его своими обломками. С волос уже ручьем стекала вода. Дождь из мороси перешел в полноценный ливень, отгораживая его от Тава непроглядной стеной. Ноги сами понесли его подальше от каменных стен замка, от жутких воспоминаний и от разочарования в чужих глазах. Ему нужно время, чтобы все обдумать.***
— Тебе просто нужно расслабиться, — советы Уилла в последнее время совершенно потеряли новизну, по крайней мере, этот Тав слышал уже раз пять. — На вот, — по столу проскользила полная кружка с пивом, — выпей лучше. Без труда поймав ее, Тав нехотя сделал глоток. Он не винил друга в отсутствии оригинальности, так как и сам за последние три недели, с момента ухода Астариона, любые разговоры сводил к вампиру. Понимал, что ведет себя глупо, но ничего не мог с собой поделать. Астарион не покидал его голову. Тав как знал, что не нужно было допускать себе мысль, о том, что между ними может, что-то быть. С того момента все покатилось в пропасть. А так как страдать одному не хотелось, пришлось выложить все Уиллу. — А я ведь тогда тебе поверил, — Тав вопросительно посмотрел на друга, — Когда ты говорил, что между вами ничего нет, — уточнил колдун. — Помнишь, в первый вечер после победы? — А, ну да, так и было, — пожал Тав плечами, продолжая нехотя хлебать пиво. — И что же изменилось? — стоило алкоголю попасть в организм Уилла и он становился чрезмерно любопытным. — Ничего, — честно признался Тав. — Просто допустил мысль, что он может мне нравиться, а в итоге оказалось, что так оно и есть, — Уилл громко фыркнул, но увидев недовольство на чужом лице, умолк. — И что теперь делать ума не приложу, — устало выдохнул он, — Я ведь даже ничего не успел ему сказать, а он уже сбежал. — Иногда действия говорят больше слов, — Уилл обвел взглядом зал таверны и снова посмотрел на Тава. — Может ты поставил ему пятно на рубашку? Или испортил прическу? — какой раз за вечер Тав тяжело вздохнул. Последовать совету и расслабиться не получалось. Тав задумчиво уставился на кружку. В голове, не смотря на компанию друга, не переставали вертеться одни и те же предположения: надоел, обидел, разочаровал. Он видел, что Астарион еще не до конца оправился от ранения, но как и всегда поддался на его уговоры и сделал как он хотел. С пива уже сошла пенная шапка, а стакан при этом был почти полон. Выпив парой больших глотков сразу половину, Тав отставил стакан в сторону и устроив голову на сгибе локтя, снова протяжно вздохнув. На импровизированной сцене выступала очередная неизвестная труппа. Разномастные барды наперебой друг другу пытались исполнить композицию. Но получался раздрай. «Прям как у меня на душе», — промелькнуло у Тава в голове. Но, на удачу этих неумех, посетители почти не обращали на них внимания. Вот только Уилл подозрительно долго молчал. Скосив на него глаза, Тав увидел завороженную физиономию друга. Проследив траекторию его взгляда, он увидел на сцене симпатичную девушку. И не имея ничего против затихшего разговора, Тав тоже перевел внимание на артистов. Пока он полулежал на столе, в голове лениво проплывали невеселые мысли, и в скором времени музыканты перед глазами стали сливаться в размытое пятно. Разморенное теплом и выпивкой тело клонило в сон, который усердно ускользал от него все то время, когда он лежал в собственной постеле. Не пренебригая возможностью немного поспать, он попытался поудобней устроить голову на столе и только начал проваливаться в сон, как голос Уилла выдернул его из полудремы: — Что-то ты совсем раскис, друг мой, — Тав почувствовал на себе чужой взгляд, но головы не поднял, — Давай знаешь, что, — глубокомысленно начало колдун, — отложи все дела, которыми ты занят со мной, — Тав мигом вскинулся и непонимающе посмотрел на друга, — Ох, не смотри так на меня, пока тебя подменит, кто нибудь из помощников отца. — Нет, Уилл я не согласен, — так просто отступать Тав не собирался, работа держала его на