Все мы ангелы

В мученическом молчании прошло две недели. Наступил пятый месяц с их смерти. Ссора давила на всех, даже на тех, кто в ней не участвовал. Вся школа знала, что-то произошло. Белые коридоры стали темнее, Солнце не светило так ярко, а ученики снова завели привычку общаться тише, без весёлого хохота. Только учителя чувствовали себя свободнее, они, увидев, как ослабели ангелы, вели себя жёстче, чаще наказывали, больше кричали и в принципе снова ощущали своё превосходство. Коридоры наполнились тем же молчанием, что и несколько месяцев назад. Все Небеса опять озарились яркой могильной тишиной. Ночи уже не были тёплыми и не веяли спокойствием. Вместе с уходом Солнца исчезало всякое желание существовать. Хотелось заснуть и открыть глаза только тогда, когда всё снова станет хорошо. Так же хорошо, как было раньше.  Антон осунулся, ходил сгорбившийся и часто закрывался в себе. Каждый день после занятий он запирался в своей комнате и тупо смотрел в потолок. В этой жизни его больше ничего не волновало. Основной щит, за которым он всегда чувствовал себя безопаснее, пропал, а вместе с ним пропала и уверенность. Больше не хотелось бороться с учителями и искать те самые «правильные Небеса», о которых говорило Перо ещё при первом своём появлении. Да, вся четвёрка знала, что они подводят предмет, понадеявшийся на них, но каждый лишь пожимал плечами. Что они могут сделать друг без друга? Правильно, ничего.  В самом начале Антон считал, что хотя бы Арсений будет рядом с ним, но мысли не оправдались. Оба были на нервах, из-за чего часто случались ссоры. Если Арсений винил друга в том, что тот первым начал расследовать убийство, то Антон упрекал его в ответ за беспочвенно сваленную вину. Они вдвоём заварили эту кашу, но часто избегающий проблем Мистер Идеал абстрагировался от всего в своих книжках. Шастун прекрасно испытывал на себе то, насколько плохо чувствует себя Арсений каждый божий день. Однако он отведал не меньше горечи потери, а потому и не собирался подстилаться. Несколько раз ангел напоминал зазнавшемуся Арсению про ряд совершённых им ошибок. В такие моменты ссора могла бы закончиться дракой, если бы каждый раз Путник в последний момент не переносил Шастуна своими силами подальше и не отчитывал за такое отвратительное отношение к собственному другу. Нити в это время освобождали Перо, которое проводило ту же воспитательную беседу с Арсением. В общем, если бы не предметы, школу бы разгромили два переполненных отчаянием ангела.  Арсений не чувствовал себя даже на грамм лучше. Книги заменили ему всё, даже цель. Он не выходил из библиотеки, мог пропустить уроки. В квартире его замечали редко, и обычно он появлялся ненадолго. Перо заменило любых собеседников, так же как Антону их заменили артефакты. Вместе с предметом Арсений часто обсуждал написанную в книгах информацию или узнавал чуть больше, если Перо знало, о чём речь. Ангел был очень благодарен, что оно не лезло в ситуацию, лишь успокаивало, когда дело доходило до драки. Это помогало не скатиться в яму самобичевания окончательно и бесповоротно. На самом деле Арсений ненавидел драки и вообще не считал Антона виноватым во всём, но он не мог контролировать себя и свои эмоции, как и все остальные из четвёрки. Арсений поругался с библиотекарем и чуть не был направлен прямиком к директору, к счастью, в последний момент появилось Перо и, приказав Арсению идти куда подальше, побеседовало с женщиной. После этого она не разговаривала просто так, только выдавала задания и спокойно читала. Арсений не знал, что Перо сказало ей, но и не хотел узнавать, потому что ему было без разницы. Вообще на всё без разницы. Жизнь в один миг стала бессмысленной и серой, как небо в ставшем когда-то родным Петербурге.  Этот день стал немного особенным. Арсений и Антон впервые за долгое время шли вместе по коридору. Вообще, это случилось только потому что обоим нужно было после занятий в квартиру. Они шли молча. Во-первых, никто не желал лишний раз ссориться. А во-вторых, им не хотелось разговаривать. Да и зачем? Обсудить постоянно ненавистную ясную погоду? Или рассказать о том, что день прошёл также, как и предыдущий? Наверное, они бы и дальше молчали, но в смежном коридоре послышался грозный крик директора.   – Пойдём?   – Зачем? – Арсений хмыкнул, – Помочь ребятам?  – Ну... Да? – он и сам себе не верил. Надежда давным-давно исчезла в их душах, – Как раньше...  – А раньше мы помогали? Вроде бы и с нами, и без нас ангелов ругали и отправляли в ад. Ну спасли мы двух или трёх, зато сами огребли на несколько веков вперёд, – Арсений отстранённо посмотрел на Антона. Сейчас он был противен сам себе, но его слова вполне логичны, а оттого не могли быть не верны, – Ты как хочешь, а я в квартиру.  Пока Арсений продолжал идти, Антон думал, нахмурившись. В конце выстраивания своего мнения ангел чуть дёрнул крыльями, вздохнув:  – Ты прав...  Может, Антон бы поборолся. Может, они бы снова стали спорить. Но только если бы были силы, а их нет. Ни у кого. Та горечь, которая прожила в душах парней две недели, постепенно заменялась на пугающее ничего. Внутри будто бы росла огромная дыра, вместе с которой увядали все оставшиеся силы. Ребята бледнели и худели, становились похожими на мертвецов. Наверное, именно окончательно умершие никогда не заинтересуются жизнью. Один раз Арсений даже спросил Перо, почему его тело меняется. То ответило, что всё дело в изменении души. Также, как когда-то они стали подростками, сейчас тела менялись в похожие на мёртвые, то есть в те, что никогда не заинтересуются жизнью. Душа всегда влияет на ангельское тело больше, чем на человеческое, как бы жутко это ни было.  – Чрез вас соблазн прошёл по школе, давече вы пали грехом обжорства, а потому я смею воззвать вас к суду сегодня же! – прозвучал голос директора ещё громче, он использовал духовную силу, чтобы испугать округу, а в особенности своих жертв.  Арсений нахмурился, заметив про себя, что подстрекательство и обжорство – не то, что обычно звучит в приговорах. В то время директор продолжал:  – Ждите же палача своего!  «Надзиратель. Он сразу позвал судью, назначив день суда на сегодня. Невероятная наглость...» – понял Арсений, останавливаясь. Ещё оставшееся глубоко в душе нутро Антона кричало об опасности и он, почувствовав змешательство друга, окончательно понял, что дело худо. Ангел привык доверять самому себе (хоть иногда это и выходило боком), а потому, как только Арсений остановился, сорвался с места, побежав в тот коридор, где слышался голос.  – Шаст, стой!  Но он не послушался. Антон остановился, заглянув в нужный коридор. Посередине стоял директор с несколькими архангелами. Все они были грозными, даже злыми. В то время ангелы прижались ближе друг к другу и к стене. Все ученики оказались знакомы Антону, их вообще знали все. Среди них был и Алекс, и Уилл, и Имане, и многие другие. Все, курирующие основной школьной жизнью. То есть те, кто устраивал вечеринки.  И только в этот момент Шастун заметил, около чего стояли ребята. Здесь вход в ту комнату...  – О нет... – прошептал рядом Арсений. Они догадались в одно и тоже время, – Пойдём быстрее. Без этих ребят школа окончательно падёт.  – Но, Арс...  – Шаст, пойдём. Ты сам хотел им помочь.  Антон вздохнул и молча кивнул, переступая через гордость и страх. Надежды не было, но да какая разница? Они хотя бы сделают вид, что пытались помочь.  Ребята побежали прямиком в ту сторону и всего в несколько мгновений встали между учителями и учениками, раздвинув руки так, чтобы закрыть их собой.  – Что за беспредел вы тут опять устроили? – собрав в кулак всю свою актёрскую игру, Арсений изобразил силу и храбрость. Он не верил, что поможет ребятам, но зато верил Перу. Недавно оно сказало, что если они снова попробуют защитить кого-то, то помогут сами себе. Как бы глупо это ни звучало, предмет всегда говорил правду, а потому считать слова лживыми было бы ошибкой, – Что вам сделала целая группа учеников?!  – Я те же вопросы могу задать, грешники. Откуда права у вас говорить с нами так? Откуда права у вас на беспредел? Да и как вам навредили мы, ваши учителя и наставники?  – Да, наставнички, конечно, неплохие... – Антон хмыкнул, зло сверкнув глазами. Он собирал ещё оставшийся гнев на учителей, которого с ростом пустоты становилось всё меньше, – Никто не запрещал нам говорить. А вот вы судить направо и налево не имеете никакого права!  – И зачем мы тратим время просто так? – тяжело вздохнув, спросил серафим.  Директор использовал духовную силу, заставляя тела Арсения и Антона полететь в разные стороны. В следующее же мгновение появился судья, умудрился схватить всех виновных и учителей и исчезнуть вместе с ними. Арсений и Антон остались в коридоре одни. Ангелы медленно и тяжело поднимались с точек, куда они приземлились, когда их грубо оттолкнули. Голова немного болела, а место падения ныло.  – И откуда вообще у него сила перемещаться без артефакта? – со вздохом задал риторический вопрос Арсений, с которым Антон, приземлившийся не менее больно, был полностью согласен.  – Скорее всего они в Главной Зале. Ты со мной или нет?  – Я не оставляю незаконченных дел, – он схватил Антона за плечо, после чего тот приказал Путнику перенести их.  Эмоции и раздражение заняли все мысли. Как вообще этот гад посмел оттолкнуть их?! Может, гнев друг на друга и на себя перерос в гнев на учителей, а может дело было в давно закрытых от беспомощности чувствах, но ангелы были переполнены злобой как никогда прежде. Рациональность отошла в сторону, и в этот раз почему-то никто из артефактов не спешил успокаивать ангелов.  – Мы не договорили! – выкрикнул Арсений, как только они появились в Главной Зале.   Слова прозвучали как гром, за которым должна была последовать буря. Тишина помещения, где на момент суда всегда чувствовалось лишь отчаяние, вдруг прервалась гневными словами. Воздух пропитался раздражением двух ангелов. Весы в центре помещения отчего-то засветились, но никто не обращал на них никакого внимания. Учителя стояли в полном шоке, не ожидав быстрого перемещения ангелов, а ученики кроме удивления чувствовали ниточку, ведущую к спасению.   – Молодые ангелы, позвольте узнать у вас, что вы себе позволяете?! – взревел серафим, голос которого звучал не менее грозно, чем голос Арсения.  – Мы спасаем своих друзей. Которые, на минуточку, сделали больше для школы, чем все вы, вместе взятые! – ответил Антон, переместившийся с помощью артефакта ближе к ангелам. Он повернулся к ним и прошептал, – Хватайте за руки, быстрее.  Без лишних вопросов ученики взяли парня за протянутые конечности, после чего он вместе с ними исчез из помещения. Молчание продлилось всего несколько секунд. За него Арсений всё же смог осознать, что Перо говорило правду, вместе со спасением учеников он наконец-то почувствовал вкус жизни. В его венах протекла мимолётная радость очередной победы. Конечно, они не спасли ребят окончательно, но хотя бы на время укрыли их. Осталось только отвести внимание учителей, пока Антон занят ангелами. Они снова были без плана, а если точнее, они снова поняли план, не сказав друг другу ни единого слова. Арсения это совсем не удивляло, такое было всегда, но именно сейчас, спустя две недели постоянных ссор, это необычное взаимодействие воодушевило.   – Найди их. – прервал молчание директор, дав указание судье.   По той информации, что знал Арсений, этот надзиратель был единственным во всей школе, кто умел быстро перемещаться. И поэтому он представлял наибольшую опасность для тех ребят, которых парни пытались спасти.  – Вы думаете, он их спрятал в пределах школы? – Арсений хмыкнул, высокомерно смотря на серафима. Он молился, что его игру никто не раскусит, – Или что я вам скажу, где они? Не на того напали.  – Как же низко ты пал... – сквозь сжатые челюсти прошипел он. Глаза выпучились, а волосы будто бы сами чуть взъерошились. Директор становился всё более и более разгневанным. Вместе с ним злились и другие учителя, но те предпочитали скрывать свои эмоции, не желая лишний раз попадаться под горячую руку недовольного босса. И всё же, учитель людского взаимодействия вышла вперёд и боязливо коснулась плеча серафима:  – Директор.  – Чего тебе?!  – Я не вижу их по заклинанию.  Губы Арсения растянулись в победоносной улыбке, его грудь пробивала гордость за сообразительность друга, закрывшегося от слежки.  – Какое последнее место, о котором говорит заклятье? – попытавшись успокоиться, холодно спросил серафим, отчего женщина вздрогнула, как лань от рыка тигра.  – К-коридор за этой дверью, в-в... – её голос дрожал, голову она опустила ближе к плечам, готовясь к удару, – Ваше сиятельство...  Директор будто бы не обращал внимания на её страх, о чём-то раздумывая. В это время Арсений хмуро смотрел на перепугавшуюся учительницу, впервые за все пять месяцев он услышал обращение «Ваше сиятельство» по направлению к вышестоящему чину. Рассудив, что он также впервые видит испуганных архангелов, назрел вывод, что эти слова были сказаны, чтобы задобрить серафима и не получить от него какое-нибудь наказание. На Небесах всегда было так: тирания вышестоящих чинов над нижестоящими. Поэтому учителя ругали ангелов за каждый проступок, а их самих ругал директор при любом удобном случае.   Что-то для себя поняв, серафим медленно повернул голову к Арсению:  – Ты...  – Я? А что я? – наигранно-издевательски спросил он.  – Ты ангел, падший во грехах. Приспешник Сатаны и противник Господень. Ты вместе со своими друзьями должен уйти прямиком в Преисподнюю.  – О? Да? – Арсению так нравилось издеваться, что он не мог прекратить. К тому же, душа почувствовала появление Антона сзади, и парень окончательно развязал себе руки. Так как теперь есть ангел, прикрывающий спину, можно наконец-то высказать всё, вылить весь свой гнев на отвратительных существ, – Что же вы тогда нас туда не отправили? Вам что-то мешает? Может, Весы не дали на это своё добро?  – Какой наглый мальчишка... – прошептал кто-то из учителей слишком громко. К его счастью, директор, занятый лишь своей злобой и теми, кто её вызывал, не заметил этого. Выделяя каждое слово и подходя ближе к Арсению, он ответил:  – Великие Весы Судьбы – не единственный способ убрать вас туда, где ваше истинное пристанище. Я лично прослежу, чтобы ваша грешная четвëрка отправилась в ад.   – О, чтож, тогда я могу только пожелать вам удачи. – с лица Арсения не сходила улыбка.   В него будто вселилось что-то. Оно было злым, издевалось над каждым, кто был в пределах видимости, считало, что убийство – хороший вариант. За эти две недели Арсений часто вëл себя нетипично раздражительно. Несколько раз он даже проверял душу, списывая гнев и желание всех уничтожить на тëмную энергию. Однако дело было не в ней. Одиночество и вина меняли его, убивали и делали новое существо, ненавидящие собственное существование, а вместе с этим всю округу. Теперь же появилась возможность разом высказать всë накопившиеся.   – Я вызову сюда начальство! Или… – директор не увидел испуга в глазах ангелов и на секунду стушевался, – Или даже само господство!   – Да-да, – он безразлично рассматривал свои ногти, будто бы совсем не обращая внимания на вырывающуюся духовную силу серафима, давящую на всë существо, – А ещë престола позови, пусть явит тебе правду о том, что учителя не должны издеваться над учениками.   – Начальству мы покажем, как вы проводите суд, – серьëзно добавил Антон, он тоже был переполнен гневом, Арсений чувствовал это. Они оба две недели варились в котле одиночества и раздражения, – А если позовëте господство… – он присвистнул, – Можно сказать, сами себя закопаете. – ангел расплылся в ухмылке, вместе с тем позволяя себе использовать остаток души для того, чтобы явить миру раздражение. Арсений поддержал идею и тоже выпустил силу. Голова стала болеть меньше, но лишь немного, ангельская энергия никогда не смогла бы сравниться с энергией серафима.  – Мы знаем о вас всë. Так что сидите тише травы. – уголки губ Арсения дрогнули в улыбке, брови с вызовом нахмурились, – Или вы хотите в Преисподнюю?   