Сказка о справедливости

Конечно, у маленького Баки еще вечером закрались некоторые сомнения: все-таки он их видел, и они, получалось, что были, а рогов и хвоста у отца не было. Возможно, никогда не было, а вот они, как объясняли родители, были всегда… – Отец?.. – Да, пушистик, эта ночь непростая для тебя выходит. Отец Брок поднялся, потянулся, поработал обеими руками вправо-влево, громко хрустнул позвонками, стащил с себя домашнюю футболку и распахнул свои крылья. Которые оказались еще больше, еще крепче, еще чернее и прекрасней – Баки залюбовался. И ему ни капельки не стало страшно или чуждо столь невероятное новшество, пусть сам он и был другой породы, противоположной по сути, но это же отцовские крылья – родные. – Сына, ты уж прости, что так вышло, – отец виновато заглядывал ему в глаза, теребя в руках ткань. – И прости, что раньше не сказал, всё время подходящее выгадывал… На это Баки, нисколечко не сомневаясь, спрыгнул с кровати. Папа Стив аж дернулся, не успев подхватить – все-таки высота по папиным меркам вполне ощутимая, но кроха уже добежал до отца, чтобы обнять, чтобы поддержать, чтобы не обидеть самого родного, и прошептал: – Так даже красивее, папуль, честное слово. – Да ты ж мой хороший, спасибо, – отец Брок, взявший его на руки, расцеловал всего теми особыми, щекотными поцелуйчиками. – Если бы ты знал, малыш, как я боялся этого разговора… – А я верил до последнего, что наши с тобой тревоги напрасны, родной, – папа выдохнул с облегчением, понимая, что с Баки всё в порядке – не зашибся, и подал свой голос с кровати. Только не очень уж уверенно у него вышло, потому что папины глаза вновь наполнились слезами, хоть и старательно сдерживался. А еще потому что Софи значительно папу придавила всей своей массой, забравшись на нервах к нему на руки. Адская "девочка" вовсе не боялась отцовского "сюрприза за спиной", как понял Баки, и даже была в курсе дел гораздо раньше него самого, но всё равно нервничала на общей волне. – Папуль, а тебе не тяжело? Они ведь огромные… – Баки осторожно дотронулся до удивительных, чуть шелестящих, живых крыльев, что заполнили собой значительное пространство в немаленькой родительской спальне. Он рассматривал черные перышки – такие мягкие, такие чистые-чистые, и с трепетом гладил каждое, боясь хоть чем-то навредить самому подлинному атрибуту Неба. – Буду честен, сынок, тяжело еще как бывает. А бывает и тяжело, и трудно, и стыдно – всё разом, если не справляюсь с предназначением, – раскрыл удивительную правду отец. – Но разве такое бывает, ведь ангелы?.. – Баки замолчал после настолько переполненного смыслом слова, осознав, какая огромная ответственность возложена на одного из самых близких. Об этом не только в каждой библии написано, но и во всех учебниках, потому не сразу решился продолжить: – Ведь ангелы сильнейшие существа по обе стороны Тьмы и Света?.. – А вот тут я бы поспорил, – негромко вклинился папа Стив, окончательно проигравший личный "бой" строгости против милейшего лукавства Софийки, которая уже не просто лежала на его руках, но положила морду на одну из подушек, чтобы папе было удобнее гладить ей переносицу. – Я бы и сам поспорил, любимый, – со смехом согласился отец Брок на замечание, затем наклонился к Баки и предложил: – Сына, раз мы уже преодолели два сложных этапа: знакомство со Справедливостью и знакомство с моими обновками, разрешишь еще кое-чем поделиться? – Конечно, папуль! И маленький Баки устроился поудобнее на кровати, совершенно не потеснив Софи, которую теперь уже гладили с двух сторон. Ох, как бы "девочка" ни притворялась спящей от массажа, сама чутко следила за хозяином, подглядывая полуприкрытым левым глазом и шевеля ушами вслед за отцовскими перемещениями. – Итак, сейчас я поведаю о том, чего боятся сильные – в кавычках – ангелы. В первую очередь я боюсь спускаться в Ад. О, ты даже не представляешь себе, как я боюсь этих адовых чаепитий в директорской!.. – отец сделал такое смешное лицо с выпученными глазами, оттопырив мизинец, изображая в воздухе кружку, и принялся расхаживать по комнате, чтобы описать свой страх во всех красках. Его пижамные штаны с рисунком красных осьминожек при ходьбе тоже очень смешно колыхались, потому что отец буквально нарезал круги возле кровати – настолько сложные эмоции вызывал, казалось бы, самый обыкновенный чай. Кстати, папа Стив был одет точно так же – в осьминожки, как и сам Баки в своей пижамке, потому что в их семье именно сын отвечал за выбор одежды для сна. На прошлой неделе, к