плаву все это время, позволяя хоть немного отвлечься. — Разве я плохо справляюсь? — Дело не в этом, — взгляд Уилла смягчился больше чем прежде. — Я просто хочу, чтобы ты отвлекся от рутины, — колдун облокотился на спинку стула и мельком посмотрел на приглянувшуюся ему артистку, — пообщался с друзьями, или… — Таву не понравилась возникшая заминка, — поискал себе другой объект для воздыхания, — и не зря. — Ты думаешь для меня это несерьезно, — констатировал Тав и нервным движением руки взъерошил волосы. — Не для тебя, — колдун заметил как нахмурился чужой лоб, но все же продолжил свою мысль: — Возможно, ты не до конца понимаешь с кем связался. — Ты его плохо знаешь, чтобы так судить, — голос дрогнул от злости. — А ты? Ты хорошо его знаешь? — Уилл словно знал куда бить и без жалости попадал точно в цель. Таву хотелось бы сразу и без колебаний ответить «да», но возникшая заминка решила за него. Все его сомнения сразу выплыли на поверхность. Колдун только довольно хмыкнул. Тав отвел глаза в сторону сцены, лишь бы не смотреть на Уилла. «Нужно было брать с собой Шэдоухарт», — уныло подумал он. Возникшая между ними тишина продлилась недолго. Тав спиной почувствовал чужое приближение и лишь слегка самодовольно улыбнулся, услышав знакомый голос: — О чем грустите, господа? — Тав посмотрел на Аврелия, приветственно кивнул и молча отпил из своей кружки, оставляя объяснения на Уилла. Обижать Аврелия не хотелось, но настроение диктовало свои правила. Тав надеялся, что его новый друг не будет держать на него зла. После случая на мостовой, когда на них накинулась разгневанная госпожа Алкам, он вообще не был уверен, что когда-нибудь снова увидит его. Но на удивление следующая их встреча произошла довольно быстро. То ли сказывались частые визиты этого семейства в крепость на Змеиной скале, то ли Аврелий целенаправленно искал встречи. Но последний вариант Тав отмел сразу. Больно уж скованным и неловким казалось ему их общение, но со временем все наладилось. Единственное, что его беспокоило — это взгляды госпожи Алкам. Если бы ими можно было испепелять, то от него бы уже осталась только горстка пепла. Даже Бертольд держался от него на расстояние, но смотрел все так же: словно Тав был чем-то болен. Чем-то заразным и неизлечимым. — Мы? Грустим? — лицо Уилла присеяло. — Тебе показалось! — колдун отодвинул соседний стул и указал на него Аврелию. — Присоединяйся к нам! — энтузиазм с которым говорил Уилл немного пугал Тава, — Ты присаживайся, а я сейчас, — он подскочил со своего места, слишком ловко для выпитого им. — Оставлю вас пока наедине, — довольно улыбаясь, он ободряюще похлопав Тава по плечу и удалился в сторону стойки. — Все нормально? — Тава раздражало, что его состояние было так очевидно, но он все равно кивнул в знак согласия, — Как скажешь, — неловко поерзав на стуле, согласился Аврелий. Таву нравилось общение с ним. Аврелий не давил на него и не доставал с расспросами. И этого оказалось достаточно, чтобы быстро проникнуться к нему дружеской симпатией. Было чувство, словно у него внезапно появился младший брат. Он невольно посмотрел на Аврелия, что-то было не так. Обычно всегда собранный и сдержанный, сейчас он то и дело заправлял выпадающую длинную темную прядь за ухо и сам того не замечая, барабанил тонкими пальцами по столешнице. — А у тебя все нормально? — все же решил уточнить Тав. — Нет, то есть да! — парень быстро сложил руки на колени, словно нашкодивший ребенок. Едва начавшийся разговор прервал вернувшийся Уилл и отвлек внимание Тава, ставя на стол полные кружки. Его замутило, стоило посмотреть на принесенную выпивку. Резко на плечи навалилась усталость, а духота, все это время висевшая, в воздухе стала невыносимой. — Я, пожалуй, пойду, — Тав проигнорировал удивленные взгляды друзей и встав из-за стола, поправил на плечах плащ. — У меня еще дела, — следом подскочил и Аврелий. — Надеюсь это не из-за