Казалось, в Главной Зале царствовало молчание, во время которого ничего не происходило, но это было не так. Душа директора давила на учеников и учителей, и если первые в ответ нападали (по крайней мере пытались) на директора, то вторые помогали серафиму, вместе с тем защищая свою душу щитом. При этом ветра не было, никто не хотел привлечь лишнее внимание, а потому душу использовали так, чтобы она точечно била по противникам. Голова ангелов раскалывалась, но они старались не подавать виду, держась за видимость храбрости. Из разума ушли все мысли, они окончательно поддались эмоциям, а именно гневу. Это чувство всегда затмевает остальной внутренний мир, если перестать его сдерживать. Сейчас даже артефакты ангелов не останавливали.  Раздался дрожащий хрипловатый смех. Директор поднёс свою руку ко рту, по привычке слушаясь этикет и закрывая смеющееся лицо. Его духовная сила исчезла, он больше не давил на ребят. Ангелы удивлённо смотрели на серафима, тоже переставая пользоваться духовной силой. Больше всего сбивала с толку реакция учителей. Если бы те тоже недоумённо огладывались по сторонам, последовал бы вывод, что серафим блефует. Но вместо этого архангелы тоже надменно смеялись. Наконец, директор успокоился и, грозно сверкнув глазами, спросил:  – Вы думаете, только вы многое знаете о нас? – он утёр воображаемые слёзы около глаз.   Впервые за всю перепалку ангелы стушевались, краем глаза глянув друг на друга. Уверенность в голосе директора выбивала из колеи. У них есть вся информация, они бы узнали, если бы учителя получили сведения о них. И на данный момент преподаватели не располагали данными. Наверное...  – О-о... Вы правда так думали?  – теперь была очередь директора наигранно удивляться, – Простите, совсем я не хотел поставить вас в положение неловкое! – он не сдержал усмешку.  – С чего бы нам тебе верить? – всё же не лишившись самообладания, бойко спросил Арсений.  – И это мне ангел говорит, что предал доверие друзей своих?  Голос отдавался в головах Арсения и Антона гулким шумом. Теперь уже не существовало других мыслей. Произошла осечка, после которой они снова погрузились в пучину отчаяния. Они потеряли доверие своих друзей. Жизнь больше не так важна, а борьба кажется бесполезной. И во всём этом они сами виноваты. Их ошибкой было скрывать такую важную информацию. Однако теперь уже ничего не изменить, прошлое никогда не получится воротить. Ангелы стояли в ступоре, закрывшись в себе, до них почти не доносился резвый смех учителей, что перебивался ещё более громким смехом директора. Они снова потеряли щит. Они снова проиграли.  Уже совсем по-другому, затравленно и очень тихо Арсений прошептал, смотря в пол и сжимая руки в кулаки:  – Откуда...  – Это было совсем несложно. Знали бы вы, как же огромен мир Небесный... – серафим облегчённо вздохнул, почувствовав в руках недостающее превосходство.  – Вы подсунули прослушку. Артефакт, который передаёт звуки... – понял Антон, смотря на директора снизу вверх.   – К сожалению, вы не глупы... – кивнул в ответ серафим, – Да, именно так. Вы ослушались слов моих и не убрали тишину. Поэтому мы убрали её сами, – он чуть помолчал, наслаждаясь своей же мощью, а после ещё более высокомерно проговорил, – Расследовали вы убийство своё, приобщились к жизни человеческой. Вы двое ангелов грешны больше друзей ваших. Или... – его губы дрогнули, будто бы хотели расплыться в улыбке, но не посмели, – Или назвать их друзьями уже нельзя?  – Какой же ты еблан... – вдруг прошипел Арсений.  Ангел внимательно слушал всё, что ему говорили, чувствовал поражение и уже предполагал, какое наказание им выдаст директор. Но последние слова выкинули все ненужные мысли, снова оставив в душе лишь гнев. Арсений просто не мог позволить этому человеку смеяться над тем, что происходит между ним и его друзьями. Над чем угодно, но не над этим.  – Молодой ангел, перестаньте падать во грех! – директор не сразу понял, что ему сказали, но когда до него дошёл смысл слов...  – И это мне говорит тот, кто устроил в школе грёбаную тиранию?!   