примеру, на пижамах жила целая семья жирафов: папа-жираф, мама–жираф и жирафенок. И это не потому что Баки познакомился с материалом о дикой природе, готовя доклады к предстоящему учебному году, а потому что искренне любил животный и растительный мир в целом. Ну, и другие миры, что существовали за пределами Земли, тоже любил, оттуда: и асгардские мотивы, и джедаи, и даже ксеноморфы всей честной компанией – где выбитые, где вышитые на мягкой ткани. По правде, очень крутые пижамы он выбирал – родители, как увидели, так сразу и на себя попросили заказывать, давно уже в их доме эта традиция прижилась. – Да, Хела Люциферовна, бесспорно ваш чай самый вкусный по обе стороны!.. Нет, Хела Люциферовна, мы не рассматриваем недвижимость уровнем повыше!.. Господь с вами, Хела Люциферовна, отдыхать мы летали не в райские кущи, а в самое обычное Средиземноморье!.. – отец Брок изображал сценки распития воображаемого чая из воображаемой кружки с самым героическим видом. – Узнаю, узнаю в гриме! – папа Стив смеялся в одеяло и аплодировал, чем тревожил Софи, конечно же. "Девочка" неохотно перекатилась на бок: подальше от источника шума, поближе к безопасности и здравомыслию, то есть к маленькому Баки в руки – только прогадала. – Дьявол – тетенька?! – Баки немножко, но подскочил, удивившись. Софийке пришлось тоже вскочить, будто бы впервые слышала, хотя, скорее всего, знала, просто за компанию вздрогнула. И чистокровная представительница церберовой породы не выдержала, приняв весьма сложное для себя решение, уйти от беспокойных, то есть покинуть кровать. Хотя истинная охранница быстро нашла себе занятие поинтереснее да и поважнее, чем какие-то почесушки, и принялась расхаживать за отцом, вслушиваясь в каждое сказанное им слово. – Пушистик, я бы даже больше сказал, не просто тетенька – настоящая бестия! Так ревностно оберегать кадры – это талант, конечно… – А как это случилось? Когда? – Баки искренне недоумевал, полагаясь на сведения, по-видимому, крайне устаревшие о Сатане, как о правителе Темной стороны. – Сын, мы живем в непростое время, – с юмором заявил отец Брок. – Борьба за равные права всех и со всеми достигла своего апогея, как результат: настала эпоха толерантности. Как результат результата: временно исполняющим, точнее – исполняющей обязанности директора Ада на неопределенный срок назначена Хела Люциферовна. А что, временно, то, как водится, надолго, если не на постоянку. Посему чаепития в кабинете ИО мне еще светят и светят. – Но почему, папуль? Ей, что, не с кем чаю попить? – О, Хела Люциферовна вполне хороша собой, и уж ей точно есть с кем и чай распить, и даже кофе… Но, как очень хороший, честный ВРИО, она переживает, чтобы не потерять самого ценного работника, то есть твоего папу. Вдруг я уговорю его сбежать ярусом повыше? Или, вообще, заставлю уйти с должности и сидеть дома? Как суровый муж – вполне могу! – Пхах, тьма, дай мне сил! – папа Стив смеялся откровенно в голос, сбросив все оковы, то есть одеяло. – Суровый муж, как же мне повезло с тобой, как повезло!.. – Спасибо! Взаимно, любимый, – в ответ отец Брок сделал особый жест ладонями, изобразив сердечко, которое "отослан" сначала сынишке, затем законному супругу, ну, и любимой "девочке", разумеется, тоже. – Хотя если без шуточек, я искренне понимаю Хелу Люциферовну: папа у нас невероятно важный элемент системы. Невероятно. – Дорогой, не преувеличивай, пожалуйста, – папа Стив густо покраснел на комплимент. – Я самый обычный, рядовой бес при исполнении, честно дослужившийся до капитана, не более, – и, тем не менее папа послал отцу воздушный поцелуй в благодарность. – Сына, не слушай нашего скромника, лучше послушай, что я тебе скажу о предназначении и важности Ада в мировом процессе. Внимание!.. – отец Брок поймал поцелуй, положил тот в воображаемый кармашек в области сердца, приосанился, сотворив несколько полувзмахов своими красивейшими крыльями для разминочки. Софи не удержалась и лизнула перышки, будто никто не видит. Конечно, все сделали вид, что ничего не заметили, и отец, тайно кивнув в знак согласия, продолжил: – Никто!.. – прошу заметить всех присутствующих – никто не ценит Тьму и ее обитателей, как они того заслуживают. И многие!.. – прошу занести в протокол собрания – очень многие боятся дьявольских отпрысков и клевещут всякие гадости на прекрасных созданий совершенно незаслуженно. А почему?.. Маленький Баки, будучи крайне сосредоточенным слушателем, всё равно отметил совершенно незначительную на первый взгляд, но