нашего разговора? — Уилл подошел ближе, что бы собеседник мог разобрать его шепот. Тав лишь отрицательно мотнул головой и, насколько мог, ободряюще ему улыбнулся. — Ну хорошо. Я еще побуду здесь, — колдун отступил, хлопая его на прощание по плечу и вновь смотря на сцену. — Если ты не возражаешь, я могу пойти с тобой, — произнес Аврелий, с нескрываемой надеждой, глядя на Тава. Тав чувствовал, что уже начинал задыхаться и быстро кивнув в знак согласия, поспешил к выходу из таверны. Выйдя на свежий воздух, он глубоко вдохнул, наслаждаясь сыростью и прохладой оставшимися после дождя. Голова медленно прояснялась. — Пойдем, — обратился он к Аврелию молчаливо стоявшему рядом, — нужно кое-что забрать.***
Вязкая грязь противно хлюпала под ногами. Дожди, которые не прекращались уже почти месяц, изрядно портили не только настроение, но и окружающую местность. Тав шел не видя дороги, осторожно ступая, чтобы не уронить свою ношу и себя в лужу. И в какой раз радовался, что взял Аврелия с собой. Унести все одному было слишком сложно. Побывав в особняке леди Джаннат, и по совместительству мастерской Оскара Февраса, он наконец-то смог увидеть готовый портрет, мысли о котором не давали ему покоя. Как только Оскар указал ему на картину, Тав позабыл обо всем вокруг, художник уже успел забеспокоиться, а он все стоял и не мог оторвать глаз от полотна. Тоска сковала душу с новой силой. Он так и не понял, чем перед ним провинился. Он перепробовал много способов борьбы с этим чувством. Завалил себя работой с Уиллом, ловя себя на мысли, что в какой то момент стал получать удовольствие от рутины. Некоторые из вечеров были настолько длинны и печальны, что ему пришлось разобрать свои вещи, лежавшие унылой кучей, посреди комнаты. А после, было сложно остановиться. Он заделал щели в стенах, отмыл все, что можно было отмыть, а что нельзя, просто выкинул и заменил на новое. Но даже новая кровать не помогла ему вернуться к нормальному сну. Все больше ночей он проводил за чтением книг и свитков, в надежде, что ему все-таки повезет и найдется хоть какая-то нужная им информация. Книга, которую ему всучил хитрый тифлинг в обмен на помощь, хоть и оказалась по нужной теме, но по содержанию была совершенно бестолковым бульварным романом с ещё более бестолковым названием «Укус ночи». Под страхом смерти Тав бы никому не признался, что «осилил» его за пару вечеров. Первое время такая деятельность помогала держать себя в руках, но с каждым днем действовала все хуже. К уставшему телу присоединился и измотанный разум. Чем бы он не занимался, на периферии всегда маячили мысли об Астарионе. Страх за него крепко обосновался в сердце. Мысль о том, что охотники могли продолжать его выслеживать, приводила в ужас. Тревожась за повторение той ночи, Тав накупил всевозможных зелий и прочих склянок посоветованных ему в лавке: масел, примочек и настоек. Несколько раз он даже возвращался в замок, надеясь застать там Астариона, пусть и обидевшегося, но по крайней мере целого и невредимого. Но замок встречал его из раза в раз одним и тем же: тишиной, темнотой и сквозняком. Когда работы в доме не осталось, а от книг начало рябить в глазах, Тав стал выбираться в город проводя время с друзьями или просто бродя по ночным дождливым улицам. Но с кем и где бы он не был, в многоликой толпе Тав всегда искал взглядом лишь одно лицо. Стоя посреди мастерской, пропитанной запахом красок и увешанной множеством готовых и не очень картин, Тав завороженно рассматривал только одну, на полотне которой искусной рукой были выведены дорогие сердцу черты. Глядя на портрет он видел не слои красок и точно наложенные тени, а живой блеск глаз, чуть напряженную улыбку и едва заметную морщинку между бровей. Подойдя ближе Тав не удержался и провел кончиками пальцев по едва заметной неровности мазков, но до безупречной кожи оригинала было слишком далеко. Пока Оскар упаковывал