Ангел разозлился не на шутку, будто бы у него нажали на спусковой крючок. Теперь пути назад он не чувствовал, лишь злобу на тех, кто стоял перед ним. А если быть точнее, то Арсений злился вообще на всех учителей, на всю школу, на все Небеса. Эта система окончательно достала, ангелу казалось, что единственным правильным решением будет разбомбить её и построить новую, улучшенную и современную схему управления раем.  И начать нужно с того, чтобы наконец-то показать этим выродкам, где их заслуженное место. Поэтому Арсений использовал духовную силу. В этот раз в Главной Зале зарождался ветер. Он колыхал волосы и одежду, но совсем не пугал преподавателей. Ангел, уже разобравшийся в логике небесных созданий, не ожидал чего-то другого. Основным эффектом неожиданности была не его душа, а природная сила. Арсений закрыл глаза, почувствовав привычные потоки, проходящие по всему пространству. Больше всего их на поверхностях, воздух почти не впитывал в себя силу природы. Именно поэтому по большей части нарастающие порывы ветра шли к Арсению от пола, приподнимая его светло-зелёную футболку. Ноги засветились небесно-голубым, к ним шла энергия, поэтому переполненные конечности показывали душу. Директор и учителя неосознанно сделали шаг назад от странной силы.   – Что это такое?  – Он впитывает в себя энергию природы?  – Как вообще такое возможно?  Послышались шептания учителей. В это время директор смотрел своими красными от злости глазами на Арсения, на этот раз не сумев сдержать удивление. Разгневанный ангел времени не терял, он всё набирал и набирал силу, отчего кроме ног начали светиться перья. Ветер разыгрался не шуточный, его быстрая скорость могла бы с лёгкостью снести тело маленького ребёнка. Благо, никого постороннего в Главной Зале не было.  Пока преподаватели удивлённо смотрели на Арсения, его друг стоял сзади, не понимая, что ему делать. Антон чувствовал эмоции ангела и понимал – дело плохо. Если так продолжиться, то он либо сломает здание школы, либо напитается тёмной энергией. Парни так и не выяснили предел сил Арсения, а потому сейчас Шастун даже не был уверен, что в нужный момент сможет сделать хоть что-то, чтобы обойтись без жертв. «Если бы здесь были Поз и Серёга, мы бы решили всё мирно». – пронеслась быстрая мысль в голове, от которой Антон поморщился, будто съел кислую конфету. Последствия той ссоры катились прямо как снежный ком, с каждым новым шагом становясь всё больше и больше. Но тут в памяти Антона снова всплыли усмешки директора и его слова о ссоре ребят, отчего последовал новый, не менее логичный вывод, – «Эти гады сами хотели испытать наше терпение, раз полезли не в своё дело. Пусть сами и ответят за свои слова». Последняя мысль вскоре перевесила над первой, а поэтому Антон продолжил спокойно стоять. Он, как и Арсений, не допустит шуток об их друзьях.  Серафим наконец-то взял себя в руки и использовал духовную силу. Голова Антона стала болеть, поэтому он защитился щитом и отошёл немного в сторону, также поступили и учителя. Между директором и Арсением будто бы проскакивали молнии. Жуткий ветер поднялся со всех сторон, а посередине, между ангелом и серафимом, два потока сталкивались друг с другом, образовывая чёткую линию. Ничья сила пока не превышала, и никто, кроме, может, директора, не знал почему.  – И это всё, что ты можешь?! – с издёвкой спросил Арсений, сжимая руки в кулаки и выпуская больше энергии, – Какой же тогда из тебя директор, а? Вроде бы серафим Роста, а сам из себя представляешь тирана, а не препода.  – А ты, грешная дрянь, не ученик школы, а настоящий монстр! – он, как и Арсений, перекрикивал ветер, при этом добавляя своей силы и не давая противнику чувствовать себя мощнее, – Твоё существование страшнее рождения нефилима!  – Ни я, ни нефилимы не виноваты в своём рождении. И чем вообще моё существование вызывает твой страх? Ты что, боишься проиграть?  – Проиграть?! Подвергся ты гордыне, младой ангел! – он потратил несколько мгновений на смех, – Не смей даже проверять мою силу, ежели не хочешь сгинуть как Люцифер много веков тому назад!  – Если я – Люцифер, значит себя ты считаешь... Богом? – учителя зашептались, ведь не ожидали такого пренебрежительного отношения к их Отцу со стороны парня. Обычно Его не называют этим именем, – Кто из нас ещё погряз в гордыне? – его глаза злобно блеснули, а Антон почувствовал жажду убивать. Скоро на сцену выйдет тёмная энергия, поэтому Шастун вставал наготове, чтобы в нужный момент перенести друга из комнаты в другое место.   – В твоих словах я слышу ненависть. Неужели ты правда презираешь самого Отца нашего?  Молчание, перебиваемое шумом ветра. Через несколько мгновений неожиданно для большинства Арсений ухмыльнулся:  – Может быть и так. Но я знаю про него больше тебя, поэтому имею на это полное право.  – Что это такое он говорит?!  – Нечестивый!  – Ирод!   Снова послышались крики учителей. Директор поднял руку, тем самым заставив архангелов замолчать. Следом он высвободил уйму души, да так, что пол под его ногами стал трескаться.   – Молодой ангел, вы заставляете меня принимать меры и вызывать господство!  – А что, я что-то нарушал? Небесный Порядок говорит о том, что Бога нужно любить? Я почему-то не помню такого, – Арсений развёл руки в стороны, вместе с этим высвобождая столько же силы. От него и от директора по полу пошли трещины, которые постепенно доходили до стен, – Или всё дело в том, что я заметил в твоих словах те ошибки, которые ты сам не можешь ничем оправдать?  Он уже перешёл на «ты». Но на этот момент никому не было дела, Арсения с его силой уже считали кем-то равным серафиму.  – Как ты смеешь? – прошипев это, он сделал шаг вперёд.  – Я задал такой же вопрос недавно. Плагиатишь, – Арсений хмыкнул, повторив движение противника. Теперь между ними оставался всего метр.  –  Ты хочешь увидеть нашу силу? Понять, насколько жалок?  – Нет, я хочу показать вам, где на самом деле ваше место. И, представь себе, оно далеко не на месте Бога.  – Только вместо выигрыша ты сам поймёшь своё место, нечестивый. – он нагнул корпус чуть вперёд, тем самым ещё сокращая расстояние между своим лицом и лицом Арсения.  – Я рад, что ты уверен в своих силах. – ангел тоже подал корпус вперёд, – Но всему есть предел.  – Тогда что, ты готов на войну?  Они раскрыли ещё больше души, ветер стал сбивать стулья и предметы, а трещины доходили до самых потолков. Как бы сильно ни раскалывалась голова Антона, он всё ещё соображал, а потому после такого предложения серафима заволновался, шепча тихое «нет». Ветер будто затих в его голове, ничего не было кроме Арсения, который находился точно в таком же состоянии. Сейчас всё зависело от одних слов. И неизвестно, что будет дальше при каждом варианте ответа.  Однако разгневанный Арсений мог выбрать только одно слово. Его чувства завладели головой окончательно, а поэтому ангел, улыбаясь с нескрываемым вызовом спокойно и холодно ответил:  – Да. Я готов поставить тебя перед собой на колени.  Уголки губ серафима дрогнули, а его сила резко пропала. Арсений перестал впитывать энергию природы. Настала тишина. Мрачная, зловещая тишина. Ангел постепенно осознавал, что он только что сказал. И, хоть на его лице не отражались эмоции, Антон чувствовал через их связь окутывающий друга страх. Если бы Шастун не был морально готов к такому исходу, он бы окунулся в ту же пучину, но вместо этого его сковало ледяное спокойствие. Сейчас было не до эмоций.  – В своих мечтаниях, я верю, ты бы смог поставить на колени меня, но здесь... Я уничтожу тебя прямо сейчас, остановив войну до её начала, – серафим замхнулся, мгновение и...  – Арс! – в последний момент Антон подбежал к нему и схватил за плечо. Ребята вместе перенеслись в квартиру.  Тишина. Они тяжело дышали. Квартира озарялась заходящим солнцем, а в гостиной слышались тихие разговоры. Сообразив, что здесь происходит, Арсений мигом побежал туда, увидев двух сидящих на диване друзей. Он стоял с приоткрытым ртом, так и не сумев восстановить дыхание, и пристально смотрел на ангелов, прожигающих его презрительным взглядом. Дима уже набрал воздуха, чтобы высказать что-нибудь колкое, но Арсений его перебил:  – Началась война.