важнейшую деталь, если вдуматься. На протяжении всей беседы, пока отец бродил из стороны в сторону, увлеченно повествуя, папа Стив незаметно убирал любые препятствия, возникающие перед отцовскими ногами. И делал он это своим великолепным сильным хвостом, который, когда того требовала ситуация, становился неправдоподобно длинным и ловким, почти как рука. Даже не почти, а прям как полноценная рука. Папа, совершенно не привлекая к себе и к хвосту внимания, быстрыми движениями двигал мебель, прятал антенный кабель, из ниоткуда взявшийся, и даже чутка задремавшую под впечатлением Софийку перенес на кровать – с пути отцовского красноречия. Папа Стив делал всё, чтобы отец не споткнулся и не ударился. Баки, насмотревшись, пообещал себе тренироваться в управлении собственным хвостиком, чтобы проявлять заботу о близких и даже малознакомых еще в большей степени, чем уже умел. Потому что бесы в самом деле очень заботливые, а не то, как верно заметил отец Брок, незаслуженное и далекое от правды, которое в страшилках показывают, потому что предназначение-то у темной породы весьма и весьма особое. – Как понять, что тебе тепло? Роднулечка, подсоби, пожалуйста, – отец Брок обратился к сынишке, дотронувшись руками до радиаторов, мастерски спрятанных в стенах и которые, соответственно, были отключены на летний период из-за отличной погоды. Баки задумался, подбирая ответ. Он не любил выкрикивать разнообразные предположения, пришедшие в голову, с места через всё футбольное поле, если образно, а любил поразмышлять, присмотреться поближе, взвесить аргументы – проще говоря, поработать головой. И в школе на занятиях он поступал так же. И в секции по греко-римской борьбе шахматами – точно так же: не торопясь, умным подходом, не только силой укладывал соперников в обозначенные квадраты на доске-поле. Лишь с Ярмаркой загорелся, да не вышло. Хотя кому позор, а кому и наука, и бесенок свои выводы сделал: от творчества не отступится, а признание – дело наживное. Но в батареях была скрыта какая-то большая суть, раз отец упомянул их, говоря о Тьме. Баки, опять же, не торопясь, спустился с высокой родительской кровати на этот раз при помощи папиных рук и немножко хвоста и пошел проверять те на ощупь. – Папуль, они не холодные, конечно, но… – он еще раз дотронулся, высчитывая разницу температур между металлом и воздухом комнаты, и высказал предположение. – Понять тепло, можно только столкнувшись с холодом. – Великая тьма, насколько умненький! Не в меня, не в меня, конечно… – папа Стив даже лицо ладонями закрыл от гордости. – Ну, зачем ты на себя наговариваешь, родной? Конечно, в тебя! И в меня немножко, – отец Брок поймал папин хвост и нежно погладил светлую густую кисть. С той же нежностью погладил и сына, чтобы полностью согласиться: – Пушистик, ты совершенно прав, умничка ты наш! А теперь представь, как большинство не любит холод. Представил? – Я и сам, если честно, люблю зиму, снег, метель, но мерзнуть совсем не люблю, особенно, когда ноги промокнул, – признался Баки. – Мерзнуть никто не любит, сынок, но без этого не получается, миленький, – отец почему-то так взглянул на папу – так серьезно. – Джеймс, никто не любит мерзнуть, так же как и болеть. Как и грустить, и плакать, и терять… Но чтобы ценить то же здоровье, большинству нужно проболеть, зачастую всерьез и практически на грани. А чтобы радоваться, переступив порог совершеннолетия, многим взрослым придется пройти через слезы, иначе они забывают, что такое искренняя радость. И, к сожалению, чтобы понимать, что есть счастье, им просто необходимо познать горе, – задумчиво произнес папа Стив. – Так, наверное, не все захотят и согласятся?.. – Баки взаправду изумился столь странному мерилу жизни. – Да, Джеймс, именно поэтому нас и не любят, – пояснил папа. – Всем подавай только счастье, здоровье, любовь и почет. Но никто ж не ценит!.. А мы ценим, потому и знакомим с другой стороной – с нашей. – Чистая правда, пушистик, чистая правда, – с досадой согласился отец Брок. – Сколько добра ни делай, какими только благами сверху ни сыпь, сколько ни увещевай о том, что дары жизни – это подлинные Дары самого Создателя, всё равно понимать начинают, лишь потеряв!.. – Со временем, сын, ты узнаешь о том, что не ценят ровно до тех пор, пока не отнимешь. Как отнимешь, сразу суетиться начинают, к Богу лицом поворачиваться, молитвы со страху вспоминают, – папа Стив добавлял свои наблюдения из опыта, подтверждая слова отца. – И в Справедливость не верят, пока на порог не явишься