Тринадцать дней

      Земля посреди прогулки уходит из-под ног, причём очень даже буквально. Фёдор не успевает среагировать, падает от столкновения, но не в траву, а на бетон — его вдруг переносит в какое-то здание. Молод ещё, не знает многого, но уже уверен, что это проделки эспера.       Тот возникает перед ним с широкой улыбкой на лице, хоть и держит дистанцию. Стоит комично: руки в боки, носки в стороны, взгляд горит.       — Ты Фёдор Достоевский, верно? Наслышан о тебе, наслышан! А потому бросаю вызов: сразись со мной! — восклицает артистично, указывая на себя пальцем. И затем накрывается плащом, крутанувшись на месте, чтобы в следующий миг оказаться совсем рядом.       — Ещё один, — фырчит Фёдор в ответ, припоминая, как на нём уже несколько раз хотели проверить свои силы другие персоны. Стоит ли говорить, что все они не вышли из поединка живыми?       Поднимается с пола, пошатываясь, но тут же оказывается прижат к стене за горло; видит только кисть руки соперника, что обрывается небольшим порталом. Схватиться толком не за что, дышать невозможно. Так и обхватывает горло, вскинув брови и раскрыв рот в безрезультатной попытке глотнуть воздух. Сопротивляется ещё немного, прежде чем глушит в себе тревогу. Способность отчего-то не подействовала (виноват ли в этом портал?), но у него всегда подготовлен запасной вариант.       Складной ножик, который был спешно вытянут из кармана, вдруг выбивают из рук, из-за чего он звонко отлетает в сторону.       — И это всё? — с удивлением спрашивает оппонент.       Фёдор не понимает. Действительно не понимает. Этот парень как-то обхитрил его? Почему он такой быстрый? Может ли всё вокруг быть иллюзией?       — О, тебе уже наскучили такие битвы, верно? Тогда давай я тоже не буду пользоваться способностью!       Рука с горла пропадает, но сразу после Фёдор чувствует удар в живот. Падает на колени, не успев ни отдышаться, ни поставить блок для следующего удара. Дрожит, сдвинуться с места не может. Безумно больно.       За волосы хватают резко. Фёдор видит, как на него ногой замахиваются, но дальше ничего не следует.       — Слушай, я тут вот что подумал! Ты ведь так и не ответил, ты точно Достоевский?       Парень садится перед ним чуть ли не в позу лотоса, резко свалившись на пол. Смотрит резво, почти взволнованно.       — Неужто ошибся?.. — бормочет себе под нос задумчиво, нахмурившись, когда слишком долго не получает подтверждения или отрицания.       Фёдору страшно. Внутренности скручивает этим противным чувством, голова кружится — всё-таки затылком сильно о стену приложился. Каждое место, куда пришлись удары, горит нещадно.       — Так, ну-ка глянь на меня, — снова оттягивая за волосы, просит тот, но быстро сжаливается и отпускает. — Да ты же вроде…       — Я, — наконец сипло отвечает Фёдор, продолжая смотреть, хотя очень хочет отвернуться.       — И как ты тогда раньше дрался? — звучит с ещё большим недоумением в голосе.       Фёдор взгляд отводит, кивает на ножик в углу.       — Либо способностью. Но ты её заблокировал, я не смог её активировать.       — Я ничего не блокировал.       Смотрит на парня снова, в этот раз неверяще.       — Ага. Часто способность на эсперах применяешь? — склоняя голову набок, продолжает тот.       — Ещё ни разу, кажется, — отвечает тихо. И тут до него доходит. — Хочешь сказать, она не работает на них?       — Мне-то откуда знать? Может и так, — пожимая плечами, предполагает парень. Выглядит скучающе, но неожиданно его взгляд вновь загорается, а на лице появляется широкая улыбка. — Погоди, так я у тебя первый?       Фёдор смотрит на него ошалело, щеками краснеет.       — Ах, ну что за прелесть! Такой слабенький, даже защититься не смог! — хлопнув в ладоши, восхищается недавний противник, затем опускает руки на колени и склоняется ближе. Сам Фёдор по полу уже почти растекается — сидит на коленях, те в стороны разъехались давно, только руками и поддерживает себя, упираясь ладонями в бетон. — Но знаешь, я рад, что на самом деле ты настолько уязвимый! Иначе пришлось бы убить тебя.       — А сейчас почему не убьёшь?       — Ой, правда интересно? Ну, тогда слушай! Я, Николай Гоголь, хочу сохранить тебе жизнь и стать верным другом и телохранителем! Сильный, умный, с прекрасной способностью, которую ты уже успел опробовать на себе! Как тебе такое предложение?       Николай говорит это, положив руку на сердце. Смотрит на него, сщурившись, и улыбается лучезарно.       — Звучит заманчиво. Только всё равно не понимаю, какая тебе от этого выгода, — заторможенно отвечает Фёдор, устало моргая.       — Мне просто скучно, выгоды я не ищу. Но судя по тому, что я слышал, ты умён; способность твоя тоже довольно устрашающая, по крайней мере для обычных людей. Быть рядом с такой прославленной личностью, защищать как самую хрупкую драгоценность — весело!       Фёдор старается мыслить трезво. Получается так себе, если честно.       — Хорошо, я согласен, но моё окончательное решение будет зависеть только от того, как ты себя проявишь, — отвечает он спустя время, на что слышит заливистый смех.       — Забавный ты! Строишь из себя главного, но даже не удосужился узнать, кто я вообще такой. Жить хочешь, знаю, — с умилением говорит Николай, мягко притягивая Фёдора к себе и начиная осторожно массировать несколько мест на его теле. — Вот, так меньше болеть будет. Прости уж, что покалечил.       — Будем считать это проверкой сил перед началом нашего содействия, — вяло соглашается Фёдор, расслабляясь. Глаза прикрывает, устал очень.       — Она и была, — более спокойно отвечает Николай, кивая.       Фёдор успевает задремать, но его подсознание обязательно запомнит слова, сказанные шёпотом. О том, что не слаб вовсе, раз не отключился сразу после удара по болевой точке, что хорошо держался и мудро себя повёл.       С того дня ни разу больше не дрались.