портрет, Тав успел нахватать еще пару тройку картин. Идея прикрыть ими совсем уж ветхие места в стенах пришла внезапно, но отбрасывать он ее не стал. И сейчас в слепую шлепая по грязи, корил себя за опрометчивость, то и дело поскальзываясь. До дома оставалось недалеко, но отчего-то их с Аврелием непринужденная беседа странным образом прервалась. Посмотрев на притихшего парня, Тав заметил, что он загружен чем-то еще кроме картины. Но словно почувствовав, что на него смотрят, Аврелий повернул голову и все же, что-то для себя решив, осторожно спросил: — А кто на этом портрете? — указывая кивком головы на картину в своих руках. — А? — этого вопроса Тав не ожидал. — Друг, — он надеялся, что все еще может называть Астариона хотя бы своим другом. — Это подарок, — добавил он. — Понятно, — ответил Аврелий и немного расслабил плечи. — Тав, мне нужно обсудить еще кое-что, — продолжил он после недолгой паузы. — Хорошо, — Тав обрадовался, что можно сменить тему. — Пойдем быстрее в дом, а то, кажется, опять дождь начинается. И действительно, стоило им взойти на крыльцо дома, как покрапал мелкий дождик. Шкряба нигде видно не было. «Видно, опять придет под утро», — понадеялся Тав. Он даже не заметил как на улице свечерело. Для него все пасмурные дни походили на один большой затянувшийся вечер, и этот не был исключением. — Проходи, чувствуй себя как дома, — Тав отворил дверь, балансируя на одной ноге, а второй подпирая картины, в последний момент чуть не улетевшие в лужу, скопившуюся на крыльце. Пройдя в дом, он поставил свою ношу у стены и, забрав из холодных рук портрет, примастил его рядом. Полы под их ногами противно заскрипели, что делать с ними Тав не знал и пришел к выводу, что их нужно полностью перестилать, но для такого масштабного ремонта он пока недостаточно страдал. Может, через неделю, дело дойдет и до них. — Подожди, сейчас разведу камин и согреешься, — Тав закинул несколько поленьев в топку и принялся разжигать огонь. — Спасибо, — на автомате ответил Аврелий, увлеченно рассматривающий небольшое жилище. — У тебя…уютно. — Зажги светильники, будь другом, — Тав любил когда в доме было светло, единственное, что его немного напрягало это источники этого света, не уследи он за огнем и дом вспыхнет быстрее, чем он успеет назвать собственное имя. — И на столе тоже. Огонь в камине начал резво потрескивать на поленьях и разгораться, не только освещая комнату, но и отапливая ее. Тав опять обратил внимание на тишину. Он уже привык, что их разговоры с Аврелием были легкими и непринужденными. Ну и что, что говорил в основном Тав? Он всегда был молчаливым и задумчивым, но сейчас Тав чувствовал, что его, что-то гложет. Обернувшись посмотреть, что же творилось с его другом, Тав испуганно замер. Он совершенно забыл, что все книги и свитки, которые он изучал, были разбросаны по столу. Он был на середине очередного тома по истории вампиризма, так и оставив его открытым после прочтения вводных глав, поленившись искать закладку. И судя по глазам Аврелия ошарашен был не только Тав. Захлопнув книгу, которую держал в руках и быстро положив ее обратно на стол, он посмотрел на Тава. — Увлекаешься вампирами? — дрогнувшим голосом спросил Аврелий. — Можно и так сказать, — Тав не стал уточнять, что увлекается одним конкретным, — для общего развития. Так о чем ты хотел поговорить? — нужно было сменить тему, и побыстрее. — В общем, — Тав видел как непросто ему давался этот разговор и не торопил. — Я хотел поговорить о маме, — снова пауза и выбившаяся прядь, поправляемая нервным движением руки, — и о том, зачем мы на самом деле прибыли… Стук в дверь заставил вздрогнуть обоих. — Я сейчас, — извиняюще произнес Тав и с привычной надеждой направился к двери. Стоило увидеть вечернего визитера, как сердце забилось с нездоровой интенсивностью. — Астарион, — вырвалось единственное слово, которое оставалось в голове. Но в ответ — тишина. Тав сделал шаг навстречу, обхватив его рукой за плечо. Ему показалось, что вампир смотрит сквозь него, все его тело напряглось, а лицо неестественно исказилось. — Астарион, что с тобой? — Тав все пытался поймать его взгляд и уже сам не на шутку занервничал. — Давай, заходи быстрее, — он потянул его на себя, почти волоком втаскивая его в дом. — Давай договорим завтра? — умоляюще посмотрел Тав на Аврелия. — Я вас обязательно познакомлю, только позже, — большие глаза парня словно остекленели, и Тав никак не мог понять, что происходит. — Встретимся в крепости, — и получил слабый кивок. Аврелий бесшумно вышел из вдруг ставшего тесным дома, бросив на Тава последний нечитаемый взгляд и оставляя их наедине.***
Только после того как за незнакомцем захлопнулась дверь, Астарион смог скинуть с себя оцепенение. Еще стоя на крыльце он ощутил на себе отголоски тяжелой темной энергии, но все же нашел в себе силы постучать в дверь. И когда она распахнулась, поток этой энергии ворвался прямиком в его голову, хватая и таща несопротивляющееся сознание в глубины его собственного разума, в недрах которых он так старательно замуровывал свои самые страшные кошмары. — Да ты весь промок! — Астарион соскучился по его голосу. — Боги, где ты был все это время? — он посмотрел под свои ноги, вокруг которых уже скапливалась небольшая лужица. — Хм, ничего не изменилось, — голос не дрогнул, он мог гордиться собой, — не успел я переступить порог, как на меня накинулись с вопросами, — губы сами собой дернулись в ответ на виноватую улыбку возникшую на лице Тава. Астарион успел заметить лишь небольшую искру нерешительности в глазах Тава, прежде чем тот медленно, давая время отступить, потянулся к нему и заключил в объятия. Поначалу невесомые и едва ощутимые, они сменились на более чувственные и крепкие, стоило только ему ответить на них. — Так лучше? — вопрос, заданный едва различимым шепотом, прошелся по телу жаркой волной. — Да, — ответил Астарион на самое ухо, прижимая ближе. Все, что он надумал за три недели перестало иметь значение. Столько трудов и лишений, на которые он обрек себя в надежде выкинуть из головы и отгородиться от назойливых мыслей и желаний, оказались зря. Он сам не знал на что надеялся, когда уходил от Тава в ту ночь. Допускал, что хотел вернуть те холодность, бессердечие и жестокость, которые помогали пережить ему нескончаемый поток боли, пыток и унижений. Чувствовал как они покидают его, оставляя обнаженным и беззащитным, лишая возможности защищаться, оставляя наедине со страхом. И сколько бы он не пытался вернуть их на место, ничего не получалось. Глупая надежда, на пару с совершенно чуждой ему привязанностью, заняли их место, вросли толстыми витиеватыми корнями прямо в мертвое, как он думал, сердце. И вот он здесь, сдавшийся на волю их желаний. Питал их теплом чужого тела и сам наслаждался им. Впитывал, как в последний раз, каждое движение руки по своей спине, каждый неровный выдох в шею, и удивлялся, как оказывается может чувствовать себя его тело от обыкновенных объятий. Он не хотел осознавать сколького он был лишен все эти столетия. В последний раз прижавшись к нему, Тав поспешно отступил, источая нездоровый энтузиазм. — Подожди, мне нужно, кое-что тебе показать, — широкая улыбка не сходила с его лица. Астарион проследил за ним взглядом, но с места не сдвинулся, только сейчас заметив, что комната приняла более обжитой вид. Осматривая помещение он заметил новую мебель, в том числе и кровать, на которой сидел все тот же полуживой плюшевый медведь, обновленные шторы в милый мелкий цветочек, и не сдержал улыбки. — Других не было, — заметив улыбку, попытался оправдаться Тав, не отрываясь от своего занятия. — Вот же ж, не распакуешь еще, — в стороны летели клочки упаковочной бумаги. Астарион только хмыкнул, и тут его внимание привлек заваленный книгами и бумагами стол. Искоса посмотрев на Тава, он