и не предъявишь. Но таков наш долг: всё светлое, доброе, чистое, что есть в этом мире и ему подобных, оттенять своим присутствием. Оберегать – разрушая. – Всё светлое, доброе, чистое, – прошептал отец Брок, смотря на самых дорогих сердцу – на свою семью. – Больше всего боюсь потерять... – Всё светлое, доброе, чистое, – тут же отозвался папа Стив, прижав к себе сынишку и отвечая мужу взглядом, наполненным любовью. – Беречь всем собой… – Всё светлое, доброе, чистое… – вторил и маленький Баки, заглядывая в глаза родителям и до конца принимая масштабы своей судьбы. Сатанинская ветвь, падшие, рогатые и нечистые – никем не почитаемые и всеми проклятые, и он – еще ученик младшей школы, бес по рождению и бесенок по сути, отныне – в одном ряду. И он будет нести Тьму туда, где обесценили Свет. И вытянет на своей навсегда бескрылой спине непомерную ношу – доказывать суть самых лучших вещей на свете одним своим существованием и взыскивать по долгам с каждого, кто посмеет посягнуть на Справедливость. Отныне и до конца времен… Правда, на всё на это потребуется порядком мужества – у Баки даже коленки затряслись от столь серьезного будущего, что ему предстояло. – Ну, чего ты, лапонька? Ну, не волнуйся ты так! Мы же всегда с тобой, мы поможем, – отец Брок заметил дрожащую черную кисточку хвостика и подсел поближе к сыну. Софийка тоже усмотрела не совсем приятные перемены в настроении лучшего друга, потому уселась к Баки в ноги, чтобы греть своим теплом. Ведь греть нужно не только, когда холодно, но и когда страшно. – Но если я не справлюсь?! – Баки не расплакался лишь потому, что оказался не один. А так бы, наверняка, разревелся. Папа Стив обнял всех, включая Софи, успокаивая: – Не каждый из нас обязан нести службу, маленький. И мы с отцом уж точно не станем настаивать на военной карьере для тебя. Я прав, мой суровый муж? Отец Брок сначала сильно-сильно удивился, затем улыбнулся, кажется, всем своим существом, аж крылья зашумели, и только потом ответил: – Бесспорно прав, мой мудрый муж, бесспорно. – И куда же я тогда? – бесенок беспокоился о грядущем настолько по-взрослому, что все переживания дня ушедшего казались ему абсолютно детскими и разрешимыми. Но Софи он всё равно гладил, и верная подруга отвечала ему с явным пониманием проблемы, виляя своим черным коротким хвостом. – К примеру, в архив?.. – предложил свой вариант папа. – О, архив?! Уникальное место, уникальное!.. Соединяет сердца, но и драться не запрещено, – отец весь просиял и рассмеялся. – В архиве очень хорошо, пушистик: сиди себе – шевели бумагу, правда, пыльновато, зато обеденный перерыв вовремя… И мужа приличного присмотреть можно, никуда не спеша… И родители та-а-ак влюбленно переглянулись, что Баки даже слегка возмутился. Ну, какие вот женитьбы, когда он только-только познакомился со своим серьезнейшим предназначением?! Нет, конечно, он помнил о том, что папа Стив однажды как раз-таки не пустил отца в архив. Вернее, не нажал кнопку с нужной цифрой в тот особенный день в том особенном, ставшим позже свадебным, лифте. И лифт поехал туда, куда папе было нужно – в оружейный отдел. А отец Брок сделался страшно возмущен, что ему не уступили – у него-то поважнее дела. А папа Стив не только не уступил цифровую панель и не только прокатил отца до оружейки и обратно, но и вовсе не выпустил того на этаже, где архив располагался. "Из вредности", – тогда отцу Броку так показалось, он сам рассказывал. "Из любви", – так папа Стив, не стесняясь своего хулиганства, признавался. И оказался абсолютно прав – последовавшие счастливые события тому в подтверждение. Но ведь это родители – всё правильно: они полюбили друг друга, потому и поженились. И Баки появился на свет тоже из-за любви и любит в ответ своих близких беззаветно и безмерно, и так всё замечательно. Зачем ему-то жениться?! – Не обижайтесь, пожалуйста, но я жениться не планирую, – маленький Баки заявил не таясь и даже решительно в какой-то степени. – У меня вы есть, Софийка, скоро возьмем горгулью из приюта, рыбок еще по возможности, так что… У меня уже есть, кого любить. А с моей загруженностью учебой и тренировками времени заводить новые знакомства совсем нет, так что… – Сына!.. – отец Брок не нашелся, что сказать, только по-доброму улыбнулся на столь серьезное заявление. – Это ты сейчас так говоришь, сынок, только сейчас. Вот вырастешь… – и папа Стив тоже не нашел полноценного ответа для Баки, оборвав себя на полуслове, чтобы спрятать расстроенное лицо в густую макушку с рожками.