* * *
Атриум министерства был заполнен людьми под завязку. Толпы волшебников спешили в зал приёмов мимо уже восстановленного фонтана. Каменные изваяния — волшебник и волшебница в окружении кентавра, эльфа-домовика и гоблина — смотрелись теперь не столь величественно, сколь немного жалко. Северус втиснулся в лифт вместе с громкоголосой компанией итальянских журналистов. Слава богу, они были слишком увлечены разговором между собой, чтобы обратить на него внимание. Над головами левитировали несколько самопишущих перьев, дёргающихся в такт их быстрой речи. Зал приёмов был сдержанно украшен синими лентами. Под потолком летали несколько привидений. Северус нашёл достаточно незаметное место у искусственного окна, за которым уже был поздний вечер, хотя в реальности, наверное, ещё не стемнело. Перед ним неожиданно возник объектив колдокамеры и громко щёлкнула вспышка. Северус, к счастью, почти не видел знакомых лиц. Только вдалеке Перси Уизли обсуждал что-то с одним из министерских чиновников. Помимо тех итальянских журналистов, уже растворившихся в толпе, было много других иностранных гостей, говоривших на разных языках. В зал вошёл Гарри. Окружённый свитой из нескольких Уизли и Гермионы Грейнджер, он, естественно, вызвал переполох среди репортёров, которые кинулись со своими камерами в сторону преимущественно рыжей компании. Лицо Гарри заслонила от взгляда Северуса чья-то большая зелёная шляпа. Северус помнил тот несколько затравленный взгляд, с которым Гарри говорил о постоянном внимании прессы ещё пару недель назад. Но сейчас — шляпа двинулась вправо, он увидел лицо Поттера — Гарри блистал лучезарной обаятельной улыбкой. Скромная, но уверенная речь. Издалека Северус не мог разобрать слов. Гарри выглядел совсем… нормальным. Естественным. Далёким. Что ж. И слава богу. Суетливая забота сразу нескольких преимущественно гриффиндорских семей наверняка сделала для него больше, чем он, Северус, со своим холодным домом и дурацкой стряпней. Отвечая на вопросы журналистов, Гарри смотрел в каждый объектив по очереди и ни разу не взглянул на Северуса, хотя он точно был в поле его зрения. Северус отвернулся. Вечер проходил также тягостно, как он и думал. Сыграл на скрипках квартет русалок, которых вывезли на сцену прямо в аквариумах. Флоренц зачитал стихотворение собственного сочинения. Министерство очень старалось показать во всей красе новую, инклюзивную магическую Англию, но пока получалось не очень — создавалось впечатление, что все, кроме людей, существуют только для развлечения волшебников. Поттер сидел во втором ряду. Северус очень старался занять такое место, откуда он не сможет видеть Гарри, но не вышло. Слева от Гарри — Джинни Уизли. Справа — Гермиона Грейнджер. Рядом с ней Рон Уизли. Потом Джордж. Во время особенно неловких моментов, например, речи Брокбека, поблагодарившего волшебников от лица всех гоблинов, Грейнджер шептала что-то на ухо Гарри. Северус поймал себя на мысли, что пытается угадать её слова и его эмоции. После зубодробительной речи Кингсли о важности Ордена Мерлина и начала непосредственно награждения Северус поднялся за своим орденом второй степени под жидкие аплодисменты зала. Он не готовил речь, поэтому с облегчением спустился вниз, едва получив футляр с Орденом, повинуясь жесту Кингсли. После Билла, Минервы и Молли (каждый из них говорил небольшую речь) Кингсли объявил имя Гарри. Пожилая волшебница справа от Северуса начала плакать, когда Гарри ещё не успел подняться на сцену. Потом он сказал несколько неловких фраз, что-то про то, что нужно смотреть в будущее, как бы трудно это ни было. Зал аплодировал долго, пока Гарри смущался, не зная, можно ли ему спускаться. Где-то в передних рядах подлетела в воздух та самая большая зелёная шляпа. А потом Кингсли объявил минуту молчания по погибшим. Именно по этой причине Снейп не хотел идти на церемонию. Пафосные вымученные страдания не вернут мёртвых. Кингсли взмахивал палочкой, и из неё вылетали большие плоские изображения волшебников, которые погибли в войне. Северус, тем временем, не отводил взгляд от Гарри. Гермиона в очередной раз что-то шепнула ему на ухо. Джинни Уизли переместила свою ладонь на плечо Гарри, её большой палец непрерывно двигался, поглаживая шов на его пиджаке. Северус не знал, заметила ли она, как Гарри едва заметным движением повёл плечом, словно это прикосновение было ему неприятным. В этот момент Северус подумал, как он нелепо, должно быть, выглядит, не отрывая глаз от затылка Поттера, и опять отвёл взгляд. Джеймс и Лили. Сириус. Люпин и Тонкс. Фред. Дамблдор. На этом моменте сразу несколько голов обернулись на Снейпа (слушание в министерстве по делу об убийстве прошло, когда он всё ещё был без сознания в Мунго; его оправдали). Когда лицо Дамблдора постепенно растворилось в дымке, Северус увидел, что руки Джинни уже не было на плече Гарри.* * *
— Северус! — Кингсли окликнул его через весь зал. Снейп провёл невыносимые полчаса, «наслаждаясь» фуршетом после окончания церемонии, и уже собирался уходить, когда его имя прокричал министр. — Чем могу помочь, Кингсли? Изрядно вспотевший Кингсли, который все полчаса обхаживал иностранные делегации, взял его под руку, а потом, к удивлению Северуса, взмахнул палочкой, произнеся оглушающее заклятие. Теперь никто не мог услышать, о чем они говорят. К чему такая секретность? — Я слышал, ты подал заявку на вакансию в Отделе Тайн? — Верно. — Видишь ли… — сказал Кингсли, и его рот сложился в какую-то скукоженную гримасу, — несмотря на твой оправдательный приговор, Северус… — Я тебя слушаю, — сказал Северус, хотя уже догадывался, о чём пойдёт речь, и не мог поверить своим догадкам. — Понимаешь, это не лучшая идея. С учётом того, что произошло… Конечно, никто не умаляет твоих заслуг, нет-нет. Но я не думаю, что тебе стоит искать работу в министерстве или в… — Англии? — приподнял бровь Северус. — Лондоне, — как будто снисходительно подытожил Кингсли, избегая встретиться с ним взглядом. Мимо них прошли два официанта, левитируя подносы с закусками. — Ты знаешь, может, через пару лет ситуация изменится, но прямо сейчас мы не можем, к тому же мировое сообщество отнесётся к этому… — Я тебя понял, — сказал Северус. Он невербально снял оглушающее заклятие и пошёл к выходу, на этот раз большими шагами. Правая рука сжимала в кармане волшебную палочку так, что мышцы запястья сводила судорога. Нет, ему всегда были чужды эти… пуффендуйские, что ли, ценности. Это желание принадлежать чему-то. Он всегда был в тайной оппозиции, всегда скрывал свои настоящие мотивы. Какого чёрта он допустил мысль, что после победы всё изменится? Что магическое сообщество, все те, кто когда-то его опасались, теперь примут его с распростёртыми объятиями? Что после всего, что он сделал, можно будет начать обычную, в чём-то мещанскую жизнь? Ходить на работу и пить огневиски вечерами. Возможно, жениться на одной из этих волшебниц из Хогсмида. Или, может быть, продолжать дружить с Поттером и приглашать его на ужин два раза в неделю? Нелепость. Нелепость. Нелепость. Северус аппарировал в Паучий тупик, едва успев выйти из министерства, прямо с оживленной магловской улицы. А он ещё сомневался насчёт переезда, наивный дурак. Дверь дома в Паучьем тупике, жалобно скрипнув, резко отворилась от мощного невербального заклятия, ударилась о противоположную сторону стены и закрылась снова. Он прямо сейчас отправит заявку в американский конгресс и напишет письмо Джанин о том, что в Англии его больше ничего, совсем ничего не держит. Не снимая ботинок, он прошёл в комнату и сел за письменный стол. В этот момент раздался стук в дверь. Неужели Кингсли с дополнительной порцией унизительных уточнений и дополнений? Северус распахнул дверь. За ней стоял Поттер. Совсем не такой, каким Северус видел его ещё минут сорок назад. Кровь на губе, заплывший глаз, алое пятно на рубашке. Гарри рукавом вытер кровь, сочившуюся из носа, и помедлил секунду. Потом приблизился и обхватил Северуса двумя руками, дрожа и прижимаясь всем телом.