подошел и пробежал взглядом по обложкам книг. — Позволь поинтересоваться, кто это был? — после того, как вампир увидел этого человека его не покидало странное ощущение, — Предположу, что очередной друг-волшебник, только на этот раз с некротическими замашками? — взяв лежавшую на середине стола книгу, Астарион, уже заподозривший неладное, открыл ее на заложенном месте. Но вместо закладки обнаружил запечатанный конверт. В груди кольнуло нехорошее предчувствие. Он быстро захлопнул книгу и отложил ее подальше. — Не знаю, на счет некромантии, но да он волшебник, — Тав даже не повернул головы в его сторону, увлеченный распаковкой. — Да сколько же здесь слоев?! — не унимался он, но судя по голосу, был в предвкушении. — Ты так скучал по мне, что решил скупить все книги о вампирах в городе? — Астарион сразу понял зачем Тав их купил и что в них искал, в груди приятно потеплело. — Но хочу тебя заверить, мой дорогой, что главного моего секрета ты в них не найдешь. — Тав посмотрел на него с немым вопросом, — Тцц, — недовольно цыкнул он, — конечно же секрета моего обаяния, нечеловеческой красоты, ну и далее по списку. — тоска сковывающая его последнее время медленно отступала. — Я прочитал только меньшую часть, — Тав тоже подошел к столу освобождая на нем место, — Так что не теряю надежду, — подыграл он. — Ну время у тебя еще есть, — вампир плавным движением поправил влажные кудри, — Если уж тебе так нечем больше заняться, то читай, может, что и найдешь — в голос возвращалась привычная острота. — Вечности у меня конечно нет, но сделаю все что смогу, — Тав не увидел как помрачнело лицо и напряглись плечи Астариона. Осознание поразило его. У него есть вечность. Он может прочесть все книги, побывать во всех уголках мира, повидать бесчисленное количество эпох. Он посмотрел на Тава. Его жизнь, по сравнению с жизнью Астариона, совсем коротка. И стоило подумать о том, как время забирает человека, стоящего сейчас перед ним, как его тело превращается в прах, — вся эта вечность в один миг превращалась из и так обременяющего «дара» в сущее проклятие. Но самое страшное, что потери будут повторяться из раза в раз, обрекая его на порочный круг из страданий и одиночества. — Эй, — взволнованный голос выдернул его из переживаний, — все в порядке? — Да, да все нормально, — вязкая горечь осела на языке. — Так, что ты хотел мне показать? — Смотри, — Тав взял его за локоть снова разворачивая к столу. — Ну как? Нравится? — с нетерпением спросил он. — Красиво, — Астарион смотрел на портрет и не понимал энтузиазма Тава. — И все? — разочарованно протянул он. Не сразу, но до Астариона начало доходить. Он снова взглянул на картину и перевел пораженный взгляд на Тава. — Это я, — констатировал он и увидев кивок, снова посмотрел на картину, рука сама потянулась к незнакомому лицу на портрете, провела по чуть заметным морщинкам у рта, взметнулась к светлым кудрям и дрожащим кончиком пальца дотронулась до ресниц. — Хоть портрет и красив, но до оригинала ему все равно далеко, — Тав тепло улыбался глядя на него, — я проверил. — Можешь проверить еще раз, — переведя взгляд с портрета на Тава, он почувствовал, что окончательно сдается, время было не на его стороне, сил сопротивляться уже не было. Глаза напротив неверяще распахнулись, но робкая рука медленно коснулась его щеки, даря свое тепло. Большой палец провел по острому подбородку и скользнул по губам. — Все без изменений, ты все еще не превзойден, — глухим полушепотом подтвердил Тав, его рука замерла на прохладной щеке — Можно? — слова оседали на губы Астариона, вместе с чужим рваным дыханием. — Нет ничего, что я бы хотел больше, чем это, — и почувствовав первое прикосновение губ, которое так совершенно нашло отклик в его теле, подался навстречу. В его жизни было много поцелуев. Большую часть из них он бы хотел навсегда стереть из своей памяти, а другую он просто не хотел сравнивать с тем, что происходило сейчас. Его топила давно забытая нежность, от каждого невесомого прикосновения, тело погружалось все глубже, туда где можно было забыть обо всем, кроме удовольствия. Доведенное им до автоматизма умение, от которого он не ожидал ничего нового, сейчас приобретало новые грани, проливаясь приятной дрожью по всему телу и мыслям. Тав провел рукой по его груди и обосновал ее на боку, поглаживая кожу, спрятанную под слоями влажной одежды, распаляя их все сильнее. Астарион пытался наслаждаться неспешностью, но что-то толкало вперед, требуя полностью завладеть чужим вниманием, сделать так, чтобы дыхание Тава сбилось еще больше, и в голове творился такой же бардак как и у него. Простого прикосновения губ стало мало. Он ухватился за шею Тава и притянул его ближе, немного раскрывая рот навстречу и встречая чужой язык своим. Все связные мысли окончательно покинули его голову, остались только обрывки, позволяющие устоять на ногах. Астарион и не думал, что когда нибудь снова будет получать удовольствие от поцелуев. В череде любовников он не заметил, когда разучился чувствовать от них, что то кроме слюней, вкуса чужого рта, а иногда и расцарапанной щетиной кожи. Отвечая на поцелуй Тава, он чувствовал как счастье переполнило его грудь до такой степени, что было больно. Перехватывая инициативу и даже не думал останавливаться, он держался уже обеими руками за чужую шею. Все это время чувствуя как по его телу блуждали руки, гладили и прижимали, хотя, казалось, что плотнее уже некуда. Поцелуй опьянял, стирая сомнения и страхи. Все больше его переполняло желание остаться в чужой памяти, как и Тав в его, чем-то особенным, незабываемым. И он знал, как это сделать. Вырываясь из поглотивших его ощущений, он взялся за дело всерьез, прилагая все свои умения и опыт. Снова задвигая подальше собственные чувства и отрезвляя голову. Скользил губами по чужому рту, ловя тяжелое дыхание, ласкал горячий язык, шею, свободной рукой зарываясь в волосы на затылке. И сам замечал, что движения становились слишком выверенными и правильными. Старая боль возвращалась на свое место. Но несмотря ни на что, реакция Тава была предсказуемой. Астарион чувствовал своим телом как заполошно билось его сердце, как мелко подрагивали руки. И совершенно не ожидал, что их поцелуй остановится. Еще какое-то мгновенье Астарион ощущал дрожащее дыхание на своих губах, и успел оставить последний легкий поцелуй, прежде чем они отстранились друг от друга. Он открыл, вдруг ставшие тяжелыми, веки и встретил затуманенный взгляд. И, поддавшись своей потревоженной слабости, посмотрел в ответ прямо, ничего не тая. Впервые за долгие годы. Хотел чтобы Тав понял все без слов, понял что не дает ему покоя и тянет вниз. В глазах напротив он больше не видел разочарования, они были полны чем-то другим, незнакомым. Тепло чужой руки вновь мимолетно вернулось к его лицу, возвращая в реальность. К потрескиванию дров в камине, шуму дождя за окнами. — Не нужно этого, — шепот пронзил пространство между ними, но смысл сказанного пока ускользал от Астариона. Хоть мир и обрел прежнее движение, но мысли оставались там, в моменте, когда ему было хорошо. Он догадывался, что Тав заметил перемену, но в тот момент ничего не мог с собой поделать. И решил перевести тему: — Надеюсь, ты успел догадаться, насколько сильно мне понравился портрет? — взять себя в руки было все еще сложно, от эмоций мысли путались, но голос все равно повиновался ему, приобретая легкую игривость. — Даже не думай, что я оставлю его у тебя, — он непринужденно встряхнул подсохшие кудри, чуть дрожащей рукой расправляя завитки. — Ну раз так, — произнес Тав серьезно, — то придется мне довольствоваться оригиналом, — Астарион не пропустил проскальзнувшей неуверенности, но глаза Тав так и не отвел. — Могу тебе только позавидовать, — он не стал скрывать улыбки. Со своими сомнениями он разберется потом.